Первая женщина

               

Борис был моим однокурсником.
Мы даже жили с ним в одной комнате в общежитии.
Правда, я видел его редко. Но об этом чуть позже.

Борис казался мне  странным парнем.
Непонятно, как и зачем попал он в нашу группу, и что за  безумный ветер занёс его в общество людей, одержимых творчеством.
Никогда не видел я его с книгой в руках, понятия не имею,
сдавал ли он экзамены и зачёты. Но почему-то он  исправно переходил с курса на курс
и у факультетского начальства был на хорошем счёту.

Повторяю, Борис не проявлял никакого интереса ни к поэзии, ни к прозе, ни к литературной критике,
ни, что особенно уж непонятно, к будущей редакционной работе.
По-моему, он не знал наизусть ни одной стихотворной строчки.

При всём при том, Борис был мне симпатичен. Он  являл собой образец доброты и бескорыстия.
У него водились деньги, и немалые. За счёт Бориса можно было вкусно и сытно пообедать
в ближайшей пельменной и, сверх того, перехватить сотню до стипендии.
Самое интересное, что Борис никогда не помнил, кому и сколько он ссудил денег.
Принесёшь, например, ему долг, он прищурит подслеповатые глаза, застенчиво улыбнётся и спросит:
- А разве я тебе давал?
- Давал, давал, не сомневайся.
Он отведёт руку с протянутыми деньгами, словно защищаясь, виновато вздохнёт и скажет робко :
-А, может, ты мне последнее отдаёшь? Не торопись, подумай. Я могу подождать.
- Да нет же, Боря! Возьми, пожалуйста, не беспокойся.

Он с сомнением  прикоснётся к деньгам, словно к чему-то грязному и унижающему его достоинство,
осторожно, двумя пальцами примет купюру и небрежно сунет её в карман.
И всё же Бориса на курсе не любили. Особенно, девочки.

Однажды меня отозвала в сторону Алла, староста группы.
- Ты живёшь с Горянским в одном общежитии?
- Да, – ответил я.
- Передай ему, что все девочки с сегодняшнего дня объявляют ему бойкот.
- Почему? – изумился я.
- Потому… Потому… – Алла задохнулась от гнева. – Потому что он грязная свинья, проститутка мужского рода,
таскается по всяким непотребным женщинам. Смотреть противно.

В этих словах была немалая доля истины.
Настало время рассказать, почему, живя рядом, койка в койку, я редко встречался с Борисом.
Женщины были его страстью, устремлением всех его чувств, наконец, его хобби.
За время сосуществования с Борисом бок о бок я потерял счёт его пассиям.
Причём, все они были старше его, одинокие, независимые, как теперь скажут, самодостаточные женщины.
У некоторых из них он жил неделями и даже – месяцами.

Тогда я ещё не знал слова «альфонс».
Борис был настоящим альфонсом, убеждённым и преданным одной лишь идее – овладеть женщиной.
Чем он брал представительниц прекрасного пола? Не могу объяснить.
На вид не очень красивый, сутулый, подслеповатый, он распрямлялся в женском обществе
и горел огнём вдохновения, творческим экстазом.

После очередного загула Борис любил делиться воспоминаниями.
- Понимаешь, – взахлёб, с упоением и гордостью рассказывал он, – неожиданная встреча.
Она кондуктор в троллейбусе. Я катаюсь с ней до конца смены.
Потом: «Разрешите проводить. вас до дому?». Она смотрит с лёгким презрением. «Куда тебе, мальчик!» – говорит –
«Иди, говорит, подержись за мамкину сиську».
А я ей «Хочу за твою подержаться». Ну, словом, пришли с этими разговорами и подковырками к её дому.
- А потом?
- А потом была ночь. Эх, если бы ты только знал, какая ночь! Только на рассвете успокоились.
Лежим рядышком, а она говорит: «Вот уж не думала, что ты такой опытный. На вид и не скажешь».
Я молчу. Она смотрит мне в глаза и просительным тоном: «Скажи, ты ведь не уйдёшь сегодня? Ты останешься?».
Успокаиваю её: «Останусь, останусь, не сомневайся».
Она – меня целовать! Горячая женщина. В самой поре, лет тридцать, наверно.

Борис ложится на койку и закрывает глаза. Блаженствует, вспоминая.
Однажды, после такой откровенной беседы, Борис сказал:
- Тебе тоже пора завести женщину. Хватит уже целоваться с сопливыми девчонками.
Посмотришь, какой осмысленной и серьёзной станет жизнь. Это тебе уже  не детские забавы.

Что-то в словах Бориса смутило меня. Но сладко защемило под ложечкой.
Давно уже я поглядывал с интересом на одну женщину. Она, как я понял, работала на текстильном комбинате и,
возвращаясь со смены, проходила  мимо нашего общежития. Звали её Аней, подруги так окликали,
и я запомнил. Аня была миловидна, легка, ходила вприпрыжку, почти бегала.
Сколько ей было лет? Может быть, 28. Я заинтересовался ею.
Постепенно выяснил, что снимает Аня частную квартиру в заводском посёлке, за железнодорожным мостом.
Мужа нет. Воспитывает дочку.

После очередной беседы с Борисом я решился.
Аня шла со смены. Вечерело. Я подошёл к ней, поздоровался. Аня не удивилась.
Мы часто встречались возле нашего общежития и, таким образом, были почти знакомы.
- Можно вас проводить? – спросил я и при этом вспомнил Бориса.
Она  посмотрела на меня пристальней, чем обычно.
- Ну что ж, проводи, кавалер.

В её глазах я увидел лукавые смешинки. Но это меня не насторожило.
Мы шли по кривым улочкам заводского посёлка и разговаривали, как старые знакомые.
Несколькими нехитрым вопросами Аня выпытала всю мою подноготную.
Она одобрительно кивала тому, что я рассказывал. И я понял, что понравился ей.

Около калитки, за которой в глубине двора прятался небольшой, приземистый домик, мы остановились.
- Спасибо, кавалер, – сказала Аня, – ты храбро выполнил свою миссию. Пора прощаться.
- А как же?… А как же? – залепетал я. – Можно зайти? Ведь можно?

Пристально посмотрев на меня, Аня сказала:
- Нет! Нельзя Ни сегодня, ни завтра, ни во все другие дни.
- Почему? – спросил я, и голос предательски задрожал.
В глазах моей спутницы промелькнула грусть, смешанная с жалостью.
- Не  переживай, – взяв меня за руку, словно маленького, мягко сказала Аня. –
У тебя ещё будет много женщин. Всему своё время.

Я опустил голову и хотел уйти.
- Погоди, – вдруг воскликнула Аня, – вот тебе залог на будущие радости.
Она прильнула ко мне на мгновение, поцеловала в губы, будто обожгла, и тут же исчезла в темноте двора.

Я возвращался домой по притихшему посёлку. На душе было смутно. Меня душил стыд.
Но на губах горел поцелуй, первый знак непонятного и таинственного женского откровения.

                Р.Маргулис