Не забыть рассветы эти,
Поцелуев первых дрожь.
Чувства горше нет на свете,
Что всё это не вернёшь…
Л.Н.Якутин
С годами, многие давние события, бывшие тогда обычной жизнью, вспоминаются как периоды сплошного счастья. Всё плохое, скучное и трудное забывается, а хорошее вспоминается всё чаще и чаще. И чем дальше оно уходит от тебя, тем кажется всё идеальней и неповторимей. Так уж устроена наша жизнь, которая даётся один раз и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы и так далее. Николай Островский, придумавший эту фразу, знал, о чём пишет.
Одним из таких периодов сплошного счастья были мои недолгие встречи с Надюхой в Электренае, где я почти три месяца был на производственной практике. Первый раз увидел её летним солнечным днём около центрального универмага. Мы с местными ребятами сидели на парапете и, мучаясь от скуки, решали, чем бы заняться. Я только приехал сюда из Ново-Акмяне и сразу стал просить местных, чтобы познакомили меня с какой-нибудь красавицей. И тут мимо идёт Надюха. Надо сказать, что мои друзья-студенты два месяца скучали здесь и обещали местным, мол, подождите, скоро приедет наш главный заводила и страшный бабник по кличке Батя, он быстро взбаламутит всё это ваше литовское застоявшееся болото, под названием Электренай. Местным ребятам очень хотелось посмотреть меня в настоящем деле, поэтому они с радостью подозвали Надюху и представили нас друг другу. Не знаю, какое я произвёл на неё впечатление, но она сразила меня наповал. Если с другими литовскими девушками хотелось сразу целоваться, обниматься и тащить их в постель, то на Надюху хотелось просто бесконечно долго смотреть. Это главный признак любви с первого взгляда. Она была с распущенными волосами ниже плеч, в короткой чёрной кожаной юбке и с коричневой замшевой сумкой на плече, бахрому на которой теребила пальцами от волнения. Её зелёные глаза излучали такую доброжелательность и так гармонировали с приятной улыбкой, что не улыбаться ей в ответ было невозможно. Поговорив с нами минут десять, она ушла домой готовиться к экзаменам за десятый класс. Мои сокурсники тут же заключили пари с местными, поспорив на несколько бутылок водки, что сегодня же вечером на танцах Батя её закадрит и пойдёт провожать. Местные сильно в этом сомневались, так как с ней до сих пор никто не гулял и у неё даже не было своего парня, как у многих других девчонок. К тому же у меня сразу появились и два серьёзных соперника: один - неровно к ней дышащий её одноклассник, а второй, мой дружок-студент, приехавший раньше и уже месяц к ней присматривавшийся. Они оба изъявили желание тоже погулять с ней вечером после танцев. Поэтому, кроме внезапно вспыхнувшего чувства к этой недотроге, меня подстёгивал ещё и азарт соперничества.
Как всегда, победил мой опыт соблазнения неопытных девушек и огромное желание быть рядом с Надюхой. Очаровав её своими интеллигентными манерами во время медленных танцев, я предложил ей тихонько убежать от всех и она с радостью согласилась. По её словам, это было одно из первых её любовных приключений. Мы всю ночь гуляли по городу, невинно взявшись за руки и стеснялись смотреть друг на друга. Сидели с ней на старом литовском кладбище, среди полуразрушенных каменных плит. Целоваться она совсем не умела и честно в этом призналась. Губы у неё были тёплые и мягкие, она их доверчиво подставляла, когда я сильно прижимал её к себе от избытка нахлынувших чувств. От неё одурманивающее пахло ночной свежестью и молодостью. Всё мне в ней так нравилось, что счастливее меня тогда не было парня на земле. Эти короткие часы, проведённые вместе, до сих пор самые неповторимые и любимые мои воспоминания о молодых годах.
Через месяц, после её выпускного вечера, мы с ней встречали восход солнца на висящем на тросах через ручей "мосту вздохов". По местным преданиям, это был мост для влюблённых и, если они вместе встречали на нём восход солнца, то обязательно должны были пожениться. Об этом она мне сказала тихим голоском, застеснявшись и опустив голову. Я с радостью с ней согласился, хотя в то время никак не мог ещё представить себя женатым, домашним, в халате и в тапочках у телевизора. Да и к тому же, мне предстояло ещё год учиться в техникуме, а ей вообще – пять долгих лет в институте.
Наверно, просто время было тогда такое романтическое - все о чём-то мечтали, к чему-то стремились. Мы и потом часто гуляли с Надюхой до утра, и спать совсем не хотелось. Родители отпускали её гулять со мной, хотя она ещё даже школу не закончила, только сдавала экзамены. Днём, пока родители были на работе, я бывал у неё дома в гостях, сидел за её столом, под стеклом которого лежал карандашный рисунок битлов на большом листе ватмана. Я ревновал её даже к тому, кто подарил ей этот рисунок. Хотя из гордости и не показывал вида. Тогда очень хотелось, чтобы всегда и во всём я был у неё единственным.
Целоваться она так и не научилась, но прижималась ко мне всегда доверчиво и трогательно клала голову на плечо, когда слушала мои нескончаемые истории про разные случаи из жизни. Мои руки со своей груди она всегда тактично, но настойчиво снимала, давая понять, что ещё не готова к таким ласкам. А однажды, неизвестно почему (наверно, научил кто-то из старших подруг), она молча разрешила мне погладить и помять свою грудь, сколько я хотел. Просто молча стояла и смотрела на меня. Я гладил, гладил её прелести - и вдруг мне стало так стыдно перед ней, что убрал руки, стою, не знаю, что говорить и делать дальше. А она застегнулась, заулыбалась и спрашивает: "- Ну, что? Теперь ты доволен, добился своего?" После этого я дня три смотреть ей в глаза стеснялся. Вот какая была чистая и добрая любовь.
Сейчас, всё то время, каждая наша встреча и даже ожидание её, кажется мне сплошным счастьем. Мы были, как солнцем, пронизаны счастьем насквозь. Всё, кроме счастья забылось. А ведь я даже тогда часто страдал и мучился. Она не могла каждый день встречаться - сдавала экзамены в школе, готовилась, а потом поступала в педагогический институт в Вильнюсе. Вот и ходил я с друзьями под её окнами, свистел и пел песни, когда был пьяный. А потом, на танцплощадке у студентов в лесу, целовался с младшей сестрой её одноклассника, неизвестно за что влюбившейся в меня. Оба мы знали, что грешим, что поступаем нехорошо, по отношению к моей невесте и к её брату, тоже давно и безответно влюблённому в Надюху, но, встретившись вечером, не могли ничего с собой поделать, забирались в кусты и целовались там до звона в ушах и кругов перед глазами. Видно, молодой организм требовал своей доли удовольствий, хотелось взять от жизни как можно больше. Одной платонической любовью в бурной молодости сыт не будешь. Надо нагуляться, всё попробовать, чтобы потом выбрать для себя всё самое лучшее, если оно ещё останется к тому времени.
А то, что ты уже жил в сплошном счастье, понимаешь только спустя много лет, когда вспоминаешь свои молодые годы и сравниваешь их с сегодняшней скучной и однообразной жизнью.