Помню свадьбу моей школьной подружки Любашки. Мы заявились на нее большой дружной компанией – ребята, девчонки. Из деревни приехала гурьба любашкиных родственников: крепкие мужички, голосистые женщины.
Уселись все за длинные столы. Покатились тосты, крики «Горько!». Ну и как положено, полились песни. Хорошо пела невестина родня, громко, слаженно. Затянули: «Летят у-утки…». Наш приятель Славик, захваченный песенным потоком, влил свой голос в общий хор. Вернее сказать не влил, а воткнул. Ржавым гвоздем в свадебный торт. Высоко и пронзительно, вне тональности и мелодии. Медведь потоптался на его ушах. Славик от этого хуже не стал, но знал, что петь ему нельзя. Инстинкты у слушателей пробуждаются звериные.
Над столом повисла грозовая тишина. Кто-то разрядил обстановку, поднял тост. Веселье вернулось в свою колею. Возвратились и песни. Опять начали: «Летят у-утки». Надо же песню допеть. Не удалось. Не поняв ситуации, снова включился Славик. Прикрыв от избытка чувств глаза, заорал наш «селезень» мимо песни и поющих.
Повставали крепкие мужички со своих мест, подхватили певуна под белы рученьки и поволокли на улицу – бить. С трудом мы Славика вызволили. Пришлось присматривать за ним, душа на корню его соловьиные порывы.
А свадьба была славная!