Вместо предисловия:
Рассказ был написан на заданную тему («Резкая смена образа жизни: обстоятельства заставляют человека меняться и он или приспосабливается, или нет») и в кратчайшие (24 часа) сроки))
***
Лихо развернувшись, Костик катнулся к другой стене офисного загончика. Стул взвизгнул, парень зевнул — скучно было до одури. Интернет еще вчера отрубили и занять себя было нечем. Совсем. Посмотрев на часы, застонал – до конца рабочего дня оставалось 180... нет, все 200 минут вязкого безделья. Повозил языком по сухому, закуренному вусмерть небу и сморщился. Над головой снова затрещала старая неоновая лампа.
- Да е-е-е-шкин кот! – протянул Костик, глядя на подергивания света под потолком. – Что за!… Влад! – вытянув шею, позвал он сидевшего через стол сисадмина. – Она опять!
- Вижу, - не отвлекаясь от стрельбы бросил лохматый сосед и с остервенением застучал по клавиатуре. – Суки!... Получайте… Не парься, - отмахнулся он. – Или Петровича позови, пусть посмотрит… А вот так, нравится? – из колонок бахнуло и стекла очков полыхнули багровым.
Костик поерзал немного, постучал карандашом по столу и пошел за Петровичем, местным забулдыгой и электриком.
***
Через полчаса тощий мужичок, телепался на табуретке с отверткой и пассатижами в зубах, вворачиваясь железным наконечником в пыльное нутро. Костик вздрогнул, поежился и отвернулся. Почему-то ему стало неприятно смотреть, как грязные вывороченные пальцы с черными огрызками ногтей всовывают отвертку все глубже в старый пластик.
- Можа просто старая, а можа дроссель или пускатель… кто ж разберет… К начальству идите, просите другую, а с этой я че… я ниче…
Дядька, крякнув, слез с табуретки и грохотнув об пол замызганым ящиком с инструментами вышел.
- Дождешься от них… - протянул Костик, с тоской смотря на закрывшуюся за электриком дверь. На него вдруг накатила дикая зависть; мужичишка — дрянь, даже лампу поправить не может, а зарплату получает, и болтается не пойми где целыми днями, не то что он — пять лет учился, чтоб здесь в носу ковырять!
- Влад! – Вдруг позвал он. – А ты бы лампочкой поработал? Новой.
- Что курил? Давай, делись, - не отрываясь от монитора ухмыльнулся сосед.
- Я серьезно. За деньги!
- Ну… это все меняет… - протянул сисадмин и помолчав добавил. – Не знаю… не пробовал…
- А я бы поработал. Только за дорого. Все лучше, чем тут неделями от скуки дохнуть.
Далеко в зимней темноте неба на границе слышимости грохнуло и замолчало. Влад выдохнул и усмехнулся.
***
Костик с трудом досмотрел какое-то очередное, мельтешащее кулаками и пушками кино, бросил в мусорку пивную жестянку и пошел спать.
Боль упала на него стальным прессом. Он ослеп, оглох и не знал, дышит ли еще. Разряд скрутил и парализовал в чудовищном напряжении. Боль ввинчивалась то растягивая, то сжимая его в невыносимой пульсации. Он хотел закричать, но, не найдя рта, вой растворился в жгучем разрывающем нутро треске. В объявшем все яростном сиянии он не знал где верх и низ, и не чувствовал ничего кроме сотрясающего страдания.
Боль исчезла. Также внезапно, как и началась. Канула в черноту и тишину. Он плавал в нахлынувшем покое, пытаясь вновь осознать себя. Ему почти удалось…
Щелчок. Через миллисекунду мир лопнул от жара и раздирающих все его существо конвульсий. На этот раз пытка продолжалась вечность. Или почти. До следующего щелчка. И снова мрак, тишь и вихрящиеся в наступившем расслаблении обрывки воспоминаний. Он пытался сохранить с ними связь, уцепиться за самые маленькие, самые тоненькие кончики прошлого. Вернуть себя истинного. Не дать страшному свету выжечь до конца его реальность. Ту, которой она была до. Она же вновь наступит. Не может не наступить. Квартира, работа...
Щелчок. Ощущая стремительную мощь несущейся к нему по проводам яростной боли, успел вырвать еще немного Себя у пылающего вихря... Невыносимо! Захлебываясь жужжащим, разъедающим светом, вновь растворился в бесконечном мучении.
Щелчок. Пронзительная тишина. Чернильный вакуум. С каждым разом воспоминаний становится все меньше. Оплавленными кусочками они звенят друг об друга, не давая рассмотреть, понять... а он должен... обязательно должен помнить. Себя. Всегда. Чтобы выбраться отсюда...
...а если нет? Если пути назад нет, если он никогда не станет прежним... Ужас ударил с такой силой, что его скорчило и затрясло безо всякого щелчка.
...Он уже перестал различать. Щелчки. Теперь страдание не отпускало никогда. Оно или скручивало пылающим смерчем, дрожью продирая внутренности, или колотило тугим страхом. ...если конец?... если это уже все?...
Он трясся все сильней и мучительней… мучительней и сильней…
***
- Что тут у вас за чертовщина! Ни одна больше месяца не держит! – Петрович вытер корявые ладони о штаны и шмыгнул носом, взваливая на плечо только что снятую с потолка лампу. – Проводку менять надо… - бормотнул он, уже скрываясь за дверью.
- И не говори… - ухмыльнулся Влад, в упор взглянув на сидящего через стол стажера.