Александр II

АЛЕКСАНДР  II  Николаевич  Романов.  Государь  император    и самодержец Всероссийский в 1855-1881 гг. Сын  императора  Николая I и императрицы Александры Федоровны. Род. 17 апр. 1818  г. Вступил на престол 18 февр. 1855 г. Короновался 26 авг.  1856  г. Ж: 1) с 16 апр. 1841 г. дочь Людовика II,  великого  герцога Гессенского, вел. герцогиня  Максимилиана Вельгельмина Августа София Мария, императрица Мария Александровна  (род.  27 июля 1824 г.; умерла 22 мая 1880  г.);  2)  с  1  июля  1880  г.  княжна Екатерина Михайловна Долгорукова,  светлейшая  княгиня  Юрьевская (род.2 ноября 1846 г.; умерла 15 февраля 1922 г.). Убит 1 марта 1881 г.

                1. Воспитание и обучение

Известно, что рождение Александра привлекло к  себе  внимание всего  русского  общества,  которого,  быть  может,  при   других обстоятельствах оно бы никогда не удостоилось. Отец его,  великий князь Николай Павлович,  третий  сын  императора  Павла  I, занимал в то время  более,  чем  скромное  положение  и  даже  не помышлял о престоле. Однако,  поскольку,  оба  старшие  брата  не имели наследников мужского пола, то в лице его сына род Романовых как бы получил долгожданное продолжение.  Самый  известный  в  то время  поэт  Жуковский  откликнулся  на    рождение    маленького Александра одой, в которой, между прочим, говорилось:

Да встретит он обильной честью век,      
Да славного участник славный будет,      
И на чреде высокой не забудет      
Святейшего из званий "человек".      
Жить для веков в величии народном,      
Для блага всех- свое позабывать!      
Лишь в голосе отечества свободном      
С смирением дела свои читать-      
Вот правила царей великих внуку.

Хотя и не все, но многое в этих строках оказалось  пророческим  и верным.  Родители  будущего  императора  были  люди  очень  разные,   но Александр гораздо более унаследовал характер своей матери. Он рос мальчиком мягким, чувствительным, даже сентиментальным. Чувства и переживания всегда играли в его жизни большую роль.  Твердость  и непреклонная властность, присущие Николаю Павловичу,  никогда  не были отличительными чертами его сына, который с детства отличался живой и восприимчивой душой.

  Впрочем, отец не замедлил дать воспитанию сына  военные  черты, следуя давним традициям  дома  Романовых.  Через  несколько  дней после появления на свет Александр был назначен шефом лейб-гвардии гусарского полка и далее в  положенный  срок  получал  офицерские звания и награды. В шесть лет воспитание Александра было поручено человеку сугубо военному капитану Мердеру. Это был боевой офицер, награжденный за храбрость, проявленную под Аустерлицем,  участник всех битв компании 1806-1807 годов. В течение 15 лет  перед  этим Мердер  служил  дежурным  офицером  в  1-м  кадетском    корпусе. Современники  единодушно  отзывались  о  нем,  как  о    человеке высоконравственном, добром,  обладавшим  ясным  и  любознательным умом и твердой волей. Вообще, выбор оказался удачным.

  Сделавшись  императором,  Николай  тотчас   озаботился    общим образованием наследника и избрал  ему  в  наставники  Жуковского. Поэт  отнесся  к  назначению  с  величайшей  ответственностью.  В течение  полугода  он  составил  специальный    "План    учения", рассчитанный  на  12  лет  и  одобренный  Николаем  I.  Этот педагогический  трактат  представлял  собой  подробную  программу нравственного  воспитания  и  обучения.  Жуковский  писал;   "Его Высочеству нужно быть  не  ученым,  а  просвещенным.  Просвещение должно познакомить его со всем тем, что в  его  время  необходимо для общего блага и, в благе общем, для его собственного. Просвещение  в  истинном  смысле  есть  многообъемлющее   знание, соединенное с нравственностью."   Набор предметов, предложенный Жуковским, включал в себя русский язык,  историю,  географию,  статистику,   этнографию,    логику, философию,  математику,  естествознание,  физику,    минералогию, геологию, закон Божий, языки; французский, немецкий, английский и польский.  Большое  внимание   уделялось    рисованию,    музыке, гимнастике, фехтованию, плаванию и вообще спорту, танцам,  ручной работе и декламации.

Два раза  в  год  наследнику  устраивались  экзамены,  часто  в присутствии самого государя, который был  в  целом  доволен успехами сына и усердием учителей.

  Александр отличался живостью, быстротой  и  сообразительностью. Воспитатели отмечали в нем сердечность, чувствительность, веселый нрав,  любезность,  общительность,  хорошие  манеры  и   красивую внешность.  Но  вместе  с  тем  строгий  Мердер  признавал,   что цесаревичу не достает настойчивости в  достижении  цели,  что  он легко пасует перед трудностями, не  имеет  характера  и  воли.  В январе 1829 года он записал  в  своем  дневнике:  "Чувство  долга весьма  сильно  в  великом  князе,  но  у   него    не    достает настойчивости, чтоб победить леность ума." А год спустя  добавил: "В великом князе совершенный недостаток  энергии  и  постоянства; малейшая  трудность  или  препятствие   останавливает    его    и обессиливает. Не помню, чтобы когда-нибудь он  чего-нибудь  желал сильно  и  настойчиво.  Малейшая  боль,   обыкновенный    насморк достаточен, чтобы сделать его мало способным заняться чем  бы  то ни было.  Ему  случается  провести  час  времени,  в  продолжение которого  ни  одна  мысль  не  придет  ему  в  голову.  Этот  род совершенной  апатии  приводит  меня  в  отчаяние,  и  я   теряюсь совершенно, не  находя  средств,  чтобы  придать  ему  энергии  и постоянства."

  Со своей стороны Жуковский выражал  серьезные  опасения,  видя, что наследник слишком увлечен  внешней  стороной  военного  дела: парадами, смотрами  и  разводами,  в  которых  по  воле  отца  он принимал участие с раннего детства.

  Но в этом вопросе мнение Жуковского не было принято во внимание Николаем. Попытки наставника с  самого  начала  ограничить  время занятий  военным  делом  шестью  неделями  в  году  не   удались. Император считал военные науки основой воспитания сына, и с этим приходилось считаться. Уже в 11 лет Александр командовал ротой, в 14- в первый раз за офицера руководил  взводом  во  время  учений 1-го кадетского корпуса.  С  1833  года  ему  стали  читать  курс фортификации  и  артиллерии.  Через  год  преподавание    военных предметов было еще усилено в ущерб другим дисциплинам.

  Вместе с тем  цесаревича  стали  привлекать  к  государственным делам. С 1834 года он должен  был  присутствовать  на  заседаниях Сената, в 1835 году был введен в состав Синода,  а  в  1836  году произведен в генерал-майоры и причислен к свите Николая. Эти годы явились  и  "окончательным  периодом  учения",    когда    высшие государственные  сановники  читали  будущему  императору    курсы практического характера. Сперанский в течение  полутора  лет  вел "беседы о законах", известный русский  финансист  Канкрин  сделал "краткое  обозрение  русских  финансов",  советник   Министерства иностранных дел барон  Брунов  знакомил  наследника  с  основными принципами  внешней  политики  России,  начиная  с   царствования Екатерины II, наконец, военный  историк  и  теоретик  генерал Жомини преподавал на французском языке военную  политику  России. Весной  1837  года  вместе  со  своими  соучениками  Паткулем   и Виельгорским Александр сдал выпускные экзамены, заняв среди своих способных сверстников твердое первое место.

                2. Заграничное путешествие Александра. Его жена Мария Алексеевна

Сразу вслед за этим  2  мая  1837 г. Александр  отправился  в  первое большое путешествие по родной стране, которую ему предстояло если и не узнать, то хотя бы увидеть, чтобы представлять,  чем  и  кем суждено ему управлять, когда наступит его время.

Путешествие  протекало  весьма  стремительно  и  походило  на возвращение  победителя-  триумфатора  с    полей    победоносных сражений: всюду гремели пушки и звенели колокола.  Сопровождавший Александра Жуковский писал, что  эта  поездка  напоминала  чтение книги,  в  которой  августейший  путешественник    читает    лишь оглавление. "После, - писал Жуковский,- он  начнет  читать  каждую главу особенно. Эта книга- Россия."

Прежде всего наследник отправился  на  пароходе  до  Ярославля, посетив по пути Новгород, Высший Волчок, Тверь, Углич и  Рыбинск. Из Ярославля Александр в экипаже поехал кружным путем до Костромы через Ростов, Переславль, Юрьев-Польский, Суздаль, Шую и  Иваново. Далее путь его лежал в Вятку на богатую промышленную выставку.  В Вятке Александр между  прочим  познакомился  с  Герценым,  и  эта встреча произвела на наследника большое  впечатление,  заставив  о  многом  задуматься.  Осмотрев выставку, цесаревич поехал в Ижевск.  а  затем  через  Воткинские оружейные заводы добрался до Перми, где принял депутацию ссыльных поляков и раскольников, которых внимательно выслушал.
26 мая Александр был в селении Решты, лежащего  возле  перевала через Уральский хребет, в тот же день переехал  границу  Азии,  а вечером  был  в  Екатеринбурге.  Он  объехал   железноделательные заводы, золотые прииски и рудники, всюду встречаясь  с  купцами, заводчиками, инженерами, рабочими и самыми  простыми  людьми.  31 мая он достиг границы Сибири,  там  посетил  Тюмень  и  Тобольск, ставший самым восточным городом, до которого он добрался. На  обратном пути Александр побывал в Челябинске и Златоусте, а потом заехал в Ялуторовск и Курган, где встретился с ссыльными декабристами.  Он был опечален их несчастной судьбой и пообещал  попросить  отца  о смягчении их участи. Александр тут же написал  Николаю  письмо  и, еще не успев возвратиться в  Петербург,  получил  с  фельдъегерем ответ о решительном облегчении их судьбы.
Побывав в Оренбурге, Казани, Симбирске и Туле, цесаревич поехал дальше по местам сражений Отечественной войны -  от  Смоленска  до Бородина и в ночь с 23 на 24 июня въехал в Москву. Здесь,  как  и повсюду, он осмотрел все достопримечательности и святыни,  провел смотры и парады, побывал на  официальных  обедах  и  балах,  а  9 августа отправился дальше. Теперь путь его лежал через  Владимир, Нижний  Новгород,  Рязань,  Тулу,  Курск,  Харьков  и  Полтаву  в Вознесенск, где на берегах Южного  Буга  уже  ожидали  цесаревича Николай, Александра Федоровна и его сестра великая  княжна  Мария Николаевна.
На императорский смотр в Вознесенск было стянуто 350 эскадронов конницы и 30 батальонов пехоты. В  день  именин  Николай  подарил Александру село Бородино. Вслед за тем вся царская семья  поехала в Николаев, оттуда - в Одессу, Севастополь и, осмотрев Крым, через Екатеринаславль и Кременчуг проследовала в Киев.

Расставшись в этом древнем городе с родителями, Александр вновь через Харьков и Полтаву поехал в Таганрог, а затем в землю войска Донского и его столицу Новочеркасск.

На этом путешествие завершилось. С Дона без остановки Александр примчался в Москву,  пробыл  здесь  полтора  месяца,  10  декабря прибыл в Царское Село, а 12- возвратился в Петербург.

  Следующие три месяца цесаревич усиленно занимался военным делом,  финансами  и  дипломатией,  готовясь    к    заграничному путешествию. В то же время  он  пережил  очень  сильное  любовное увлечение. Предметом его страсти была фрейлина Ольга Калиновская. По  свидетельству  графини  Ферзен,  она  вовсе  не    отличалась красотой, но обладала вкрадчивостью и  нежностью.  Александр  даже готов был отказаться от трона, чтобы жениться на ней.

  Узнав  об  этом,  Николай  посчитал  за  лучшее  поспешить    с заграничной поездкой сына,  тем  более,  что  одна  из  целей  ее как раз и состояла в поисках невесты для наследника. В конце апреля Александр вновь отправился в дальний  путь.  Навестив  в  Берлине своего деда - короля  прусского  Фридриха-Вильгельма  III,  он через три недели уехал в Штеттин, а оттуда - на  военном  пароходе "Геркулес"- в Стокгольм, к  старому  союзнику  русских  шведскому королю Карлу-Юхану,  бывшему  маршалу  Франции  Бернадоту.  Три недели наследник гостил в Швеции, объехав за  это  время  большую часть страны, затем  перебрался  в  Копенгаген.  Здесь  Александр большую часть времени оставался  в  отведенных  ему  апартаментах королевского дворца Христиансборг и жаловался на болезнь.  Но  на самом деле он провел все три недели в глубокой апатии, скучая  по своей возлюбленной.

Тоже произошло с ним в Ганновере, куда он приплыл 6 июля на том же "Геркулесе""".  Пять  дней  Александр  просидел  в  одиночестве, отговариваясь от торжеств простудой. Отцу, который  в  это  время вместе с императрицей отдыхал на курорте в  Эмсе,  он  откровенно писал о своей любви. Наконец Николай вызвал сына к себе. 26  июля Александр прибыл в Эмс.  Маркиз  де  Кюстин  встретил  наследника сразу после его приезда и  отметил  болезненный,  нездоровый  вид Александра.

 Только хорошо отдохнув и подлечившись под  надзором  родителей, Александр смог продолжить свою поездку. Через Берлин,  Лейпциг  и Мюнхен он добрался до Инсбрука и, перевалив через Альпы, въехал в австрийские владения в Северной  Италии.  Путь  его  лежал  через прославленные великими зодчими, ваятелями и  живописцами  города: Верону,  Милан,  Кремону,  Мантую,  Виченцу,   Падую,    Венецию, Флоренцию и Рим. В  Риме  Александр  сделал  остановку:  посетил  папу  Григория XVI, осмотрел Ватикан, Колизей, Капитолий  и  все,  что достойно внимания. 6 января 1839 года он выехал в Неаполь, осмотрел Геркуланум  и  Помпею,  поднялся  на  Везувий  и  поехал обратно в Северную  Италию,  чтобы  вскоре  оказаться  в  Вене  и осмотреть поля сражений при Асперне и Ваграме.
В Вене, как и везде, ждали наследника парады и балы,  экскурсии и торжественные приемы. Особенно радушно встречали его  в  семьях императора  и  князя  Меттерниха.  Пробыв  в  Вене  десять  дней, Александр через Штуттгард 11 марта приехал в Карлсруэ.  13  марта он остановился на ночлег в маленьком, окруженном садами и парками Дармштадте, где по его маршруту остановка не была  предусмотрена. Специально для  цесаревича  был  снят  отель  "Траубе",  так  как Александр  категорически  отказался  ночевать  в  замке   герцога Гессенского Людвига II (он был  сильно  утомлен  визитами  к  многочисленным германским князьям и  мечтал  быстрее  добраться  до  Голландии). Однако вечером он отправился на оперу, и здесь в зале театра  его встретила вся герцогская семья. Дочь герцога Мария, которой  было тогда всего 15 лет, сильно поразила Александра своей  красотой  и грацией. После представления он принял приглашение к ужину, много разговаривал, смеялся и, вместо того, чтобы спешить  с  отъездом, согласился завтракать у наследного  принца.  За  эти  часы  Мария совершенно очаровала цесаревича и, отправляясь спать,  он  сказал сопровождавшим его адъютантам Каверину и Орлову:  "Вот  о  ком  я мечтал всю жизнь. Я женюсь только на ней." Он тут же написал отцу и  матери,  прося  у  них  позволения  сделать  предложение  юной принцессе Гессенской. Николай согласился. (Романовых не остановили даже упорные слухи, касавшиеся происхождения будущей императрицы; хотя герцог Людвиг II официально признавал Марию своей дочерью, современники почти не сомневались в том, что ее настоящим отцом был шталмейстер герцога, швейцарский барон Август Людвиг де Граней, француз по происхождению, отличавшийся необычайной красотой).

Май месяц Александр провел в Лондоне, где  был  радушно  принят английской аристократией, побывал в  парламенте,  на  скачках,  в Оксфорде,  Тауэре,  в  доках  на  Темзе,  в  Английском  банке  и Вестминстерском  аббатстве.  Но  самые  яркие  воспоминания  были связаны у него с 19 летней королевой Викторией.  Молодые  люди  с первой встречи очень понравились друг другу. В те же самые дни  в Лондоне  гостили  два  принца  Оранских,  мечтавших  жениться  на Виктории, но они были мгновенно забыты. Вопреки этикету  Виктория принимала Александра наедине, каталась с ним  в  парке  и  давала один бал за другим. 27 мая она записала в дневнике: "Я совершенно влюблена в Великого Князя... Мне было так приятно  и  так  весело танцевать с ним... Великий князь такой неимоверно сильный  и  так скоро кружится, что надо быстро следовать за ним, и мы  кружились вихрем. Этим и закончился наш маленький бал около двух часов ночи. Я никогда не была так счастлива.. Нам всем  было так хорошо. Я легла в четверть четвертого, но не могла заснуть до пяти."

Александр  еще  прежде  признался  офицерам  своей  свиты,  что влюблен в королеву и  стал  думать,  как  бы  ему  отказаться  от предложения, сделанного Марии Гессенской и жениться на  Виктории. Полковник Юрьевич, игравший в этом путешествии  роль  наставника, отвечал, что даже если брак с Гессенской принцессой расстроиться, женитьба на Виктории совершенно невозможна. Александр и сам знал, что в этом случае ему придется отказаться от русского престола и жить в Англии в качестве принца-супруга.  Все  же  он медлил с отъездом, отправился вслед за королевой в Виндзор и  там продолжал свои ухаживания. Юрьевич признался в дневнике: "У  меня нет ни малейшего сомнения, что если бы царевич сделал предложение королеве, она без колебания приняла бы его."

Наконец Юрьевичу и Орлову с немалым  трудом  удалось  уговорить Александра ехать дальше, поскольку лондонский визит затянулся сверх всякой меры и становился даже неприличным. 30 мая Александр покинул Лондон и помчался  в  Гессен,  чтобы  заверить  родителей Марии о своем неизменном намерении стать со временем ее мужем; но о помолвке, а тем более о свадьбе не было пока речи, ведь будущей невесте не было еще 15 лет.

23 июня Александр вернулся в Петербург и  здесь  опять  увлекся Ольгой Калиновской: он был очень влюбчив, и родителям приходилось с этим считаться. Император поспешил выдать Калиновскую  за  мужа ее  покойной  сестры  богатого  польского  магната  графа  Иринея Огинского. Только тогда, 4 марта 1840 года, Александр  поехал  за своей невестой в Дармштадт.

Он возвратился в Россию  вместе  с  ней  и  своими  родителями, встретившими их в Польше в начале сентября. 5 декабря  Мария была окрещена по православным обрядам  и  стала  великой  княжной Марией Алексеевной. Венчание состоялось 16 апреля 1841 года.  Все, кто писал о жене Александра, отдавали должное ее красоте и прекрасным душевным качествам.  Тютчева,  познакомившаяся  с  ней спустя  12  лет,  вспоминала:  "Несмотря  на  высокий   рост    и стройность,  она  была  такая  худенькая  и  хрупкая,   что    не производила на первый взгляд впечатления красавицы; но  она  была необычайно изящна тем совершенно особым изяществом, какое можно найти на старых немецких картинах, в мадоннах  Альбрехта  Дюрера, соединяющих некоторую строгость и сухость  форм  со  своеобразной грацией в движениях и позе, благодаря чему во  всем  их  существе чувствуется неуловимая прелесть и как  бы  проблеск  души  сквозь оболочку тела. Ни в ком никогда не наблюдала я  в  большей  мере, чем в цесаревне  это  одухотворенное  и  целомудренное  изящество идеальной отвлеченности. Черты ее не  были  правильны.  Прекрасны были ее чудные волосы, ее нежный цвет лица, ее  большие  голубые, немного навыкат глаза, смотревшие кротко и  проникновенно...  Это прежде  всего  была  душа  чрезвычайно  искренняя    и глубоко религиозная... Ум цесаревны был подобен ее душе: тонкий, изящный, проницательный, очень иронический..."

                3. Поражение в войне и первые либеральные послабления

По  возвращению  из  путешествия,  Александр  включился   в государственную деятельность. С  1839  года  он  присутствует  на заседаниях Государственного совета, а с 1840 - еще и на заседаниях Комитета министров. В 1841-1842 годах  он  уже  был  членом  этих высших государственных учреждений. Наконец, в 1842 году по случаю двухмесячного отъезда Николая I из столицы,  на  Александра было возложено решение всех государственных  дел.  В  последующие годы  это  стало  правилом.  В  1846  году  Николай  сделал  сына председателем Секретного комитета по крестьянскому вопросу. Одновременно наследник исполнял военные должности. В 1844  году он получил  полного  генерала,  в  1849  году -  сделался  главным начальником военно-учебных заведений и принял  командование  над Гвардейским  корпусом,  а  в  1852  году   был    произведен    в главнокомандующие Гвардейским и Гренадерским корпусами.

В 1850 году для ознакомления с  военными  действиями  Александр поехал на Кавказ. В целом, как всегда, это была парадная  поездка по гарнизонам.  Только  в  Дагестане  цесаревич  стал  свидетелем боевой схватки с чеченцами, он не утерпел и поскакал за цепь  под огнем неприятеля.

Все эти годы до восшествия своего на престол, Александр  всегда старался точно и верно выполнять распоряжения императора. Никаких самостоятельных поступков он не  совершал,  никаких  политических идей не высказывал. Он, по-видимому, разделял все  консервативные взгляды  своего  отца  и,  работая,  например,  в    Крестьянском комитете, не обнаружил никаких либеральных намерений. Даже внешне он старался походить на отца.

Тютчева, которая близко узнала Александра в 1853 году,  писала: "Черты лица его были правильны, но  вялы  и  недостаточно  четки, глаза большие, голубые, но взгляд мало одухотворенный; словом  его лицо было маловыразительно и в нем было даже что-то неприятное  в тех случаях, когда он при публике считал себя обязанным принимать торжественный и величественный вид. Это выражение он  перенял  от отца,  у  которого  оно  было  природное,  но  на  его  лице  оно производило впечатление неудачной маски. Наоборот, когда  великий князь находился в семье или в  кругу  близких  лиц,  и  когда  он позволял себе быть самим собой, все его лицо освещалось добротой, приветливой и нежной улыбкой, которая делала его  на  самом  деле симпатичным. В  ту  пору,  когда  он  был  еще  наследником,  это последнее выражение  было  у  него  преобладающим;  позднее,  как император,  он  считал  себя  обязанным  почти  всегда  принимать суровый и внушительный вид,  который  в  нем  был  только  плохой копией. Это не давало  ему  того  обаяния,  каким  в  свое  время обладал император Николай, и лишало его того, которое  было  дано ему природой и которым он так легко  мог  бы  привлекать  к  себе сердца."

  Старый император, таким образом, при жизни полностью заслонял и подавлял  своей  личностью  сына.  Тот  всегда  оставался    лишь послушным исполнителем воли своего родителя, но  вот  18  февраля 1855 года Николай скоропостижно умер. На  другой  день  Александр взошел на  престол.  Был  ли  он  приготовлен  к  нелегкому  делу управления Российской империей? На этот  вопрос  нельзя  ответить однозначно. С одной стороны, ни один из русских государей до него не получил столь капитальной  предварительной  подготовки.  Но  с другой, - нельзя не видеть того, что наследнику  прививали  совсем не  те  приемы  правления,  которые  ему    пришлось    применять впоследствии.

  С первых дней Александру пришлось нащупывать  свой  собственный путь, ибо царствование его ни в чем не походило  на  царствование Николая. Он принял власть в тяжелейший  момент,  когда  для  всех очевидно было, что Россия обречена на поражение в Крымской войне. Изумление, обида, боль, гнев и раздражение царили в обществе.  От нового  монарха  ждали  часто  совершенно  противоположного:    и скорейшего  завершения  войны  и  непременного  доведения  ее  до победного конца, и освобождения крестьян  и  сохранения  векового права помещиков на душевладение, и возвращения  политики  России  к  ее  национальным  интересам   и скорейшего принятия западных политических идей.

  Общим  было  только  одно:  все  без  исключения    критиковали предшествующее тридцатилетие,  утверждая,  что  именно  правление императора Николая довело  Россию  до  гибели.  Став  императором Александр должен был отказаться от много из того, чему учили  его в продолжение тридцати с лишним лет и приступить к переделке всей государственной системы, которую  привык  почитать  отлежанной  и совершенной.  Первые  годы  царствования  стали  для   Александра суровой школой политического воспитания. Именно тогда он в полной мере ощутил все накопившееся в обществе недовольство и испил  всю горечь жестокой и справедливой критики.

  Не сразу, а только после долгих колебаний и ошибок,  набрел  он на ту дорогу, по  которой  должна  была  пойти  Россия.  Поначалу вообще  не  видно  в  Александре  никакого  намерения   проводить реформы. На другой день после принятия власти,  19  февраля  1855 года, он заявил  в  Государственном  совете,  что  признает  себя продолжателем "желаний и видов" "незабвенного нашего родителя", а 23 февраля на приеме дипломатического корпуса определенно  обещал придерживаться политических принципов отца и дяди. Он  и  слышать не хотел  о  заключении  мира,  справедливо  считая  предложенные условия унизительными и неприемлемыми для  России.  Но  твердости его не могло хватить  надолго -  уж  слишком  неблагоприятны  были обстоятельства для того, чтобы править по-старому. В августе  пал Севастополь.  Это  был  страшный  удар.  Говорят,  что  Александр плакал, получив роковую весть. Он сам отправился на юг,  наблюдал за возведением бастионов вокруг  Николаева,  осмотрел  укрепления вокруг  Очакова  и  Одессы,  посетил  главную  квартиру  армии  в Бахчисарае.  Но  все  усилия  были  напрасны. Россия   не    могла продолжать  войну.  На  международной   арене    она    оказалась изолированной, внутренние силы ее  были  подорваны,  недовольство охватило все слои общества.

  Обладая здравым и трезвым умом, определенной гибкостью,  совсем не склонный к фанатизму, Александр, под давлением обстоятельств и не имея никакой программы,  начал  принимать  новые  решения,  не укладывавшиеся в старую систему и даже прямо противоположные  ей. Он  встал  на  путь  освободительных  реформ  не  в  силу   своих убеждений, а как военный человек  на  троне,  осознавший  "уроки" Крымской войны, как император и самодержец, для которого престиж и величие державы стояли превыше всего.

  Контуры этого нового курса вырисовывались постепенно. 3 декабря 1855 года был закрыт Высший цензурный комитет. Александр нашел  в себе  достаточно  здравого   смысла,    чтобы    согласиться    с председателем  комитета  Корфом,  который  доказывал   в    своей докладной записке, что деятельность его "приводит иногда до  цели противоположной, распространяется рукописная литература,  гораздо более  опасная,  ибо  она  читается  с  жадностью  и  против  нее бессильны все  полицейские  меры."  Запрет,  наложенный  Николаем I на печатное слово был отменен - так велика была потребность общества выговориться.  Одно  за  другим  стали  возникать  новые независимые издания. Гласность стала первым проявлением оттепели, наступившей вскоре после воцарения Александра. Уничтожены  были  и стеснения, введенные в университетах после 1848 года.   В марте 1856 года при активном участии князя Горчакова заключен был Парижский мир. Он стоил России Черноморского флота, но все же был гораздо менее постыден, чем можно было  ожидать. Вскоре  после подписания мира упразднены  были  оставшиеся  военные  поселения, срок службы в армии сокращен с 25 до 15 лет.

  14 августа царская семья с Николаевского вокзала отправилась на поезде в  Москву  и  26  августа  в  Успенском  соборе  произошла коронация. По случаю праздника  Александр  на  три  года  отменил рекрутскую  повинность,  простил  недоимки,   амнистировал    или облегчил  участь  большого  числа  преступников,  в  том    числе декабристов.  Оставшимся  в  живым  участникам  восстания    были возвращены имения и титулы. Отдельным актом отменены были высокие пошлины  на  заграничные  паспорта,    введенные    Николаем    и препятствовавшие выезду за границу.

                4. Отмена крепостного права и ее последствия

Трудно сказать, когда  Александр  окончательно  осознал,  что крепостные отношения изжили себя, но то, что он уверился  в  этом уже  вскоре  после  своего  восшествия  на  престол  не  вызывает сомнений. Оставалось  решить,  как  осуществить  эту  грандиозную реформу. Еще при  жизни  отца  в  течение  десяти  лет  Александр возглавлял один из секретных комитетов, изучавших способы  отмены крепостного права, и  не  понаслышке  знал,  что  проблему  эту невозможно  преодолеть  безболезненно.   Ликвидация    крепостных отношений неизбежно должна была  вызвать  страшное  потрясение  в обществе. Поэтому Александр приступил к ней осторожно, исподволь, чуть ли не тайком от  собственных  министров  и  всего дворянства.

  В марте 1856 года,  вскоре  после  заключения  мира,  император отправился в Москву. Московский  генерал-губернатор,  известный крепостник граф Закревский  ходатайствовал  перед  Александром  о желании местного  дворянства  представиться  государю  по  поводу распространившегося среди него слуха, что правительство замышляет отмену  крепостного  права.    Император    принял    московского губернского предводителя дворянства князя  Щербатова  с  уездными представителями и сказал им: "Слухи носятся, что я хочу  объявить освобождение  крепостного  состояния.  Это  несправедливо...   Вы можете это сказать всем направо и налево. Я  говорил  тоже  самое предводителям, бывшим у меня в Петербурге. Но не скажу вам, чтобы я был совершенно против этого. Мы живем  в  таком  веке,  что  со временем это должно случиться. Я думаю, что и вы одного мнения со мною; следовательно, гораздо лучше, чтобы  это  произошло  свыше, чем снизу." Государь попросил подумать об этом и  высказать  свои предложения.
Однако,  московская  речь  прозвучала  напрасно:  ни  из  одной губернии дворянство, опора престола,  не  отозвалось  на  царский призыв. Создавалось крайне неловкое положение для  власти.  Через министерство, в большинстве не  разделявшее  намерения  государя, приходилось действовать на дворянство, тоже им не сочувствовавшее.

  Тогда Александр повел новое дело  прежним  способом:  3  января 1857 года составлен был  новый  секретный  комитет  из  ближайших доверенных лиц, решительное большинство которых  с  председателем князем Орловым во главе принадлежало к противникам  освобождения, а  из  меньшинства  двое,  Ростовцев  и  Корф,  отказывались   от назначения по незнакомству с  делом.  Комитет  с  первого  своего заседания обнаружил намерение похоронить суть вопроса в долгих  и бесплодных прениях. Работа этого комитета показывает, что  в  1857 году не существовало еще никакого  плана,  не  собрано  было  еще сведений о положении  дела,  не  выработаны  были  даже  основные начала освобождения; так, например, еще не решили освобождать  ли крестьян с землей или без земли.

  Император предпринял другие шаги. Через министра внутренних дел он постарался внушить  отдельным  предводителям  дворянства  свое недоумение, почему дворяне не отзываются на московский призыв  государя,  но  предводители   отговаривались    незнанием условий, на каких правительство  намерено  устроить  крестьянское дело, а сами они придумать их не умеют. Дворянство ждало указаний сверху, а наверху ждали первого шага от дворянства.  Из-за  этого дело стало почти на год.
 
  Наконец, в ноябре 1857 года в столицу прибыл литовский генерал-губернатор  Назимов.  Тамошнее   дворянство    оказалось    более сговорчивым и согласилось на  некоторые  уступки,  долженствующие несколько улучшить положение крестьян, но об освобождении и здесь не было речи.

  За неимением лучшего, Александр решил воспользоваться  хотя  бы этим поводом. 20 ноября 1857 года он подписал именной рескрипт, в котором значилось, что государь с удовольствием принял выраженное Назимовым желание литовских дворян улучшить положение крепостных, поэтому позволяет  местному  дворянству  образовать  комитеты  из своей среды для выработки положения,  которым  осуществлялось  бы это доброе намерение. Комитеты эти должны были быть составлены из депутатов от уездных дворян и из опытных  помещиков,  назначенных генерал-губернатором. Эти комитеты должны были,  выработав  свои проекты, представить их  в  комиссию  при  генерал-губернаторе. Рескрипт указывал и начала, на которых должны быть  основаны  эти проекты: крестьяне выкупают у помещика свою усадебную  оседлость; полевой землей они пользуются по согласованию с  землевладельцем. Литовские дворяне с большим удивлением встретили рескрипт, данный Назимову, с трудом понимая, чем они подали повод.
  Вскоре такая же участь постигла и петербургское дворянство.  За несколько лет до этого оно занималось  определением  крестьянских повинностей, вовсе не думая об освобождении  своих  крестьян,  но составленные им предложения не получили дальнейшего хода.  теперь вспомнили об этих заброшенных проектах, разыскали их, и 5 декабря последовал рескрипт  (на  имя  петербургского  военного  генерал- губернатора), который  извещал  петербургское  дворянство  о  его "похвальных намерениях" улучшить быт своих  крестьян  и  разрешал ему  открыть  губернский  комитет  с  этой  целью.  Дворянство  с расширенными глазами встретило этот рескрипт.

  За несколько дней  до  этого  министр  внутренних  дел  Ланской получил составленный неизвестно кем от его имени и уже  высочайше утвержденный циркуляр, извещавший начальников губерний и губернских предводителей  дворянства  о  "благородном  намерение" литовских дворян освободить крестьян от крепостной зависимости  и предлагал последовать их примеру.  При  этом  от  имени  министра предлагалось в каждой  губернии  образовать  комитеты  по  образу литовских для обсуждения этого важного вопроса.

  Ланской подписал циркуляр, быстро ночью велел напечатать  и  на другой  день  разослал  по  почте.  Князь  Орлов,    председатель секретного  комитета,  узнав  про  все  это,  был  смущен   таким бесповоротным шагом и попытался остановить рассылку циркуляра, но почта была уже  отправлена,  а  телеграфной  сети  тогда  еще  не существовало.

  Первые рескрипты,  став  известны,  произвели  действие  вихря, пронесшегося по  болоту.  К  половине  июля  1858  года  во  всех губерниях открыты были губернские комитеты, составленные  подобно тому, как велено было составить литовским генерал-губернаторствам. Они  работали  около  года,  выработав  местные   положения    об устройстве быта помещичьих крестьян.

  В феврале 1859 года первый секретный  комитет  по  крестьянским делам получил  гласное  официальное  существование,  как  главный руководитель предпринятого дела.  При  нем,  по  мере  того,  как начали поступать  выработанные  губернскими  комитетами  проекты, образованы были редакционные комиссии, которые должны  были  дать окончательную выработку губернским проектам. 10 октября 1860 года Александр  велел  предать  наработки  в  распоряжение    главного комитета, а 28  января  1861  года  состоялось  первое  заседание Государственного совета, который  должен  был  утвердить  проект. Выступая  на  нем,  Александр  сказал,  что   откладывать    дело освобождения крестьян больше нельзя, что необходимо его  окончить в феврале, чтобы объявить волю к  началу  полевых  работ.  Но,  не смотря  на  прямую  поддержку  государя,  проект    встретил    в Государственном совете серьезное противодействие. В конце  концов Александр одобрил его вопреки мнению большинства членов.

   19  февраля  окончательный  текст  закона  об  освобождении   и устройстве быта крестьян, а также  Высочайший  манифест  об  этом были подписаны, а 5 марта манифест прочитали во всех церквях.

  Крепостное  право  помещиков  на  крестьян  с  этого  дня  было отменено навсегда, и крестьяне признаны  свободными  без  всякого выкупа  в  пользу  помещиков.  (Между  прочим,  в   своей    речи Государственному совету Александр указывал, что крепостное право в России имело государственный характер: "Право  это  установлено самодержавной  властью,  и  только  самодержавная  власть   может уничтожить его.") В то же время земля, на которой жили и работали крестьяне, была признана собственностью  помещиков,  и  крестьяне должны были выкупать свои наделы по согласованию с  ними.  Деньги на это им давала в долг казна (этот долг так называемые, "выкупные платежи" - каждый крестьянин должен был погасить  с  процентами  в течение 49 лет). Выходя на волю, крестьяне соединялись в сельские общины, устроенные по образцу тех,  что  ввел  в  среде  казенных крестьян граф Киселев в  царствование  Николая  I.  В  этих общинах установлено было общее пользование  полевой  землей,  при котором крестьянский "мир" переделял землю  между  крестьянами  и все повинности со своей земли отбывал за круговую поруку.

  Так было совершено великое дело отмены крепостного права. Давая оценку крестьянской реформе, следует помнить, что она  была  тем, чем только могла быть в то  время,  то  есть  компромиссом  между двумя  основными  классами  русского  общества: дворянами  и крестьянами. В результате нее крестьяне получили  гораздо  больше того,  что  хотела  им  дать  подавляющая  масса    крепостников-помещиков, но гораздо менее того, чего они сами  от  нее  ожидали после стольких лет разговоров.

  Если вспомнить, что в числе поданных в  1859  году  губернскими комитетами проектов реформы едва ли не треть представляла  такие, в которых вовсе отвергалось  освобождение  крестьян,  а  в  трети других предлагалось освободить крестьян без земли, если  добавить к этому, что члены редакционной комиссии  (которые  все,  кстати, были  дворянами)  не  включили  в  окончательный  вариант  закона множество полуфеодальных пут, которыми помещики хотели связать по рукам и ногам своих бывших крепостных, то нельзя не признать, что закон  19  февраля  1861  года  имел  колоссальное  прогрессивное значение, и был, по словам Ключевского, одним из важнейших  актов русской истории. И поистине, личная  заслуга  Александра  в  этом была огромной. Его следует признать главным  двигателем  реформы, ибо  он  начал  ее  в  одиночку,  еще  не  имея   помощников    в правительстве и семье,  и  завершил  ее,  не  смотря  на  упорное сопротивление помещиков и высших чиновников. Он вложил в это дело много своих сил, лично разъезжая по губерниям и стараясь смягчить ожесточение помещиков: убеждал, уговаривал, стыдил. В конце концов, он покрыл своим авторитетом наиболее либеральный  из возможных в то время вариантов освобождения (с землей за выкуп).

  Но с другой стороны, материальное положение, в  которое  попали крестьяне после освобождения,  настолько  не  соответствовало  их реальным нуждам, что многие из них через несколько лет поставлены были на грань полной нищеты. В этом смысле реформа стала причиной многих тяжелых бед и разочарований. Когда до крестьян дошло,  что требуется выкуп, что надел земельный в иных местах  много  меньше того, каким пользовались при  крепостном  праве,  что  барщина  и оброк сохраняются еще на несколько лет до полного взаиморасчета с помещиком, начались  беспорядки  и  столкновения  с  властями.  В Поволжье распространился слух, что дарованная воля не истинная, а подложная. В Пензенской губернии пришлось усмирять бунт с помощью войск. Среди крестьян оказалось много убитых и раненых.    Императору  хорошо  известно  было,  что  крестьяне  недовольны уменьшением наделов, высокими повинностями и выкупными платежами, но он не считал возможным уступить в этом  вопросе.  Выступая  15 августа 1861  года  в  Полтаве  перед  крестьянскими  старостами, Александр категорически заявил: "Ко мне  доходят  слухи,  что  вы ищете другой воли. Никакой другой воли не будет, как та,  которую я вам дал. Исполняйте, чего требует закон и Положение.  Трудитесь и работайте. Будьте послушны властям и помещикам."  Этому  мнению он остался верен до конца жизни.

                5. Зарождение революционного движения. Польское восстание

Александру  пришлось  сполна  испить  горечь   разочарования, знакомую  многим  великим  реформаторам.  Вместо   благодарности, которую он, может  быть,  ожидал  услышать  от  своих  подданных, император подвергся суровой критике. Одни упрекали его за то, что в своих преобразованиях переступил черту дозволенного и встал  на путь  гибельный  для  России,  другие,  напротив,  считали,   что государь слишком медлит с введением новых институтов, и что  даже в реформах своих он более реакционер, чем либерал.

  Собственно,  правы  были  и  те  и  другие.   Общественный    и государственный порядок  в  Николаевской  России  поддерживался  за  счет  военной    силы,    неприкрытого национального угнетения и жестокой цензуры. Как только режим  был смягчен,  Россию  стали  волновать  национальные   восстания    и революционное брожение. Трагедия Александра  заключалась  в  том, что верно поняв неизбежность общественных реформ, он сохранил совершенно патриархальный, в  духе  Николая  I,  взгляд  на характер  самодержавной  власти.  В  беседе  с  прусским   послом Бисмарком, в ноябре 1861 года, он совершенно искренне сказал: "Во всей стране народ видит в монархе посланника Бога,  отеческого  и всевластного господина. Это чувство,  которое  имеет  силу  почти религиозного чувства, неотделимо от личной зависимости, от  меня, и я охотно думаю, что я не ошибаюсь. Глубокое  уважение,  которое русский народ издревле, в силу  прирожденного  чувства,  окружает трон своего царя, невозможно устранить."
   Александр  не  мог  допустить  и  мысли  о  введении  в  стране конституции  или  представительного  органа,  который   мог    бы вмешиваться в его единоличные  решения.  Даже  свободу  слова  он воспринимал очень односторонне и болезненно реагировал  на  любую критику в свой адрес, высказываемую публично. Всякое покушение на достоинство монарха казалось  ему  преступлением.  Между  тем,  с каждым годом все меньше россиян видело в  императоре  помазанника Божьего, чья власть основана  на  безусловном  авторитете.  Новые идеи,  проникая  во  все  слои  общества,  постепенно   разъедали верноподданнические  чувства.  Уже  с  1862    года    появляются революционные прокламации, призывающие к свержению самодержавия и уравнительному  разделу  земли.  Власть  и    общество    впервые почувствовали себя противопоставленными друг другу.
 
  Вместе с тем сразу после  отмены  крепостного  права  положение России осложнилось национально-освободительным движением  на  ее северо-западной  окраине.  Лишь  только  установленные   Николаем I  в  Царстве  Польском  порядки  были   немного    смягчены Александром  (некоторые  категории    ссыльных    поляков    были амнистированы, в администрации края увеличен  польский  элемент), как началось сильное  патриотическое  движение  за  независимость Польши,  перекинувшееся  позже  и  на  так  называемые  "западные губернии" России - литовско-белорусские и украинские  районы,  где землями  владели,    главным    образом,    помещики    польского происхождения.  Все  попытки  найти   компромисс,    удовлетворив наиболее скромные  требования  оппозиции,  не  дали  результатов, уступки расценивались как свидетельство слабости властей, каковой следует  воспользоваться.  И  тогда    Александр    решился    на доверительный по отношению к Царству Польскому шаг - мае 1862 года он назначил наместником Польши своего брата Константина, пользующегося репутацией  либерала.  Личный  посланец  императора должен был  продемонстрировать  готовность  к  сотрудничеству  на разумных  началах  (Польша  должна  была  остаться   в    составе Российской  империи,  подчиняться  верховной   власти    монарха, являющегося  одновременно  царем  польским).  Накануне    отъезда Константина в Варшаву Александр собственноручно составил для него инструкцию.  "Главной   целью    твоего    управления    Царством Польским, - наставлял он брата, - должно быть восстановление  повсюду законного порядка и упрочнение  оного,  на  основании  учреждений мною дарованных (Александр имел в виду свой указ от 14 марта 1861 года  о  восстановлении  в  Польше  "автономной   администрации", существовавшей там при Александре I  и  отмененной  Николаем после восстания 1830-1831 годов).  Грустное  убеждение,  что  все наши  старания  для  блага  Царства  не   удовлетворят  никогда несбыточным стремлениям и желаниям крайне патриотической, то есть революционной партии, не должны нас останавливать на сем пути.

  Тебе следует идти по нему твердо,  не  ища  популярности  и  не смущаясь  критикой  и  осуждением  твоих  действий,  как   нашими внутренними  демагогами,  так  и  заграничной  эмиграцией,  и  не забывая никогда, что Царство Польское в теперешних  его  границах должно  оставаться  навсегда  достоянием  России,  не    касаясь, разумеется,  отдельного  его  управления   и    учреждений    ему дарованных...

  ...Назначение твое принято благомыслящими как залог примирения, но в то же время оно возбудило почти всеобщее  ожидание  каких-то новых льгот и  уступок.  Об  них  и  речи  быть  не  может,  а  в особенности ни о конституции, ни о национальной армии.  Ни  того, ни другого я не под каким видом не  допущу.  Согласиться  на  это значило бы отречься от Польши  и  признать  ее  независимость  со всеми ее пагубными последствиями для России, то  есть  отпадением от нее всего того, что  некогда  было  завоевано  Польшею  и  что польские патриоты доселе считают своим достоянием..."

   Ответом  радикальной  Польши  на  попытку  договориться    было усиление освободительного движения. Новый наместник тот час же по приезде в Варшаву стал жертвой покушения и был  ранен,  в  январе 1863 года подпольное движение перешло  в  вооруженное  восстание, начавшееся нападением повстанцев на солдат  ряда  гарнизонов.  На императора, не знавшего с момента воцарения спокойного течения дел, навалилась новая тяжелая забота - внутренняя  война.  Впервые после Парижского мира резко обострились отношения с  европейскими государствами,  которые  поддержали    национально-освободительное движение в Польше своими нотами.

  Александру пришлось решать множество разноплановых  задач:  как подавить восстание, как  не  дать  ему  переместиться  на  другие регионы,  в  частности  в  Финляндию,  и  не  допустить   прямого вмешательства европейских держав.

  Исчерпав все возможности переговоров, он в конце концов решился на жесткие меры.  Это  решение  далось  нелегко:  он  предпочитал умеренную политику  и  заботился  о  своей  репутации  в  Европе. Однако,  сделав  выбор,  Александр  следовал   ему    дальше    с неукоснительной твердостью. Летом 1863 года он отозвал из  Польши великого князя Константина, назначив на его место графа Берга,  а генерал-губернатором в северо- западные губернии  был  отправлен Муравьев,  известный  своими  склонностями  к    крутым    мерам. Применение против повстанцев огромной регулярной армии,  смертные приговоры  для  лиц,  причастных  к  убийствам,    неуступчивость европейским  державам -  все  это  позволило    довольно    быстро стабилизировать положение на западной окраине России.

  К лету 1864 года восстание прекратилось. Царство Польское  было уничтожено, а его территория разделена  на  10  губернией.  Здесь была проведена аграрная реформа на условиях  более  выгодных  для крестьян, чем в великорусских губерниях.  Крестьян  освободили  с землей,  и  выкуп  их  наделов  был  произведен  немедленно   без временно-обязанных отношений с  помещиками.  Русский  язык  стал обязательным для делопроизводства.

Совсем  по  другому  повел  себя  Александр  в  Финляндии.  Под натиском широкой оппозиции он восстановил сейм, не собиравшийся с 1809 года, лично открыл его  в  Борго  18  октября  1863  года  и произнес речь на французском языке. Между  прочим,  он  пообещал, если опыт окажется удачным,   то  он  даст  основание  для  его расширения. Министру внутренних дел  Валуеву  Александр  разрешил составить проект русского  представительного  органа,  но  дальше намерений дело так и не пошло.

                6. Реформы 60-х гг.

Освобождение  крестьян  существенно  изменило   все    основы русского государственного и общественного  быта.  Оно  создало  в центральных  и  южных  областях    России    новый    многолюдный общественный класс. Прежде для управления им довольствовались помещичьей властью. Теперь же управлять крестьянами  должно  было государство. Старые екатерининские учреждения, устанавливавшие  в уездах дворянское самоуправление,  уже  не  годились  для  нового разносословного уездного населения. Надобно было создавать заново местную  администрацию  и  суд.  Отмена  крепостного  права, таким образом, неизбежно вела к другим  преобразованиям.  Борясь  одной рукой  с  польским  восстанием  и    нарождавшимся    в    России революционным движением,  Александр  другой  продолжал  проводить свои реформы.

  В 1862 году к  всеобщему  сведению  впервые  была  опубликована роспись государственного бюджета. Это было знаменательное событие для общества, которое  восприняло  публикацию  как  новый  шаг  к признанию гражданских и политических прав подданных.

  В  то  же  время    началось    широкое    обсуждение    нового университетского устава,  одобренного  Александром  в  июне  1863 года. Права университетов были значительно расширены по сравнению с  николаевской  эпохой,  они  получили  значительную  внутреннюю автономию и самоуправление.
В том же году отменены были телесные наказания.

1 января  1864  года  Александр  подписал  закон  о   создании губернских  и  уездных  земских  учреждений  и  органов  местного самоуправления. Как  и  в  случае  с  отменой  крепостного  права принятию закона предшествовала долгая и кропотливая работа. Еще в 1859 году император распорядился приступить к выработке  проектов преобразований губернских и уездных  хозяйственно-распорядительных учреждений. Для этого была образована  специальная  комиссия  при Министерстве  внутренних  дел.  Александр  наметил  и    основные направления ее работы:  "Необходимо  предоставить  хозяйственному управлению в уезде большее единство, большую самостоятельность  и большее доверие." До 1861 года  работа  комиссии  не  могла  быть плодотворной, но далее  император  поручил  ее  особому  вниманию министра внутренних дел Валуева. На одном из докладов он написал: "Требую, чтобы дело это непременно было  закончено  до  1  января 1864 года." Что и было исполнено.

   По  новому  закону  земское  самоуправление   было    объявлено всесословным. Все  землевладельцы,  включая  сюда   и    крестьян, избирали представителей в уездное и губернское земские  собрания. Для решения текущих дел избирали  уездные  и  губернские  земские управы. Ведению земств подлежали дела по народному образованию, попечение  о  народном  здравоохранении,   продовольственное    и дорожное дело, страховка и ветеринария. Земствам  предоставлялось право облагать население уездов сборами и повинностями на земские нужды и приобретать земское имущество.

  Одновременно  с  земской  реформой  шла  разработка  городового положения. Проект его был предложен Валуевым уже в 1864 году,  но из-за разных проволочек принят к исполнению лишь в 1870. Это  была насущная  реформа,  необходимость  которой  чувствовалась  уже  в момент ликвидации крепостного строя и  образования  всесословного общества, с  идеей  которого  в  резком  противоречии  находилась дореформенная организация управления городами. Неудивительно, что города, придавленные сверху всеопекающей администрацией, лишенные самоуправления,  весьма  мало  походили  на  культурные   центры. Бедность и  некультурность  городов  приводила  в  отчаяние  даже дореформенных  администраторов.  Из-за  крепостного  права   рост городского  населения  совершался  очень    медленно,    пришлого населения почти не было.  По  новому  Положению  города  получили значительное,  в  том  числе  финансовое,   самоуправление,    но избирательные  права  предоставлены  были  лишь  тем   горожанам, которые имели в городе недвижимость или платили в  пользу  города определенный   налог    со    своего    торгового    предприятия. Распорядительная власть  стала  принадлежать  городской  думе,  а исполнительная  вручалась  городской  управе.    Губернатор    мог опротестовать любое решение думы или управы, но те могли защищать свое  мнение  через  суд.  Несмотря  на  недостатки,    Городовое положение 1870 года  имело  огромное  значение  для  хозяйства  и культуры города. Уже к концу 80-х годов  19  века  многие  города совершенно изменили  свой  внешний  облик  и  улучшили  городское хозяйство. Заметно повысилась культура городского населения.

  Судебная система также требовала коренной  перестройки.  Старый суд был негласный и сословный. Дела тянулись долго,  существовали большие возможности для беззакония и злоупотреблений. В 1861 году Александр учредил при государственной канцелярии особое совещание для разработки главных начал преобразования судебной  системы.  В ноябре 1864 года новые судебные уставы были утверждены.

  Судебная реформа явилась одной из наиболее  последовательных  и удачных. Александр имел полное основание писать: "Мы находим, что они (уставы) вполне  соответствуют  желанию  нашему  водворить  в России суд скорый, правый, милостивый, равный для всех подданных Наших,  возвысить  судебную   власть,    дать    ей    надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе уважение к  закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным  руководителем  всех  и  каждого  от  высшего  до низшего." Впечатление,  произведенное на общество введением  новых судебных учреждений было громадно. Тем более  что  оно  охватило все слои населения. Новый суд впервые предстал  перед  населением не как пугало и орудие возмездия сильного над слабым, а, напротив, как охранитель прав личных  и  имущественных  всех  граждан,  как знатных, так и простолюдинов.

  Вместо  сословных  екатерининских  судов   новый    суд    стал бессословным.  Важным  было  введение  нового  института  мировых судей,  избираемых  уездными  земскими  собраниями  и  городскими думами.  Они  должны  были  судить  в  уездах  и  городах  мелкие уголовные  преступления  и  разбирать    тяжбы,    склоняя,    по возможности, стороны к  примирению  и  полюбовному  решению  дел. Мировой  суд  отвечал  ежедневным  запросам   жизни    громадного большинства общества. Эти судьи разрешали мелкие тяжбы  быстро  и без проволочек. Эквивалентом мировых судов для  крестьян  служили волостные суды. Для суда  по  делам  более  важным  в  губернских городах были открыты окружные суды  с  отделениями  уголовными  и гражданскими. При решении сложных уголовных  дел  в  состав  суда включались  присяжные  заседатели,  привлекаемые  по  жребию   из населения. Суды всех инстанций были обособлены от  администрации. Судьям  была  дана  несменяемость  и  независимость.  Все  основы судопроизводства были изменены. Следствие, отныне, поручалось  не полиции,  а  особому  судебному  следователю.  Суд  должен    был проходить публично и гласно, обвиняемый получал право на защиту с помощью адвоката.

  В  апреле  1865  года  была  проведена    цензурная    реформа. Предварительная цензура сохранилась лишь для брошюр  и  небольших сочинений.  Толстые  книги,  оригинальные  и  переводные,   могли выходить в свет  без  цензуры, однако  издатели  отвечали  перед судом,  если  в  книге  заключалось  что-нибудь  противозаконное. Журналы и газеты могли выходить без цензуры с особого  разрешения власти, но  если  в  них  появлялось  что-нибудь  противозаконное, издателю   объявлялось    "предостережение".    После    третьего предостережения издание закрывалось. Несмотря на то, что  свобода слова и печати так и не была введена, ослабление цензурного гнета привело к бурному развитию русской независимой прессы, которая  с этого времени стала важным  фактором  формирования  общественного мнения.

  Цензурная реформа увенчала собой  первое  десятилетие  правления императора Александра, отмеченное интенсивной  преобразовательной деятельностью.  При  всей  ограниченности    и    незавершенности проведенных реформ, они имели для России  огромное  прогрессивное значение.  Многие  путы,  связывавшие  развитие   страны,    были устранены. В этом заключался залог будущих  промышленных  успехов России. Серьезным стимулом  экономической  жизни  при  Александре сделалось  строительство  железных  дорог,  всячески   поощряемое правительством. В скором времени построено было около  20  тысяч верст железнодорожных путей.  Это  оказало  влияние  на  развитие промышленности и торговли. Товарооборот с сопредельными  странами вырос  в  десять  раз.  Заметно  умножилось  число  торговых    и промышленных предприятий, фабрик и заводов. Появились и кредитные учреждения -  банки,  во  главе  которых  встал   с    1860    года Государственный банк. Россия  начала  постепенно  терять  характер патриархального земледельческого государства.

  Первый период коренных преобразований 1855-1865 годов позволяет говорить об Александре II как  о  выдающемся  государственном деятеле,  способном  не  только  понять  задачи  эпохи,   но    и реализовать их. Он сумел отрешиться от  большинства  принципов  и методов, преподанных ему царствованием отца и,  казалось  бы,  им усвоенных.  Вместе  с  тем  Александр  смог  не  только  осознать ближайшую и главную преграду развития  страны,  но  и  воспринять идею комплексности преобразований, не сводящихся  лишь  к  отмене крепостного права. Для государственного деятеля чрезвычайно важно уметь сбалансировать интересы разных социальных сил, и  Александр постоянно помнил о том, что нельзя  вставать  на  сторону  одного лишь дворянского сословия. Ему было свойственно  умение  выбирать среднюю линию в политике и следовать именно ей.

                7. Первые покушения. Княжна Долгорукова
 
Десятилетие неустанных трудов не прошло без  следа.  С  1865 года замечается в Александре утомление,  даже  некоторая  апатия. Преобразовательная  деятельность  ослабевает,  и  хотя    начатые реформы продолжают неуклонно воплощаться в жизнь, новые начинания становятся редкостью. Немалую роль сыграли тут и личные несчастья и покушения на жизнь государя,  следовавшие  одно  за  другим  со страшной методичностью.

  В апреле 1865  года  Александр  перенес  жестокий  удар  и  как человек и как император. В Ницце  от  спинно-мозгового  менингита умер  его  старший  сын  Николай -  юноша,  которому  только   что исполнился 21 год, успешно завершивший образование, нашедший себе невесту, намеревавшийся  начать  государственную  деятельность  в качестве  помощника  и  будущего  приемника  своего  отца.  Новым наследником престола был объявлен второй сын императора,  великий князь Александр Александрович. И по способностям и по образованию он  откровенно  не  соответствовал  своему  высокому  назначению. Император не мог не испытывать тревоги за будущее  России.  Можно было еще попытаться восполнить пробелы учебного курса (и это было сделано), однако, время уже оказалось упущено,  ибо  речь  шла  о сложившемся двадцатилетнем человеке.

  Наиболее тяжело смерть  великого  князя  Николая  сказалась  на императрице.  Она  любила   его    особенно,    занималась    его образованием, неизменно приглашала на  вечера  в  свою  гостиную. Между матерью и сыном была глубокая внутренняя связь. После того, как сын скончался у нее на руках, императрица замкнулась в  своем горе, здоровье ее еще более пошатнулось.

  Супружеская жизнь Александра с женой  давно  уже  не  ладилась. Возможно, смерть сына  нанесла  ей  последний  роковой  удар.  За первые двадцать лет совместной жизни Мария  Александровна  родила восемь детей. Между тем ее здоровье с самого начала не отличалось крепостью. Многочисленные роды еще больше  расшатали  его.  После сорока императрица стала страдать острыми сердечными  приступами. Врачи настоятельно советовали Марии Александровне воздержаться от супружеских отношений, и подобно своему отцу, Александр  в  сорок лет оказался  соломенным  вдовцом.  Одну  за  другой  он  сменил нескольких  любовниц.  Среди  них  называют  княжну    Александру Долгорукую,  Замятину,  Лабунскую,  Макарову,  Макову  и    Ванду Кароцци. Все это были безупречные  красавицы  (Александр  смолоду слыл знатоком и любителем женщин),  но  они  не  могли  заполнить пустоты, которая как-то незаметно возникла вокруг императора.
  А  Александр  еще  совсем  не  ощущал  себя  старым  человеком. Видевший его вскоре после смерти сына  французский  поэт  Теофиль Готье так описывал его внешность: "Волосы у государя были коротко стрижены и хорошо обрамляли высокий и красивый  лоб.  Черты  лица изумительно правильны и кажутся высеченными скульптором.  Голубые глаза особенно выделяются благодаря коричневому тону лица, обветренного во время долгих путешествий. Очертания рта так тонки и определенны, что  напоминают  греческую  скульптуру.  Выражение лица  величественно-спокойное  и  мягкое,  время  от    времени украшается милостивой улыбкой."

   Весной 1865 года Александр  начал  новый,  самый  бурный  роман своей  жизни,  которому  суждено  было  сделаться  и   последним. Прогуливаясь в Летнем саду, он заметил молодую девушку - грациозную, модно одетую, с  румянцем  во  всю  щеку,  с  большими  лучистыми глазами.  Это   была    восемнадцатилетняя    княжна    Екатерина Долгорукова. Император знал ее давно, с 1857 года, когда она была еще маленькой девочкой.

  Теперь, очарованный ее свежей красотой, он начал  ухаживать  за княжной Екатериной, постепенно увлекаясь ей все больше и  больше. Ему удалось постепенно пробудить встречные чувства, но  отношения влюбленных долгое время оставались платоническими, им нужно  было пройти  через  многие  испытания,  прежде,  чем    их    влечение превратилось в всепоглощающую страсть.

4 апреля 1866 года  Александр,  закончив  обычную  прогулку  по Летнему саду, вышел за ворота, чтобы сесть в коляску.  Неожиданно к нему подошел молодой человек,  выхватил  револьвер  и  направил прямо в грудь. Нападение было столь неожиданным, что должно  было окончиться трагически,  но  стоявший  неподалеку  картузник  Осип Комиссаров успел ударить убийцу по руке. Пуля пролетела мимо.
Жандармы схватили покушавшегося и подвели к экипажу императора. "Ты поляк?" - прежде всего спросил Александр. "Русский", -  ответил террорист. "Почему же ты стрелял в  меня?" -  удивился  император. "Ты обманул народ, - отвечал тот, - обещал ему землю, да не дал."

   Арестованного отвели в  Третье  отделение.  Вскоре  выяснилось,  что революционера звали Дмитрий Каракозов. Он был членом "Московского кружка", одного из осколков разгромленной  еще  прежде  "Земли  и воли" Чернышевского. Кружок  состоял  из  учащихся  и  студентов, готовившихся   к    насильственному    перевороту    и    активно пропагандировавших социалистическое учение.  По  делу  Каракозова было предано суду 36 человек. Все они были приговорены к  каторге и ссылке, а сам Каракозов был повешен 3  сентября  на  Смоленском поле.

  Покушение такого рода стало первым в русской истории  и  поэтому произвело на всех современников огромное  впечатление.  Не  менее сильно подействовало оно на императора. После явного успеха реформ (в которые за десять лет до того мало кто  смел  поверить) вдруг  оказаться  с  глазу  на  глаз  с   такой    нетерпимостью, агрессивностью и непониманием было отменно  тяжело.  Покушение  4 апреля  знаменовало  собой  определенную  перемену  и  в    самом императоре и в его политике. Александр вдруг как бы сразу выдохся и устал. "Государь  был  действительно  постоянно  в  нервическом раздражении, - вспоминал позже Головнин, - казался крайне  грустным и перепуганным, и внушал соболезнование."

   С  этого  времени  берет    начало    "охранительный"    период царствования Александра, когда он был более озабочен не  столько новыми реформами, сколько сохранением достигнутого  положения.  В политике стали проявляться даже  черты  некоторой  реакционности, хотя явного поворота к прошлому не  последовало.  Правительство  закрыло наиболее радикальные журналы  "Современник"  и  "Русское  слово". Были  отстранены  министр  просвещения  Головнин,   петербургский губернатор Суворов - люди умеренно-либеральной ориентации, подал в отставку шеф жандармов князь Долгоруков. На  первое  место  вышли граф Муравьев, назначенный главой Следственной комиссии, и  князь Гагарин, создатель Особой комиссии по разработке  мер  укрепления внутреннего спокойствия. Петербургским губернатором стал  генерал Трепов,  а  Третье  отделение  возглавил  молодой  и  энергичный  граф Шувалов, сделавшийся  вскоре  ближайшим  и  доверенным  человеком государя.
 
  Весной того же 1866  года  умерла  мать  Екатерины  Долгоруковой. Страшась одиночества, она всем сердцем потянулась  к  Александру, который по возрасту годился ей в отцы. В ночь с первое на  второе июня в Петергофе, в  павильоне  "Бабигон"  состоялось  их  первое любовное свидание. Расставаясь с ней, Александр дал обещание,  что женится на своей возлюбленной сразу, как только станет  свободен. По свидетельству  фрейлины  императрицы  Александры  Толстой  при дворе вскоре узнали  о  новом  увлечении  императора  и  поначалу расценили его как очередное увлечение. "Я не приняла  в  расчет, - писала Толстая, - что его преклонный возраст увеличивал опасность, но более всего я не учла того, что девица, на которую он  обратил свой взор, была совсем иного пошиба, чем  те,  кем  он  увлекался прежде... Хотя все  и  видели  зарождение  нового  увлечения,  но ничуть не обеспокоились, даже  самые  приближенные  к  императору лица не предполагали серьезного оборота дела. Напротив, все  были весьма далеки от подозрения, что он способен на настоящую любовную  интригу;  роман,  зревший  в   тайне.    Видели    лишь происходившее на глазах - прогулки, с частыми, как  бы  случайными встречами, переглядывания в  театральных  ложах  и  т.д.  и  т.п. Говорили, что княжна преследует  императора,  но  никто  пока  не знал, что они видятся  не  только  на  публике,  но  и  в  других местах, - между прочим, у  ее  брата  князя  Михаила  Долгорукого, женатого на итальянке."

 Гораздо позже узнали, что Александр встречается с Долгоруковой  в самом Зимнем дворце, в бывшем кабинете Николая I,  имевшего отдельный вход прямо с площади и потайную  лестницу,  соединявшую его с апартаментами Александра.  Общество  однозначно  не    одобрило    новой    связи. Авторитет императрицы в глазах света  был  чрезвычайно  велик,  ее  жалели, втихомолку  осуждали  императора  и  громко  роптали  на  княжну. Старший брат  Екатерины  был  женат  на  прекрасной  неаполитанке маркизе де Черчемаджиоре. Узнав о скандальной связи своей золовки с государем, она поспешила увезти ее в Италию.  Быть может, и Александр, сознавая свою вину перед женой,  хотел таким образом избавиться от  своего  чувства,  но  оно  оказалось сильнее его. За время полугодовой разлуки любовь только  окрепла. Новая встреча Александра с Екатериной произошла при  необычайных, даже романтических обстоятельствах.  16 мая 1867  года  император  с  двумя  сыновьями - Александром  и Владимиром - выехал во  Францию  на  Всемирную  выставку.  20  мая царское семейство прибыло  в  Париж,  где  их  встречал  Наполеон III.  Александр  поселился  в  Елисейском  дворце  в  тех   же апартаментах, которые в 1814 году  занимал  Александр  I.  В честь высокого гостя в Тюильри был дан бал и спектакль в Опере, а затем последовало посещение выставки. Но вскоре  выяснилось,  что Александр приехал в Париж совсем не за этим. "Как стало  известно впоследствии, - писала Александра Толстая, - истинной целью поездки было свидание с княжной Долгоруковой, в  то  время  находившейся  в Париже вместе со своей невесткой.  Даже  граф  Шувалов,  которого нельзя назвать наивным и который имел в  своем  распоряжении  все возможности для того, чтобы быть более осведомленным, сделал  это открытие только задним числом. Положение вскоре сделалось  явным, у него, наконец, открылись  глаза  на  угрозу,  которую  несла  эта связь, и вот каким образом. Он сам  мне  рассказывал  об  этом  в следующих выражениях: «В первый же день нашего приезда в Париж государь  отправился  в Opera Comique,  но  пробыл  там  недолго,  найдя,  что  спектакль скучен. Мы вернулись вместе с ним в Елисейский дворец, довольные, что  можем,  наконец,  отдохнуть  после  трудного   дня.    Между одиннадцатью часами и полуночью император постучал в дверь  графа Адлерберга.  «Я прогуляюсь пешком, - сказал он, - сопровождать меня не нужно, я обойдусь сам, но прошу, дорогой, дать мне немного денег». – «Сколько нужно?» - «Даже не знаю, может быть, сотню тысяч франков?»  Адлерберг тут же  сообщил  мне  об  этом  странном  случае,  и, поскольку в моем распоряжении находились мои  собственные  агенты (не говоря уже о французской полиции), которые должны были издали следовать за государем, куда бы  он  не  направлялся,  я  остался почти спокоен. Мы вернулись в свои комнаты,  конечно,  позабыв  о сне, ожидая с минуты на минуту возвращения императора.  Но  когда пробило полночь, потом  час  и  два,  а  он  не  появлялся,  меня охватило беспокойство, я побежал к Адлербергу и застал  его  тоже встревоженным. Самые страшные предположения промелькнули у нас  в душе. Полицейские агенты, которым было поручено вести  наблюдение за императором очень деликатно, могли упустить его из виду, а он, плохо зная расположение парижских улиц, легко мог  заблудиться  и потерять дорогу в Елисейский дворец. Словом, мысль об императоре, одиноком в столь поздний час на улице со ста тысячами  франков  в кармане, заставила нас пережить  кошмарные  часы.  Предположение, что он мог быть у кого-то в гостях, даже не пришло нам в  голову; как видите, это доказывает  наше  полное  неведение  относительно главных мотивов его поступков.    Наконец, в три часа ночи, он вернулся, даже не догадываясь, что мы бодрствовали в его ожидании.  Что  же  произошло  с  ним  этой ночью? Выйдя  на  улицу,  император  нанял  фиакр,  нагнулся  под фонарем, прочитал какой-то адрес,  по  которому  велел  извозчику вести его на улицу Рампар, номер такой-то. Прибыв на место, сошел с фиакра и прошел через ворота  во  двор  дома.  Он  отсутствовал примерно  минут  двадцать,  в  течение  которых  полицейские    с удивлением наблюдали,  как  он  безуспешно  возился  с  воротами. Император не знал, что нужно  было  потянуть  за  веревку,  чтобы дверь  открылась,  и  оказался  в  ловушке.  К  счастью,   агент, занимавшийся наблюдением, сообразил, в чем дело. Толкнув ворота, он быстро прошел вглубь двора мимо императора, как бы не  обращая на него внимания, и  таким  образом  дал  возможность  императору выйти. Извозчик ошибся номером,  и  дом,  указанный  императором, оказался  в  двух  шагах.  На  этот    раз    он    вошел    туда беспрепятственно.  Пока  Адлерберг  и  я  тряслись  от    страха, император, наверное, преспокойно пил чай в обществе двух дам."

   Одна из  них  была  княжна  Екатерина  Долгорукова,  другая -  ее невестка. В последующие вечера княжна тайком навещала  императора в  Елисейском  дворце,  проникая  туда  через  калитку  на  улице Габриэль и авеню Мариньи.

  Шувалов  не  зря  беспокоился  за   безопасность    Александра. Французское общество  было  враждебно  настроено  к  России.  При появлении Александра на улицах Парижа часто  раздавались  дерзкие демонстративные  крики:  "Да  здравствует    Польша!"    Польские эмигранты то и дело  устраивали  демонстрации.  25  мая  в  честь русского государя на Лоншанском поле проводился смотр войск.  По его завершению, Александр, Наполеон  и  свиты  обоих  императоров неспешно и торжественно поехали к городу через Булонский лес. Оба императора сидели в открытой коляске, как вдруг раздался выстрел. Пуля  угодила  в  лошадь  французского  шталмейстера.  Террориста схватили. Им оказался польский эмигрант Антон Березовский.

Второе покушение подействовало  на  Александра  удручающе.  Все знаки сожаления и симпатии, все старания французского  императора и императрицы Евгении не смогли рассеять его дурного  настроения. Оно еще более усугублялось из-за неудачных переговоров:  несмотря на внешнюю любезность, Наполеон отказался пересматривать  условия унизительного Парижского мирного  договора  1856  года,  согласно которому России запрещалось держать флот на Черном море.

Александр возвратился в Петербург с твердым  намерением  больше никогда не расставаться со  своей  возлюбленной.  Помимо  большой официальной семьи, он как бы обзавелся второй, "малой". В сентябре 1872  года  княжна  Екатерина  сообщила  императору,   что    она беременна.  В  положенный  срок  она  родила  мальчика,  которого назвали Георгием. На следующий год родилась дочь Ольга.
Эта скандальная история не только мучила  больную  императрицу, но и вызывала негодующие толки придворных. Волновались и сыновья, опасаясь, что побочные братья и сестры заявят когда-нибудь о своих правах. Граф Шувалов счел  своим  долгом  доложить  Александру  о всеобщем недовольстве, возникшем из-за связи государя с Долгоруковой. Император холодно выслушал Шувалова и дал ему понять, что в свою личную жизнь он  никому  не  позволит  вмешиваться.  С этого времени положение всесильного  фаворита  пошатнулось,  а  в 1874 году Александр внезапно отправил Шувалова послом в Лондон. В том же году он пожаловал своим побочным  детям  титул  светлейших князей Юрьевских.

    8. Военная реформа и внешняя политика России. Присоединение новых территорий

После Парижского мира, воспринятого всем  русским  обществом, как национальное унижение, внешнеполитический престиж России  пал чрезвычайно  низко.  Александру  пришлось  потратить  много  сил, прежде чем он вернул своему государству  тот  вес,  который  оно имело до Крымской войны.    Только пройдя через позор поражения, Александр смог решиться на реформы,  но  он  никогда  не  забывал    главной    цели    этих реформ - возродить военное могущество Российской империи.  Сообщают, что, председательствуя в 1863 году на  одном  заседании,  государь сказал: "Семь лет тому назад  я  совершил  за  этим  столом  один поступок, который я могу определить, так как совершил  его  я:  я подписал Парижский договор,  и  это  было  трусостью."  И,  ударив кулаком по столу, он сказал: "Да, это была трусость, и я этого не повторю!" Этот  эпизод  резко  характеризует  остроту  затаенного государем  горького  чувства.  Ни  он,  ни  Горчаков,  не  забыли унижения 1856  года.  Целью  внешней  русской  политики  с  этого времени    стало    уничтожение       Парижского        договора. Средством - возобновление разрушенной  военной  мощи.  Врагами -  при всех  обстоятельствах Великобритания,  Франция  и  Австрия.   Единственным действительным  другом - Пруссия.  Франция  заплатила  за  Парижский договор  Седаном,  Австрия - Садовой.  Пруссия   получила    русскую поддержку  в  решающий  момент   своей    истории -    во    время Франко-прусской войны. Но эта расплата была делом будущего.

  Пока же предстояла долгая и кропотливая перестройка вооруженных сил.  Военные  статьи  при  Александре  поглощали  львиную   долю бюджета. Проведение военной реформы было  вверено  графу  Дмитрию Милютину, который оставался военным министром на протяжении всего царствования  Александра.    Милютин    ввел    новые    принципы комплектования войсками, создал иную их  структуру,  много  внимания уделял  перевооружению  армии,  перестройке   системы    военного образования.

В 1874 году был принят устав  о  всеобщей  воинской повинности, завершивший собой реформирование  русского  общества. Служба в  армии  превратилась  из  тяжелой  сословной  повинности крестьянства в гражданский долг,  равный  для  всех  сословий,  а Россия  получила   современную    армию,    укомплектованную    и организованную  по  европейскому  образцу.

  Одновременно с перестройкой  армии  шла  непрерывная  война  на южной границе России. В годы правления Александра II было присоединено  много  новых  земель.   Воспользовавшись    тяжелым положением Китая, Россия добилась уступки огромных территорий  на Дальнем Востоке. По Айгунскому договору 1858  года  к России отошел левый берег Амура от реки Аргуни до устья (потерянный в 1689 г.). Пекинский договор 1860 г. в основном завершил демаркацию русско-китайской границы. Граница прошла по китайскому берегу Амура и Уссури. Далее она устанавливалась по реке Сунгача, озеру Ханка, реке Беленхэ и по реке Тумыньцзян до корейской границы.  Таким образом, к России был присоединен огромный Уссурийский край. (Центром этой территории в 1871 г. стал основанный в 1860 г. Владивосток).

В 1875 году был заключен Санкт-Петербургский договор с Японией, по которому Россия уступила Японии все Курильские острова, а Япония признала ее права  на весь Сахалин.

А вот к Русской Америке Александр II не проявил должного интереса.  В 1867 г. Россия уступила все свои североамериканские владения – полуостров Аляску, Алеутские острова и архипелаг Александра - правительству США.  За эти отдаленные территории было уплачено 7,2 миллионов долларов.

  При Александре закончилась полувековая Кавказская война. В 1856 г. кавказским наместником и командующим Кавказской армией был назначен князь Барятинский. Он развернул методичное наступление против Чечни. Туземные племена должны были покоряться и переходить на указываемые им места на равнине; в противном случае их оттесняли далее в бесплодные горы, а оставленные ими земли заселялись казачьими станицами.  Таким образом, из рук Шамиля оказалась вырванной значительная доля ресурсов для борьбы. В 1859 г., окруженный в своем последнем прибежище – ауле Гуниб - имам сдался русским властям. К 1861 г. Чечня была окончательно замирена. Война с адыгскими племенами Западного Кавказа продолжалась до 1864 г. и закончилась выселением адыгов либо в Османскую империю, либо на равнинные земли Прикубанья.

  Сразу после этого вспыхнула война  в  Средней  Азии.  Покорение киргизов в царствование Николая привело  к  целой  серии  войн  с Кокандом, Бухарой и  Хивой,  в  которых  те  находили  неизменную поддержку.  В 1863 г. русская армия вторглась в пределы Кокандского ханства  и захватила крепость Сузак на Сырдарье. В 1864 г. она овладела Туркестаном и Чимкентом.  В 1865 г. пал Ташкент, в 1866 г. – Ходжент. В 1867 г. на завоеванных территориях возникло Туркестанское генерал-губернаторство с центром в Ташкенте.

В мае 1868 г. русская армия под командованием генерала Кауфмана рассеяла отряды «гази» (борцов за веру) и без боя вступила в Самарканд. В июне войска эмира Музаффар ад-дина (1860-1885)  потерпели поражение на Зерабулакской возвышенности. В том же месяце с эмиром был подписан договор о протекторате.  Бухара лишилась права вести самостоятельные сношения с иностранными государствами, но в своих внутренних делах Музафар ад-дин оставался совершенно независимым (он только должен был в 1873 г. отменить рабство).

В мае 1873 г. русские войска под командованием генерала Кауфмана фактически без боя заняли Хиву. В августе хан подписал мирный договор, согласно которому он лишился права самостоятельных внешних сношений. Во внутренних делах он оставался совершенно самостоятельным.

В 1875 г. вспыхнуло мощное восстание в Коканде. Хан Худайар (1845-1875)  бежал вместе со своей семьей в Ташкент под защиту русских войск. Ханом был провозглашен его сын Насир ад-дин (1875-1876). После этого начались повсеместные нападения на крепости, занятые русскими войсками. Те перешли в наступление и в августе заняли Коканд. Насир ад-дин должен был принять продиктованные ему условия: отказался от права непосредственных дипломатических сношений с иностранными государствами, открыл свои владения для русских купцов и выплатил контрибуцию. Однако в октябре он был свергнут восставшим населением. В ноябре восстание жестко подавили русские войска, возглавляемые генералом Скобелевым. В феврале 1876 г. Кокандское ханство было упразднено, а вместо него образована Ферганская область с русским военным губернатором во главе.

В 1869 г. с основания на берегу Каспийского моря форта Красноводск началось покорение туркменских кочевников. В январе 1881 г. после трудного похода и осады  русская армия, возглавляемая генералом Скобелевым, захватила крепость Геок-тепе в Ахал-Текинском оазисе. Другие районы Туркмении вошли в состав России добровольно. В том же году центром Закаспийской области стал основанный на месте одноименного аула город Ашхабад.

В результате всех этих завоеваний юго-восточные  границы России сами  собой  дошли  либо  до  могущественных  естественных преград, либо  до  преград   политических:    хребта    Гинду-Куш, Тянь-Шаня, Афганистана, Английской Индии и Китая.

В  Европейской  политике  Александру  удалось  добиться  отмены некоторых статей  Парижского  договора.  Главным  препятствием  к этому, как уже  говорилось,  была  политика  Наполеона  III. Поэтому  во  время  франко-прусской  войны  1870  года  Александр остался  глух  ко  всем  обращениям  французского  правительства, взывающего о помощи и заступничестве. Все его  симпатии  были  на стороне Пруссии. Александр не скрывал своей радости при получении каждой телеграммы о победе германских  войск.  В  прусской  армии служили  русские  офицеры  и  работали  русские   врачи.    После капитуляции французской армии Александр, несмотря  на  возражения многих своих министров, объявил  о  восстановлении  Черноморского флота. Бисмарк предложил созвать Лондонскую конференцию заинтересованных  держав,  которая  в  марте  1871  года  приняла конвенцию об отмене этих статей Парижского мира.

                9. Русско-турецкая война

      Положение на Востоке обострилось в 1875 году,  когда  вспыхнуло восстание против турок в  населенных  сербами  турецких  областях Боснии и Герцеговины, а затем и в Болгарии. Турки подавляли его с неимоверной жестокостью, но безуспешно. Турецкие зверства вызвали сочувствие  к  восставшим  со  стороны Черногории  и  Сербии.  Несмотря  на  попытки  держав    погасить возбуждение, Черногория и Сербия  в  1876  году  начали  войну  с Османской империей. Во главе сербских войск встал отставной русский  генерал Черняев. Он, однако, не мог одолеть  врага  и  должен  был  отойти  обратно  к границам Сербии. В течение трех месяцев он удерживал врага на  позициях  у  города  Алексинца.
Страдания балканских славян и их самоотверженная борьба вызвали в  русском  обществе  необыкновенное  возбуждение. Особые "славянские  комитеты"  собирали  пожертвования  в  пользу восставших. В разных городах формировались отряды добровольцев  и спешили на помощь сербам в армию Черняева.    Александр оказался в крайне сложном положении. С одной  стороны ему  приходилось  считаться  с  мощным  давлением   общественного мнения, требовавшим оказать немедленную военную помощь  сербам  и болгарам. Но с другой стороны,  все  ведущие  министры - иностранных дел, военный и финансов - убеждали его в  необходимости  сохранять нейтралитет. Очевидно было, что Россия  встретит  противодействие всех европейских держав, прежде всего Великобритании и Австро-Венгрии, что война потребует колоссальных расходов, что исход ее  очень  сомнителен, поскольку турецкая армия в избытке получала современное оружие из Англии.

  Сознавая все это, Александр  колебался.  В  июле  1876  года  он поделился своими мучительными сомнениями с графом Милютиным. "Постоянно слышу я упреки, - сказал Александр, - зачем мы  остаемся в пассивном положении, зачем не подаем деятельной помощи славянам турецким. Спрашиваю тебя, благоразумно ли было  бы  нам,  открыто вмешавшись  в  дело,  подвергнуть   Россию    всем    бедственным последствиям европейской войны?  Я  не  менее  других  сочувствую несчастным христианам, но я  ставлю  выше  всего  интересы  самой России." Тут Александр обратился к воспоминаниям Крымской  войны; слезы навернулись на его глазах, когда он заговорил  о  тогдашнем тяжелом  положении  покойного  императора  Николая  I,   об упреках, которыми тогда осыпали его друзья и недруги за  то,  что он  вовлек  Россию  в  бедственную  войну,  и  что  сейчас  может произойти то же самое, если инициатива будет исходить со  стороны России - вся Европа опрокинется на нее.

  Одним из самых последовательных противников войны  был  министр финансов, граф Рейтерн. За  долгие  годы  кропотливой  работы  он подготовил  финансовую  реформу,  которая  должна  была   сделать российский  рубль  предельно  прочным:  предусматривалось  ввести свободный обмен бумажных денег на золото. Это,  в  свою  очередь, должно  было  стать  мощным  стимулом  к  развитию  экономики.  В сентябре того же года, когда партия войны  стала  брать  верх  (в челе ее стояли императрица и наследник, великий  князь  Александр Александрович), Рейтерн подал императору пространную  записку,  в которой  доказывал,  что  "война  остановит  правильное  развитие гражданских и экономических начинаний...  Она причинит России  неисправное  разорение."  Рейтерн  убеждал,  что европейские  державы  не  позволят  России    в    полной    мере воспользоваться плодами побед,  что  огромные  затраты  на  войну сорвут  подготовленную  финансовую  реформу,  что    политические последствия ее непредсказуемы.

Все эти печальные предсказания вполне оправдались в дальнейшем. Но,  с  другой  стороны,  мог  ли  император  спокойно  думать  о финансовой реформе, когда в обществе царили такое  возбуждение  и невиданный патриотический подъем?

  Осенью  1876  года  сербы  были  отброшены  со  своих  позиций. Турецкая армия двинулась на Белград, уничтожая все на своем пути. Получив известие об этом,  Александр,  живший  тогда  в  Ливадии, совещался с находившимися при нем министрами. Все глубоко сожалели о погибающей Сербии.  Князь  Горчаков  встал  со словами: "Ваше величество! Теперь не время слов и сожалений, наступил  час  дела"  и  подал  заготовленную   им    телеграмму, повелевавшую нашему послу  немедленно  объявить  Порте,  что  он, посол, в 24 часа покидает Константинополь, если турки  тотчас  не остановятся  и  не  очистят  Сербии.  "Я   согласен    с    таким предложением", - сказал Александр Горчакову,  закрывая  заседание. Телеграмма была отправлена, и Сербия уцелела.

  Хотя война в этом году  так  и  не  началась,  решить  проблему мирным  путем  не  удалось.  В  начале  1877  года  международная конференция, собравшаяся в Константинополе,  попыталась  добиться от  султана  смягчения  его  жестокой  политики  по  отношению  к покоренным  христианам.  Турция  расценила  этот    нажим,    как вмешательство в ее  внутренние  дела.  Александру  осталось  одно средство добиться своих требований -  12  апреля  1877  года  была объявлена  война.   Стараясь    максимально    поднять    престиж императорской власти и царствующей фамилии, Александр  привлек  к участию  в  компании  почти  всех  взрослых    великих    князей. Главнокомандующим на Балканах  был  назначен  брат  царя  великий князь  Николай  Николаевич,  главнокомандующим   на    Кавказском фронте - другой брат Михаил. Наследник командовал Рущукским отрядом. На фронте находился и младший сын Александра - Владимир.

  Сам Александр пробыл на Балканах с мая по декабрь 1877 года. Он не собирался вмешиваться в командование, но считал своим  долгом находиться в тылу армии,  там,  где  были  раненые.  Он  говорил, покидая столицу: "Я еду братом милосердия."

   В июне русская армия переправилась через Дунай и  преступила  к осаде Плевны,  обороняемой  сильным  турецким  гарнизоном.  Турки защищались с исключительным упорством,  делали  дерзкие  вылазки, нанося русским тяжелый  урон.  Одно  время  казалось,  что  война окончится ничем и придется с позором возвращаться  за  Дунай.  С каждым месяцем и в армии, и в России усиливался ропот недовольных. Граф Милютин писал в сентябре: "Войска не падают духом; однако  ж слышится ропот на начальство. В России же  этот  ропот  принимает характер общего  неудовольствия;  громко  порицают  и  начальство армии, и самого государя. Не  скрывают  негодования  на  то,  что должности в армии розданы великим князьям, как будто вся компания делается для того только, чтобы доставить случай членам  царского дома украситься Георгиевскими  крестами...  Злые  языки,  даже  в свите государя, громко говорят,  что  война  ведется  по  образцу красносельских маневров. Ходят слухи, будто в России, в самом Петербурге, намереваются подать государю адрес для убеждения  его возвратиться в свою столицу."

   Многим  казалось,  что  своим  отъездом   император    облегчит положение генералов. Но очевидно, что Александр не мог  вернуться в Россию, оставив армию в таком тяжелом положении. Он  ощущал  на плечах своих тяжелый груз ответственности за исход этой войны,  а понимание того, что многое происходит  и  делается  не  так,  как надо, служило для него причиной многих огорчений и разочарований. Полковник Газенкампф записал в сентябре в свое дневнике: "...Я  в первый раз понял всю глубину  трагизма  положения  государя.  Мне стало ясно, что он действительно не может не оставаться на театре военных действий. Ему необходимо видеть и слышать самому все, что здесь делается, иначе нет, и не может быть  ни  минуты  покоя  его измученной душе. Он немощен  физически  и  надорван  душевно:  он обманут в лучших своих ожиданиях, разочарован и огорчен неудачами своих благороднейших усилий на благо своего народа; он  изверился в людях. И, несмотря на это,  какая  величавая  простота  и  какое глубокое смирение! Вся Россия и все  вокруг  нас  ропщут  и  ищут козлов отпущения за все неудачи и разочарования, -  один  государь ни на что не жалуется, никого не упрекает и не  винит,  а  только молится и плачет. Я наблюдал за ним весь день: видно было, что  у него напряжен каждый нерв, что весь он  обратился  в  мучительное ожидание, что в его душе -  смертельная  тоска.  И,  не  смотря  на это, никому ни укоризны, ни даже недовольного взгляда..."

   Император терпеливо переносил трудности походного быта,  плохие дороги  и  недосыпание.  Он  обходил  палаты   раненых,    утешал отчаявшихся, награждал отличившихся и всех подбадривал.

  Наконец, в  середине  ноября  наступил  перелом.  6  ноября  в Закавказье  русские  взяли  Карс,  а  28  ноября  пала    Плевна. Одушевленные этой победой  русские  войска  зимой  перешли  через Балканы в Румелию.  Город  сдавался  за  городом,  капитулировали целые корпуса турецких войск. Передовые отряды заняли в январе 1878 г. Пловдив и Эдирне,  приближались  к  самому  Константинополю.   Султан запросил мира.

  Но мирные переговоры очень осложнились вследствие вмешательства Великобритании. Английская эскадра вошла в Мраморное море. Тем не менее, в феврале  1878  года  в  местечке   Сен-Стефано    был    заключен предварительный мирный договор. Турция признала независимость Черногории, Сербии и Румынии, согласилась на образование из своих болгарских и  македонских  областей  особого княжества Болгария;  обязывалась  провести  реформы  в  Боснии  и Герцеговине.  России  Турция  уступала  обратно   устье    Дуная, отошедшее от нее в 1856 году, а сверх того - города Батум и Карс в Закавказье.

  Но Великобритания и Австро-Венгрия категорически отказались  признать  условия этого мира. Отношения обоих держав с Россией настолько обострилось, что  вот-вот  могла  начаться  новая  европейская   война.    При посредничестве Германии в Берлине начался мирный конгресс.  Однако  и предложенные Бисмарком условия мира были направлены не  в  пользу России. Под давлением всей европейской дипломатии князь  Горчаков должен  был  согласиться  на  уступки.  Приобретения  Сербии    и Черногории были сокращены; вместо единой  Болгарии  были  созданы две болгарские области - княжество Болгария и автономная провинция Восточная Румелия, обе под главенством Турции. Сербия  и  Румыния были признаны независимыми королевствами.  Босния  и  Герцеговина поступили под управление Австро-Венгрии.

  Подписанный 1 июля 1878 г. Берлинский трактат вызвал глубокое недовольство всего русского общества и повел к охлаждению отношений России не только с Великобританией и Австро-Венгрией, но и с Германией. Никто  в  России  не  мог примириться с тем, что европейские державы умалили плоды  русских побед и испортили  результаты  освободительной  войны.  С  другой стороны, освобожденные  войной    1877-1878    годов    балканские государства и народности не получили от России и Европы всего, на что  они  надеялись.  Называя   императора    Александра    своим "освободителем" они, однако, не  скрывали  недовольства  и разочарования.  Между  Россией  и    Балканскими    государствами (Румынией, Сербией и особенно Болгарией)  началось  охлаждение  и неудовольствия. Таким образом, следствия  войны  за  освобождение балканских славян оказались мало удовлетворительными. Военный  успех  не сопровождался соответствующим политическим результатом. Россия не добилась своих целей  и  осталась  совершенно  изолированной  без союзников и друзей.

  Сам канцлер князь Горчаков, представлявший Россию на конгрессе, в записке Александру признался: "Берлинский конгресс  есть  самая черная страница в моей служебной карьере." Император пометил:  "И в моей также."

   Таков был финал войны, на  которую  потратили  более  миллиарда рублей (при общем бюджете 1878 года 600 миллионов) и ради которой совершенно расстроили отечественные финансы.

10. План учреждения представительного органа. Покушения на Александра и его смерть

Александр вернулся в Россию  обессиленным и постаревшим.  Все  свидетели  его тогдашней жизни в один голос говорят, что он похудел, осунулся  и сгорбился. Морис Палеолог писал о состоянии государя в конце 1878 года: "Порой им  овладевала  тяжелая  меланхолия,  доходившая  до глубокого отчаяния. Власть его более не интересовала. Все то, что он пытался  осуществить,  кончалось  неудачей.  Никто  из  других монархов не желал более его счастья своему народу:  он  уничтожил рабство, отменил телесные  наказания,  установил  суд  присяжных, провел во всех областях управления мудрые и либеральные  реформы. В отличие от других царей он  никогда  не  стремился  к  кровавым лаврам славы. Сколько усилий потратил он, чтобы избежать турецкой войны, навязываемой ему его народом!  И  после  ее  окончания  он предотвратил новое  военное  столкновение...  Что  получил  он  в награду за все это?  Со  всех  концов  России  поступали  к  нему донесения губернаторов, сообщавших, что народ, обманутый в  своих чаяниях, во всем винил царя. А полицейские донесения сообщали  об угрожающем росте  революционного  брожения.  Смятенной  душой  он невольно устремился к единственному человеку, пожертвовавшему для него  своей  честью,  светскими  удовольствиями  и  успехами, -  к человеку, думавшему об его  счастье  и  окружавшего  его  знаками страстного обожания."    Вскоре  по  своему    возвращению,    Александр    распорядился подготовить в Зимнем дворце апартаменты для княжны Долгоруковой и ее детей. Они располагались прямо под его комнатами. Для  удобства сообщения между этажами был устроен лифт. Император уже настолько нуждался  в  постоянном  присутствии  этой  женщины,  что    стал совершенно равнодушен к мнению света и своей  смертельно  больной жены.

  Тем  временем  покушения  на  Александра  делались  все   более дерзкими. Третья попытка убить его была предпринята 20 апреля  1879  года.  В десятом часу утра государь совершал свою обычную прогулку: он шел по Миллионной, Зимней  канавке  и  Мойке,  а  потом  повернул  на площадь Гвардейского штаба. Здесь навстречу ему  попался  высокий молодой  человек  в  чиновничьей  фуражке.  Разминувшись  с  ним, Александр  обернулся  и  увидел  в  руках  незнакомца  револьвер. Мгновенно сообразив в чем дело, он бросился бежать зигзагами в сторону Певческого  моста.  Убийца  кинулся  следом,  стреляя  на ходку. Прежде, чем его схватили, он успел выстрелить пять раз, но не попал ни одного.
Стрелявшим оказался бывший студент Петербургского университета, 33-летний Александр Соловьев. Спустя  короткое  время  Верховный суд приговорил его к смерти. Он был повешен 28 мая. Хотя Соловьев принадлежал к  подпольному  социалистическому  кружку,  покушение было его личным делом. Но в августе смертный приговор  императору вынес Исполнительный комитет "Народной  воли".  С  этого  момента охота за Александром приняла более жесткие формы.    В  декабре  1879  года  террористы  устроили  взрыв  на    пути следования царского поезда из Ливадии в  Москву.  По  ошибке  они подорвали бомбу не под  императорским  поездом,  а  под  тем,  на котором ехала царская свита. Сам Александр остался  невредим, но он понимал, что с  каждым  новым  покушением  шансы  на  спасение становятся все меньше.  Его  племянник  великий  князь  Александр Михайлович вспоминал позже: "Было бы  слишком  слабым  сравнением, если бы я сказал, что мы все жили в осажденной крепости. На войне друзья и враги известны.  Здесь  мы  их  не  знали.  Камер-лакей, подавший утренний кофе, мог  быть  на  службе  у  нигилистов.  Со времени ноябрьского взрыва каждый истопник, входящий к нам, чтобы вычистить камин, казался нам носителем адской машины.

  Ввиду  значительного  пространства,  занимаемого   Петербургом, полиция  не  могла  гарантировать  безопасности    всем    членам императорской семьи  за  пределами  их  дворцов.  Великие  князья просили государя переселиться в  Гатчину,  но  Александр  наотрез отказался покинуть столицу, изменить маршруты  своих  ежедневных прогулок и воскресные парады войск гвардии."

   Дальнейшие события показали, что и во дворце император  уже  не мог чувствовать себя в безопасности. 5 февраля 1880 года в  шесть с половиной часов вечера,  когда  Александр,  окруженный  семьей, беседовал в своих апартаментах с приехавшим  в  Петербург  братом императрицы,  принцем  Александром  Гессенским  и    его    сыном Александром Болгарским, раздался страшный удар:  дрогнули  стены, потухли огни, запах, горький и душный, наполнил дворец. Александр понял, что это очередное покушение.  Первым  его  движением  было бежать в комнаты Екатерины Долгоруковой. К счастью, она была жива и столкнулась с ним на лестнице.

  Что же произошло? Несколько пудов динамита были взорваны под помещением главного караула, где было  убито  восемь солдат и сорок  пять  ранено.  Террористы  надеялись,  что  взрыв разрушит царскую столовую, где как раз в  это  время  должен  был обедать  император  со   своими    родственниками.    К    досаде революционеров, он опоздал к обеду на полчаса. Впрочем, взрыв все равно не одолел крепкой дворцовой постройки; опустился  только  пол столовой,  попадала  мебель  и  лопнули  стекла. 

  Через несколько дней после взрыва  Александр  созвал  в  Зимнем дворце чрезвычайное совещание. Он был мрачен, горбился,  почернел и  говорил  хриплым,   простуженным    голосом.    Среди    общей растерянности некоторый оптимизм внушил  императору  только  граф Лорис-Меликов, боевой генерал, герой турецкой войны и  покоритель Карса, служивший последний год  харьковским  генерал-губернатором. Ему удавалось довольно успешно бороться с революционерами в своей губернии,  и  Александр  поставил  его  во  главе    чрезвычайной Верховной  распорядительной   комиссии    с    широкими,    почти диктаторскими полномочиями.

  Император и наследник увидели в  Лорисе-Меликове  прежде  всего "твердую руку", способную навести "порядок".  Но  очевидно  было, что одними жесткими мерами этой  цели  уже  не  достигнуть.  Хотя общество и  осуждало  дикие  способы  борьбы  народовольцев,  оно вполне сочувствовало идеалам, ради которых те начали террор.  Это понимало и ближайшее окружение императора. Граф Милютин  писал  в своем  дневнике  в  январе  1880  года:  "Никогда  еще  не   было предоставлено столько  безграничного  произвола  администрации  и полиции. Но одними этими полицейскими мерами, террором и  насилием едва  ли  можно  прекратить  революционную  подпольную    работу, принявшую уже такие значительные размеры. Трудно искоренить  зло, когда ни в  одном  слое  общества  правительство  не  находит  ни сочувствия к себе, ни искренней поддержки. Грустно видеть, какими мерами считается необходимым  охранять  особу  государя,  который ездит  не  иначе,  как  окруженный  конвоем;    шеф    жандармов, генерал-губернатор, градоначальник и даже министр внутренних  дел также ездят по городу с казаками."

 Необходимо было внушить умеренной, просвещенной части общества, что  правительство  еще  в  состоянии  проводить  преобразования. Поэтому Лорис-Меликов постарался прежде всего в своих объяснениях с общественными деятелями и публицистами убедить всех в том, что реакция кончилась и что реформы будут продолжены.    В  самом  деле,  были   возвращены    многие,    сосланные    в административную  ссылку.  В  губернии  отправили    ревизирующих сенаторов. Земствам был разослан  целый  ряд  вопросов,  которыми предполагалось  внушить  надежду  на  расширение  их  полномочий. Подготовлялся проект коренного изменения Положения 19  февраля  в смысле соразмерения выкупных  платежей,  разорявших  крестьян,  с доходностью земли. Но главным в замыслах  Лориса-Мелика  был  план учреждения  очень  ограниченного  представительного  органа   при императоре.

  Хотя Александру не все нравилось в программе Лориса-Меликова, он постепенно уступал его доводам.  Император  чувствовал  себя  утомленным бременем власти и готов был возложить хотя бы часть  этого  груза на  другие  плечи.  К  тому  же  частные,  личные  дела   занимали Александра в это время едва ли не больше, чем государственные.

   В  мае  1880  года  умерла  императрица  Мария   Александровна. Александр решил, что пришло время исполнить обещание, которое  он дал княжне Долгоруковой четырнадцать лет  назад.  Первый,  с  кем государь заговорил об этом, был друг его детства и министр  двора граф  Адлерберг.  "С  приближением  40-го  дня   после    кончины императрицы, государь в первый раз решился заговорить со  мной  о княжне Долгоруковой и вдруг, к великому моему изумлению, объявил  о своем  намерении  вступить  с  нею  в  брак, -   вспоминал    граф Адлерберг.- Я был крайне возмущен таким намерением, доказывал ему все  вредные  последствия  его,  отговаривал  всеми    возможными аргументами. Государь, со своей стороны,  доказывал  необходимость предложенного брака,  считая  себя  обязанным  к  этому  чувством чести, совести и религии. Он горячился, волновался, и горячий наш спор продолжался более часа. Казалось, что мне удалось поколебать его. Но через несколько дней, когда минул 40-й день, государь при одном из моих докладов снова поразил меня, объявив  свое  решение не  отлагать  далее  исполнение  намерения  и  совершить    обряд немедленно, секретным образом. Я снова попытался  отклонить  его, представив все неприличие такого поступка до истечения  годичного срока после кончины императрицы. Во все  время,  что  я  говорил, государь сидел молча, бледный, смущенный, руки дрожали; вдруг  он встает и, не сказав ни слова,  выходит  в  другую  комнату.  Я  в полном  недоумении  соображаю,  что  остается  мне   делать,    и намеревался также уйти, как вдруг отворяется снова дверь, и входит женщина; за нею вижу  фигуру  государя,  который,  впустив княжну в кабинет, затворяет  за  нею  дверь.  Странное  было  мое положение -  очутиться  лицом  к  лицу  с  женщиной,  с    которой приходилось мне говорить в первый раз и  которая  напустилась  на меня с резкими упреками за то,  что  я  отговариваю  государя  от исполнения долга чести. Я вынужден  был  возражать  ей,  так  что между нами произошла бурная сцена, продолжавшаяся довольно долго. Среди горячего нашего спора  дверь  в  кабинет  полуоткрылась,  и показалась голова государя, который кротко спросил, пора  ли  ему войти. На это княжна с горячностью  ответила:  "Нет,  оставь  нас закончить разговор." Государь  захлопнул  снова  дверь  и  только несколько времени спустя вошел  в  кабинет,  когда  сама  княжна, излив свою злобу на меня, вышла из кабинета..."

   Увидев,  что  даже  близкие  друзья  не  хотят  понимать   его, Александр более ни с кем не делился  своим  замыслом.  Он  просто приказал обвенчать его с княжной Долгоруковой. Свадьба состоялась 1 июля в Большом  Царскосельском  дворце  в  одной  из  маленьких комнат, где поставили походный  алтарь -  обыкновенный  стол.  При венчании  присутствовали  только  граф  Адлерберг,  два  дежурных генерал-адъютанта и фрейлина  Шебеко,  поверенная  этой  любви  с самого первого дня ее зарождения. Богданович пишет, что Александр женился в штатском платье, говоря: "Это не император,  а  частный человек, который исправляет совершенную ошибку и  восстанавливает репутацию юной девушки." В тот же день он  пожаловал  своей  жене титул светлейшей  княгини  Юрьевской  и  даровал  ей  все  права, которыми пользовались члены императорской фамилии.

  Сразу после венчания Александр на все  лето  и  осень  уехал  с женой в Крым, в Ливадию. Ему хотелось дать своему окружению время свыкнуться  с  новой  супругой   и  самому  пожить   в обстановке  относительного  покоя  в   кругу    семьи. (Сохранилось предание, что он собирался выполнить  намеченные  Лорисом-Меликом государственные преобразования, а затем отречься  от  престола  в пользу цесаревича и уехать в Ниццу, чтобы  вести  жизнь  частного человека).

  Пытаясь  наладить  отношения  со  старшим  сыном,  который  был глубоко оскорблен скоропалительным браком отца,  чуть  ли  не  на другой день после смерти матери, Александр вызвал его в Крым.  Но княгиня  Юрьевская  заняла  в  Ливадийском  дворце  покои   своей предшественницы, и это оказалось для цесаревича и его жены непереносимой обидой. Примирение не состоялось. Наследник  избегал встреч с мачехой за обеденным столом, так что императору пришлось разделить неделю на дежурные дни: если у него обедал сын, то жена не показывалась  в  столовой,  если  она  находилась  за  столом, Александр Александрович уезжал на прогулку.

  В конце ноября Александр с семьей  вернулся  в  Петербург,  где княгиня Юрьевская поселилась  в  роскошных,  специально  для  нее отделанных апартаментах Зимнего дворца.
 
  28 января 1881 года граф Лорис-Меликов подал Александру доклад, в котором окончательно изложил свою программу. Самой существенной ее  частью  было  создание  двух    депутатских    комиссий    из представителей  дворянства,  земства   и    городов,    а    также правительственных  чиновников  для  рассмотрения    финансов    и административно-хозяйственных законопроектов, поступающих затем в общую комиссию, а из нее  в  Государственный  совет,  дополненный депутатами. Александр сразу же отклонил идею введения выборных  в Государственный совет, остальную же  часть  плана  предварительно одобрил, но, по своему обыкновению, поручил  рассмотреть  дело  в совещаниях с узким составом. Через неделю первое такое  совещание собралось  у  самого  императора  и  вполне    одобрило    доклад Лорис-Меликова. Поразительно было и то, что цесаревич, до сих пор сопротивлявшийся всяким новациям в сфере государственной  власти, и на этот раз и  в  следующих  совещаниях,  проходивших  под  его председательством,  тоже    уступил.    Оставалось    подготовить правительственное  сообщение  и  опубликовать  его  ко  всеобщему сведению. Проект его был подан императору, и  тот  предварительно одобрил  его  и  утром  1  марта  распорядился  о  созыве  Совета Министров для  окончательного  редактирования  текста  сообщения. Валуев, один из последних сановников, работавших в  этот  день  с императором,  вынес  о  его  настроении    самое    благоприятное впечатление. "Я давно, очень давно  не  видел  государя  в  таком добром духе и даже на вид таким здоровым и добрым", - вспоминал он на следующий день.

  Александру не легко далось  его  согласие,  но  коль  скоро  он принял  решение,  то  почувствовал  облегчение.  Конечно,  нельзя переоценивать  значение  предлагаемой  реформы -    до    введения конституции  в  России  было  еще  очень  далеко,  но   все    же назначаемое  преобразование  представляло собой  новый   шаг    на    пути либеральной перестройки государства.
  Как    знать -    успей    Александр    осуществить    программу Лориса-Меликова в полном объеме, и  быть  может,  история  России пошла бы совсем другим путем. Но ему не суждено  было  продолжить свои начинания - время, ему отпущенное, подошло к концу.

  Покончив с делами, Александр после завтрака поехал в  Манеж  на развод, а затем в Михайловский замок к своей любимой  кузине.  По свидетельству обер-полицмейстера Дворжицкого,  сопровождавшего  в тот день императора, Александр вышел из замка в два  часа  десять минут и велел возвращаться  в  Зимний  той  же  дорогой.  Проехав Инженерную улицу, кучер повернул на Екатерининский канал и пустил лошадей полным ходом, но не успел он проехать и ста  сажень,  как раздался оглушительный взрыв, от которого  сильно  был  поврежден экипаж государя и ранены два конвойных казака, а  также  случайно оказавшийся  поблизости   мальчишка-крестьянин.    Проехав    еще несколько шагов, экипаж императора остановился. Дворжицкий  помог государю  выбраться  из  кареты  и  доложил,  что  террорист  Рысаков, бросивший бомбу, задержан. Александр был совершенно спокоен и  на взволнованные вопросы  окружающих  отвечал:  "Слава  Богу,  я  не ранен."  Дворжицкий  предложил  продолжить  путь  в  его   санях. Александр  сказал:  "Хорошо,  только    покажите    мне    прежде преступника."  Поглядев  на  Рысакова,  которого  уже  обыскивала охрана, и, узнав, что он  мещанин,  император  медленно  пошел  в сторону Театрального моста. Дворжицкий опять попросил садиться  в сани. Александр отвечал: "Хорошо, только прежде покажи мне  место взрыва." Они пошли обратно. В это время другой  террорист  метнул вторую бомбу прямо под ноги императора. Когда оглушенный  взрывом Дворжицкий подбежал к Александру, то увидел,  что  обе  ноги  его совершенно раздробленны и из  них  обильно  течет  кровь.  Вокруг лежало не менее двух десятков убитых и  раненых.  Всюду  валялись куски изорванной одежды, сабель и эполет, части человеческих тел, осколки газового фонаря, остов которого от взрыва погнулся.

  Александр успел только сказать: "Помоги!" и  потерял  сознание. Его положили в сани Дворжицкого и в сопровождении великого  князя Михаила Николаевича отвезли в  Зимний,  где  он  скончался  около половины четвертого от потери крови, так и не придя в себя.

  Вскоре после похорон Тютчева писала в своем дневнике, сравнивая убитого  императора  с  начавшим  свое  царствование  Александром III, его сыном: "Видя его, понимаешь,  что  он  сознает  себя императором, что он принял на себя ответственность и  прерогативы власти. Его отцу, покойному императору, всегда недоставало именно этого  инстинктивного  чувства  своего  положения,  веры  в  свою власть; он не верил в свое могущество,  как  бы  реально  оно  не было. Он  всюду  подозревал  противодействие    и,    раздражаясь собственными сомнениями, стал создавать это сопротивление  вокруг себя. Благодаря этому,  несмотря  на  его  доброту,  его  боялись больше, чем любили, и, несмотря на его смирение, влияние на  него имели только льстецы; поэтому-то он в конце жизни был  так  плохо окружен и попал в руки к дурным людям. Чувствуя себя  слабым,  он не доверял самому себе, но еще менее  доверял  другим;  в  людях, которыми он пользовался, он предпочитал ничтожества,  потому  что думал, что над такими людьми легче властвовать и легче направлять их, тогда как, наоборот, они более склонны к  обманам  и  лести. Эта  слабость  характера  покойного  государя  делала  его  столь непоследовательным и двойственным во всех его словах, поступках и отношениях, а это в  глазах  всей  России  дискредитировало  саму власть и привело страну в  состояние  той  плачевной  анархии,  в которой  мы  находимся  в  настоящее  время.  Прекрасные  реформы царствования  Александра  II,  мягкость,  великодушие    его характера должны были бы обеспечить ему восторженную  любовь  его народа, а между тем он не был  государем  популярным  в  истинном смысле слова; народ не чувствовал притяжения к нему, потому что в нем  самом  совершенно  отсутствовала  национальная  и   народная струна, и  в  благодарности  за  все  благодеяния,  оказанные  им России,  в  величественном  поклонении,  оказанном  его   памяти, чувствуется скорее влияние рассудка, чем  непосредственный  порыв масс. Человеческая природа такова, что она более ценит  людей  за их самих, чем за их  дела. По  своему  характеру  и  уму  покойный император  был  ниже  тех  дел,  которые  он  совершил.  Он   был действительно высок неисчерпаемой добротой и великодушием  своего сердца, но эта доброта не смогла заменить силы характера  и  ума, которых он был лишен."

  Возможно, в этой посмертной оценке Александра одной из умных  и наблюдательных его современниц, хорошо  знавшей  двор  и  царскую семью,  действительно  заключается  разгадка  злосчастной  судьбы императора-освободителя и того поразительного факта, что,  сделав для России больше чем все его предки после Петра Великого, он  не заслужил за это ни любви современников, ни благодарности потомков.

Конспекты по истории России http://proza.ru/2020/07/17/522