Самые простые, безликие и затёртые слова звучат в душе непередаваемой красотой,
если в зазорах между ними, в невидимых сцеплениях поселились музыка и любовь.
В фокстроте, о котором идёт речь, нет абсолютно ничего, что предвещало и сулило бы ему долгую жизнь.
Простенький мотивчик заставит поморщиться меломана, стихи покоробят любителя высокой поэзии.
А он, этот фокстрот, плывёт и плывёт по памяти.
Для моей души он вечен, если душа моя вечна. А если нет, то он умолкнет вместе со мной.
Вновь вижу себя студентом второго курса университета, молодым человеком, окрылённым поэзией.
Я принёс стихи в молодёжную газету. Напротив меня сидит Лёня, литературный сотрудник.
Он надел очки, которые бесконечно не подходят к его открытому мальчишескому лицу,
и шевелит губами, отмеряя для себя строчки и вслушиваясь в них.
Но вот Лёня оторвался от чтения, нахмурился и проворчал:
- Ладно, возьму. Хотя твой потенциал намного выше.
Лёня любит высокие и звенящие слова. И ещё он максималист.
Принцип его жизни – или в облака, или в мусорную яму. Для него не существует середины.
- Хорошо, – соглашаюсь я, – беру стихи назад, ещё поработаю
- Правильно, – тут же откликается Лёня, – вот за это ты молодец!
Но отдавать мне рукопись не спешит. Мнётся. И я чувствую – что-то его волнует.
У Лёни всё можно прочитать на лице – любовь, ненависть, скуку.
Сейчас его лицо даже слегка растерянно.
- Понимаешь, – говорит он, – мне нужна твоя помощь.
Лёня никогда и ни о чём меня не просил.
Он такой цельный, такой правильный и непогрешимый, что слово «помощь»
несовместимо с его натурой и жизненными установками.
Я молчу. Лёня смотрит на меня и озорно улыбается.
- Ладно, темнить не буду. Иду в гости к одной женщине. Но есть сложности.
Мне нельзя там появляться одному. Слишком много нехороших глаз в этой коммуналке.
Лёня женат. Но, говорят, очень неудачно. Я ни разу не видел его жену.
Это обстоятельство не мешает мне люто её ненавидеть.
Она превратила Лёнину жизнь в ад, истерзала его душу, приземлила его творчество.
Лёня пишет прозу – прекрасную, волнующую, лёгкую.
Но несколько лет жизни с чужой ему женщиной сделали свою чёрную работу –
Лёнины рассказы потеряли блеск, они похожи на погасшие, почерневшие головёшки.
- Я пойду с тобой, Лёня. Не сомневайся.
- Тогда завтра утром, у редакции.
А завтра – выходной день
- Хорошо, Лёня, я буду.
Коммуналка далёких 50-ых. Старое, барачного типа здание.
Обои, наклеенные, как попало, обнажают тонкие деревянные перегородки между комнатами.
Везде следы бедности и неустроенности. Проходим торопливо по узкому коридорчику.
Лёня негромко стучит в одну из дверей.
Женщине далеко за 30. Она не очень хороша собой, на первый взгляд, немного надменна.
Смотрит на меня с удивлением.
Знакомимся. У неё странное и несколько вызывающее имя – Юна
Чувствую себя не очень комфортно. Может быть, извиниться и уйти?
Лёня читает мои мысли.
- Не сейчас, – говорит он, – пройди к радиоле и поставь пластинку.
Пластинка одна – маленький чёрный кружок с ярко-красной наклейкой.
Написано чернилами от руки – «Фокстрот»
Опускаю иголку на быстро вращающийся диск – 78 оборотов – и слушаю хрип и треск.
Потом, среди хаоса звуков, раздаётся плывущий издалека голос:
Ничего не знаю,
Знать я не хочу.
Лишь одно я знаю,
Что я тебя люблю.
Так себе фокстротик. Слушаю без интереса.
И вдруг замечаю, что Лёня и Юна кружатся в танце по комнате.
И ещё замечаю, что смотрят они друг на друга такими сияющими глазами – мне наблюдать это больно и неловко!
Голос обрывается внезапно.
- Поставь ещё раз. Пожалуйста.
Ставлю. Ловлю из хаоса звуков знакомые уже слова:
Целый день страдаю,
По ночам не сплю.
Ничего не знаю,
Знать я не хочу.
И снова – кружение и сияющие лица.
Я размышляю над магией простых слов. Почему они иногда, в каком-то тысячном сочетании,
становятся волшебством и любовной сказкой? Эта мысль увлекает меня.
Я отдаюсь её прихотливому течению и забываю, где я и что со мной происходит.
- Ты опять забыл завести радиолу, – неожиданно громко, прямо над моим ухом произносит Лёня.
Вздрагиваю и вижу Юну. Она словно преобразилась.
Красивое, пылающее от радости и танца лицо, на губах застыла таинственная, волшебная улыбка женщины,
которая любит и любима. Перевожу взгляд на Лёню – он тоже красив и одухотворён.
О чём шептались эти двоё, пока я мысленно отсутствовал?
Леня кладёт руку на моё плечо и говорит:
- Спасибо.
- Мне пора, – осторожно начинаю я.
Двое не возражают. Лёня пожимает мне руку. Юна провожает до двери.
- Заходи ещё, – говорит она.
Тороплюсь домой.
А за плечами летит фокстрот.
Летит он и сейчас, нужно лишь зажмурить глаза.
Р.Маргулис