СИЛА СЛОВА
В тот год красных дней в календаре оказалось на два дня больше. Первомайские праздники удачно выпали на соседство с выходными, прибавив к ним субботу и воскресенье, что увеличило число выходных дней до четырех.
По такому случаю и чтобы не сидеть без дела четыре дня в надоевшем за зиму городе, Лидия Федоровна уговорила мужа поехать на праздники на дачу, но не всей семьей, как раньше, когда дети еще были маленькими, и не болела бабушка, а вдвоем с мужем, Николаем Васильевичем Дворецким. Пятнадцатилетняя дочь Анюта и двадцатилетний сын Алексей ехать отказались.
А поскольку родители были либералами и в вопросах воспитания придерживались мнения, что для развития полноценной личности на детей нельзя давить, предоставляя им, по возможности, максимум свободы, решено было их не неволить. По их мнению, отказ от поездки на дачу, как раз и был таким случаем, когда ребенок мог себя проявить. Поэтому волевое решение исключалось. Что же касается бабушки, матери Лидии Федоровны, она не могла поехать с ними из-за болезни. Ей сильно нездоровилось.
Перед отъездом, стоя уже с вещами на улице, Лидия Федоровна предприняла последнюю попытку уговорить детей поехать с ними на дачу. Начала с дочери.
- Ну ладно Лешка, он два года цивилизации не видел,- сказала она, имея в виду место службы сына, захолустный поселок на дальнем востоке,- но ты то? Ты-то чего не видела в этой демонстрации? - говорила мать, удивляясь дочериному решению, в котором та предпочла поездке с родителями, демонстрацию.– Но зачем она тебе?- недоуменно вопрошала Лидия Федоровна.– Тебе разве не надоела эта школьная муштра?- а в этом году Анюта закончила восемь классов.– Не надоели эти лозунги, плакаты? Эта ходьба строем, как в армии?- продолжала она, покачивая головой.- Не понимаю! Поехали, а?- кивнула она дочери.
- Ну не хочу, мам! Понимаешь, не-хо-чу!- пропела та нараспев. – Я с девчонками уже договорилась,- назвала она причину своего отказа.– Да и что я там буду делать четыре дня?- продолжала она отнекиваться.- Вы с отцом в грядках будите копаться, а я? Сидеть дома одна, без телевизора и скучать. Нет, не поеду!- наотрез отказалась она.
- Ну, как знаешь,- вздохнула Лидия Федоровна, поняв, что дочь ей уговорить не удастся.– Оставайся с Лешкой,- сказала она и на всякий случай обратилась к сыну.– А ты?
Алексей отрицательно покачал головой.
- Ладно,- смирилась мать.– Леша, ты взрослый, поэтому смотри за ней,- начала она последнее наставление,- и построже. Пусть не ленится и убирается, чтобы не было бардака в квартире. А то ей только дай волю. И не разрешай ей гулять позднее десяти,- сказала она, поглядев на дочь, которая при последних ее словах демонстративно сморщилась, изобразив напускную обиду – Да!– спохватилась мать.– И не забудь, пожалуйста, отвезти бабушке продукты. Видел, куда я сумку поставила?
Алексей кивнул.
- Поздравь ее от нас и скажи, что после праздников мы с отцом к ней обязательно заглянем, навестим. Пусть выздоравливает,- сказала она.
- Хорошо.
- Ну, кажется все. Целую,- сказала она и поочередно чмокнула детей в щечку.– Коля поехали,- бросила она мужу.
- Поехали,- отозвался тот, берясь за поклажу.
Погрузив вещи в багажник, мать с отцом сели в машину и уехали.
- Наконец то,- с облегчением вздохнула Анюта, явно, довольная их отъездом.
- Не расслабляйся,- сказал брат. По ее голосу он догадался, что сестра только и ждала, когда уедут родители, поэтому придал голосу тон строгости, давая ей понять, кто остался за старшего. – Давай посуду иди мой,- скомандовал он и направился домой.
Жили Дворецкие в кирпичной пятиэтажке на последнем этаже, занимая двухкомнатную квартиру со смежными комнатами, переоборудованными в изолированные. Квартиру они получили еще до рождения второго ребенка, поэтому, когда родилась Анюта и подросла, Николаю Васильевичу пришлось приложить руки и перегородить гостиную, что позволило им отделится от детей. Комната хоть и стала меньше, но зато отдельная. Жить в проходной комнате стало невыносимо.
Поднявшись в квартиру, Анюта направилась на кухню мыть посуду, оставшуюся на столе после завтрака, а Алексей сел за телефон, вызванивая своего приятеля Вадима.
С Вадимом они дружили еще с детства. Они были с ним одногодки, учились в одной школе в одном классе, а потом, по воле судьбы, вместе служили в одной части в армии. Ближе чем Вадим у Алексея друзей не было.
Когда на другом конце линии ответили, Алексей поздоровался.
- Привет.
- А, это ты,- узнал его Вадим.– Ну, как, уехали?- сразу спросил он, имея в виду отъезд его родителей на дачу. Они уже заранее условились, что если у Алексея освободится квартира, устроят там вечеринку. Пригласят девчонок и немного повеселятся, отметив первомайский праздник.
- Уехали,- ответил Алексей.
- Отлично,- обрадовался приятель.– Тогда, как договорились, звоню Наташке?
- А может не стоит,- сказал Алексей, чувствуя какую то необъяснимую тревогу, засевшую в сердце еще с утра, едва он разлепил ото сна глаза.
- Брось,- сказал Вадим.– Тебе что, Наташка не нравится? Или еще что?- спросил он, не беря в толк, с чего бы тот вдруг пошел на попятную, когда все уже заранее оговорено.
- Да нет, не в этом дело,- возразил Алексей.
- А в чем?
- Не знаю,- признался он честно.– Маманя Аньку оставила дома, наказала приглядывать за ней,- намекнул он на сестру, которая могла стать им обузой.
- И что?
- Как что? Девать то ее куда? Будет под ногами путаться, мешаться. А потом, еще чего доброго, мамане все растрезвонит,- высказал он свои опасения.
- И это все?
- Все.
- Не растрезвонит,- уверил его Вадим.– Это я беру на себя. Ты говорил, она марки собирает. Я тоже маленький был любитель. Отдам ей свои, мне они не к чему,- нашел он средство задобрить его сестрицу.- А будет под ногами путаться, выпроводишь на улицу, не зима,- усмехнулся он.– Ну, так что?
- Ладно, давай, как договорились,- согласился Алексей, не желая дискутировать. Ему хотелось побыть наедине с самим собой, со своими мыслями. Хотелось разобраться в себе и понять, откуда у него на сердце взялась эта тревога, с которой он проснулся. Поэтому машинально дал добро на вечеринку.
- Окей,- воодушевился Вадим.– Ну, все тогда, буду звонить,- сказал он, довольный тем, что вечеринка не отменяется.– А то еще чего доброго уедут куда на праздники, вот тогда номер будет. А ты дуй в магазин, покупай все необходимое,- распорядился он, поручив приятелю хозяйственные заботы.- Все тогда, до встречи. К четырем будем у тебя,- сказал он и повесил трубку.
Какое то время еще Алексей оставался у телефона с ощущением человека, нырнувшего глубоко под воду, вследствие чего, не воспринимавшего надводный шумовой фон. Его сознание погрузилось куда то внутрь, исследуя глубины души, двигаясь там на ощупь в кромешной тьме, в поисках причин своего томления. Но обнаружить их ему не удалось. Поплавав в акватории своей души, он вынырнул на поверхность под плеск лившейся из крана на кухне воды, и, глубоко вздохнув, решил не обращать на это чувство внимания, предоставив ему возможность улетучится самому. Положил трубку на аппарат и отправился по своим делам, крикнув из прихожей сестре, что уходит, на что та ответила коротким злорадным «вали».
Догадавшись из выхваченных слов из телефонного разговора брата с приятелем об их намерении устроить вечеринку, сестра сразу сообразила, чем ей это грозит,- изгнанием из комнаты на кухню, в лучшем случае. В худшем, выдворением из дома на время вечеринки. «Еще посмотрим», надменно произнесла она, имея в виду, что не намерена поступаться своими правами и уступать брату.
Последнее время они сильно не ладили. У них возникали трения из-за комнаты, которую они совместно занимали. Раньше, когда они были маленькими, они друг другу не мешали. Потом Алексей ушел на два года в армию, и комната находилась в полном ее распоряжении. Она могла делать в ней все, что угодно, кого угодно и когда угодно пригласить в гости. А теперь, с возвращением брата, все переменилось. Ее положение полновластной хозяйки комнаты пошатнулось. И уже не она, а брат претендовал на эту роль, диктуя ей свои правила, которым она должна была беспрекословно подчинятся.
К брату в гости стали приходить друзья, и сестра стала им мешаться. Алексею это не нравилось. Сначала он терпел. Потом это ему надоело, и он стал выставлять ее за порог, спроваживая либо к подругам, либо на улицу, а если родителей дома не было, в гостиную или на кухню, на ее усмотрение. На этой почве у них и возникали стычки.
Сестра считала, что комната принадлежит ей в той же мере, что и брату, и его поведение воспринимала как ущемление своих прав. В таких случаях она либо жаловалась родителям, ища в их лице заступничество, либо отстаивала свои права своими силами, «я тоже имею право», заявляла она, топая ножкой, на что Алексей отвечал ей полюбившимся ему выражением, «сгинь растение». Такое прозвище он дал ей за ее панковскую прическу.
На этот раз она решила ему не уступать.
Вытерев о фартук руки, она засела за телефон и стала обзванивать подруг, приглашая их к себе в гости к трем часам дня. Пока она решала вопросы в защиту своих прав пользования комнатой, Алексей решал свои.
Прежде чем отправиться в магазин за продуктами для вечеринки, как и обещал матери, он навестил больную бабушку.
- Значит, на дачу уехали,- удрученно сказала бабушка, указывая внуку рукой на кресло.
- Ну, да,- сказал Алексей, присаживаясь.
- А ты, что ж не поехал,- поинтересовалась она.
- А у меня, баб, дела,- сказал он многозначительно, но старушка не предала этому значения. Она нахмурилась и ненадолго задумалась. Потом поглядела на внука.
- Хорошо, что ты хоть приехал,- сказала она, глубоко вздохнув.– А то бросили меня все тут одну,- в ее голосе звучала обида.
- Да брось ты, баб, ни кто тебя не бросал,- возразил Алексей.- Я же приехал. Вот и продукты привез, мать приготовила,- сказал он, указывая на стоявшую в углу комнаты на полу сумку с продуктами.– На праздники тебе хватит,- продолжал он,- там лекарства, фрукты, фрукты все помыты, так что можешь их есть сразу, в пакете еще что-то, не знаю, правда, что. А портящееся я убрал в холодильник. Потом есть захочешь, только разогреешь и все.
На сумку она даже не взглянула. Только глубоко вздохнула и на выдохе вымолвила:
- Да зачем они мне,- и неожиданно, вдруг, добавила,- помру я скоро.
- Да не говори ты глупости. Ты еще нас всех переживешь,- сказал он с усмешкой, не придавая особого значения ее словам.- Переживешь, переживешь,- повторил он несколько раз.
- Хорошо хоть ты попрощаться заехал,- пролепетала она понуро и так на него посмотрела, как будто и впрямь собиралась умереть сразу после его ухода.
- Да брось ты,- сказал он, поморщившись.
- Я чувствую,- продолжала она гнуть свою линию.
Ему этот разговор был не по душе. Он чувствовал раздражение, но, учитывая ее преклонный возраст и выматывающую хворь, решил не показывать этого, сочтя ее слова обычным старческим нытьем больного человека.
- Поправишься, и будешь бегать, что с тобой сделается,- сказал он, нарочито бодро и переменил тему разговора на более приятную.– Анька привет тебе передает,- сказал он с этой целью.
Старушка слегка оживилась.
- И Анюта с тобой значит.
- Ну да, подкинули,- возмутился он нарочно.
- Ты смотри за ней, приглядывай, чтоб ее ни кто не обидел,- стала она, вдруг, наставлять его.
- Ее обидишь,- усмехнулся Алексей.– Она сама кого угодно заклюет. Житья от нее просто нет,- пожаловался он в шутку.
- А ты мужчина, ты должен уступать,- сказала она на это и тут же добавила,- к тому же, она еще маленькая.
- Ни чего себе маленькая,- усмехнулся Алексей.
- Пятнадцать не двадцать лет,- сказала бабушка, обнаружив тем самым, что для умирающей старушки еще неплохо соображает. Алексей это сразу подметил и решил, что пора прощаться. И так слишком засиделся. Не заметно покосился на часы. Шел уже второй час дня.
- Ну, что баб, мне пора,- сказал он, вставая. – Мне еще надо в одно место заскочить,- сказал он, не уточняя в какое. – Извини, может, дня через два заскочу. После праздников мать с отцом собирались к тебе. Так что давай, не скучай и выздоравливай поскорее. С праздником тебя,- поздравил он ее напоследок и направился к двери.
- До свидания,- произнесла она ему в след.
В пятнадцать тридцать Алексей был дома.
- Хо-о-о... А это еще что такое!?- воскликнул он удивленно, войдя в свою комнату. Помимо сестры там находились еще четыре ее подружки. Две из них сидели на стульях, а две примостились на его кровати поверх покрывала.
- А ну брысь отсюда,- скомандовал он полушутливым тоном и в той же тональности добавил,- и марш все из комнаты.
- Раскомандовался,- скривив, недовольно, губы, пробурчала сестра.
- Брысь, растение!– цокнул он на нее в ответ, что вызвало со стороны ее подружек смешки. Они несколько раз хихикнули, но послушно покинули комнату, последовав за Анютой на кухню.
Алексей особо не сердился. Он был в хорошем расположении духа. Ему предстояло сегодня встретится и провести вечер с девушкой, которая ему сильно нравилась. И это событие окрашивало все его настроение, воодушевляя его и радуя, от чего он даже не мог сердиться на сестру за то, что та позволила своим подружкам забраться на его кровать.
«Так,- подумал он, оглядывая комнату.– Время остается мало. Нужно успеть прибраться и накрыть стол», определил он себе задачу на ближайшие полчаса.
Когда пришли гости, Алексей был готов к их встрече. Комната была прибрана, а стол накрыт. Проводив гостей в комнату, он рассадил их на заранее подготовленные места, сделал приятелю знак хозяйничать, и, испросив у девчонок разрешение отлучиться на одну минутку, вышел. Он направился в кухню, где обосновалась вытуренная им из комнаты компания девчонок. Он намеревался предупредить сестру, чтобы та не проявляла излишнего любопытства и не заглядывала к ним в комнату ни под каким предлогом.
Его появление в кухне вызвало мгновенное замешательство. Разговор прервался. Пять пар вопросительных глаз устремились на него.
- Аня,- начал он, глядя на сестру.– Давай договоримся так. Если тебе что то в комнате надо, сходи сейчас и возьми. А потом, пожалуйста, не мешай нам, не заглядывай и не ломись. Хорошо? – сказал он, продолжая глядеть на нее вопросительным взглядом и так, как та решила показать свой гонор, и не отвечала, повторил, но уже повышенным тоном.
- Понятно?
- Да,- выдавила из себя, недовольно, сестра.
- Вот и хорошо,- сказал он, не обращая внимания на ее тон, развернулся и направился в комнату, где его поджидали друзья.
- А вот и я,- сказал он, улыбаясь, и тут же был ошарашен.
- Опоздавшим штрафную!– воскликнул, вдруг, Вадим и к ужасу приятеля, вместо выставленных на стол фужеров, взял с подоконника кружку, влил туда чуть ли не пол бутылки портвейна и протянул ее приятелю.
Алексей смутился. Посмотрел растерянно на девчонок, для которых выходка Вадима то же оказалась неожиданной, но, в отличие от него, понравилась им, потому что уже в следующее мгновение обе заулыбались и закивали одобрительно головами.
- Все согласны,- выразил Вадим общее мнение и скороговоркой добавил,- давай, давай, догоняй нас, мы уже выпили,- сказал он, демонстрируя приятелю пустой бокал, подбадривая его жестом руки.
- Я же напьюсь,- улыбнулся тот, растерянно.
- А тебе и надо немножко,- сказал Вадим.
На самом деле, напоить друга в его намерение не входило. Просто он знал его застенчивый характер. Знал, что до тех пор, пока по его жилам не побежит горячительный напиток, веселья не будет. Поэтому и выдумал этот штрафной тост, рассчитывая с его помощью раскрепостить приятеля.
Алексей выпил.
- Молодец!– торжественно воскликнул Вадим, протягивая приятелю закуску. Девчонки то же слегка пискнули улыбками в знак одобрения, а Валерия, подруга Вадима, восхищенно похлопала в ладоши, и все мешающие сближению преграды остались позади.
Дальше застолье покатилось проторенной дорожкой в привычном направлении и ритме, постепенно набирая свой залихватский темп. Зазвучали тосты, зазвенели бокалы, посыпались шутки и комплементы, в нужное время грянула музыка, и, разгоряченные вином и страстью, закружились танцы.
В какой то момент Вадим заметил, что засевшая на кухне молодежь проявляет к их компании не здоровый интерес. То и дело кто то выглядывал от туда в коридор и ловил в висевшем там зеркале отраженные в нем силуэты танцующих. Дверь в комнату была не заперта. Ему это сильно не нравилось. Любопытствующие взгляды стесняли не только его, но и Валерию, которая уже не раз ему на это жаловалась, указывая на глазеющую в прихожей молодежь. Она просила его поговорить с приятелем, что бы тот урезонил их.
Наконец и ему надоело это бесцеремонное любопытство. Дождавшись, когда между песнями возникла пауза, он подошел к приятелю и заговорил с ним.
- Слушай, Леха, ты бы приструнил сестрицу, житья от них нет. Отправь ее на улицу, а то она со своими малолетками нас до дыр проглядит. Валерка,- так он иногда называл Валерию,- стесняется. Да и я себя чувствую, как под прицелом,- признался он.
- Да?- удивился Алексей, бросив взгляд в прихожую.– Мешают,- нетвердым голосом, спросил он, поглядывая на приятеля.
- Ну да,- отозвался тот, пошатываясь.– Тоже мне, смотрины устроили. Я, что, фото модель,- выразил он свое недовольство.
- Хорошо, разберемся,- мотнул Алексей головой и, пожав приятелю руку, направился на кухню выяснять отношения с сестрой. К этому часу он уже чувствовал себя изрядно навеселе и слегка покачивался. Поэтому заговорил сразу с порога без предисловий.
- Слушай, Ань,- начал он, ища плечом опору в дверях,- иди, погуляй, а,- сказал он, глядя на изумленно глядящих на него подружек сестры.- Шляетесь туда-сюда по коридору,- продолжал он, - в комнату заглядываете, стесняете всех, я же просил тебя...- хотел он напомнить ей об их уговоре не проявлять к ним излишнего любопытства, но был перебит.
- Ни кто к вам не заглядывает,- раздраженно прервала его сестра.– Нужны вы больно кому,- бросила она пренебрежительно, стараясь этим задеть брата, отмстив ему за то, что тот при посторонних позволил себе говорить с ней таким уничижительном тоном. Но Алексей пропустил это мимо ушей.
- Если говорю, заглядываете, значит заглядываете. Если говорю, мешаете, значит мешаете. Если говорю приседать, значит надо приседать,- перешел он, вдруг, на армейский жаргон, что у незнакомых с армейской муштрой девчонок вызвало смешки.
Подождав, когда они перестанут хихикать, он объявил им:
- В общем, так, пять минут, и я ни кого здесь не вижу. Ясно?- приказал он, глядя на сестру. Та не ответила. За нее это сделала подружка.
- Да,- сказала та,- мы уже уходим. Мы уже собирались,- добавила она, не желая его раздражать.
- Вот и отлично,- сказал он, повеселев, повернулся к ним спиной и ушел в комнату, где его поджидала веселая компания.
Через несколько минут за их спинами хлопнула входная дверь. И уже не осаждаемая посторонним оком гулянка, понеслась дальше, набирая обороты с каждым выпитым бокалом вина, отдаваясь глухим ворчанием соседей с нижнего этажа, на чьи головы обрушился весь грохот танцующих ног.
В конце концов, выпитое дало о себе знать и уже к пяти часам проявило свои первые плоды.
Изрядно поднабравшись, Вадим потерял голову и стал приставать к Валерии, что послужило причиной их размолвки. Они поссорились, и чуть было, не подрались. Должно быть, опасаясь последнего, подружки воспользовались удобным моментом, когда приятели были заняты починкой магнитофона, и не заметно выскользнув из гостиной, заперлись в маленькой комнате на задвижку. Они рассчитывали там отсидеться, пока Вадим не протрезвеет. Скоро их отсутствие обнаружилось.
- А где это они,- удивился Вадим, заметив отсутствие женской половины. «Интересно», подумал он, почесывая затылок. С минуту он пребывал в растерянности. Потом, сообразив, что к чему, бросил занимающемуся починкой магнитофона приятелю короткое «я сейчас», на что тот не отреагировал, и, пошатываясь, отправился на их поиски, обходя квартиру помещение за помещением. Обнаружил он их в маленькой комнате по голосам, доносившимся из нутрии. Дверь оказалась запертой изнутри на щеколду. В этом он убедился, подергав несколько раз вверх вниз ручку и потолкав дверь плечом.
- Валер. Валера!– позвал он, сквозь дверь, девушку, налегая на дверь плечом, рассчитывая таким образом открыть ее. Но дверь не поддавалась. Девушка тоже не отзывалась.
- Открой, слышишь Валер!– снова позвал он и припал к замочной скважине, желая увидеть, что там происходит. В фокус замочной скважины попал лишь заставленный бутылками стол, угол кровати, стул и распахнутое настежь окно. Больше ни чего видно не было.
- Открой, слышишь,- потребовал он.– Я говорю, открой!– крикнул он, теряя самообладание.– Сейчас дверь выломаю,- пригрозил он. Его раздражало не столько то, что они сбежали и закрылись в комнате, сколько само молчание, уязвляя его самолюбие. Бесило то, что они его попросту игнорируют.
Промявшись так несколько секунд у двери, он решил открыть ее силой. Отступил от двери на шаг и с наскоку навалился на нее плечом. Но это не дало эффекта. Дверь лишь слегка качнулась, издав глухой звук, но не раскрылась. Он повторил это еще раз, только с удвоенной силой, но и это не принесло плодов. Тогда он отступил от двери на шаг и внимательно осмотрел ее, прикидывая, что нужно сделать, чтобы ее открыть.
Дверь была добротная, из дубового массива. Дверная коробка была плотно прилажена к стене. Ясно было, что голыми руками ее не взять. Нужен был инструмент, ломик или фомка, на худой конец, топорик. Топорик даже лучше, решил он, присмотревшись к двери внимательнее. Его можно было просунуть в щель между коробкой и дверью, и, немного отогнув ее, навалится посильнее на дверь плечом. Тогда она откроется. Но одному ему тут не справится, нужен помощник. Выругавшись в полголоса, он вернулся в гостиную за приятелем.
Алексей как раз закончил возиться с магнитофоном. Когда Вадим вошел в комнату, он удивленно спросил его, оглядывая пустую гостиную:
- А где все?
- Закрылись в маленькой комнате,- улыбаясь, сказал приятель.
- Как закрылись? Зачем?– не понимая, удивился Алексей еще больше.
- Так, взяли и закрылись.
- И что, не открывают?
Вадим отрицательно покачал головой.
- Пойдем, посмотрим,- сказал Алексей, направляясь в коридор.
Он проделал все те же действия, что и приятель: подергал несколько раз вверх вниз ручку, потолкал дверь плечом, после чего, задумчиво произнес, «да».
- Давай ее к черту сломаем,- предложил Вадим.
Алексей отрицательно покачал головой.
- Почему?
- Бесполезно,- сказал он.– Я сам защелку ставил,- ткнул он себя пальцем в грудь и добавил,- скорее дверь с петель снимешь.
- Давай,- охотно подхватил Вадим.
- Еще чего! С ума сошел, что ли?
- А что,- невинно, улыбнулся тот.
- А не чего! С предками объясняться ты будешь? – сказал он, глядя на него.
Вадим не ответил.
- А ты разговаривать с ними пробовал,- поинтересовался Алексей.
- Естественно!- сказал тот.
- И что?
Вадим улыбнулся.
- Сам видишь что,- сказал он, указав на запертую дверь.
- Ладно,- вздохнул Алексей, и, прильнув к двери, предпринял попытку разговорами склонить девчонок открыть им дверь.- Наташ, это я, Леша, слышишь меня,- позвал он девушку.
- Слышу,- отозвался с той стороны двери голос.
- Открой.
- Нет.
- Почему?
- Спроси у Вадика.
Алексей глянул на приятеля.
- А...- протянул тот, поморщившись, и покрутил у виска пальцем, давая этим понять, что это очередной пьяный бздык, на который не следует обращать внимание.- Протрезвеет и все пройдет,- добавил он и вдруг, выругался,- черт! Не торчать же нам тут под дверью, когда все там,- сказал он с досадой, имея в виду, что и выпивка и закуска остались в комнате.
- Да,- подхватил Алексей задумчиво. – Ладно,- сказал он, сверкнув глазами, и, заговорщицки приложив к губам палец, свободной рукой поманил приятеля.
Тот приблизился.
- Чего,- спросил он, шепотом.
Алексей легонько кивнул, давая понять, что нужно немного отойти от двери, чтобы их не услышали, и двинулся прочь. Вадим на цыпочках последовал за ним. Когда они отдалились от двери на достаточное расстояние для сохранности тайны разговора, Алексей шепотом заговорил.
- Есть идея. В комнате осталось открытым окно. Ты сейчас под дверью пошумишь, отвлекая их, а я в это время через балкон влезу в окно и открою дверь из нутрии,- изложил он свой план.
- А это не опасно,- поинтересовался Вадим.
- Нет. Я уже как-то раз так делал,- заверил его Алексей в безопасности своего плана, и, видя на лице приятеля тревогу, добавил,- ни какого риска, расслабься,- и хлопнул его легонько по плечу.
- Может, лучше я,- предложил Вадим поменяться ролями.
Алексей покачал головой, подталкивая приятеля к двери, где тот должен был осуществить отвлекающий маневр.
- Ладно,- неохотно согласился тот с отведенной ему ролью.
Пока Вадим ломал комедию под дверью, создавая видимость присутствия их обеих, отвлекая внимание девчонок на себя, чтобы те не могли догадаться, какую хитрость они замыслили, и помешать им, Алексей начал приводить свой план в действие.
Не слышно ступая, он по-кошачьи прокрался через гостиную к балкону. На секунду замер, оценивая взглядом состояние двери. Затем осторожно раздвинул шпингалеты, и, придерживая дверь, чтобы та предательски не скрипнула, аккуратно открыл ее и вышел на балкон. В лицо ему ударило теплое дыхание весны и шум города.
Город жил своей жизнью. Улица гудела розноголосьем звуков, летевших со всех сторон. Не загнанная по домам детвора еще продолжала носиться по двору, оглашая его радостными криками. Тут же, повизгивая и повиливая хвостиками, резвились собаки, выгуливаемые своими хозяевами. Из распахнутых окон лились мелодии знакомых песен, а освободившиеся от старичков лавочки, расставленные по двору, занялись молодежью.
На одной из лавочек, расположенной против окон квартиры Дворецких, греясь в лучах заходящего солнца, подобно воробьиной стайке, примостилась компания девчонок, во главе с Анютой, которые не более двух часов назад были выдворены Алексеем из квартиры. Все это время они провели за обсуждением своих секретов. Обговорив их и условившись насчет праздника, они уже собирались расходиться по домам и уже прощались друг с другом, как вдруг одна из них, Лена, воскликнула.
- Смотрите, смотрите,- закричала она, толкая локтем в бок Анюту. Не в силах усидеть на месте, она вскочила на ноги и стала указывать рукой подруге на ее балкон, где в это время находился ее брат.
Тот час же внимание всех девчонок было приковано к балкону.
Вскинула глаза и Анюта, но, ослепленная солнцем, зажмурилась. Вытерла набежавшие на глаза слезы и сквозь зубы процедила одно слово «козел», адресуя его брату, который в это время предпринял попытку взобраться на перила ограждения, расположенные по периметру балкона.
- Смотри, смотри, куда это он,- затараторила, оживленно, Лена, прикрывая рукой от солнца глаза.
Окна наблюдаемой ими квартиры выходили на восток. Солнце к этому часу уже поднялось высоко над крышами домов и било теперь им прямо в лицо и нестерпимо слепило глаза. И чтобы разглядеть происходящее на балконе, необходимо было приложить к глазам ладонь, соорудив своего рода защитный козырек, предохраняющий глаза от прямого попадания солнечных лучей.
Когда резь в глазах прошла, Анюта повторила за подружками их маневр, приложила ладонь к глазам и вскинула их на балкон.
Между тем, Алексей уже взобрался на перила ограждения и теперь, поддерживая равновесие, удерживаясь за незначительные углубления в стене, смотрел вниз. Высота его не пугала. Даже, наоборот, было интересно. Уменьшенный размер привычных предметов, машин, прогуливающихся внизу людей, лающей из кустов собачонки, не соответствуя их истинному масштабу, вызывал любопытство. Занятно было за всем этим наблюдать с высоты. Но он решил не отвлекаться. Опасался, что его увидят девчонки и запрут перед носом окно. Тогда все пропало. В комнату будет не попасть. И, чтобы этого не случилось, он оторвал взгляд от земли и бросил его далеко вперед перед собой. Затем перевел взгляд на подоконник окна, куда намеревался попасть и мысленно прикинул свои дальнейшие действия, соразмерив отделяющее его от окна расстояние с шириной шага. Прилип, насколько было возможно, к стене, оторвал одну ногу от перил и медленно перенес ее на подоконник, сохраняя центр тяжести на оставшейся на ограждении балкона ноге. Передохнул немного и осторожно стал переносить свой вес на опирающуюся о подоконник ногу.
За всем этим, затаив дыхание и не проронив ни звука, с земли следили несколько пар любопытных глаз. Наблюдали и Анютины подружки, тогда как она сама, делая вид, что ей совершенно безразлично, что там твориться, демонстративно не обращала внимание на происходящее. Однако ситуация складывалась не в ее пользу.
Привыкшая быть на виду, в центре внимания, она оказалась, вдруг, в тени, выпустив из рук инициативу, которую невольно перехватил брат. И теперь внимание подружек было уделено не ей, а ему, и это ее сильно уязвляло. В ней взыграло ущемленное самолюбие, и она решила это исправить.
Приложила небрежно ладонь к глазам и подняла их на брата. Тот уже находился между балконом и окном, с распростертыми вдоль стены руками. Секунду она молчала, глядя на него, после чего, вдруг, неожиданно произнесла, «что б ты упал», да так громко, что сказанное стало достоянием подружек, бросивших на нее изумленные взгляды. И не успел еще последний звук слететь с ее уст и растаять в вечернем воздухе, произошло следующее.
Заканчивая свой маневр, Алексей оторвал вторую ногу от балкона и подался вперед, перенося центр тяжести на подоконник. И в это самое мгновение его опорная нога заскользила по подоконнику вниз и соскочила, провалившись в пустоту. Секунда, и, лишенное опоры тело, под тяжестью своего веса, отлепилось от стены, и, не удержавшись на кончиках пальцев, запущенных в кирпичный шов, полетело вниз,- для всех окружающих. Для Алексея же, земля вдруг резко подпрыгнула, как футбольный мяч и с бешеной скоростью устремилась на него.
Все это произошло так внезапно и стремительно, что ни кто из наблюдавших с земли не успел открыть даже рта и ахнуть. Не прошло и трех секунд, как все было кончено. Все замерли, оцепенев от ужаса. В воздухе повисло гробовое молчание, в котором отчетливо слышался стук перепуганных сердец. И лишь спустя несколько секунд, испуганные взгляды подружек устремились на Анюту, чьи слова, как вынесенный приговор, прозвучали в то роковое мгновение, когда это случилось. Взгляды, ищущие подтверждение увиденному глазами, которым в эту секунду было отказано в доверии, настолько дико все это выглядело. Но Анюта не могла им ответить, так как от ужаса случившегося потеряла дар речи и не способна была проронить ни звука. Пораженная, она застыла в оцепенении гипнотического транса, вытаращив перед собой глаза, с расширенными от ужаса зрачками. Что происходило в эти минуты в ее душе, неведомо было ни кому, даже ей самой, выпавшей, подобно брату, на какое то время из реальности.
Как это и бывает в подобных экстремальных ситуациях, всегда находится кто то, кто берет на себя инициативу и ответственность, направляя действия других. Эту роль на себя взяла та самая Лена, первой увидевшая на балконе Алексея.
- Маша, останься с Анютой, присмотри за ней, а мы,- при этом она глянула на побледневших подружек,- пойдем, посмотрим, что там,- сказала она и, не дожидаясь ответа, направилась к месту трагедии.
А туда уже со всех сторон сбегались люди. Сбегались кто зачем. Одни спешили ради любопытства, заеденные, как клопами, однообразием и скукой жизни, желая пусть хоть и таким образом, но получить заряд сильных впечатлений, который придаст недостающую жизни перчинку, и о чем можно будет впоследствии долго судачить, муссируя подробности. Другие, видя, что случилось несчастье, спешили изо всех сил на помощь, так что когда подружки достигли места трагедии, там уже скопилось прилично народу.
Толпа обступила распростертое на земле тело с трех сторон, но, не смея к нему приблизиться, стояла чуть поодаль. Причина такого странного поведения заключалась в том, что несчастный упал с высоты пятого этажа на бетонные плиты, которыми было вымощено у основания здания. Удар оказался такой страшной силы, что голова у бедняги раскололась, как арбуз, выплеснув наружу свое содержимое, сгустки крови и мозги, которые, как арбузные семечки, были разбросаны на некотором расстоянии вокруг. Поэтому окружающее пространство было сильно всем этим забрызгано. И ни кто из присутствующих не отваживался к нему приблизиться, боясь не столько запачкать туфли, сколько из этических соображений. Ни у кого не хватало духу ступить на разбрызганную по плитам человеческую плоть. К тому же, всем было ясно, что, упав с такой высоты и получив такие страшные увечья, остаться в живых не возможно. Однако, что было очевидно для других, потрясенному случившимся Вадиму было не понять.
Узнав о происшедшем от закрывшихся в комнате девчонок, которые все видели из окна, он молниеносно слетел по лестнице вниз и выбежал на улицу. На секунду замер у дверей, схватившись руками за голову, после чего, кинулся к распростертому на земле другу и в двух шагах от него остановился, не сводя с него глаз. Должно быть, увиденная им чудовищная картина потрясла его так сильно, что на какое то время лишила его рассудка, потому что в следующее мгновение он повел себя, как безумец, приводя окружающих в смятение.
- Леха. Леха! Леха!– закричал он. Лицо его мучительно исказилось. Из глаз посыпались слезы. Он сделал два шага и как подкошенный, упал подле приятеля на колени. Обхватил его безжизненное тело и, потянув на себя, затряс его, как бы желая пробудить этим от мертвого сна.
– Леха! Леха!– выкрикивал он, прижимая его раздробленную голову к своей груди, от чего белая рубашка моментально пропиталась кровью и покраснела.- Вставай Леха! Вставай!– обезумев, твердил он, рыдая, не прекращая свои попытки оживить приятеля.– Вставай, вставай!– выкрикивал он, покачиваясь из стороны в сторону.
- Вадик, Вадик, не надо, он умер,- подбежала к нему с криком, выбежавшая из подъезда, Валерия.– Не надо, оставь его, Вадик. Оставь! Он умер, понимаешь, умер!– выкрикивала она со слезами, стараясь достучаться до его рассудка. И лишь однажды, когда она встряхнула его изо всех сил за плечи, прокричав ему в самое ухо, «перестань, он умер», Вадим на секунду замер и поглядел на нее. Казалось, к нему вернулся рассудок. Его взор прояснился и он осознал всю тщетность, и дикость своих действий, но уже в следующее мгновение его глаза затуманились и потухли, и он оттолкнул ее с такой силой, что она чуть не упала на землю.
- Леха, Леха, Леха,- рыдал он, проговаривая имя друга, понуждая его подняться, а так как тот этого не делал, начинал его трясти. Но и это не помогало.
И тут произошло самое ужасное, потрясшее всех собравшихся. Окончательно обезумев от горя, Вадим вдруг опустил тело друга на землю и стал ползать вокруг него на четвереньках, сгребая с земли ладонями, как граблями опавшие листья, разбросанные по ней мозги, и, бормоча его имя, запихивать их в карманы своих брюк. Ползал и запихивал, приводя окружающих в ледяное оцепенение.
У многих не выдерживали нервы и они закрывали глаза руками, чтобы только не видеть, что вытворяет обезумевший от горя человек. И не прибудь в это время карета скорой помощи, пострадавших могло бы оказаться много больше. А так, одна машина увезла тронувшегося рассудком приятеля погибшего, другая,- его сестру, потерявшую дар речи и третья, но уже значительно позднее, тело погибшего. А народ, насытившись впечатлениями, разошелся по домам. Дворники полили место трагедии водой из шланга и посыпали песком, так что через два часа уже ни что не напоминало о случившейся страшной трагедии.
ДРУГИЕ ЧИТАТЬ НА - literary-page.ru Моя литературная страничка