Побывать на родине, в городе своего детства Феодосии – это праздник души. Особенно в последние годы. Ноги сами несут меня туда, где когда-то рождалась сама История Отечества, где мы – дети послевоенной поры, росли и мужали, абсолютно не понимая ещё величия и значимости этой древней земли и людей, эту Историю создававших…
Один их этих великих людей – Почётный гражданин города Феодосии, в прошлом директор Феодосийской картинной галереи имени И.К. Айвазовского, замечательный художник и человек, по сути спасший галерею от захвата немецко-фашистскими войсками, пламенный патриот Крыма и его красот – Николай Степанович Барсамов (1892 - 1976 г.г.).
Обратиться к памяти этого человека захотелось после посещения могилы Николая Степановича и его верного соратника и помощника – супруги Софьи Александровны, находящейся в укромном уголке старого городского кладбища справа от центрального входа, у стены. Памятник, выполненный из красного гранита в виде двух горизонтальных надгробий и вертикальной стелы, напоминавшей раньше раскрытую книгу, уже не один год пребывает без стелы – и тут современные варвары не дали покоя беспокойному при жизни художнику. А люди, ответственные за надзор и сохранность памятника великому человеку, находились в это время в неизвестном направлении…
Есть ещё одна причина, побудившая меня напомнить об этом человеке и его супруге-помощнице и соратнике: это долгий рассказ родителей моего друга детства и одноклассника Сергея Арустамова – Аркадия Саркисовича и Татьяны Васильевны, очень близко знавших этих замечательных людей долгие годы. Они в своё время написали о них воспоминания. Это краткие, на мой взгляд, черезмерно «отредактированные», но достаточно насыщенные рассказы – о людях, преданных искусству и творчеству великого предшественника – Ивана Константиновича Айвазовского, вложивших всё свои силы и душу в создание современного художественного собрания картин великого мариниста, сохранению и их спасению в годы Великой Отечественной войны. Барсамовы были страстными пропагандистами творчества И.К. Айвазовского и его учеников, внесли огромный вклад в развитие галереи в послевоенный период. Аркадий Саркисович Арустамов – военный врач высочайшей квалификации, кроме всего прочего, был долгие годы фактически лечащим врачом Н.С. Барсамова, который умер буквально у него на руках.
Считаю нужным привести здесь уже основательно забытые, опубликованные в городской газете «Победа» в 2006 году воспоминания Арустамовых о знаменитых людях – семье Барсамовых. А так же некоторые сведения о личной жизни Николая Степановича после смерти его супруги – Софьи Александровны, никогда никому ранее не излагавшиеся Татьяной Васильевной, характеризующие его самого как истинного патриота искусства и родного города с одной стороны, и окружавших его в то время личностей, имевших смутные понятия о чести, совести и порядочности. Иначе за фасадом «Национальной картинной галереи» уже совсем не видны образы великих подвижников, благодаря которым миллионы людей десятки лет имеют возможность наслаждаться творчеством великого Феодосита – И.К. Айвазовского.
ВОСПОМИНАНИЯ О НИКОЛАЕ СТЕПАНОВИЧЕ БАРСАМОВЕ АРУСТАМОВЫХ.
«Прежде чем писать свои воспоминания о многолетнем знакомстве и дружбе с замечательным человеком и художником Николаем Степановичем Барсамовым, я достаю его большой цветной портрет, который храню как семейную реликвию и долго смотрю на него. Это одна из последних его фотографий. В правом нижнем углу - автограф В. Гавриленко 07.08.68 г. Николаю Степановичу было 76 лет. Я не знаком с автором фотографии, но очень благодарен ему за неё – это живое воплощение действительности. Именно таким был и остался Николай Степанович в моей памяти.
Живые, умные, проницательные и немного грустные глаза под густыми бровями, крупный нос и слегка поджатые губы, в неброской простой одежде, которую он всегда носил и дома и во время прогулок по городу…
Николай Степанович обладал исключительным трудолюбием. Даже в дни нездоровья мы заставали его либо за письменным столом, либо за мольбертом. Вот передо мной целый ряд солидных монографий с дарственными надписями, опубликованных им за многие годы творческой деятельности. Все они посвящены великому маринисту И.К. Айвазовскому, его внукам и становлению Феодосийской картинной галереи. Как художник, он никогда не расставался с кистью. Любимым жанром был натюрморт. Своим посмертным завещанием он передал в дар картинной галерее около трёхсот картин.
Не смотря на то, что Барсамовы жили очень скромно и испытывали материальные затруднения, картины свои он не продавал, а гонорары за опубликованные книги передавал в Советский фонд мира. Николай Степанович очень переживал за судьбу репрессированных народов Крыма. Постоянно чувствовал себя в какой-то неопределённости из-за влияния соответствующих властных структур, куда неоднократно вызывали его на беседы. Было такое впечатление, что он находится под негласным наблюдением. Ведь и он должен был быть, по логике тогдашней власти, выслан по национальному признаку, как армянин, и был избавлен от этого только благодаря своим заслугам.
По совокупности опубликованных работ и за большой организаторский и творческий вклад в искусство Николай Степанович, насколько мне известно, не раз представлялся на учёную степень доктора наук, однако кто-то этому препятствовал, и документы возвращались с отписками чиновников от науки.
О картинной галерее написано много статей и книг, но ни в одной работе – ни Николая Степановича, ни других авторов, не упоминается имя жены Айвазовского – Анны Никитичны (Саркисовой) и её роль в спасении наследия Айвазовского, его картин и фамильных драгоценностей во время и после Гражданской войны. События этих далёких времён заслуживают особого внимания и специального исследования. До войны многие годы (1923 – 1941 г.г.) семья Барсамовых была в близких отношениях с Анной Никитичной, которая после смерти мужа жила в выделенных ей комнатах картинной галереи.
Николай Степанович знал подробности спасения картин, и как-то в беседе кратко рассказал мне об этих интересных и малоизвестных фактах.
(Но… где же эти факты? Ведь Аркадий Саркисович, кажется, намеревался их привести, но… дальше о временах Гражданской войны – ни слова! Редакторская рука, или… оплошность сотрудников? Жаль, что я вчитался в это место слишком поздно – уже не в Феодосии. Прим. ред).
Будучи 45 лет директором картинной галереи Айвазовского, а затем её Почётным консультантом, Николай Степанович постоянно боролся за становление и приумножение значимости всемирно известного очага искусства. Вся его долгая жизнь была посвящена возрождению славы великого мариниста и пропаганде его неповторимого творчества. Это была нелёгкая задача. Приходилось встречаться с косностью и недальновидностью некоторых чиновников от искусства. Достаточно привести только два эпизода.
В начале 60-х годов решением Министерства культуры Украины было предписано передать 15 лучших полотен из галереи в Алупкинский дворец-музей. Это было, по существу, разорением галереи Айвазовского. Я был свидетелем того, как он возмущался и переживал это как свою личную трагедию, писал письма во все инстанции, использовал средства массовой информации, и добился-таки отмены этого решения.
Второй эпизод закончился для него, можно сказать, трагически. В начале 70-х годов, как-то вечером, мы зашли с женой к нему, как всегда, проведать, и застали его в состоянии отчаяния. Оказалось, что без его ведома тогдашний директор Грушик решил и начал претворять в жизнь реконструкцию здания картинной галереи, соединив два крыла специальным крытым переходом. Николай Степанович считал, что здание следует оставить в первозданном виде, каким его оставил городу великий маринист. Многочисленные обращения в городские, областные инстанции и Министерство культуры Украины ни к чему не привели. Его переживаниям не было конца! Состояние здоровья ухудшалось на глазах. Таким я его не видел никогда за наше 20-летнее знакомство и, как его лечащий врач и друг могу сказать, что этот период его жизни не прошёл без следа, с учётом его преклонного возраста. Вскоре на моих глазах он скончался от тяжёлого инфаркта миокарда…
Ушёл из жизни один из замечательных представителей творческой интеллигенции города Феодосии, Почётный его гражданин, заслуженный работник культуры Украинской ССР и большой художник – искусствовед.
… Во время похорон на траурном митинге заместитель председателя горисполкома т. Ивлев обещал ходатайствовать перед горисполкомом о присвоении одной из улиц Феодосии имени Н.С. Барсамова. Своё обещание он выполнил: такая улица в нашем городе есть».
А.С. Арустамов
«Десятого апреля исполнилось 30 лет со дня кончины Н.С. Барсамова – бессменного директора Феодосийской картинной галереи (1976 г.) имени И.К. Айвазовского, почётного гражданина города Феодосии, заложившего основу современного художественного собрания этого прославленного музея.
Хочется поделиться своими воспоминаниями об этом замечательном человеке и его жене Софье Александровне, сохранившимися в памяти и сердце от дружбы и общения с ними.
Хорошо помню первую встречу с Николаем Степановичем и Софьей Александровной Барсамовыми в 1970 году. Николай Степанович работал за письменным столом. Увидев нас, поднялся навстречу. Он был высокий, несколько грузный, с крупной седоватой головой. Но в первую очередь обращали на себя внимание его глаза – большие, тёмно-карие, немного выпуклые. Они смотрели доброжелательно, но настороженно, изучающее. Мне стало не по себе под взглядом этих умных, пронзительных и чуть-чуть грустных глаз. Н.С. Барсамов приветливо поздоровался, завязалась беседа. Вскоре в комнату зашла Софья Александровна – невысокая, худенькая пожилая женщина, скромно, но со вкусом одетая, с очень милым, приятным лицом.
С её приходом в комнате стало как-то теплее, исчезла скованность, неловкость, беседа потекла оживлённее.
Всякий раз чувствовалась особая теплота в отношениях Николая Степановича и Софьи Александровны, их духовная близость и полное взаимопонимание. Барсамов был очень хорошим рассказчиком, говорил неторопливо, без излишней жестикуляции, но образно и ярко. За свою жизнь он встречался со многими замечательными людьми: Грином, Латри, Богаевским, Волошиным, Арцеуловым и другими. Слушать его воспоминания было истинным наслаждением. Особо хочется отметить его дружбу с Константином Константиновичем Арцеуловым – внуком Айвазовского. Последняя их встреча была в 1973 году, когда Константин Константинович приезжал в Феодосию в связи с 50-летием советского планеризма, одним из основоположников которого он являлся. У нас хранится совместная фотография Барсамова и Арцеулова у памятника Айвазовскому.
Своеобразно выглядела квартира Барсамовых. Входная дверь через небольшой тамбур вела в большую удлинённую комнату- мастерскую. Эта комната одновременно служила и гостиной, и рабочим кабинетом, и спальней. Скромно обставленная – бюро со множеством ящиков, письменный стол с креслом, несколько стульев, тахта, зашторенная ситцевой занавеской, комната тем не менее, выглядела уютно и нарядно. Такое впечатление, очевидно, создавала передняя стена комнаты, сплошь увешанная картинами Н.С. Барсамова. Это были в основном натюрморты. Николай Степанович любил писать цветы, ягоды, фрукты. Освещённые светом из небольшого окна на противоположной стене, картины смотрелись ярко, красочно, придавая комнате неповторимый колорит.
Писал Барсамов только с натуры. Почти в центре комнаты стоял мольберт, а рядом столик с натурной постановкой. Работал художник очень много, даже будучи не совсем здоровым. Однажды, навестив Николая Степановича и Софью Александровну, мы увидели необычный натюрморт на столике: рулон бумаги, краски, палитра, армейский бинокль, фронтовое письмо-треугольник и небольшая статуэтка, олицетворяющая скорбь. Скробь по пропавшему без вести сыну.
Это была запретная тема в наших беседах, но на этот раз Софья Александровна подробнее рассказала нам о своём сыне. «Никто не забыт, ничто не забыто!» - так назвал художник свою картину, посвящённую памяти сына. Барсамов долго работал над ней, несколько раз прерывал работу: нелегко было теребить незаживающую рану. Эта картина находится в художественном музее Севастополя.
Николай Степанович очень любил Феодосию и её окрестности. Последние годы он редко выходил на прогулки: болели ноги, сдавало сердце. Однажды дал согласие на поездку по городу на машине и даже выехать в Коктебель. Поездка была чудесная! Обычно немногословный, сдержанный, спокойный и неторопливый в разговоре, Николай Степанович словно помолодел, выглядел оживлённым, весёлым. Его интересовало всё – и старая и новая Феодосия, новостройки, оживление в городе во время курортного сезона, сочная зелень парков, умытые прошедшим дождём мостовые.
Перед въездом в Коктебель Барсамов попросил остановить машину. Он, казалось, не мог налюбоваться открывшейся перед ним панорамой Кара-Дага, не мог надышаться горно-степным крымским воздухом. «Прекрасен Крым, прекрасен», - чуть слышно повторял он. Любил Крым Николай Степанович, но и жители Крыма знали, любили и ценили его.
Как-то в конце зимы Н.С. Барсамов обратился с просьбой принести несколько гроздей винограда для натурных постановок. На рынке его уже не было, а нам очень хотелось исполнить просьбу, порадовать Николая Степановича. И мы поехали в винсовхоз «Коктебель». Работник холодильника, узнав для какой цели нужен виноград, разрешил выбрать любые понравившиеся нам гроздья. Барсамов использовал их для нескольких натюрмортов.
Ещё один незабываемый день встречи с Николаем Степановичем и Софьей Александровной. Они предложили нам вместе походить по залам галереи Айвазовского, побывать в запасниках музея. Это была удивительнейшая экскурсия! Морем на картинах Айвазовского можно любоваться бесконечно долго, но на этот раз я любовалась Н.С. Барсамовым. Нужно быть действительно одержимым, чтобы с такой любовью, так проникновенно и с неподдельным восторгом рассказывать о творчестве великого художника. Николай Степанович находил какие-то особые слова, особые интонации голоса, говоря о жизни Айвазовского. Очень сожалею, что не было возможности записать его описания картин, подробности их создания, о которых мне раньше не приходилось слышать. В совершенстве знала жизнь и творчество Айвазовского и Софья Александровна. В нашем семейном альбоме есть фотографии с этой экскурсии.
А какая скромность украшала обоих супругов! Ни разу они не обмолвились о том, какой вклад внесли в развитие галереи, изучение и популяризацию творчества Айвазовского, спасение его бесценных полотен во время Великой Отечественной войны…
Только незадолго до смерти Николай Степанович Барсамов с горечью говорил о том, все его старания сохранить дворик дома Айвазовского таким, каким он был при художнике, не приводят к успеху. У меня такое чувство, что это было последней болью большого человека и гражданина».
Т.В. Арустамова.
СЕМЕЙНАЯ ТАЙНА БАРСАМОВЫХ.
Эта тема, как отмечала в своих рассказах Татьяна Васильевна Арустамова, тема судьбы единственного сына Барсамовых, была запретной: о нём практически разговор не заходил, за редким исключением, когда Софья Александровна упоминала в разговоре о факте пропажи без вести сына в годы Великой Отечественной войны. Конечно, было понятно, что родители очень переживали потерю самого дорогого, что у них было – сына. Естественно, что Арустамовы никогда не пытались каким-то образом выяснить подробности этой семейной трагедии, а Николай Степанович и его жена мужественно несли этот тяжкий крест в своей памяти, никогда не раскрывая эту тайну ни перед кем.
Вначале ушла из жизни Софья Александровна (1973 год), в 1976 году не стало Николая Степановича. На поминки, на девятый день, приехал племянник из Москвы, имени которого, к сожалению, Татьяна Васильевна не припоминает. Он рассказал очень интересную историю, рассказанную ему его матерью – родной сестрой Софьи Александровны, которая произошла, по-видимому, в самом начале 70-х.
Тогда сестре Софьи Александровны пришло письмо с московским адресом от неизвестного человека, который приглашал её на… встречу, причём тема предполагаемого разговора была не ясной, но с намёком на пропавшего сына Барсамовых. Сёстры решили пойти на эту встречу вдвоём, для чего Софья Александровна поехала в Москву.
Попали в старый московский дом, и старую дверь открыла очень старая женщина – это была коммунальная квартира. Они были проведены в большую и плохо освещённую комнату, на стенах которой висели закрытые газетами картины – много картин. На тахте, не вставая с неё, их встречал человек в тёмных очках, укрытый пледом. Во время пятнадцати минутного разговора сёстры поняли, что этот человек знает всё про семью Барсамовых, но про сына или его судьбу он так ничем и не обмолвился. В заключение разговора – вернее монолога, человек сказал, что если вдруг Ивану Степановичу потребуется помощь в любом направлении (издание книг, продажа своих картин, и прочее), то он готов всегда оказать всяческое содействие…
… Женщины, по рассказу племянника Барсамовых, вышли из дома как из тумана, и долго не могли понять, где и у кого же они были! Спросить что-нибудь о причинах их приглашения, или о личности этого человека, они просто не догадались – в этом было нечто мистическое!
Попытались немного позже обратиться в ЖЭК, чтобы навести справки о проживающем в той комнате человеке: ответ был конкретный – ничего о нём рассказывать они не имеют права!
Кто это был? Сын? Его бывший сослуживец, хорошо его знавший и оставшийся в живых?
Конечно, до конца своих дней у Софьи Александровны были различные предположения, мысли и надежды – хотя, конечно же, об этом теперь можно только догадываться…
Так судьба сына Барсамовых и осталась не раскрытой тайной родителей: версий и вариантов его военной судьбы может быть великое множество – любой из них сейчас, по-видимому, вполне мог бы стать сюжетом захватывающего боевика или шпионского романа…
ВЕЗДЕ - ЖЕНЩИНА…
После ухода из жизни супруги жизнь Николая Степановича Барсамова, и так весьма напряжённая и сложная, о чём рассказывал А.С. Арустамов выше, стала… пустой. Немолодой, творческий и деятельный человек, имевший широкую известность не только в Феодосии, мог оказаться в поле зрения не только творческих людей, но и просто женщины, желавшей, чтобы и на неё попало несколько лучиков славы известного художника… Так бывает в жизни.
Т.В. Арустамова, поведавшая эту историю, не припоминает когда именно вошла в жизнь Барсамова молодящаяся отдыхающая москвичка Дина Борисовна. Скорее всего, как это бывает, выяснив положение, в котором находился Н.С. Барсамов после 1973 года, она и решила приблизиться к этому интересному во всех отношениях мужчине и знаменитому деятелю культуры.
Как именно развивались отношения этих людей не было понятно даже близким друзьям, коими являлись Арустамовы; дружба ли, хозяйственные взаимоотношения или некая привязанность – всё это было возможно и, в то же время, ничего и никогда не было известно и не обсуждалось, начиная с момента знакомства Арустамовых с новой знакомой Барсамова. Так прошло почти три года, и всё это время Дина Борисовна каким-то образом скрашивала одиночество стареющего мэтра. В это время, ссылаясь на вышеупомянутые воспоминания А.С. Арустамова, наступили тяжёлые времена для Н.С. Барсамова – он вёл очень для него важную и тяжёлую борьбу с чиновниками от украинского искусства, за сохранение дома И.К. Айвазовского таким, каким он был при его жизни. Это, безусловно, занимало много времени и требовало сил, энергии и нервов, что на фоне резко ухудшавшегося здоровья было опасно для художника. Очевидно, что наличие утешающей молодой женщины, было положительным фактором в тот период его жизни.
Во всяком случае, Т.В. Арустамова отмечала, что отношения между этими людьми были весьма тёплыми; своим обаянием Дина Борисовна умела успокоить, помочь перенести нервное напряжение и немного улучшить настроение. Насколько она была бескорыстной в своей добродетели никто из знавших эту историю людей не задумывался…
… Наступил печальный день, когда Н.С. Барсамов покинул этот мир. После похорон и связанных с ними хлопот, наступил девятый день поминовения, на который прибыл из Москвы ранее упомянутый племянник С.А. Барсамовой, рассказавший историю про неизвестного человека. Дина Борисовна после этой печальной даты отбыла в Москву, и через некоторое время вернулась, чтобы, по её словам… решать вопрос «о наследстве»!
Начались интересные вещи: Татьяна Васильевна рассказывает, что они с мужем с удивлением поняли, что эта дама собирается всерьёз претендовать на все или часть коллекции картин и другое имущество, находившееся в квартире Николая Степановича Барсамова! Более того, Дина Борисовна сообщила Арустамовым, что она уже «взяла себе двадцать ранее отобранных ей же картин художника»!
Получилась интересная ситуация: сам Н.С. Барсамов при жизни почти никогда не продавал свои картины, а некая Дина Борисовна, правда действительно проведшая рядом с ним последние три года его жизни, «взяла»?! На вопрос о том, зачем она претендует ещё на что-то, ответ дамы был очень уклончивый. И Арустамовым стало понятно истинное лицо отдыхающей дамы из Москвы. Но… что было делать и что предпринять?
После отъезда Дины Борисовны после поминания художника прошло какое-то время: может быть месяц, или больше. Неожиданно перед взорами Арустамовых предстала… некая новая личность, оказавшейся племянницей Дины Борисовны. Она привезла печальную весть о скоропостижной смерти своей тёти в Москве от диабетической комы! Т.е. на 40-дневные поминки Николая Степановича Дина Борисовна приехать не смогла, но… успела «оставить завещание на право дальнейших действий по «законному» (по её мнению) решению вопроса о наследстве» от покойного художника! Оба Арустамовы – и муж и жена, почувствовали себя настолько гадко, что до сих пор не в состоянии подобрать точных слов, чтобы это состояние выразить!
Человека и художника, отдавшего всю свою жизнь и силы созданию и приумножению славы замечательной картинной галереи, пропаганде великого искусства И.К. Айвазовского, известного учёного-искусствоведа, писателя, талантливого и самобытного художника, завещавшего свои картины родному городу, пыталась… ограбить посторонняя женщина, сама уже ушедшая из жизни…
Племянница явилась к Арустамовым не с пустыми руками, а с двумя, в то время новейшими томами дефицитного справочника «Лекарственные растения», которые пыталась вручить Аркадию Сакисовичу Арустамову в качестве подарка. Как любой порядочный человек, Аркадий Саркисович, конечно же, отказался от такой «взятки», а предложил ей продать книги. Племяннице хотелось, чтобы Арустамовы, три года бывшие свидетелями проживания Дины Борисовны в квартире Барсамова, - «подтвердили, что она жила там в качестве жены художника» - не больше, не меньше… Таково было желание её тёти!
Резонный встречный вопрос Арустамовых – « А что именно мы можем подтвердить?» - племянницей не был услышан: она искренне считала, что её тётя «имела права»… На что?
… Дело было доведено до суда. Народный суд, разобравшись во всех обстоятельствах, не признал никаких «прав» посторонней покойной на какое-либо имущество Н.С. Барсамова, и в иске её племяннице отказал. Аркадия Саркисовича, приглашённого в качестве свидетеля, суд опрашивать даже не счёл нужным, и картины художника Н.С. Барсамова остались государству в соответствии с его Завещанием. Про двадцать картин на суде не упоминалось – были они вообще или нет на самом деле, осталось тайной…
… У Арустамовых на добрую память о замечательном человеке искусства, осталась одна небольшая его картина, подаренная в 60-е годы. Вечно живые фрукты, которые так любил писать Николай Степанович – как живая связь между его близкими, любящими друзьями и им самим, как бы всегда присутствующим в доме Арустамовых…