День второй
Ну и сон мне приснился в эту ночь! Чушь полнейшая. Я лежал на кровати и думал, что не сплю, тут в комнату зашел поручик Ржевский и начал разыскивать резиновое изделие толщиной в 0,006 мм, которое может спасти жизнь. Я почему-то точно знал, что ему нужно именно оно, и нисколько не удивлялся, когда поручик лазал по моему шкафу.
– Ну и бардак тут у тебя! – наконец в сердцах плюнул он, достал из ящика прикроватной тумбочки засушенную розу, положил рядом с моей подушкой и, скрипя сапогами вышел за дверь…
Розы, естественно, никакой не было (а я так надеялся!), зато была температура. С самого утра. Радовало одно – сегодня придет компьютерных дел мастер и, если позволят высшие силы, мой ноутбук будет вновь пригоден для работы, а не только для забивания гвоздей.
Я включил телевизор, покрытый трехнедельным слоем пыли (зомбоящик смотрю я крайне редко, а если смотрю, то обычно нахожусь не в совсем нормальном состоянии), и начал с умилением взирать на молодого ведущего, который рассказывал, как лучше выбрать комнатный фикус. Информация, не спорю, для кого-то весьма полезная, но мне телевизионная программа служила только фоном для моих мыслей.
Эх, поручик Ржевский, и почему вы всегда все пытаетесь опошлить?.. Может быть, вы персонаж настолько жизненный, что делаете это специально, чтобы казаться менее реальным?
Боже мой… Давай еще проанализируем образ Вовочки! Нет, мне явно нужно чего-нибудь откушать.
Поднимаясь с постели, я дико завидовал товарищу Обломову, ибо у него был Захар, который мог поднести завтрак барину. А мне вот все приходилось делать своими руками, благо пельмени к любым рукам относятся понимающе и, как правило, получаются съедобными.
А это еще кто там звонит? Ну точно, как Обломов буду валяться на диване и принимать гостей…
Пришел мой старый друг – Рома. Поди ж ты, пятнадцать лет знакомы (с первого класса), а все еще считаем друг друга приличными людьми. Наверное, мы в прошлой жизни были братьями. Правда какими-то странными. Неразговорчивыми. Мы с Ромой можем молчать по несколько часов подряд.
А можем болтать, сколько угодно.
Чудно; это. Для некоторых. Но не для нас. Жаль, что заходит он редко – раз в месяц от силы. И вот теперь как будто почувствовал, что со мной что-то не так.
Я вспомнил, как долго мы с ним говорили в ранней юности. Все перебирали в руках переливчатые камни наших мечтаний, лелеяли их, надеясь, что из призрачных духов они когда-то превратятся в могучих птиц-фениксов, которые воскреснут даже после нашей смерти. Тогда эти разговоры были нужны нам, а эти мечты, возможно, пригодились бы миру… Но кому они нужны сейчас?
И я был дураком, и думал, что если этих грез больше нет, то и жить не за чем. Я думал, что они – это мы, а на самом деле оказалось, что мы… А что же такое «мы», собственно говоря? Нет, желания и мечты делают нашу жизнь, нас самих. Это я точно знаю. Теперь знаю.
Тогда не знал, но начинал смутно догадываться.
– Новости не смотрел? – поинтересовался Рома, присаживаясь на край ложа изнемогающего больного.
– Бог миловал, – пробормотал я, запихивая в рот сразу несколько пельменей. Аппетит что-то разыгрался. – Что, опять в Новосибирске поезд сошел с рельсов?
– Нет, другое…
И он принялся потчевать меня байками о… хм, не помню о чем, но знаю, что под это сопровождение мне кушалось очень даже приятно. Из него бы получился неплохой диктор – это точно.
– Как дела-то у тебя, Ром? – перебил я его, как только тарелка опустела.
– Вполне, сойдет, – улыбнулся он. – Скоро свадьба будет.
– Ну и дурак! – невольно вырвалось у меня.
– Не моя, – обиженно ответил он и вздохнул, устремив печальный взор к желтому потолку. – Моя только зимой, наверное…
– И кого же нынче отловили сети незамужней красотки?
– Да брата моего. Счастливый ходит, все думает, куда они поедут на медовый месяц.
– Слушай, Ром, а не много ли свадеб в одной семье? Может, ты повременишь со своим решением? Или…
– Да что или, – махнул он рукой. – И так уже временил сколько. Да и ждать чертову тьму времени еще. Да ты не горюй обо мне, родной! Я ж тебя не забуду.
– Это радует.
– Кстати, что-то у тебя вид какой-то нездоровый.
– Хм, ты заметил это только через полчаса, следовательно, умирать мне еще рано, – ухмыльнулся я. – Да вот не знаю даже что – температура подскочила… Думаю, до понедельника не отлежусь. Придется больничный брать…
– Кто ж там будет вместо тебя-то прибыль будет считать?
– Есть пока что работнички. Слушай, Ром, будь другом, сходи за вареньем. Ежевичным. Тут магазин за углом – там есть, я знаю.
– Уговорил. Э, нет, денег не надо, – он отстранил протянутую мной сторублевку. – Я ж не знал, что ты болеешь и без гостинцев пришел. Считай, что это тебе вместо апельсинов.
– Как скажешь, – с покорным вздохом я спрятал купюру в карман рубашки.
…Он вернулся, и мы долго молчали. Потом долго говорили (оказалось, что я проснулся около часа). Все как обычно. И мне даже было хорошо все эти три часа, пока он был здесь. Очень странно…
Редко я видел взаимную дружбу. Я имею в виду настоящую дружбу… И, надеюсь, наша с Ромкой именно такая. А то обычно бывает, что один «бегает» за другим, при этом за первым «бегает» кто-то еще, а за «кем-то еще» еще кто-то… Одни местоимения и никакой к чёрту дружбы – один душевный мазохизм. Видимо, большинство людей так устроено…
Раньше от этого было больно, а сейчас как-то пофигу… И это правильно – так было, и так всегда будет.
Но даже если Роман вдруг уедет, мы все равно останемся друзьями…
Пока мы говорили, в комнате вновь появился кумар, но уже не яблочный, а это, как-никак – хорошое предзнаменование!
И точно – когда я уже хотел предложить Роме ножик, чтобы он отрезал мне кусок дыма из-под потолка, что показался мне самым аппетитным, в квартиру нагрянул наладчик компьютеров. Починил он мой ноутбук минут за двадцать минут и четыреста рублей, и удалился, оставив нас наедине…
– Ну что, я пойду? – сказал Роман, когда часы на телевизоре показывали 16:08. – Счастливо, выздоравливай.
– Постараюсь, ответил я. – Забегай, если время будет. Мы гостям всегда рады…
Продолжения дня, я думаю, описывать не имеет особого смысла – в нашей реальности меня не существовало. Я полностью отдался интернет-серфингу, и так и заснул, качая очередной фильмец или музыку – тогда я не знал, что это такое. На следующий день понял…