Детство. Тушино. Боря сидит на куче песка и наблюдает, как испытывают моторы: закрепляют на земле вертолёт и запускают двигатель. Один раз пристёжка не выдержала, и вертолёт завалился на бок….
. . . . . . . . . . . . . . . .
Лето. Спаск-Рязанский – там корни. Родственники. Заготавливают сено и продают по три тысячи за тонну (главное, чтобы не подожгли конкуренты или завистники). Зимой живут за счет охоты и рыбалки. Жёны торгуют на рынке.
Луга за городом, на берегу Оки.
Коровы. Местные ездят доить их. Ездят на ржавых раздолбанных Жигулях – лишь бы дотянули.
Жена Катя боится: «Ночью нас придут убивать». Она дочь прокурора и знает, как это случается. Ночью приплыла моторка. Всё, нас пришли убивать.
– Эй, кто в теремочке живёт?
– Свои.
Местный. Ставит сети. Браконьерством это не считает. Вот спиннинг это обман, а сеть – нет: хочешь, плыви в неё, а хочешь – не плыви.
По течению.
Катерина любит плавать и хорошо плавала когда-то, вот так же рассекая воду, как нос этой лодки. Она рассказывает лодочнику про мужа, и как тот едва не сломал себе шею. Лодочник слушает и молчит. Ей приятно, что он молчит – не поддакивает и не порицает. Рассказ втекает в него. Лодочник симпатичен ей, к нему тянет. Потянуло сразу, как только увидела, как только прошёл испуг. Да и не было испуга. Испуг был до него. А как только увидела, доверилась, отдалась его взгляду. А может и не взгляду – жесту или чему ещё. Да и какая разница, отдалась – и всё.
– …А когда параплан поднялся в воздух, поняла, что ветра нет только у земли, что мотор не тянет против ветра. И бросилась звонить: родственникам, знакомым, – собирать команду спасения….
Борис приземлился за лесом и выбирался пешком ещё часа три.
На следующий день поехали забирать технику. Боялись, что кабаны разорвут парашют; но ничего – не тронули. Отстегнул, оглядел тележку, мотор и согнал с винта бабочек. Стал морщить лоб: как же называется эта штука у них?… ну, которая заставляет чувствовать друг друга – аж за десять километров.