Когда принцессе Дельфинии исполнилось шестнадцать, король Луис Пятнадцатый созвал Великий Совет.
Великий Совет – дело исключительное, его собирают лишь когда решается судьба королевства. Последний раз это случилось в тот год, когда иноземцы подошли к самым границам Зеленого королевства. А было тогда Дельфинии всего лишь одиннадцать. Она прекрасно помнила тот день. С самого утра к дворцу стали съезжаться благородные доны. Все на лошадях да в золоченных кольчугах. От одного взгляда на них становилось спокойно. Пока благородные доны полны сил, бояться нечего. Бряцая оружием, они ловко соскакивали с лошадей, здоровались с королем, отвешивали поклон старому дубу и скрывались в Доме Советов, в обычное время закрытом на огромный замок.
Дельфиния наблюдала за ними из окна своей спальни. Ей строго – настрого, угрозой серьезного наказания, было приказано не выходить оттуда, не путаться под ногами благородных донов и не отвлекать их пустой болтовней перед важным заседанием. Как она не просила, как не уговаривала разрешить посмотреть на лучших сынов королевства вблизи, отец, всегда к ней добрый и снисходительный, остался непреклонен. Так что ничего другого Дельфинии и не оставалось, как наблюдать за таким важным событием из окна. Разве можно было что-то разглядеть из него? Ничего толком Дельфиния и не рассмотрела. Долго потом она держала обиду на отца.
Сегодня все будет по-другому, сегодня Дельфиния сама предстанет перед Великим Советом. Ведь она – виновница того, что из самых дальних далей, бросив свои дела, оставив семьи, прискакали в королевский дворец благородные доны. Дельфинии исполнилось шестнадцать. Пора выбирать мужа для единственной дочери короля. По закону Зереного королевства каждый благородный дон обязан высказать свое мнение по данному вопросу, а потом уже, совместно, Великий Совет вынесет общее решение. И решение это – закон, не подлежащий обжалованию. Как постановят, так тому и быть. Сегодня Дельфиния узнает, кто станет ее мужем.
Девушка вздохнула и отошла от окна.
- Голубушка, - нежно глядя на нее, произнесла мамушка. – Не волнуйся. Все будет хорошо, Совет правильное решение примет.
- Еще чего! – гордо вскинула голову Дельфиния. – С какой стати мне волноваться?
- А то я не вижу, моя касаточка. С утра места себе не находишь, и ночью плохо спала – вскрикивала, вертелась с боку на бок.
Мамушка все знает, все замечает, все видит. А как же иначе? С младенчества рядом со своей девочкой. Тоже волнуется – знает, разлука скорая предстоит. Видела Дельфиния, как мамушка незаметно платочком слезы вытирает. Да и ее расставание с мамушкой печалит. Она просила отца отпустить мамушку вместе с ней, проводить ее до границы. Хоть в дороге рядом с ней побыть, хоть еще немного не расставаться с любимой мамушкой. Но отец не разрешил, следуя старинным обычаям. Предстоит ей одной отправиться к будущему мужу. Детство, а, значит, вместе с ней и мамушка, останутся дома, во дворце отца. С выездом Дельфинии за ворота начнется для нее новая жизнь.
- Просто сон нехороший я видела, - сказала Дельфиния, усаживаясь рядом с мамушкой и беря ее за руку. – Снился мне вепрь большой, страшный. Клыкастый такой. Все норовил меня укусить. А я убегала.
- Тебе вепрь приснился? – встрепенулась мамушка.
Дельфиния кивнула, сожалея о своих словах. Ведь не хотела никому рассказывать о нехорошем сне, не хотела никого пугать, особенно мамушку. Не к добру вепрь во сне приходит, знала это Дельфиния. К беде.
- Глупости это все, - Дельфиния погладила мамушку по морщинистой руке. – Мало ли что присниться.
- Нет, Дельфиния, вепрь во сне плохо, - мамушка стала серьезной. – К Белой женщине бы тебя сводить, песней тебя окутать.
- Мамушка, да разве можно такое говорить. А вдруг отец узнает?
- А мы ему не скажем.
Белая женщина жила за чертой деревни, вдали от людского жилья. Откуда она появилась и куда уйдет, когда посчитает нужным, никто не знал. В деревню ее не пускали, но и прочь не прогоняли. Тайно, стараясь не попадаться никому на глаза, ходили к ней. Обычно ночью. Почти все ходили. За помощью, за советом. Но говорить о Белой женщине остерегались, делали вид, будто и не существует ее совсем.
Дельфиния помнила, как отец однажды чуть не выгнал мамушку из дворца только за одно предложение обратиться к Белой женщине. В ту зиму сильно заболела Дельфиния, в горячке лежала. Ничто ей не помогало, сколько лекарь не бился. Вот и осмелилась мамушка вставить слово. Король так освирепел, что мамушка ему целую неделю боялась на глаза показываться. Даже угроза смерти любимой дочери не давала ему права нарушать закон. А закон твердил, что нельзя обращаться к Белой женщине. Тем более королю, главному хранителю этого закона.
- Нет, мамушка, - Дельфиния боялась не за себя, за мамушку. На нее же падет страшный гнев короля. – Ничего плохого сон не принесет. К тому же сейчас время молодой луны, а в это время всякий сон пустой.
- Не всякий, не всякий… - не успокаивалась мамушка.
Неизвестно к чему бы привел их спор, но тут в спальню принцессы вбежал мальчишка-посыльный.
- Принцесса, Великий Совет ждет тебя, - торжественно объявил он с порога.
Сердце Дельфинии забилось птицей в клетке, захотелось, как бывало в детстве, спрятаться под кровать и ничего не слышать о выбранной ей судьбе. Но нельзя – она принцесса, она дочь великого Луиса Пятнадцатого, потомок славного рода королей Зеленого королевства. Никто никогда из них не прятался от уготованной им доли. И Дельфиния не будет прятаться.
Дельфиния, не по годам высокая, стройная, вышла из спальни, не заметив, как мамушка наложила ей вслед знак защиты, что делать тоже запрещал закон.
Знакомый коридор, изученная до последней ступеньки лестница, родимый двор, старый дуб, и вот Дельфиния впервые в жизни переступает порог Дома Советов. Благородные доны встают со скамьи при ее появлении. Но почему так хмуры их лица? Почему отводит взгляд отец? Что за выбор они сделали? Какую судьбу ей уготовили?
Дельфиния гордо вскидывает голову. Никто и никогда не увидит ее страха, никто и никогда не узнает, что творится в ее душе. Дельфиния стойко вынесет любое решение, и с любым решением Великого Совета будет согласна. Она ведь принцесса, а принцессы не нарушают закон.
Встал седой благородный дон, сидевший справа от отца. Дельфиния его видела впервые. Наверное, приехал на Совет из самых далей, из Приграничья.
- Принцесса Дельфиния, готова ли ты выслушать решение Великого Совета?
- Да.
- Будешь ли согласна с ним?
- Да.
- И ни что не помешает тебе выполнить его?
- Да.
Дельфиния знала законы. Трехкратное ее «да» означало, что отступать больше нельзя. Решение Великого Совета вступило в силу.
- По решению Великого Совета, - говорил старый дон протяжно, словно не речь держал, а песню пел, - в мужья принцессе Дельфинии выбирается король Горного королевства великий Лоуренс Четвертый.
Дельфиния покачнулась, взмахнула руками, словно хотела на что-то опереться. Но руки ничего не нашли и безвольно упали вдоль тела. Горное королевство… Ей предстояло стать королевой Горного королевства, женой Лоуренса Ужасного, которым еще в детстве ее пугала мамушка.
Она перевела взгляд на отца, но он все так же не смотрел на нее. О, небеса! Дайте ей силу не расплакаться тут, перед лицом Великого Совета! Никто не увидит ее слез.
- Так тому и быть!
И даже голос не дрогнул. Спина выпрямилась, натянулась струной, каждый шаг, ведущий к двери, отдавался болью в висках. Она станет королевой Горного королевства, расположенного на краю земли, за Безжизненными Пустошами, за Мертвым морем. Больше никогда-никогда не увидит любимых лесов, зеленых полей, никогда не изопьет воды из Чистой реки, не соберет букет очаровательных ромашек. В Горном королевстве не растут ромашки. Там скалы, камни, холод. А что она знает о королевстве, где ей предстоит дожить остаток жизни? Ничего! Кроме того, что правит им Лоуренс Ужасный. Какой по счету женой для него она станет? Пятой? Двадцатой? Какая разница. Великий Совет определил ее судьбу.
Мамушка ждала ее во дворе.
- Ну как, моя радость?
Дельфиния не ожидала от пожилой женщины такой прыти. В одно мгновение мамушка подбежала, нет, подлетела, к ней, обняла за плечи.
- Все хорошо, - одними губами проговорила Дельфиния. – Совет вынес свое решение.
- И кто он?- мамушка старается заглянуть в голубые глаза Дельфинии, а та отводит взгляд, как только что отводил глаза ее отец.
- Лоуренс Четвертый.
Скорее уйти отсюда, скорее спрятаться в своей спальне. Никто не должен видеть ее слез. Даже мамушка.
- Не-е-е-е-т! – дикий, гортанный крик разрывает тишину, останавливая на крыльце первого выходящего из Дома Совета благородного дона.
А потом уже тихо, затравленно:
- Нет, нет, нет.
Мамушка бледна, как полотно. По морщинистому лицу текут слезы. Дельфинии успокоить бы мамушку, поддержать, но у нее самой нет сил. Все они остались там, в Доме Советов, впустившим ее в первый и последний раз.
Разъяренным вепрем, забыв о страхе и почтении, бросается мамушка к появившемуся во дворе Зеленому королю, хватает ее за кольчугу, но руки соскальзывают с метала.
- Как ты мог! – кричит она в лицо. – Единственную дочь, родную кровиночку. Как ты мог!
Вокруг стоят благородные доны, опустив глаза.
- Молчи, женщина! – король Луис отталкивает старуху и, не заметив ее падения, уходит прочь ко дворцу.
Дельфиния уходит следом, слыша за спиной судорожные рыдания мамушки. Принцесса знает закон – его не оплакивают слезами.
Король Луис Пятнадцатый появился в спальне дочери поздно вечером. Постаревший, осунувшийся. Он несколько секунд стоял на пороге, прислонясь спиной к двери, а потом подошел к Дельфинии, уже ледавшей в постели, сел на край кровати, вытащил ее руку из-под одеяла, поднес к губам. Мамушка, поджав губы, пристально глядела на него. За весь день они с Дельфинией не перекинулись ни словом – молчала мамушка, молчала принцесса. Слова были не нужны, болью говорили сердца.
- Прости меня, дочь, - первым нарушил молчание король. – Великий Совет…
- Не надо, отец, - остановила его Дельфиния. – Я знаю законы. Так тому и быть.
Она так устала за этот день, так устала. Устала сдерживать слезы, устала прятать страшные мысли. Она хочет остаться одна. Но сначала мамушка не покидала ее ни на мгновение, сейчас пришел отец. Что он может сказать? Дельфиния не хотела видеть отца оправдывающимся, слабым. Она прекрасно понимает, что и он чувствует сейчас, как ему нелегко, какая боль внутри него. Зачем ей усиливать ее упреками? Отец – король, а она дочь короля.
Но мамушка не желала смириться с неизбежным.
- Законы, законы… - воскликнула она. – Ты же король, и сам можешь создавать законы.
- Молчи, женщина, - сказал устало, тихо.
- Не буду молчать, - не унималась мамушка. – Неужели ты думаешь, что несравненная и незабываемая София, покойная жена твоя, одобрит такую судьбу дочери? Неужели ты думаешь, что она не проклянет тебя из Царства Блаженства? Неужели ты думаешь, что она захочет встретить тебя там с любовью, когда твоя Дорога приведет тебя на небеса?
- Я ничего не мог сделать, так решил Великий Совет. Иначе погибнет Зеленое королевство. Горный король собирает войска. А я король, я прежде всего должен думать о нем.
- О дочери ты должен был думать, о дочери, - кричала в лицо королю обезумевшая от горя женщина. – А если не хочешь ты, подумаю я. Я пойду к Белой женщине, и можешь меня выгонять из дворца, буду умолять ее окутать защитной песней мою девочку.
- Делай что хочешь, женщина.
Король наклонился к дочери, поцеловал ее в лоб и покинул спальню. Все это время Дельфиния молчала. Ей казалось, что весь разговор касается не ее, кого-то другого, кому предстоит уехать в Горное королевство. Не ей, нет… Она знает закон, но не может принять его.
Мамушка отправилась к Белой женщине назавтра утром, не скрываясь под тенью ночи. Шла через деревню открыто, гордо, не прячась от людских глаз. А вернулась далеко за полдень.
Дельфиния поразилась переменам, происшедшим за это время с любимой мамушкой. Уходила та сильной, знающей свою цель, женщиной, а вернулась разбитой старухой, еле передвигающей ноги, прижимая к груди какой-то узелок. Недаром говорят, что помощь Белой женщины стоит жизненных сил обратившегося к ней за помощью. Отдала свои силы мамушка за надежду спасти Дельфинию. Да видно напрасно.
Мамушка ничего не рассказала Дельфинии, а та не спрашивала. Знала, что вопросы тут ничего не значат. Против Судьбы бессильна даже Белая женщина.
Дни до отъезда прошли, как в бреду, проползли легкой змеей, не оставляющей даже следа на песке. Дельфиния почти ничего не помнила, ходила сомнамбулой, погруженной в волшебный сон. Отец скрывался на своей половине, мамушка все больше молчала. Только старческие губы шептали про себя что-то беззвучное. Дельфиния уходила одна в лес, в поля, вдыхала запах трав, напитывалась силой деревьев. Знала, что прощается с ними навсегда, хотела запомнить, сохранить в своем сердце.
В последний вечер пошла на могилу матери, умершей при родах. Она не знала матери, представляла, какой она была, только по рассказам отца и мамушки.
Присев на могильный камень, устремила взгляд вдаль. Мыслей не было, чувств тоже. Она не услышала, как подошел отец. Увидела его только тогда, когда он присел рядом.
Молчали долго. Уже солнце тронуло верхушки, птицы запели предзакатные песни, пробил колокол на сторожевой башне, а они все так и сидели рядом. Плечом к плечу. Отец и дочь.
- Когда умирала твоя мать, - Дельфиния вздрогнула от неожиданности, - последними ее словами были: «Береги дочь». В ту ночь была сильная гроза. Но раскаты грома тонули в душераздирающих криках Софии. Я готов был бежать к Белой женщине за помощью, София остановила меня, не разрешила. «Береги дочь», - лишь твердила она искусанными в кровь губами.
Я и берег тебя. Все эти годы берег, а вот ведь как, не сберег…
- Ты не виноват, отец. Таков закон.
- Зачем такой закон? Если он отправляет мою дочь на гибель, - голос отца сорвался от крика.
- Не говори так, отец. Небеса не простят тебя. Я готова к своей судьбе, и я спокойна. Завтра рано в путь, пора идти спать.
Король прижал Дельфинию к груди.
- Девочка моя, кровиночка. Я буду молить небеса лишь об одном – чтобы ты рожала только дочерей.
Дочь знала, какая ей судьба уготована. По законам Горного королевства всякая женщина, родившая мальчика, умертвлялась. Для того чтобы предотвратить женское влияние при воспитании воинов. Воин должен быть сильным, смелым и безжалостным. Таким его сможет воспитать только отец.
- Все в воле Судьбы, - тихо проговорила Дельфиния.
Перед отъездом Дельфиния зашла к мамушке. Та не подняла на нее даже глаз, сидела, склонившись над принесенным от Белой женщины узелком, и по-прежнему что-то беззвучно нашептывала.
- Прощай, мамушка, - Дельфиния, присев на корточки, поцеловала старой женщине ладони, почувствав, как они холодны. – Я тебя никогда не забуду.
И только когда подошла к дверям, то ли услышала, то ли ей почудились, слова мамушки:
- Да рожать тебе только дочерей!
Когда скрип ворот возвестил, что кортеж принцессы покинул дворец, мамушка поднялась со своего места. Надо спешить, нельзя откладывать предназначенное. Стиснув зубы, собрав все оставшиеся силы, она спустилась во двор. Никто не видел, как старая женщина на заднем дворе у самой стены дворца вырыла ямку и опустила в нее семечко, извлеченное из узелка, который она не выпускала из рук несколько дней.
На восемнадцатый день из земли пробился маленький, слабенький росточек, которому суждено было через некоторое время превратиться в высокое, стройное, словно тело девушки, с крупными голубыми, в цвет глаз принцессы, соцветиями растение.
- Береги его, храни, - сказала ей в тот день Белая женщина. – Пока живет он, будет жива и принцесса. А больше я ничего не могу для нее сделать. Даже Судьба не властна над законом.
Мамушка сейчас знала, ради чего ей следует жить. И она жила столько, сколько позволила Судьба.
В один день, спустя семь лет после отъезда принцессы, кухарка, выносившая отходы на задний двор, нашла мертвую мамушку рядом с завядшим цветком. Цветок ей нравился всегда. А вот мамушку, проводящую рядом с ним все дни напролет, считала помешавшейся от горя и очень жалела ее.
Кухарка собрала с цветка семена и посадила в огородике возле своего дома в деревне. Потом передала уродившиеся семена другим соседям.
И пошел гулять по миру красивый цветок, который сумасшедшая старуха называла Дельфиниумом. Никак не могла забыть свою воспитанницу, видать. Даже цветок назвала ее именем.