Отражаясь в воде, утреннее солнце скачет зайчиками по выкрашенному слоновкой* подволоку, в отдраенные иллюминаторы вливается свежий запах моря, легкий ветерок чуть колышет раздернутые на них занавеси.
Мы с Витькой сидим в офицерской кают-компании плавбазы «Иртыш» и предаемся безделью. Приятель наяривает на пианино «собачий вальс», а я, развалившись на кожаном диване, лениво попыхиваю сигаретой, в такт музыке покачивая ногой.
Уже почти месяц, как помощник командира капитан-лейтенант Колбунов снял нас с лодочной вахты в заводе и определил «гарсунами»* в эту самую кают-компанию.
Сначала мы, было, заартачились - негоже нам, служащим по третьему году и классным специалистам выступать в роли холуев-официантов, но Михал Иваныч в качестве альтернативы предложил гарнизонную гауптвахту, и мы быстро согласились.
На следующее утро, после осмотра корабельным врачом, облаченные в накрахмаленные белые курточки мы уже рысили по кают-компании, обнося завтракающих там отцов-командиров положенными им закусками, соком и горячим кофе.
Молодца, хорошо шустрите, - довольно изрек сидящий за длинным столом справа от командира помощник, щелкая пальцами - еще кофе!
Затем были обед с ужином, которые тоже казались необременительными и мы с Витькой поняли, что попали «в струю»*.
Во-первых, рано утром не надо выпрыгивать из подвесных коек и бежать обязательный в ВМФ трехкилометровый кросс. Вместо этого мы неспешно вставали и с деловым видом направлялись досыпать в примыкавшую к кают-компании «гарсунку»*.
Во-вторых, в силу солидности определенного Главкомом морского офицерского пайка, который последними съедался далеко не полностью, в нашем распоряжении ежедневно оставались всяческие деликатесы, вроде сливочного масла, копченой колбасы, соков, меда и печенья, служившие хорошим подспорьем для двух растущих организмов, а также значительно повысившим наш рейтинг среди сослуживцев.
И, наконец, в третьих, что было самым главным, мы получили дополнительную возможность схода на берег, манивший к себе желанной свободой, а также всяческими приключениями.
На этом достоинстве следует остановиться дополнительно.
Тот, кто служил, знает, как приятно получить увольнительный билет, облачиться в парадно-выходную форму, с чувством собственного достоинства выйти за КПП части и окунуться в море желаний и искусов.
Можно сходить в кино или на танцы, приударить за местными девчатами, немного выпить и для полноты ощущений подраться с гражданскими или представителями других родов войск. Короче, можно много чего.
После заваленного снегами заполярного гарнизона, откуда мы прибыли в Северодвинск, нас увольняли регулярно, но хотелось еще и еще.
И вот теперь у нас с Витькой такая возможность появилась.
Дело в том, что по давно существующей на флоте традиции, в офицерской кают-компании всегда имеется старший, который всячески улучшает ее повседневный рацион. Делается это в интересах питающихся, которые отчисляют в «общий котел» известные суммы.
На них приобретаются минеральная вода «Нарзан» или «Боржоми», свежие овощи и фрукты, марочные вина , водка и коньяк, а также все то, что может пожелать богатое воображение морского офицера.
Наши начальники обладали им в достаточной мере и помощник командира, он же старший кают-компании, регулярно отряжал нас с Витькой в город, снабдив увольнительными билетами списком необходимого (за исключением спиртного) и соответствующей денежной суммой.
Как правило, эти вояжи осуществлялись сразу же после завтрака, и до обеда мы возвращались на плавбазу, затаренные всем необходимым.
Доставленная провизия помещалась в холодильник и буфет, а c неистраченной части суммы мы получали небольшую премию.
Когда она накапливалась в необходимом количестве, при очередном сходе на берег мы приобретали для себя пару бутылок портвейна «Три семерки», по дороге назад заходили в расположенный рядом с портом обширный парк и, расположившись где-нибудь в укромном месте, посасывая портвейн, предавались философским беседам.
В это погожее утро настроение у нас лирическое, мы не прочь совершить променад в город, но уже почти неделю помощник нас туда не отправляет.
- Слышь, Валер, - прекращает Витька долбить пальцами по клавишам и захлопывает крышку рояля. - А давай его сподвигнем, а?
- Это как?- вскидываю глаза на приятеля.
- Очень просто, - белозубо скалится Витька, подходит к встроенному в переборку буфету и извлекает из него десяток ножей и вилок. Затем он направляется к ближайшему иллюминатору, высовывает в него круглую башку и, поглядев по сторонам, швыряет их за борт.
- Буль, - весело доносится оттуда, и Витька довольно шмыгает носом.
- Ты че, совсем охренел? - делаю я большие глаза и вскакиваю с дивана.- А чем офицера жрать будут?!
- Верно мыслишь, - многозначительно поднимает вверх палец Витька.
- Пошли к помохе*.
Спустя пару минут, шаркая кожаными тапочками по ковровому линолеуму, мы топаем по длинному коридору офицерской палубы и останавливаемся перед одной из кают, где по ночам изредка обитает помощник. Сегодня он там и с утра что-то долбит на машинке.
- Тук, тук, тук, - легонько стучит Витька костяшками пальцев в металлическую дверь и осторожно нажимает входную ручку.
- Прошу разрешения, товарищ капитан-лейтенант.
- Валяй! - доносится изнутри, и мы переступаем высокий комингс.
- Ну? - отрывается от машинки недовольный капитан-лейтенант. - Чего пожаловали?
- Так что офицера опять растащили столовые приборы,- пялясь на помощника честными глазами, театрально разводит руками Витька.
- Ага, растащили, - подпрягаюсь я и тяжело вздыхаю.
- Опять, говорите? - недоверчиво косится на нас Михал Иваныч и начинает барабанить пальцами по столу. - И много?
- Считай половину. Бухают по ночам в каютах и требуют тарелки и приборы, а потом в иллюминатор все выкидывают, вы ж сами знаете.
- Ну, это не вашего ума дело! - повышает голос помощник и тянется волосатой рукой к сейфу. - Вот, держи,- извлекает оттуда радужную кредитку и сует ее Витьке. - Топайте в город и купите новые.
Потом он выписывает нам увольнительные, шлепает на них корабельную печать и машет рукой - идите.
- Есть! - скрывая радость, бодро вякаем мы и быстро покидаем каюту.
- Ну вот, а ты глупенькая боялась, - подначивает меня Витька словами из анекдота и, радостно гогоча, мы мчимся в баталерку переодеваться.
Спустя десять минут, облаченные в отутюженные клеша и форменки и сдвинув на затылок щегольские бескозырки, мы звеним подковками надраенных до зеркального блеска хромачей по верхней палубе, тычем в нос верхневахтенному увольнительные и, козырнув развевающемуся на корме флагу, быстро скатываемся с крутого трапа плавбазы на причал.
Миновав его обширную пустоту, дружно рубим шаг по деревянному тротуару КПП с дремлющей у закрытого шлагбаума вооруженной допотопным наганом ВОХРой и выходим на одну из припортовых улиц.
Она застроена двухквартирными щитовыми домами с цветущей в палисадниках сиренью и в ее душистом запахе мы следуем дальше.
Вскоре улица заканчивается, ее сменяет массив новостроек, и мы оказываемся в городе. В эти утренние часы он просторен, чист и безлюден. Изредка по широким, обсаженным деревьями проспектам проносятся полупустые пассажирские автобусы или военные грузовики, редкие прохожие следуют по свои делам.
И это не удивительно. Практически все население Северодвинска -судостроители и военные моряки, занимаются своей повседневной деятельностью в цехах засекреченного СМП*и в море, а вернувшиеся оттуда отдыхают.
У центрального универмага мы пытаемся завести знакомство с двумя явно скучающими симпатичными девчонками, но дальнейшему развертыванию событий мешает появившийся неподалеку патруль.
- Ко мне! - делает нам знак рукой монолитно шагающий в центре здоровенный старший лейтенант, и под задорный смех девчат мы быстро рысим к блюстителям порядка.
За несколько шагов до них переходим на строевой шаг, бросаем руки к виску и принимаем подобие строевой стойки.
- Тэ-экс, - критически окидывает нас взглядом старлей, - документы.
Стоящие с двух сторон от него курсанты местной школы мичманов делают начальственные рожи и ухмыляются.
Мы с Витькой извлекаем из рукавов форменок военные билеты с вложенными в них увольнительными и поочередно протягиваем их начальнику.
- Так откуда вы сюда прибыли? - перелистывает страницы офицер.
- Из Гаджиево, для приемки нового корабля.
- Ну-ну, - благодушно гудит он, похлопывая нашими книжицами по ладони. - А почему в увольнении во время боевой подготовки?
- Направлены помощником командира для хозяйственных покупок.
- И вместо этого трепитесь с девицами?
- Да это мы так, между делом.
- А еще, товарищ старший лейтенант, у них форма неуставная, - подобострастно заявляет один из курсантов. - Клеша заширены, а форменки заужены. Непорядок.
- Ладно, Яковлев, не сепетись, послужишь и себе такие заведешь, - осаживает уставника начальник.
- Можете быть свободными,- возвращает нам документы, а его подчиненные изображают разочарование.
Когда патруль удаляется, мы с Витькой облегченно вздохнув, топаем в универмаг, от греха подальше.
- А сундучонок* то с гнильцой, - недовольно брюзжит Витька. - Надо его отловить в субботу в увольнении и накидать банок.
- Надо, - соглашаюсь я. - Что б служба раем не казалась.
Купив все необходимое, решаем снять возникший от нежелательного общения с патрулями стресс и тенистыми переулками направляемся в расположенный неподалеку от парка небольшой магазинчик.
Там, у знакомой продавщицы, покупаем две бутылки портвейна и пару плавленых сырков, после чего ныряем в парк, где находим заветную лужайку. Она покрыта зеленой травой, окружена цветущей сиренью и практически скрыта от посторонних глаз.
Мы усаживаемся на прогретую солнцем землю, сковыриваем с горлышек жестяные кепочки и не спеша смакуем вино. Оно терпкое, пахнет мускатом и приятно освежает. Затем сдергиваем фольгу с сырков, и неспешно закусываем.
- Хорошо, - щурит выпуклые глаза Витька.
- Не то слово, - киваю я, и мы снова прикладываемся к бутылкам.
Портвейн чуть туманит наши головы, мы закуриваем и лениво перебрасываемся словами.
Высоко в небе плывут белоснежные облака, где-то в заливе грустно кричат чайки, на душе благостно и спокойно.
- Вот так бы и припухал до самого ДМБ, улегшись на спину и заложив руки за голову, - мечтательно бормочет Витька.
- Хорошо бы, - соглашаюсь я с приятелем. - Целый год припухать не хило.
После этого мы надолго замолкаем, каждый думает о своем.
Ровно в полдень, когда солнце стоит в зените, мы возвращаемся на плавбазу где отчитываемся перед помощником о покупках.
- Молодца, хорошо служите, - кивает он рыжей головой и вручает нам премиальные - серебряный рубль.