Один пожилой, умудренный жизнью человек много лет назад сказал мне: «На свете есть две специальности, недобросовестность в которых стоит жизни для другого человека – это врачи и юристы». В общей ситуации безвременья, в которой мы живем уже двадцать лет после развала единой страны, эти две специальности все более девальвируются, превращаясь лишь в источник поборов и предмет проклятий все большего количества несправедливо «засуженных» и « насмерть залеченных». На этом фоне особенно ярко видна деятельность тех, кто по своим творческим интересам и личному пониманию долга делает эту нелегкую работу хорошо.
***
По мнению Юсуфа Нуралиевича Нуралиева, в его становлении как врача и ученого решающую роль сыграла учеба в московской аспирантуре и докторантуре в Ленинграде. Однако до этого у уроженца далекого дарвазского кишлака был долгий и тяжелый путь.
«Доппаек» … за побег
Из воспоминаний детства, прошедшего в кишлаке Дашти-занг, в его памяти остался лишь огромный чинар над постелью и зеркальное отражение облаков в лужах после дождя, сквозь которые проглядывало солнце. В 1940г., когда Юсуфу исполнилось четыре года, в большой семье остались, в основном, вдовы и сироты – мужчины из рода дарвазских миров (местного феодального дворянства) были почти сплошь репрессированы. В 1943г., он, был отправлен вместе с четырехлетним братом в детдом в Тавильдаре, по автомобильному тракту Душанбе – Хорог.
Семилетнему мальчику и его младшему брату сразу пришлось испытать все тяготы жизни - в стране, ведущей изнурительную войну, попросту не хватало ресурсов для достойного обеспечения сирот. В отличие от дома в кишлаке Нульван, откуда забрали сорок семь детей, питание в детдоме ограничивалось кружкой мучной болтушки и пятидесяти граммовым кусочком хлеба в день. Дети спали по три-четыре человека поперек одного матраса. Не удивительно, что разразившаяся вскоре дизентерия начала уносить в день по две-три жертвы. Через полтора месяца братья решили бежать домой. Первый побег, был мероприятием спонтанным, и потому сразу провалился: двух братьев и их сверстника – земляка, уже через пару часов схватили высланные на поиски начальством старшеклассники. Страх репрессий все же не переборол быстро усвоенную привычку «не выдавать своих» и братья единогласно заявили, что ударились в бега вдвоем, а третий пойманный – вовсе не из их компании, и, следовательно, «злых» умыслов не имел. Итог разбирательства был неожиданным – директор беглецов не наказал, а приказал… накормить дополнительной порцией мучной болтушки! Позже к осчастливленным доппайком ребятам подошел их несчастный сотоварищ по бегству и признался, что, знай он о таком исходе разбирательства, сам бы признался в побеге…
Вторая попытка побега, предпринятая братьями через месяц, была более удачной – через две недели, преодолев пешком более сотни километров горной дороги, двое исхудавших детей добрались до родного Нулвана. Затем были годы полуголодной жизни, учеба в интернате в Гарме и, наконец, в 1955г. – окончание школы с отличием и исполнение мечты - поступление в Медицинский институт.
Злосчастный график
Учеба в мединституте для бывшего воспитанника провинциального интерната была трудна не только из-за слабого владения русским языком, но и из-за отсутствия минимального достатка, которым обладали однокурсники из Душанбе. Однако благодаря этому, комната №39 в институтском общежитии (сейчас в этом здании располагается Посольство КНР в Таджикистане) была настоящей молодежной коммуной! Из четверых её жителей – трое были «детдомовцами». Несколько измененное пожелание одного из героев культового советского фильма «Берегись автомобиля!» - «Чтоб жить тебе на одну стипендию!» - способно повергнуть в трепет и современного студента, а что это значило в середине 1950-х – даже представить трудно! «Стипендии гарантированно хватало только на сладкий чай с сахаром в студенческой столовой, а хлеб в то время просто стоял на столах – это и спасало, - вспоминает Юсуф Наралиевич. – На разносолы деньги появлялись только осенью – после месячного труда на хлопковых полях…». Отсутствие зимней одежды студентам компенсировала близость учебных корпусов. Впрочем, говорить о полном отсутствии таковой было бы неправильно: в распоряжении четырех друзей имелся плащ «на рыбьем меху», выданный одному из бывших детдомовцев накануне выхода «в большой мир» - его и носили по очереди, для вылазок в город, строго по составленному графику. Сумятицу в него, уже на четвертом курсе, внесло пальто, подаренное старшим братом одного из студентов – добротный драп и воротник из цигейки располагали к смелым и романтическим поступкам! Излишне говорить, что новое пальто уже на второй день попало «в очередь» и начало исправно служить всем четырем друзьям.
Основным местом романтических приключений для молодежи Сталинабада того времени была «Хлопушка» - вместительный клуб хлопкоочистительного завода, где два раза в неделю устраивались танцы. Именно там, в один из холодных зимних вечеров, одетый по графику в роскошное новое пальто, студент Нуралиев познакомился с девушкой, которую, как и положено рыцарю, проводил поздним вечером до дома в небезопасном районе города – на Нагорной. Однако условленное с ней свидание предательски не совпало со злополучным графиком, куда наш герой явился в старом, испытанным студенческой дружбой детдомовском плащике. Эффект от появления классического «бедного студента» был сокрушительным для дальнейших отношений, хотя и был смягчен сбивчивым рассказом о гоп-стопе после возвращения с первого свидания. Несмотря на то, что отношения рухнули, девушка еще долго чувствовала свою вину за случившееся и даже… собиралась купить пальто злополучному ухажеру, от чего тот, конечно, с возмущением отказался! «Уже через много лет, я, встретив ту девушку, рассказал ей правду, и мы вместе посмялись над проделками молодости», - вспоминает Нуралиев.
Мир двух столиц
Его студенческое увлечение фармакологией привело молодого врача в аспирантуру. Условий для научной работы в этой области в Душанбинском мединституте в те времена практически не было, но общесоюзная система здравоохранения давала возможность аспирантам с периферии по два-три месяца заниматься в профильных научных учреждениях Москвы, Ленинграда, Киева. Нуралиеву такую возможности представил Институт паразитологии в Москве. Таджикский аспирант мог пользоваться здесь самым современным оборудованием, ставить серии экспериментов, осваивать передовые методики исследований. Конечно же, большую роль играло и то, что и для руководителя лаборатории (доктора Андрея Иванович Кротова), и для его сотрудницы (Ольги Ивановны Келиной) Таджикистан не был «терра инкогнита»: оба в прошлом хорошо знали руководителя Таджикского филиала АН СССР академика Е.Н.Павловского, а О.И.Келина даже участвовала вместе с ним в экспедиции в Афганистан.
Большую роль играл и тот факт, что общение в научных кругах для Юсуфа не ограничивалось лишь стенами института: по воскресеньям А.И.Кротов непременно забирал своего таджикского стажера на дачу, предоставляя тому уникальную возможность наблюдать повседневную жизнь русской интеллигенции. «Именно здесь, в московской научной среде я впервые ощутил свободу мысли, как форму мировоззрения», – вспоминает Ю.Нуралиев те годы.
В 1966г. Ю.Нуралиев первым из аспирантов-медиков из горных районов Таджикистана защитил кандидатскую диссертацию, а в 1967г. и 1968г. ему удалось выбраться в командировки в Институт экспериментальной медицины в Ленинграде.
«Так Вы – потомок Авиценны? – внимательно посмотрев на Юсуфа, в их первую встречу, произнес академик Сергей Викторович Аничков. - Таджиков и иранцев среди моих учеников еще не было». Аничков определил ему в начале в непосредственные руководители Ирину Сергеевну Завадскую, знакомую с Таджикистаном не понаслышке. Она родилась в начале 1920-х годов в Шахринау, где её отец служил командиром Красной Армии. Причем роды полковой врач принимал прямо во время боя с басмачами в таджикском доме, где уже горела крыша! Молодому ученому был выделен кабинет для опытов, лаборант и обеспечены условия для освоения новейших методов исследования в нейрофизиологии, фармакологии, новейших моделей лечения язвенной болезни. Все это дало ему возможность ему, вернувшись в Душанбе, начать работу по одному из древнейших и таинственных натуропатических средств Востока – мумиё.
В мае 1969г. добился официального направления к Аничкову в докторантуру. Знаменитый ленинградский профессор определил руководителем Юсуфу одного из своих лучших учеников – Петра Прокопьевича Денисенко. Время пребывания в ленинградской докторантуре было для Юсуфа Нуралиева не только периодом напряженной научной работы, но и самого широкого знакомства с русской культурой – «Северная Пальмира» для этого давала огромные возможности. «Что нового прочли? Какие театры на этой неделе посетили? В каких музеях побывали?», - это были обычные вопросы ленинградских коллег во время научных дискуссий.
Значительная часть стипендии докторанта из Душанбе уходила на книги: богатство букинистических магазинов успешно соревновалось с ценами в них и Ю.Нуралиев, приобретя уникальную медицинскую и востоковедческую литературу, нередко оказывался на «мели». Однако в итоге, к концу своей ленинградской учебы, он собрал солидную научную библиотеку, состоявшую не только из редких изданий, но и десятков ксерокопий давно забытых или «утерянных» для науки рукописей! Именно благодаря ему в Таджикистан попал манускрипт «Урджуза фитиб» Ибн Сино, отснятый «по блату» в библиотеке восточных рукописей ЛГУ.
Хорошо забытое старое
В 1974г. Юсуф Нуралив успешно защитил докторскую диссертацию и вернулся в Душанбе. Основным направлением его деятельности с тех пор стало изучение традиционной медицины. Необходимо отметить, что знания в этой области до сих пор сохраняют научно-практическое и образовательное значение. В этой области к настоящему времени им впервые проведена систематизация зороастрийской и средневековой медицины Востока, с точки зрения современной науки проанализированы почти все сохранившиеся медицинские трактаты VIIIв.до.н.э. – XVв., созданные представителями таджикской традиционной медицины и их предками. По результатам этих исследований издано несколько монографий: «Медицинская система Авиценны» (М, Наука, 2005), «Медицина эпохи Саманидов» (Душанбе, 1999), «Вклад Ибн Сины в лечение мочекаменной болезни» (Душанбе, 1999). Последняя из них в течение 2000-2010гг. переиздавалась семнадцать раз, в том числе трижды на русском языке в России, трижды на болгарском языке в Болгарии и пять раз в Иране на фарси.
Медицинская система Ибн Сины, обобщенная Ю.Нуралиевым, прошла успешную презентацию в медицинских обществах Ирана, Китая, России, Казахстана других стран СНГ. В Интернете, на названные работы Ю.Н.Нуралиева, имеется свыше пяти тысяч ссылок.
В настоящее время Ю.Нуралиев, совместно со своими учениками, а также с санкт-петербургскими фармакологами и фармацевтами на основе лекарственного сырья Таджикистана, создал более десяти лекарственных препаратов, рекомендованных для лечения хронического гепатита, сахарного диабета, атеросклероза, мочекаменной и желчекаменной болезни. Доктор Юсуф Нуралиев видит в дальнейших совместных работах со своими питерскими коллегами залог успеха исследований и практического врачевания людей.