Судьба

Александр Оленцов
           В станице хоронили бомжа. Полтора года назад он появился на автостанции в военном  плаще,  хромовых сапогах, галифе и фуражке. Под плащом -  китель, весь увешанный орденами и  медалями. Человек этот  снял квартиру и  жил, никому не мешая и ни с кем не знакомясь.  Жители  станицы, испытавшие на себе  чертополох войны и сталинских лагерей, высказывали  предположение, что это -  один из поздних реабилитированных.  Возможно, поэтому, ему вернули  даже ордена и медали.

    С утра до вечера  сидел он в чебуречной, около автостанции, и беспробудно пил. Постепенно с  кителя стали  исчезать  награды. Пропивал. Когда кончились деньги, хозяева выгнали его из  квартиры, и он стал жить в скирде соломы, на краю станицы, вырыв там глубокую нору. В особо  сильные морозы приходил к людям, на ферму. Его пускали в корпус к коровам, там было теплее. Но и здесь он никогда и  ни с кем не обсуждал свою судьбу, ни на кого не жаловался; если угощали  -  принимал подаяние с достоинством, благодарил и удалялся с продуктами в уединённое место.  Несколько раз его пытались женить на одиноких женщинах, но он шарахался и от сватов и от потенциальных жён, как чёрт от ладана. Видно, испытал за свою жизнь предательства через край. А где тот край, сколько его - предательства -  кто знает?

     Из–за такого своего поведения, он остался  для людей неразгаданной тайной. Да разве только он  один? Сама система  погубила не один миллион российского народа… Россия.  Сколько ещё  предстоит русским людям  вытерпеть экспериментов, безнаказанных издевательств, унижений и  ограблений от  бездарных, а часто и откровенно преступных действий и законов меняющихся правительств?
 И вот финал - никому не нужен. Даже похоронить некому.

     Нашли его тело на окраине хутора, расположенного недалеко от районной станицы. Позвонили в  милицию. Пока прибыли органы прокуратуры и опера, сгустились сумерки. Глубокой ночью, на  попутном грузовике, участковый  -  капитан  Цыбуля, с тремя хуторянами привёз тело в морг. Взяли ключ от этого здания у дежурного сторожа на воротах. Вахтёр сообщил, что сегодня день не везучий, они  уже четвёртые, кто  привезли  покойников. Уложив тело на стол, участковый отпустил  помощников, и прибыв в райотдел доложил обо всём дежурному.  Тот потребовал документы  покойного. Проклиная всё на свете,  милиционер вновь вернулся в морг, проверить карманы умершего.

    В то время по всей стране Чубайсовские энергетики, вместе с правительством, использовали систему  «Веер», испытывая терпение людское. Это безнаказанное и  беспричинное, внезапное  отключение электроэнергии, на неопределённый срок, якобы для её экономии.

       Вновь зайдя в морг, Цыбуля подошёл к столу, на котором лежал доставленный им покойник, и   стал проверять его карманы. Вдруг погас свет. Сработала система «Веер».  Участковый  был   больше двух метров ростом  и под восемь пудов весом,  никогда не курил и, по этой причине ни  спичек, ни зажигалки у него в кармане не оказалось.  Выругавшись, он вслух посетовал на то, что не имеет спичек. И тут, каким-то шестым чувством, он ощутил, что покойник  с соседнего стола  встал и шлепая ногами по  влажному  бетону направляется  к нему.

   Волосы на голове, спине,в ушах и других  волосатых местах  у капитана встали  дыбом. Он ощутил, как чья-то холодная рука  начала шарить по его спине и услышал хриплый  голос: 
    - На, возьми спички,  мужик. У меня ещё есть.

 Раскрыв в немом крике рот, Цыбуля вынес на своей спине дверь вместе с дверной коробкой и  кирпичами, ненадёжно закреплёнными в стене.

     Как оказалось после,  в больнице работал вечно  пьяненький сторож  Шурик. Хотя ему было уже за шестьдесят, никто, кроме кассира, выдающего зарплату, и инспектора по кадрам не знал его фамилии. Был он вечный Шурик.

     В морге  в летнее  время от холодильного шкафа, замурованного в стене, было прохладно, и Шурик, раздобыв  дубликат ключа,  приходил туда спать на свободном столе.

Даже узнав всё это,  капитан Цыбуля  ближе, чем на пятьдесят метров, к моргу больше  ни когда не приближался.
 
     Хоронить бомжа было некому. Но закон обязывает предать земле всех. А закон - это прокурор. Он-то и  вызвал начальника милиции, и обязал обеспечить на другой день пятнадцати  суточников в  похоронную бригаду,  шансовый инструмент, верёвки и транспорт. 
     Руководству  ЖКХ приказали вырыть экскаватором яму и изготовить гроб. За  подготовительной суетой время пролетело, как одно мгновение. В пятом часу вечера к кладбищу  подъехал грузовик с гробом,  автозак с арестантами и  несколько легковых автомобилей с  руководством района  и представителями силовых структур. Пока заключённые расчищали  выкопанную трактором яму, прибывших на кладбище окружила толпа старушек. По всему видно,  очень набожных и любопытных.

      Перешёптываясь между собой  и подталкивая друг друга  они медленно сжимали кольцо вокруг  похоронной бригады.  Прижавшись вплотную ещё посовещались,  и наконец вытолкнули  вперёд опрятную старушку, очень благообразного вида, судя по разговору и  манере держаться,образованную.

      - Кто здесь будет старший? – спросила она, сурово сдвинув брови и всем своим видом показывая,  что никого не боится.  Прокурор, подойдя к ней, представился и спросил, в чём дело.

       - Кого вы хороните? - без обиняков произнесла женщина. Прокурор объяснил и предложил  посмотреть на покойного. Старушки подошли к гробу. Арестанты сняли крышку. В лицо бомжа  знала вся станица, а  тем более набожные старушки, которые часто подавали ему милостыню.  Убедившись, что это - точно он, бабушки  перекрестились и отойдя в сторонку, снова сбились в  кучку и зашептались. Смелая предводительница опять вышла вперёд и заявила:
      - А вы знаете, что покойников на закате солнца хоронить не положено? Это не по-христиански.  Хоронить надо в полдень, когда солнце в зените, а перед погребением покойного положено  отпевать.

       Прокурор удивленно посмотрев на старую попросил:  - Гражданка! Представтесь пожалуйста. Оглянувшись на группу поддержки, бабушка, уперев  руки в бока, сказала:
- Не думайте, что я вас боюсь. Зовут меня Придорожная Матрёна  Поликарповна. Вон моя хата, шестая от трансформаторной будки. Ну и что вы мне можете сделать? Сейчас другие времена.
 
Прокурор подозвал начальника милиции:
- Полковник! Гроб с телом покойного отвезёте этой женщине во двор – шестой, от трансформаторной будки.  Вы, Матрёна Поликарповна, со своими подругами отпоёте и совершите  христианский обряд над телом, как вы считаете  нужным. Сразу видно, что вы -  истинно верующие христиане. Всё это вам зачтётся на том свете.  А завтра в полдень и  похороните покойного, раз уж вы так на этом настаиваете. Я не возражаю. Думаю остальные товарищи, присутствующие здесь, тоже не видят в вашей просьбе нарушения закона. Завтра я лично поблагодарю  отца Владимира за то, что у него такие прилежные и отзывчивые прихожане. А вы,  товарищ полковник, проверите и доложите мне лично.
 
    К сожалению, последних хвалебных слов  в свой адрес старухи уже не расслышали. Набожных бабушек, словно ветром, сдуло с территории кладбища. Хотя сюда  некоторые из них еле доползли, скрипя застарелыми мощами, опираясь на посохи, и поддерживаемые под руки верными подружками. Кладбище все  они покидали  врассыпную, веером, с такой скоростью, какую не развивали даже в молодые годы. Впереди всех, как всегда, была Матрёна Поликарповна.

      Полковник  обратился к прокурору:
- Ну, вы прямо волшебник, Павел Викторович, как отбрили старух. Я бы  так не сообразил. 
-Да куда тебе сообразить-то,  милиционеру, – незлобиво подколол его прокурор.

     Похоронили  бомжа на закате солнца, вопреки всем обычаям и поверьям. Правда, через несколько  недель  надпись  «Неизвестный»  с креста исчезла.
     Появилась другая:  «Полковник – фамилия,  имя,  отчество.   Даты  рождения и смерти».
     Чья добрая душа исполнила свой человеческий долг, так и  осталось загадкой.