Пахом унаследовал от деда редкий дар - любовь к острому словцу. Что у деда был язычок - припечатает кличку, не отлепишь, так и Пахом, в детстве всем в деревне навешивал клички, как ордена. В отличие от деда и Пахома, активно творившими в языке, дядя Коля Волков был пассивным юмористом. Но так как он хохотать до слёз над шутками и карикатурами в журналах, у нас в родне не мог никто. Дядя Коля закатывал глаза, откидывался назад, бил себя ладонями по коленкам, сгибался вперёд, ладонями смахивал выступившие слёзы и весь трясся от приступов хохота. Глядя на него, и все вокруг тоже заражались безудержным смехом и начинали подхихикивать. Я любил с ним смотреть журналы “Крокодил” – Райкин с Петросяном просто отдыхали. В каждой карикатуре он находил изюминку и пытался сквозь приступы смеха мне её показать и объяснить.
А дед вообще был профессионалом в этом деле. К тому же он много читал (в основном зимой) и знал тьму историй, исторических анекдотов, интересных случаев из жизни, присказок, поговорок. В детстве я только хихикал над его образной речью, а в последние годы стал за ним записывать.
Вот и своей сводной сестре с мужем дед придумал кличку - Циклопы. Тётя Полина познакомилась с дядей Сашей Шалмановым на фронте. Она глаз потеряла в детстве, а он на войне. Когда они вместе приезжали в деревню в гости, то в первые дни на нас, детей, производили жутковатое впечатление. О фильмах ужасов Хичкока мы в то время и не слыхивали, смотрели только мультфильмы про добрых зверюшек и патриотическое советское кино. И всё равно, два чудака под два метра ростом каждый, у которых один глаз смотрит на тебя, а второй в потолок, как-то не располагали к дружескому общению. Но, по иронии судьбы, Циклопы очень любили детей и весь день ловили нас в избе, хватали, подкидывали под потолок, тискали, целовали, сажали на колени, угощали привезёнными конфетами. Через несколько дней мы привыкали к ним и уже не боялись в одиночку вечером ходить на мост в туалет.
Тётя Полина была крёстной моей мамы. Схоронив брата и мужа, она часто приезжала на лето то к бабушке Луше в деревню, то к тёте Вале в Дубну. Она была очень компанейская, говорливая, любила застолья и никогда не отказывалась выпить - ни перед обедом, ни перед сном. Маме и тёте Вале подарила на память о себе по большому золотому перстню с розовыми камнями. Когда наш сосед в деревне Сашка Никешин служил в армии в Горьком, то он часто в увольнительной приходил к ней в гости с друзьями, и тётя Полина кормила и поила всю их голодную компанию.
В нашей деревне и в округе было ещё несколько человек со вставными глазами, но кличка “циклоп” к ним как-то не прилипла. На другом конце деревни жил Володя Коровин, имел весёлую жену доярку Лизу и троих детей. Со средним сыном Витей мой брат вместе учился в школе до пятого класса, а с младшей красавицей дочкой я даже пытался закрутить роман. Так этот Володя был такой весельчак и так хорошо дружил с нашим дедом, что язык не поворачивался сказать про него плохое или обидеть чем-то. Недалеко от нас жила Нюша Смирнова, тоже доярка, тоже любительница весело погулять. Её муж за это часто лупил, один раз даже запер в доме и поджёг его. Еле успела в окно выпрыгнуть. Уже не помню как, но, видимо, он её и глаза лишил. Сейчас ходит со вставным. Иногда забывает вставить и вместо глаза только щёлка. Был в нашей деревне и вообще слепой на оба глаза. В молодости выпил спирта и ослеп. С его двумя сыновьями я дружил летом, купался, ловил щук, играл в футбол, ходил вечером в клуб.
Между нашими родными в Тамбове сложились какие-то особые тёплые отношения. Они относятся друг к другу намного бережнее, чем мы, дубненские. Своих они называют только уменьшительными и ласкательными именами: Танюшка, Виталик, Шурик, Володя, Аллочка. Хотя к 2007 году в Тамбове всё старшее поколение уже умерло (последняя - тётя Галя Назарова - 18.04.2000), остались одни мои братья и сестры с детьми. В Дубне в 2011 году живут ещё три тёти - Валя, Люба и Зина.
А ещё я подметил, что у нас в родне почти все сходятся по каким-то общим признакам. Тётя Полина с дядей Сашей имели по одному глазу. Дед Иван с бабушкой Лукерьей всю жизнь были великими тружениками, минуты не посидят без дела. Папа с мамой мои и до свадьбы носили общую фамилию - Воронины. Два однофамильца встретились в Тамбове на танцах. Тётя Мира Чижова, как и моя мама, её двоюродная сестра, вышла замуж за фронтовика, на десять лет её старше. Дядя Коля с тётей Зиной - были горластые любители покричать дома и в гостях. Дядя Боря с тётей Любой - оба юмористы с большой дороги и артисты по жизни, другие от такой жизни давно бы повесились, а они знай хохочут, да анекдоты травят. Я с первой женой лишь временно чем-то был похож - оба закончили техникум, отрабатывали три года в Костромской области вдали от дома, это нас и соединило вместе ненадолго. Виталька Назаров с Валей - высокие и худые были в молодости. Сестра Лена с Сашей Кучиным - врачи, учились в одном институте. Вова с Галей - оба лодыри беспросветные, всю жизнь прожили не работая, за чужой счёт. И так далее, если приглядеться попристальнее, да покопаться в родословной и в семейных тайнах, то окажется всё по пословице - муж да жена, одна сатана.
В искусстве тема циклопов тоже часто встречается. Самый известный пример – как Одиссей ослепил циклопа Полифема и убежал с его острова. Со Штирлицем в кино работал одноглазый гестаповец Айсман, с чёрной повязкой на глазу. Даже Высоцкий в песне про Мишку Шифмана упоминает министра обороны Израиля Моше Даяна, ходившего с перевязанным глазом:
Я сперва-то был не пьян.
Возразил два раза я -
Говорю: “- Моше Даян -
Сука одноглазая,
Агрессивный, бестия,
Чистый фараон,
Ну а где агрессия -
Там мне не резон”.