1248. Первый великомученик за Христа в России
ПЕРВЫЙ ВЕЛИКОМУЧЕНИК ЗА ХРИСТА В РОССИИ
(От русского двоеверия - к социализму).
Очерк
Предисловие
У некоторых профессионалов-историков более глубокое изучение мировой истории обширной аудиторией современников вызывает невыносимую, мучительную изжогу в голове. Особенно, если кто-то из непрофессионалов высказывает иное, вразрез, в основном, с советскими методиками и установками, мнение. Сейчас даже появился официальный термин, граничащий с запретом: «переписывать историю». А ведь ее надо не дописывать и переписывать, а прежде всего изучать. Поскольку, как сегодня выясняется, вся наша мировая история - с предполагаемого дня сотворения человека - переполнена темными пятнами.
Интересно, что еще в середине девятнадцатого века Карл Маркс задумал взглянуть на мировую историю с неожиданной даже для себя и совершенно не изученной стороны – дипломатических отношений между различными странами. Особый интерес был к России. В литературном и рукописном наследии К. Маркса и Ф. Энгельса, в той или иной мере относящемся к стране, вообще особое место занимают работы 50-х годов XIX века, когда здесь формировалась главная оппозиция Романовым – купеческая. Эти произведения касаются, в числе прочего, внешней политики страны, ее международной роли и тесно примыкают к другим их трудам этого времени по вопросам международных отношений в Европе и истории дипломатии.
Новая книга К. Маркса получила название: «Разоблачение дипломатической истории ХVIII века». 2 ноября 1853 года Маркс писал Энгельсу: «Я рад, что случай заставил меня поближе ознакомиться с внешней политикой - с ее дипломатической стороной - за двадцать лет. Этот момент мы совсем упускали из виду, а ведь надо же знать, с кем приходится иметь дело». Увы, оценивая отношения Англии и России в то время, он называл их русофильскими, что конечно же никогда не соответствовало действительности. И уже Фридриху Энгельсу после смерти Маркса пришлось внести свои поправки в эту оценку. Некоторые положения «разоблачений» подверглись позднее переоценке в его статье «Внешняя политика русского царизма», в какой-то мере подводившей итог занятиям его и Маркса в этой сфере. Энгельс отказался в ней от тезисов о «монгольских чертах» внешней политики России и русофильстве политики Лондона как якобы главной проблеме для понимания дипломатической истории XVIII века.
Сегодня, зная приемы, которые использовала Англия хотя бы в деле бескровного завоевания двух третей экономики России в конце девятнадцатого века с помощью староверского русского купечества, чей бизнес был куплен на английские деньги и с помощью английских специалистов того времени, что привело к падению Российской империи в 1916 году, можно сказать, что английская внешняя политика в отношении России была вполне русофобской.
Но и сделанные открытия, видимо, так сильно впечатлили Маркса, что он с нетерпением приступил тут же к написанию своего «Капитала», отложив незаконченные «разоблачения».
Так что современное осмысливание истории, в том числе, и с помощью изучения дипломатических отношений между различными государствами, – это не переписывание ее набело, а всего лишь «попытка понять, с кем имеем дело».
ПЕРВЫЙ ВЕЛИКОМУЧЕНИК РОССИИ ЗА ХРИСТА
1
1246 год. Столица Улуса Джучи - Золотой Орды - Сарай-Бату в Нижнем Поволжье. Киевский князь Михаил Черниговский прибыл в главную ставку хана Батыя по его требованию. Но перед входом в золоченый шатер монгольские жрецы повелели князю пройти через разложенный прямо здесь для этого торжественного случая священный огонь и поклониться кусту, на что Михаил, считая себя истинным христианином, ответил: «Я могу поклониться Царю вашему, ибо Небо вручило ему судьбу Государств земных; но Христианин не служит ни огню, ни глухим идолам». Слуги Батыя знали наперед, какой будет ответ русича - за обедом он не ел конины и не пил кумыса.
Так и не попал Михаил Черниговский в ханский шатер, а принял мученическую смерть в Сарае. Вместе с ним убили и сопровождавшего его боярина Федора. Князя тайно похоронили верные ему приближённые, замыслив позднее перенести останки в Чернигов и похоронить достойно славного воина, участвовавшего в 1223 году в битве против монгол на Калке вместе со своим дядей, первым Козельским князем Мстиславом Святославовичем и его старшим сыном Андреем. Михаил был вторым среди Ольговичей после своего дяди Мстислава Черниговского. С кончиной Мстислава занял черниговский престол, а Козельск наследовал малолетний сын Мстислава Василий.
Но к владению Новгородским и Киевским княжествами Михаил шел через жестокую усобицу, которая пролила кровь множества народу и была не легче набега поганых и до того неизвестных на Руси монгол. В 1224 году он стал новгородским князем сразу после конфликта Юрия Всеволодовича Владимирского, женатого на его сестре, с новгородскими боярами. В 1226 году при помощи Юрия провёл поход против представителя северской ветви Ольговичей Олега Курского. В 1228-м совместно с Ростиславом Пинским и Владимиром Рюриковичем участвовал в неудачной осаде города Каменца - владения Даниила Романовича. Захватил его и начал править. В 1229 году в Новгородской земле отменил в связи с голодом забожничье на пять лет для смердов, ушедших в новые земли. Посадником здесь Михаил поставил некоего Водовика, оставив при нем сына Ростислава. Но новгородцы прогнали их в 1230 году. Михаилу пришлось отказаться от борьбы за Новгород, потому что уже в 1231 году начался поход владимиро-суздальских князей в Черниговскую землю. Его сил против них не хватило бы.
Но все-таки в 1235-м захватил Галич, в 1238-м, после ухода во Владимир Ярослава Всеволодовича, занял Киев. Зимой 1238 - 1239-го организовал поход на Литву с участием своего старшего сына Ростислава, который теперь был при нем, и галицких войск.
На момент монгольского нашествия на чернигово-северские земли Михаил лелеял еще мечту своего великого княжения на Руси – он же являлся теперь великим князем Киевским, хотя от разграбленного Батыем города почти ничего не осталось, какие-то двести дворов еще жили, но не более. Они не могли защитить город от дальнейшего разорения монголами. И не с кем было защищать столицу. Мечта оказалась призрачной: он был вынужден бежать от степных захватчиков в Венгрию вместе со своим сыном Ростиславом. Там получил в кормление от Даниила Галицкого Луцк. Впоследствии Михаил все-таки вернулся в опустошённый монголами Киев, где правил до 1243 года, когда во время его очередного отъезда в Венгрию - на свадьбу сына Ростислава, - Киев перешёл во владение Ярослава Всеволодовича Владимирского. Пока он роднился с венгерским королем, Ярослав первый из русских князей догадался получить от Батыя в Сарае ярлык на «законное» княжение.
Пришлось Михаилу Всеволодовичу возвращаться в Чернигов, где он правил до момента, когда вместе с другими князьями был вызван в Орду и погиб там мученической смертью ради Христа. Потомками Михаила Черниговского явились Долгоруковы, Волконские, Репнины, Горчаковы, Оболенские, Одоевские, Воротынские, Болховские.
В наступлении на север России в 1237-1240 годах монголами сначала опустошены были Рязанское и Владимирское княжества. Население их было вырезано, церкви и монастыри разрушены или осквернены. Лучшие люди земли русский погибали за православие. Во Владимире был убит епископ Митрофан и все семейство великого князя Юрия Всеволодовича. Сам Юрий пал за веру и отечество на берегах Сити. Его племянник Василий Константинович ростовский попал в плен к варварам и погиб мученическою смертью за то, что не хотел отречься от православия.
Затем в южной Руси были разрушены Переяславль, Чернигов, Киев, города волынские и галицкие. В Киеве погибли его главные святыни - Софийский и Десятинный храмы. Печерская обитель была разрушена, монахи ее разбежались по лесным дебрям и пещерам. Краса Русской земли, стольный город великого князя и митрополита обратился в ничтожное местечко. Общее бедствие обрушилось, впрочем, не с одинаковой тяжестью над той и другой половиной Руси. Северо-восточная Русь была опустошена менее. Когда страшная буря пронеслась, она снова поправилась. Южная же Русь обращена была в сплошную пустыню. Кроме того, монголы и после ее опустошения продолжали кочевать по этим степным окраинам, и были постоянной грозой для ее народа. Земледельческое и промышленное население массами потянулось на север, к Москве. В это время на Руси существовало уже 250 удельных княжеств.
2
1245-1248 годы. Западная Европа – Каракорум. Монголы были язычниками: хотя они признавали единого Бога, однако, поклонялись и многим другим богам - идолам, солнцу, луне, воде, огню, теням умерших ханов, верили в силу молнии над бесами, в очистительное значение огня, в колдовство и держали у себя целые толпы шаманов и заклинателей. Кроме того, в своей Ясе, книге запретов, Чингисхан велел уважать и бояться всех богов, чьи бы они ни были. Так почему же убили в Сарае-Бату Михаила Черниговского? Только ли за то, что не захотел пройти между огней и поклониться кусту, как делали это поселяне на его же хуторах и починках и после крещения в православие?
Это убийство и сегодня остается до конца неразгаданным. Но можно предположить, что тот заранее из мести задумал погубить Михаила Всеволодовича, который в 1239 году перебил монгольских послов, отправленных в Киев с целью обложить город данью. После чего и покинул его, спасаясь от монголов. Позднее он к тому же, видимо, из Луцка, направил на Лионский – первый Вселенский - собор своего представителя, архиепископа Петра, призывавшего Европейских правителей выступить против монголов. Он искал защиты у Папы Иннокентия IV. Таким образом, Михаил Черниговский выходил уже на арену европейской политики и становился весьма заметной фигурой, предпочитая иметь дело с Европой, нежели с Востоком. Но быть таковой в сложнейшее для нее время своих собственных усобиц и мощнейшего дипломатического, а не военного, сопротивления Ватикана монголам было смертельно опасно. Тем более что на самой Руси противником Михаила Черниговского уже выступил сориентировавшийся на Восток Ярослав, отец Александра Невского, на «ярлычное», подчиненное монголам правление которого и делали ставку в самом Каракоруме.
Михаил являлся соперником Ярослава Владимирского в борьбе за обладание Киевом и властью над южнорусскими княжествами. Весьма вероятно, что Ярослав, стремившийся сосредоточить в своих руках власть над всей Русью, сумел заблаговременно настроить Бату против своего соперника, который на собственную погибель явился к наследнику Джучи по поводу киевского стола. Передача подобных споров на ханский суд и впоследствии неоднократно имела место: так, в 1318 году хан Узбек разбирал спор между Юрием Московским и Михаилом Тверским, а в 1432 -м хан Улуг-Мухаммад - между Василием Московским и его дядей Юрием Звенигородским. Решение Бату наверняка после переговоров, которые дали уверенность в восточной ориентации политики Ярослава Владимирского, заранее было принято в его интересах.
Все находившиеся в ставке монгольского правителя пользовались гостеприимством Бату, а это означало, что на время они «принимали гражданство» Монгольской империи. Поэтому любые ссоры были запрещены. Так, Дмитрий Грозные Очи, сын Михаила Тверского, в 1326 г. был казнен ханом Узбеком за то, что без ханского решения самовольно зарубил в его ставке Юрия Московского, хотя тот и оклеветал отца Дмитрия, став виновником его казни. По монгольским обычаям иностранный правитель или дипломат, выказавший уважение к изображению Чингисхана и исполнивший священные ритуалы, становился, хотя бы временно, подданным монгольского великого хана, приобщаясь к имперской элите, и в качестве такового пользовался теми же правами и привилегиями, что и сами монголы.
«Повесть об убиении Михаила Черниговского» сообщает, что князь отказался поклониться огню и языческим богам. Вполне вероятно, что он и в самом деле по какой-то причине не совершил поклонения идолам. Но не исполнивший обязательных ритуалов чужестранец не воспринимался монголами как член имперской системы, соответственно, Михаил остался чужим и не мог считаться гостем Бату. Поэтому сторонники Ярослава Владимирского (сам он в это время уже находился в Монголии в качестве посла Батыя на выборы императора Гуюка) получили возможность поступить с Черниговским князем по своему усмотрению. Не случайно даже в житии Михаила сообщается, что черниговский князь был убит не монголами, а русским - путивльцем Доманом. На это же косвенно указывает тот факт, что Михаил был убит в ставке Бату, а не отправлен в Монголию к великому хану: следовательно, наследник Джучи не распространял на него монгольскую юрисдикцию.
Но слыла молва, что Михаил был умерщвлен все же по воле правителя Улуса Джучи, причем причины его казни имели и мистический характер. Отказавшись исполнить священный ритуал в ставке, Бату, Михаил продемонстрировал желание призвать на монголов вредоносные силы, и с его казнью их действие обратилось против него самого и его владений.
Но практически казнь Михаила оказалась выгодной Бату, поскольку был устранен влиятельный претендент на владение Северской землей, перешедшей под управление монголов. А вскоре правитель Улуса Джучи окончательно закрепил свое владычество над этими территориями, казнив еще одного претендента на черниговский стол - Андрея Мстиславовича, отец которого, Мстислав Рыльский, еще в 1240-1241 годах сражался против монголов, был также схвачен ими и убит. На этот раз Бату даже не пришлось искать повод, вина князя Андрея была, по монгольским понятиям, достаточно велика: он «уводил лошадей татар из земли и продавал их в другое место», - пишет посол Ватикана в Каракоруме Иоанн де Плано Карпини, но при этом делает оговорку, что «этого не было доказано». Князь Андрей, как и Михаил, являлся законным претендентом на Чернигов, и поэтому его казнили, а его младшего брата заставили жениться на вдове князя Андрея: «Бату сказал отроку, чтобы он взял себе в жены жену вышеупомянутого родного брата своего, а женщине приказал поять его в мужья, согласно обычаю татар. Тот сказал в ответ, что лучше желает быть убитым, чем поступить вопреки закону. А Бату, тем не менее, передал ее ему, хотя оба отказывались, насколько могли, и их обоих повели на ложе, и плачущего и кричащего отрока положили на нее, и принудили их одинаково совокупиться сочетанием не условным, а полным», - писал Карпини. Скорее всего, этот «брак по принуждению» был заключен по приказу Бату с целью дискредитации брата князя Андрея в глазах русичей: связь, а тем более брак с женой покойного брата, по их понятиям считался дикостью, и теперь княжич не мог рассчитывать на черниговский стол.
Ипатьевская летопись сообщает о посещении Батыя князем Даниилом Галицким в 1246 году и подробно описывает, как Даниилу, избавленному от прочих глумлений «злого их бешения и кудейства», пришлось все же кланяться «по обычаю их» и по приказанию Батыя пить кумыс, который на Руси считался скверным напитком. Покорностью Даниил завоевал расположение Батыя, и по этому случаю, летописец произнес фразу, ставшую знаменательной для всего ордынского периода: «О, злее зла честь татарская». Сам Даниил тяжело перенес свое пребывание в Орде.
Известно так же, что при правлении хана Менгу-Тимура мученически пострадал в Орде рязанский князь Роман Ольгович, который был зверски казнен в 1270 году. Роман вступился за своих подданных, и это стоило ему жизни. Князь Роман, который, согласно доносу, осуждал веру хана, должен был понести наказание в соответствии с религиозным законодательством Яссы, и его заживо «разняли по суставам».
ВОСТОК – ЗАПАД
1
1241-1246 годы. Западная Европа. Свою неготовность к нашествию Бату Европа объясняла так: «Существуют только семь краев на свете, а именно те, где живут индусы, эфиопы или мавры, египтяне, иерусалимцы, греки, римляне и французы». При этом на все просьбы о защите от нашествия монголов ответ от епископа Винчестерского, к примеру, был такой: «Пусть эти собаки уничтожают друг друга, да так, что бы все они были поедены и погибли; и тогда мы продолжим борьбу с оставшимися врагами Христа, убьем их и очистим лик земли, так чтобы мир был подчинен одной католической церкви, был бы один пастырь и одно стадо».
Монгольская ситуация обсуждалась также Лионским собором, наибольшая часть русской информации о котором исходит от русского церковного деятеля, епископа Петра. Его представителем от Руси с предложением объединиться в борьбе против монголов направил в Лион князь Михаил Черниговский. Вполне возможно, что именно этот визит епископа Петра позволил Ватикану утверждать в дипломатических переговорах с монголами, что Русь – униатская страна, а значит, будет играть по правилам Ватикана. Но так же, как Ватикан заслал в Монгольскую империю множество своих шпионов под видом странствующих и «нищенствующих» монахов – францисканцев, монгольские императоры наводнили своими шпионами всю Европу и Русь. И они отлично знали, что Ватикан не собирается давать Руси в Западной Европе партнерское место в дипломатии и заботиться об ее укреплении, а старается сделать ее всего лишь своим вассалом.
Ослабление Руси было на руку Монголии, которая также добивалась ее вассальства перед собою, и она подливала и подливала масла в огонь, сея раздор между русскими удельными князьями, в чем преуспела и Европа. Не случайно же Русь раздирали междоусобные войны, и к 1238 году на ее территории вместо пятнадцати существовало уже 250 удельных княжеств.
Собор вроде бы попытался собрать европейские силы для борьбы с монголами, но в то же время одобрил папский план переговоров с ними. Незадолго до его открытия папа Иннокентий IV послал несколько миссий для контактов с монголами. Две из них были успешными. Доминиканский монах Асцелин и его свита направились в Северо-западную Персию, францисканец, брат ордена Миноритов, Иоанн де Плано Карпини и монах Бенедикт из Польши достигли Монголии. Брат Иоанн покинул Лион в апреле 1245 года, взяв с собой письмо, адресованное «царю и народу тартар», в котором папа, выступая, как глава христианского мира, порицал монголов за их вторжения в христианские земли и, угрожая им гневом Божьим, увещевал воздержаться от подобных походов в будущем и принять христианство.
Поскольку монахи должны были совершить путешествие через Западную Русь, папа также проинструктировал своих послов прибегнуть к увещеванию западнорусских князей и духовенства, убеждая их «вернуться к единству святой матери церкви». Таким образом, Ватикан пытался обрести союзника даже в лице Монгольской империи для обращения Руси в католичество. Но открылся бы тогда путь а Европу Руси в 1245 году? Чтобы принять однозначный ответ – нет, - надо понять, что русичи, несмотря на раздоры между княжествами и кровавые разборки, не хотели этого, уже зная цену «европейскому гостеприимству» чужаков. Эта цена была заплачена в 1230-1240-е годы в битвах с крестоносцами.
2
1240-1241 годы. Новгород. Александр Невский, сын Ярослава Владимирского, построил ряд укреплений на юго-запад от Новгорода по реке Шелони. В 1240 году немцы, подстрекаемые Папой Георгием IX и его тезкой, королем Франции Георгием IX, яростно призывавшими их к Крестовому походу на Русь, подступили к Пскову, а шведы двинулись на Новгород - согласно русским источникам, под предводительством самого правителя страны, королевского зятя ярла Биргера. Биргер прислал Александру объявление войны, гордое и надменное: «Если можешь, сопротивляйся, знай, что я уже здесь и пленю землю твою». Со сравнительно небольшой дружиною новгородцев и ладожан Александр ночью 15 июля 1240 года врасплох напал на шведов Биргера, когда они при устье Ижоры, на Неве, остановились лагерем для отдыха, и нанёс им полное поражение. Это была Невская битва. Сражаясь в первых рядах, Александр «неверному кралю их возложил остриём меча печать на челе».
Однако некоторые историки сегодня склоняются к тому, что уже в эти годы у Ярослава была договоренность с монголами о помощи в войнах против европейцев на северо-западе Руси и будто бы с помощью их отряда побеждал Александр. Необходимо понять, как развивался захват Руси и Восточной Европы монголами в это время, чтобы осмыслить и войну Александра Невского против Крестоносцев, и «чудесное» спасение Западной Европы от нашествия монголов. Эти события связаны между собою политической ориентацией Ватикана и его успешной разведывательной, дипломатической и диверсионной деятельностью в Монгольской империи.
Русские князья, разгромленные в 1223 году на берегу реки Калки, хорошо усвоили неодолимость тактики монголов. Они не только не стали покровительствовать кыпчакам, которых преследовал Батый до полного их истребления, а даже без боя стали пропускать монгольские войска через свои территории. Кому урок на реке Калке не пошел впрок, тех они разгромили. Богатые приволжские города, находившиеся в составе Владимирского княжества, - Ярославль, Ростов, Углич, Тверь и другие, - вступили в переговоры с Батыем и избежали разгрома. Больше всего пострадало отчаянно сопротивлявшееся Черниговское княжество. В 1238 году Батый повернул войска на юг и семь недель осаждал Козельск, который был объявлен «злым городом», так как его князь Мстислав Святославович, дядя Михаила Черниговского, казнил послов. Монголы полагали, что подданные злого правителя несут ответственность за его преступления. Поэтому Козельск был взят, а население его истреблено. Помощи городу-герою не оказали ни смоленские, ни владимирские князья, хотя у них и были в сохранности войска.
3
1238 год. Великая Степь. Батый перешел в степь и соединился с южной армией, после чего часть кыпчакских орд, не хотевших добровольно войти в тюрко-монгольскую империю, бросив свои земли, стала отходить в Венгрию. Возглавлял их хан Котян.
Кыпчаки – половцы – тюркоязычный кочевой народ, история которого тесно переплелась с историей Руси даже кровными узами. Семеро русских князей женились на дочерях кыпчакских ханов. В начале девятого века кыпчаки выдвинулись в причерноморские степи, вытеснив оттуда печенегов и огузов. Подчинив себе эти племена, они пересекли Днепр и дошли до Дуная, став хозяевами Великой Степи от Дуная до Иртыша. Именно на кыпчакском языке говорили позднее в Золотой Орде.
Половцы-кыпчаки исторически считаются врагами русичей. В 1068 году они совершили первое нашествие на Русь. Затем военные походы сюда приобрели регулярный характер. Но вскоре русские князья стали использовать кыпчаков для междоусобных войн. В 1078 году вступили с ним в союз Олег Святославович и Борис Вячеславович. В 1091-м половцы вместе с русским князем Василько Ростиславичем оказали помощь Византии в войне с печенегами, которые были разбиты в битве при Лебурне. В 1094 году половцы вместе с Олегом Святославичем осадили Владимира Мономаха в Чернигове, и тот бежал.
Но уже в 1096 году половцам досталось от противников черниговских князей, и они потерпели первое сокрушительное поражение, их хан Тугоркан погиб. А в 1099 году с помощью ставших дружественными русичам половецких ханов Давыд Игоревич нанес поражение венгерскому войску во главе с королевичем Коломаном.
Активно участвуя в междоусобных войнах русских князей в качестве элитных подразделений, именно кыпчаки обратились к ним с просьбой выдвинуться навстречу монгольской армии, которая уже захватывала Великую Степь, лишала их освоенных территорий. Это произошло в 1223 году, и русичи вместе с кыпчаками были разбиты на Калке.
Кыпчаки, отступившие в Венгрию, представляли потенциальную опасность для монголов. Поэтому было решено преследовать кыпчакского хана Котяна до тех пор, пока он не будет уничтожен, а кыпчаки не возвращены назад.
В 1239 году монголы взяли Чернигов, а в 1240 году – Киев. Кроме того, значительная часть монгольского войска была оттянута на Кавказ и в Крым. Согласно сведениям венгерских источников, в 1237 году хан Котян обратился к венгерскому королю Беле IV с просьбой предоставить ему убежище. В 1239 году король Бела лично встретил и принял 40-тысячную орду хана Котяна на границе и велел королевским чиновникам расселить всех кыпчаков внутри Венгрии. Они поселились в междуречье Дуная и Тиссы, а также на восточных окраинах государства. Бела подписал с кыпчаками договор, согласно которому они должны были принять католичество и составить крепкую силу, подчиненную королю. В 1223 году Джебе и Субэтай наказали кыпчаков за то, что они бежали к русским князьям. Но урок не пошел впрок. Сейчас Котян со своей ордой бежит к венграм. Ему больше по душе ходить ползком у ног венгерского короля и принимать чужую веру, нежели добровольно войти в тюрко-монгольскую империю и остаться ханом на своей земле. Батый послал письмо королю, с требованием не пускать на свои земли кыпчаков. Король не пожелал подчиниться этому посланию и приказал убить послов. Монголы решили наказать венгров, и Батый пошел походом на Европу.
Венгерские феодалы, видя, какую беду на них навлекли кыпчаки, во дворце города Пеште убили Котяна и других неофитов. Узнав об этом, основная масса кыпчаков ушла на Балканы, по пути круша все на своем пути. Ушедшие кыпчаки поступили на службу к императору Никей Иоанну III Ватацу.
В 1241 году армия Батыя, перейдя Карпаты, шла на Венгрию. По пути она завоевала Польшу. Объединенная польско-немецкая армия Генриха Благочестивого, собранная из добровольцев-рыцарей, готовых умереть, но не пропустить татар в Европу, встретила одно крыло монгольской армии при Лигнице 9 апреля 1241 года, а объединенная венгро-хорватская армия Белы IV решила уничтожить другой корпус монгол при Шайо 11 апреля 1241 года. Обе армии были разбиты монголами наголову, а население, особенно в Венгрии, сильно пострадало. В этих битвах погиб цвет немецкого и польского рыцарства. Летучие отряды громили мелкие города и замки феодалов.
Хотя венгры убили кыпчакского хана Котяна, но это не спасло их от монгольского удара, так как они вероломно убили и монгольских послов. Такие крупные города, как Пешт, Варадин, Перег, Егрес, Темешварпали были разгромлены армией Батый-хана.
Следом подверглись разгрому Словакия, Восточная Чехия, Богемия, Силезия, Моравия, Иллирия до Адриатического моря. Монголы дошли до Удины. Сея смуту и ужас, их отряды продвигались в тщетном стремлении настичь кыпчаков и убегающего Белу IV, который впоследствии скрылся на прибрежных островах Адриатического моря. Два тумена монгольской кавалерии насквозь прошли Испанию и Португалию.
Западная Европа была в панике, страх охватил не только Германию, но и Францию, Бургундию и Испанию и вызвал застой в торговле Англии с континентом. А вот венецианцы, к владениям которых так близко подошли монголы, были спокойны, они знали, чего те хотят и готовы были предоставить им лодки для переправы на материк и богатый откуп.
ТАТЬБА
1
1241 год. Берег Адриатического моря. В конце одиннадцатого века отношения между Венецией и Византией сильно испортились после нападения на средиземные торговые пути сарацинов и слабую помощь Византии своей соседке. В 1204 году Венеция помогла Ватикану осуществить крестовый поход в Константинополь, столицу Византии.
Как только победители ворвались в город, начался страшный грабеж. Только к наступлению ночи, устав от сражения и побоища, победители устроили перемирие и удалились в лагерь, разбитый на одной из площадей города.
В эту ночь часть крестоносцев, опасаясь ответного удара, устроила пожар в районе, находившемся между ними и греками. Город начал гореть, и огонь пылал всю эту ночь и весь следующий день до самого вечера. Это был третий пожар в Константинополе с той поры, как франки пришли в эту землю. И сгорело домов больше, чем их имелось в трех самых больших городах Франции.
После этого те из немногих защитников, кто еще не сложил оружия, потеряли желание продолжать бой. На следующее утро крестоносцы проснулись и увидели, что сопротивление закончилось.
Но для жителей Константинополя трагедия едва началась. Не для того армия так долго ждала падения самого богатого города мира. Теперь он принадлежал им, и, поскольку для грабежа им отвели традиционные три дня, они набросились на город, как саранча. Со времен варварских нашествий, происходивших семь веков назад, Европа не была свидетелем такого разгула жестокости и вандализма. Никогда еще в столь короткое время не было уничтожено столько произведений искусства. Среди свидетелей, беспомощных, пришедших в ужас, почти не веривших в то, что люди, называвшие себя христианами, способны на такие чудовищные деяния, был Никита Хониат, который писал: «Не знаю, с чего начать и чем закончить описание всего того, что совершили эти нечестивые люди. Они крушили святые изображения, швыряли мощи мучеников в места, которые я стыжусь называть, разбрасывали повсюду плоть и кровь Спасителя. Эти посланники антихриста хватали пресвятые сосуды и дискосы, вырывали из них драгоценные камни, а потом использовали их как чашки для питья… Тому же, что за богохульство творили они в Великой церкви (храм Святой Софии) трудно поверить. Алтарный престол, сложенный из драгоценных материалов, необыкновенный и вызывавший удивление у всех народов, был разбит и разделен на части между грабителями… Они ввели в храм лошадей и мулов, чтобы вывезти оттуда священные сосуды, а также серебро и золото, вырванное из трона, кафедры, дверей и мебели. Когда животные скользили на гладком полу и падали, они закалывали их мечами, оскверняя храм их кровью и пометом.
На патриаршем престоле проститутки распевали песни, оскорбляющие Иисуса Христа, отплясывали в святом месте непристойные танцы… честных женщин и даже монахинь насиловали в храме… На улицах, в домах и церквях слышались плач и причитания.
И все эти люди, продолжает хронист, ходили с нашитым на плечах крестом, крестом, который сами же поклялись пронести через христианские земли без кровопролития. А ведь они говорили, что поднимут оружие только против язычников, и от телесных удовольствий клялись отказаться, пока не сделают святое дело.
Это был самый темный час Константинополя, страшнее того, что произошел два с половиной столетия спустя, когда город окончательно сдался османскому султану. Однако не все его сокровища погибли. Пока французы и фламандцы упивались разрушением, венецианцы головы не теряли. Они понимали толк в прекрасном и, хотя в грабежах не отставали от других, бессмысленно ничего не разрушали. Все то, что захватывали, отсылали в Венецию, начиная с четырех бронзовых коней, украшавших ипподром со времен Константина. После короткого пребывания в Арсенале коней перенесли к собору Сан Марко, где они и стоят сейчас над главным входом. Северный и южный фасады базилики украшены скульптурами и барельефами, доставленными в то же время. Внутри, в северном трансепте, висит чудесная икона Богоматери Никопеи (Победоносной) - императоры брали ее с собой перед сражением. Венеция обладает одной из самых больших коллекций византийских произведений искусства - еще одно доказательство венецианской ненасытности.
После трех дней бойни порядок был восстановлен. Согласно договоренности, всю добычу - или ту ее часть, которая не была успешно припрятана, - собрали в трех церквях и распределили: четверть — императору, остальное разделили на равные доли между франками и венецианцами. Как только это было сделано, крестоносцы заплатили венецианскому Дожу Дандоло 50 000 серебряных марок, которые задолжали республике. Уладив эти формальности, обе стороны занялись следующим делом - выбором императора. И все же четвертый поход превзошел все предыдущие предательством, лицемерием, жестокостью и алчностью. В XII веке Константинополь был не просто самой великой и богатой столицей мира, но и самой культурной как в интеллектуальном, так и в художественном отношении. Он хранил главное европейское классическое наследие, греческое и римское. Во время разграбления города западная цивилизация пострадала даже больше, чем при нападении в V веке варваров на Рим, больше, чем при поджоге в VII веке знаменитой библиотеки Александрии. Возможно, это была самая большая катастрофа в истории.
Из этой трагедии Венеция извлекла для себя огромную выгоду, однако и она, и ее великолепный старый дож Энрико Дондоло должны нести главную ответственность за разорение мира.
Когда монголы подходили к Венеции, она знала, что им нужно и была готова отдать награбленные сокровища во имя своего спасения.
2
1241 год. У границы Западной Европы. Но тут судьба Монгольской империи и Западной Европы резко переменилась. До сих пор большинство историков считают, что помогла случайность.
11 ноября 1241 года скончался верховный хан Угедей. В марте 1242 года в Венгрию пришло официальное известие о его смерти. Согласно монгольскому обычаю, все предприятия, кроме неотложных, должны были быть приостановлены до выбора нового кагана.
Батый констатировал уничтожение Кыпчакской орды, якобы счел свою задачу выполненной и дал команду войскам отходить на берега Иделя (Волги). Субэтай принял меры к эвакуации всех войск из всех стран от Адриатического моря до Днестра. Восточная Европа была побеждена, а Западная спаслась.
Раскроется ли когда-нибудь тайна смерти монгольского императора Угедея в 1241 году? Есть несколько версий: естественная смерть, гибель в бою от стрелы врага и неестественная кончина от отравления. Может быть, Господь смилостивился над Западной Европой и «подарил» ей свободу смертью врага … В истории, как и в самой жизни, бывают невероятные случайности. Однако в этом случае больше подошла бы версия отравления Угедея агентами Ватикана, который был искушен в самых изощренных и кровавых «играх» со своими противниками. Яркий пример тому – Крестовые походы и борьба с императором Священной Римской империи Фридрихом Вторым.
В те же годы, когда Михаил Черниговский вел войны с усобными княжествами за объединение Руси под своими знаменами, Фридрих вел войны за создание империи и централизованную монархию. И преуспел. Потому что в то время монголы еще не дошли и до Восточной Европы. В 1223 году они напали на Русь.
Не удивительное ли совпадение? Европа укреплялась мощным государством Фридриха Второго, а Русь дробилась, дробилась на мелкие княжества, пока их не стало 250, и вовсе ослабела. Теперь Ватикан считал ее униатской, о чем сообщал монгольскому императору, видимо, уже считая ее своим вассалом! И не русские ли князья, такие, как Михаил Черниговский, породнившийся с венгерским королем через женитьбу сына на одной из его дочерей, волей или неволей способствовали этому, ориентируясь в своей политике на Запад? И не тут ли начиналась дорога Руси к западной цивилизации, о чем она мечтала веками и не умела пройти по этой дороге? А, может быть, не хотела? Ведь кроме Михаила Черниговского на Руси были и другие сильные политики, которые, наверное, все-таки лучше него осознавали, чем кончится эта дорога – полной потерей православия и государственности. Как это случилось со Священной Римской империй, которая, несмотря на необыкновенную силу, приобретенную благодаря Фридриху Второму, все-таки раздробилась и в конце концов пала под напором Ватикана.
Этот германский король (с 1212 года), император «Священной Римской империи» (с 1220 года), король Сицилии (с 1197 года), король Иерусалимский превратил сицилийское королевство в централизованное государство - борясь с папством и североитальянскими городами. Хотя еще с трехлетнего возраста его наставником и опекуном являлся самый могущественный из пап средневековья - Иннокентий III. Благодаря его поддержке Фридрих, которого Папа выдвинул в качестве противовеса германскому императору Оттону IV, был коронован в 1212 году германским императором под именем Фридриха II. Это обстоятельство сыграло в дальнейшем крайне отрицательную роль в истории Сицилийскогогосударства. Основной целью Фридриха II в течение всей его жизни (он умер в 1250 году) была борьба за империю, обреченная в XIII веке, в период усиления централизованных государств, на крушение. Она сводилась к борьбе за полное подчинение Северной и Средней Италии, лишь номинально входившей в состав Священной Римской империи, чтобы, как заявлял Фридрих, «этот центр Италии, окруженный со всех сторон нашими силами, вернулся к повиновению нашему величеству и единству империи». Теперь ярым врагом Фридриха и его империи выступал Папа, ведь из-под Ватикана выскользнул очень лакомый и доходный «кусок». Столкновения с отстаивавшими свою свободу североитальянскими коммунами и папством заполнили почти все царствование Фридриха и достигли крайнего ожесточения.
3
1220-1241 годы. Священная Римская империя. Его детство прошло в Палермо, главном городе Сицилии, расположенной на перекрестке торговых путей между Востоком и Западом, переплетались византийское, арабское и европейское влияния. В 1209 году Фририх в возрасте четырнадцати лет был объявлен совершеннолетним, а через несколько месяцев женился на вдовствующей венгерской королеве Констанции, которая была на десять лет его старше. В 1212 году германские князья, противники Оттона IV, избрали Фридриха немецким королем и пригласили его приехать в Германию.
Красота юноши, его приветливость и славное имя Гогенштауфенов очаровали всех немцев. С самого своего появления в южной Германии с отрядом всего в 60 рыцарей Фридрих стал одерживать одну победу за другой. В Базель он вступил уже с достаточно большим войском. Все города и князья верхнерейнской области, а затем и весь юг страны признали Фридриха своим королем. На многолюдном франкфуртском съезде в ноябре 1214 года Фридрих принял изъявления покорности от герцога Брабантского, последнего могущественного союзника Оттона, а к лету 1215 года вся империя признала его своим повелителем. В июле он короновался в Ахене. Тогда же торжественно принял крест и обещал возглавить поход против неверных. В ноябре лютеранский собор объявил Оттона низложенным.
Выступления городов жестоко подавлялись. Наиболее крупным из них было вспыхнувшее в 1232 году восстание Мессины, Сиракуз и некоторых других сицилийских городов. Когда вставший во главе войска Фридрих вступил в Мессину, он повесил и сжег вождей восстания. Некоторые сицилийские города подверглись полному разрушению. После взятия восставшего в 1240 году Беневенто, его стены и башни были срыты. Когда жители небольшого города Читта-Сан-Анджело в 1239 году проявили, по выражению Фридриха, «злокозненность», король приказал стереть город с лица земли, часть жителей казнить, а остальных выселить. «Мы желаем, чтобы это поселение навеки опустело», - писал Фридрих юстициарию.
Фискальную - налоговую - политику Фридрих II всецело подчинял главной цели - борьбе за империю, требовавшей огромных средств. Немалых денег стоило и содержание огромного аппарата управления, двора, строительство крепостей в королевстве.
Перенятую у норманнов разветвленную систему налогов и пошлин он дополнил новыми поборами, позаимствовав их большей частью у арабов. Он ввел прямой налог - коллекту, взимавшийся с 1235 года, за некоторыми исключениями. Ее платили и феодалы, и церковь, и города. Коллекта ложилась тяжким бременем на жителей королевства, которым Фридрих рассылал письма с изъявлением своей горячей любви, неизменно заканчивая их требованием, чтобы они «радостно поспешили внести деньги». Одновременно Фридрих приказывал, чтобы сборщики коллекты конфисковывали у недоимщиков имущество и посылали их на галеры. На население возложили нелегкую обязанность строить укрепления.
Вместе с тем Фридрих был склонен к религиозному скептицизму, недаром легенда приписывала ему слова о трех обманщиках (основателях трех религий) — Моисее, Иисусе Христе и Магомете. В то же время он свирепо расправлялся с еретиками, первым узаконив их сожжение, так как видел в них опасных врагов не только церкви, но и государства. Будучи широко образованным человеком, Фридрих переписывался с арабскими учеными по поводу философских и математических проблем и в своем трактате «Об искусстве охотиться с птицами», указывал на необходимость исходить из опыта непосредственного наблюдения. При дворе Фридриха жили итальянские, византийские, еврейские и арабские ученые, переводились арабские рукописи. Там образовался кружок поэтов, впервые в истории Италии писавших на народном итальянском языке (так называемая сицилийская школа поэтов). В 1224 году был основан университет в Неаполе. Политика Фридриха II в отношении Сицилийского королевства в своих основных направлениях продолжала политику его предшественников - норманских королей. В царствование Фридриха окончательно завершилось строительство сильной централизованной монархии.
В ноябре 1225 года император женился на Иоланте Иерусалимской (первая жена его умерла). Этот брак также был по политическому расчету. Сразу после свадьбы Фридрих принял титул короля Иерусалимского, назначил своего наместника в Палестине и потребовал, чтобы палестинские бароны и рыцари присягнули ему на верность. После смерти в 1227 году Гонория III новый Папа Григорий IX все свои силы направил на подготовку крестового похода и непреклонно требовал от Фридриха исполнения его обета. Когда в очередной раз поход сорвался, Папа 29 сентября отлучил Фридриха от церкви и объявил его Антихристом. В своем окружном послании он перед лицом всего христианского мира обвинил императора в упорном стремлении избежать исполнения обета. В марте 1228 года Григорий повторил свое отлучение. И только перед угрозой войны Папа сбавил тон и заключил с Фридрихом перемирие. Фридрих обещал не предпринимать похода на Рим, Григорий IX в ответ снял с императора свое отлучение.
Фридрих досаждал Ватикану не только нежеланием пополнять его казну, но и притеснением святых орденов. Поясняя эту меру в письме Папе, который жаловался на конфискацию некоторых земель у госпитальеров и тамплиеров, Фридрих заявил: «И это было постановлено издавна потому, что если бы им, госпитальерам и тамплиерам, было разрешено свободно и на вечные времена покупать или принимать земли на правах частной собственности, они бы в короткий срок скупили и приобрели всё Сицилийское королевство». Монте Кассино и другие монастыри и церкви лишились права высшей юрисдикции. Клирики по всем вопросам, кроме церковных, отвечали перед государственным судом Фридрих давал церкви только привилегии, не нарушавшие целостности государства.
В 1239–1250 годах, во время яростной борьбы с римской курией, епископы, аббаты и клирики, являвшиеся сторонниками Папы, арестовывались или изгонялись из королевства. Был создан епископат, полностью изолированный от Рима.
А в это время Ватикан принимал все меры для борьбы с мусульманством и Монгольской империей. Но, отмечал, что у него уже ни пор ту, ни по эту сторону Адриатического моря давно уже нет и, увы, скорее всего больше не будет армий, способных не то что сокрушить ислам, но даже восстановить Иерусалимское королевство в тех границах, которые оно занимало до крестовой войны с Саладином. В Ватикане понимали, что у христианского мира нет сил, чтобы одолеть ислам. Поэтому видел лишь один выход: обратить в христианскую веру языческие орды монголов, рвущиеся к новым завоеваниям, и затем направить их на Дамаск и Багдад. Если этого не сделать, то через несколько десятков лет Восток будет потерян для христиан навсегда.
Уже больше двадцати лет, с тех пор, как Ватикан узнал о зарождении новой восточной империи, он начал готовить союз с монголами, считая, что несет этим диким кочевникам свет христианской веры. «Да уготовано райское блаженство всем нашим братьям францисканцам, которые умерли смертью мучеников, сгинув в лесах и пустынях, корчась на дыбах у разбойников эмиров и сгнивая заживо в арабских зинданах, пока мы, соблюдая строжайшую тайну, не смогли, наконец, снестись с их предводителем, Чингисханом, склонив его к обращению в христианство и союзу со Святым престолом!, - говорится в записках Ватикана.- И вот, когда все уже было решено, и нам оставалось лишь передать монгольскому императору сигнал к началу войны, в дело вмешался Фридрих. Сам он, желая опередить наших новых союзников, отправился в поход, а его тайные агенты получили приказ любой ценой разорвать цепь посредников, которая соединяла Святой престол и ставку монгольского императора. И это им удалось. Они вышли на след нашего тайного эмиссара, брата Базила, который возвращался в Италию, и гнали его, словно раненого оленя, через Русь, Польшу, Германию, Арденны, Реймс, Бургундию и Прованс. А потом настигли на борту нефа, идущего в Неаполь, и убили, тем самым оборвав последнюю ниточку, соединяющую нас с посланцем монголов, ожидающим в Акре».
Можно себе представить гнев Ватикана, против политики которого в своих корыстных целях пошел Фридрих Второй. Папы лишили императора имени для христианского мира и объявили Фридриха Антихристом. Этим именем он теперь именовался во всех католических проповедях. Действия императора реально могли угрожать Западной Европе нашествием монголов.
Продолжая и в своей политике по отношению к сицилийским городам традиции норманской династии, Фридрих действовал гораздо более решительно и непримиримо: экономические привилегии городов шли вразрез с его торговой и фискальной политикой, а сохранившиеся кое-какие политические права были несовместимы с существованием сильного государства. В 1240 году, отдавая приказ об осаде непокорного Беневенто, он пишет. «Жители Беневенто более думают о себе и собственном благе, чем об удовлетворении желаний нашего Величества. Вследствие этого мы хотим, чтобы все находящиеся внутри города до тех пор иссушались муками голода, пока этот жестокий голод и недостаток всего необходимого не принудят их научиться повиновению нашим приказам».
Уже в Капуанские ассизы был включен приказ, запрещавший городу иметь самоуправление. Главу города назначает камерарий, суд передается в руки юстициариев и королевских судей и должен вестись по нормам государственного права. Мельфийские конституции 1231 года вновь предписывают, чтобы все должностные лица в городе назначались королем, или его представителями. «Если же в дальнейшем какая-либо городская община сама поставит таковых, она будет разрушена навеки и все жители этого города будут навсегда превращены в крепостных». Лишь Неаполь, Салерно и Мессина сохранили остатки былых вольностей. Торговые льготы раздавались городам значительно более скупо, чем в предшествовавшую эпоху.
Ну и какого спасения в Европе могли искать для себя русичи? Здесь царила жестокость, не менее той, которую они уже увидели в 1223 году от монгол: непокорные города стирались с земли, население уничтожалось, а уцелевшее облагалось невыносимыми налогами, которые оно должно было нести императору «с радостью».
Да не до проблем русичей с монголами было тогда Европе, которая сама не знала, как уцелеть. Главным для себя в мерах по предотвращению нашествия монгол Ватикан выдел, вероятнее всего, в накапливании награбленных в ходе Крестовых походов денег, в дипломатической работе с императорами Монгольской империи и в диверсионной деятельности своих шпионов. И все это Ватикану в полной мере удалось, несмотря на происки коварного Фридриха.
4
1232-1242 годы. Восточная Европа. Сосредоточенность на итальянской политике, однако, вынудила Фридриха II пойти на существенные уступки немецким князьям. Постановлением в пользу князей 1232 года за епископами и светскими князьями Германии были признаны суверенные права в рамках территории их владений. Эти документы стали правовой основой для формирования в составе империи полунезависимых наследственных княжеств и расширения влияния региональных правителей в ущерб прерогативам императора, что в недалеком будущем породит междоусобицу в Священной Римской империи и уничтожит ее.
А пока Восточная Европа, как могла, сопротивлялась войску Бату. Передовой корпус монгол нанес удар по объединенной польско-германской армии близ Лигница в Силезии и разбил ее. У поверженных воинов завоеватели отрезали уши, насобирав десять больших мешков. Бату и Судэбэй разбили венгров у слияния рек Тисы и Солоны. Западный экспедиционный корпус повернул на юг, разделившись на несколько маленьких отрядов. Монголы в Венгрии мелкими отрядами разоряли страну. Молили о помощи Польша, Венгрия, Богемия и ее соседи. Но вот ответ Людовика IX матери: «Мать моя, пусть правит нами покой небесный и если эти люди, которых мы называем татарами, должны прийти к нам, то или мы закинем их назад в район Тартара, откуда они вышли, или же они всех нас отправят на небо». Из-за вражды Римского папы и Фридриха II , помощь Запада восточным соседям была не значительна, так как они больше думали о вражде между собой, чем об опасности от монголов. И в этой политической обстановке Михаил Черниговский не мог рассчитывать на помощь для Руси со стороны Ватикана.
Придя в себя от панического страха после ухода монголов из Европы, папа Иннокентий IV на Лионском соборе 1245 года объявил крестовый поход против монгол. Но как бы ни был воинственно настроен папа, крестоносцы считали войну с монголами невыгодной и даже безнадежной затеей. Зато неплохо шло наступление крестоносцев в Прибалтике. Железный натиск Запада грозил русским землям. Силы были на стороне крестоносцев. А обязательным условием мира было подчинение папскому престолу. Возникла сложная ситуация для русских княжеств. Они должны были выбирать не только с кем и против кого идти, но и культуру, которая в будущем будет главенствующей: западная католическая или русская православная.
Возникает вопрос: неужели русичи не хотели просвещения и более совершенных ремесел и торговли, нежели имели и которые им дала бы Западная Европа? В которой уже были университеты, расцветала литература, архитектура… Но тогда возникает еще один вопрос: только ли князья решали судьбу веры и культуры на Руси? Из написанной истории как-то невольно возникает вывод, что все решали русские князья: с кем и как воевать, с кем заключать союзы, во что верить. Роли народа Руси совсем не видно, разве что прослеживается роль церкви. А между тем заставить народ одним своим словом русские князья не могли: у них не было регулярной армии и полиции. И все их дружины были народными. Конечно, можно предположить, что князья отчаянно заботились прежде всего о своей власти на Руси, ибо приход католиков их власть, скорее всего, уничтожил бы. Но ведь и близкие к Европе Галицкие князья, как видим, не приняли католицизм. И Михаил Черниговский все-таки поехал в Орду на свою погибель…
Может быть, победоносные войны с крестоносцами подсказывают роль народного участия в деле сохранения православия на Руси? Современникам трудно поверить, что дружина Александра Невского могла выиграть неравные бои с крестоносцами. Теперь эти победы приписывают участию монголов в сражениях. Но в том-то и дело, что в 1241 году их уже не было ни на Руси, ни в Восточной Европе. Вся эта степная стая стервятников дружно удалилась в Монголию, на похороны Угедея и избрание нового императора Гуюка. И войны с крестоносцами были выиграны русичами, скорее всего, без всякой помощи со стороны. Видимо, Ярослав и Александр хорошо объяснили своему народу, как важно иметь тыл на северо-западе лесной страны, куда мерзлявые монголы не сунутся. И здесь можно будет создавать собственную ставку, которой и стала в итоге Москва. Вернувшиеся после избрания нового императора Гуюка монгольские захватчики в самом деле не пошли в строительстве своих ставок дальше Ельца, Калуги и Тулы, где создали баскачества - «налоговые органы» - Золотой Орды.
В этих обстоятельствах князь владимирский Ярослав в 1243 году собрал съезд князей и предложил им признать «каана» царем и заключить союз с Батыем. После заключения такого союза Ярослав уже не мог вступить в войну, которую объявил монголам Иннокентий IV. Тогда папа предложил включить в наступательный фронт против монголов и их союзников, то есть, русских. Организованные рыцарские армии настолько превосходили раздробленные дружины русских князей, что им выиграть можно было одну-другую битву, но не длительную войну. А такая была неизбежна, потому что папа объявил крестовый поход против православия. Русь ожидала судьба Византии, захваченной в 1204 году крестоносцами и разграбленной. И не неисчислимыми ли сокровищами, украденными в Константинополе, оплачивал Ватикан лояльность Великого Монгольского Улуса – Монгольской империи, требуя от западноевропейских государств новых и новых Крестовых походов ради пополнения его казны?
Ватикан вместе с тем не оставлял своих устремлений обратить весь мир в католичество. Отправив послов-шпионов и диверсантов в Каракорум с письмом, в котором было предложение монгольскому императору принять христианство, папа Иннокентий IV не забыл и о славянах. Через Богемию и Силезию Плано Карпини прибыл в Краков, где он и сопровождавшие его лица остановились на несколько месяцев, готовясь к путешествию через степи. Они были дружелюбно встречены князем Василько Волынским. Он, однако, отказался принять католичество без согласования со своим старшим братом Даниилом Галицким, который был в это время в ставке Бату. В феврале 1246 года Плано Карпини и его спутники миновали разоренный Киев, в апреле достигли лагеря Бату, где вскоре на приеме вручили ему письмо папы. Монахи помогли переводчикам Бату перевести письмо на русский, «сарацинский» (персидский) и татарский (монгольский) языки. Бату немедленно отправил все эти варианты в Каракорум со специальным посланником и посоветовал францисканцам двигаться дальше в Монголию. Они прибыли в императорскую ставку 22 июля и были приняты достойно, но им было сообщено, что ответ на послание папы не может быть дан до интронизации хана Гуюка.
5
1230 - 1245 годы. Новгород. Отчаявшись получить дивиденды со Священной Римской империи, Ватикан решил укрепиться на северо-востоке за счет покорения земель русичей и объявил Крестовый поход в эти края. К 1241 году новгородцы, всегда ревнивые к своим вольностям, успели рассориться с Александром, и он удалился к отцу, который дал ему на княжество Переяславль-Залесский. Между тем на Новгород надвигались ливонские немцы. Рыцари осадили Псков и вскоре взяли его, воспользовавшись предательством среди осаждённых. В город были посажены два немецких фогта, что стало беспрецедентным случаем в истории ливонско-новгородских конфликтов. Затем ливонцы завоевали и обложили данью вожан, построили крепость в Копорье, взяли город Тёсов, разграбили земли по реке Луге и стали грабить новгородских купцов в 30 верстах от Новгорода. Новгородцы обратились к Ярославу за князем, и он дал им второго своего сына - Андрея. Это не удовлетворило их. Они отправили второе посольство просить Александра. В 1241 году Александр явился в Новгород и очистил его область от врагов, а в следующем году вместе с Андреем выдвинулся на помощь Пскову. Освободив город, Александр направился в Чудскую землю, во владения ордена.
Пятого апреля 1242 года произошла битва на границе с Ливонским Орденом, на Чудском озере. Сражение это известно как Ледовое побоище. Точный ход сражения неизвестен, но, согласно ливонским хроникам, орденские рыцари оказались в ходе боя окружены. Согласно новгородской летописи, русские семь вёрст преследовали немцев по льду. По данным ливонской хроники, потери ордена составили 20 убитых и шесть пленных рыцарей, что может согласовываться с Новгородской летописью, которая сообщает, что ливонский орден потерял 400—500 «немец» убитыми и 50 пленными — «и паде Чюди бещисла, а Немець 400, а 50 руками яша и приведоша в Новгородъ». Учитывая, что на каждого полноправного рыцаря приходилось 10—15 слуг и воинов более низкого ранга, можно считать, что данные Ливонской хроники и данные Новгородской летописи подтверждают друг друга.
В 1245 году литовская армия, возглавляемая князем Миндовгом напала на новгородские земли. Александр немедленно бросился на захватчиков. Литовцы, узнав об этом, начали отступать с награбленным из владений Александра, но тот нагнал их и разбил в битве у озера Жизца. По сказанию летописца, литовцы впали в такой страх, что стали «блюстися имени его».
Шестилетняя победоносная защита Александром северной Руси привела к тому, что немцы, по мирному договору, отказались от всех недавних завоеваний и уступили новгородцам часть Латгалии.
Александр Невский, дважды разбивший католических рыцарей и почти ежегодно отражавший литовские набеги, теперь, как и его покойный отец, умерший в Орде почти одновременно с Михаилом Черниговским, Ярослав Владимирский, искал дружбы и союза с монголами. В 1251 году он приехал в орду Батыя, подружился, а затем побратался с его сыном Сартаком, став, вследствие этого, приемным сыном хана. Те же княжества, которые отказались от союза с монголами, были в XIV веке захвачены Польшей и Литвой. Дольше всех из западнорусских городов держался Смоленск, но и он в 1274 году предпочел литовской оккупации добровольное присоединение к Золотой Орде. А ведь монголы даже близко не подходили к Смоленску. Не потому ли русские города предались Орде, что у русичей уже был недавний и очень богатый опыт дипломатических и военных отношений с родственными монголам кыпчаками, и договоренности с ними устраивали русские города больше, чем предлагаемые условия от Западной Европы? А, с другой стороны, куда еще было деваться Руси, если Западная Европа, отдав на разграбление свою кровную родню в Восточной, и не собиралась помогать православным и воевать за них с монголами. С ними она и за себя-то воевать отказалась. И может ли быть уверенность в том, что последующие 250 лет Ватикан так же, как Россия, не платил монголам - только тайные «налоги» в виде взяток за ненападение?
6
1246-1248 годы. Каракорум - Западная Европа. Михаила Черниговского опередил Ярослав, который раньше него прибыл в Орду. Именно его Бату, расправившись с князем Черниговским, даже сделал послом на выборный курултай у истоков реки Орхон близ Каракорума. Сославшись на ревматизм, сам он отказался участвовать в нем и остался в Сарае. Хотя это была чисто «дипломатическая» болезнь: Бату не хотел видеть на троне императора Гуюка, своего соперника, который все-таки был избран на курултае, но правил мало. Есть подозрение, что его смерть приблизил Бату. К этому времени относится начало разлада и усобиц в самой монгольской империи.
Кроме Ярослава в Монголию были вызваны другие ее вассалы – сельджукский султан Килидж-Арслан IV и царь Грузии Давид V. Царь Малой Армении Хетум I был представлен своим братом Самбатом. В это же время папский посланник, брат Иоанн де Плано Карпини из монашеского Ордена францисканцев , был также в императорской ставке во время выборов Гуюка. Миссия Плано Карпини была результатом нового подхода к монгольской проблеме со стороны папы Иннокентия IV, который взошел на папский престол в 1243 году. Известно, что продолжая неустанную борьбу Рима против императора Фридриха II, этот папа пытался восстановить авторитет католической церкви сильной международной политикой, базировавшейся на трех идеях: продолжение крестового похода в Палестине, распространение папской власти на восточные церкви дипломатическим, а не военным путем, достижение взаимопонимания с монголами, по возможности, путем обращения их в христианство.
Плано Карпини доставил императору Гуюку письмо Папы, который призывал его отступиться от дальнейшего завоевания Европы и обратиться в христианство. Ответ хана папе был типичен для монгольского понимания императорской власти. Отказываясь рассматривать папский призыв стать христианином и отклоняя папское право цензурировать его, он предложил папе и королям лично прибыть в Монголию, чтобы продемонстрировать ему свое уважение. С Чинкаем (несторианским христианином) и двумя его помощниками посланцы папы должны были обсудить предмет своей миссии. Когда монгольский текст ответа великого хана был готов, он был устно переведен францисканцам, которые записали его на латыни. В дополнение к монгольскому оригиналу они также получили персидский перевод документа. Чинкай затем сообщил им, что император предложил отправить с ними в Европу своих послов. Францисканцам стоило больших трудов отговорить монголов от этого. В отчете о своей миссии Плано Карпини говорит довольно честно о многих мотивах отказа монгольским посланцам в их желании следовать за ним. «Первой причиной было наше опасение, что они увидят разногласия и войны между нами, и что это подвигнет их выступить против нас. Второй причиной была наша боязнь их шпионов». После некоторых колебаний монголы оставили этот план.
Послы Ватикана покинули Каракорум в середине ноября 1246 года и достигли Лиона около Дня Всех Святых 1247- го. Но еще ранее миссия монаха Асцелина вернулась из Персии с письмом Байджу-Нойона, монгольского командующего на Ближнем Востоке, вместе с посланием от хана Гуюка к Байджу-Нойону. Содержание двух этих документов было схоже с письмом, привезенным Плано Карпини папе. Взаимосвязь противостоящих друг другу сил Запада и Востока была теперь ясна. Папские притязания на универсальное лидерство столкнулись со столь же универсальными притязаниями монгольского императора. В отношениях между ними было трудно ожидать компромисса или сотрудничества.
Но Гуюк, планировавший сконцентрировать все свои усилия на Переднем Востоке, повел хитрую дипломатическую игру. Туда был послан новый командующий Алджигидей, прибывший в монгольскую ставку в Армении в середине июля 1247 года с новыми инструкциями. Новый план Гуюка, касающийся экспансии на Переднем Востоке, казалось, базировался на полном объединении с христианами против мусульман. Христиане должны были отнестись к этому плану со всей серьезностью. Казалось возможным, что сам Гуюк теперь станет христианином, а, следовательно - членом несторианской церкви. Сразу по получении Алджигидеем новостей о прибытии короля Людовика IX на Кипр, он послал к нему эмиссаров с целью координации их обоюдных усилий по «освобождению» христиан Палестины. Эти посланники достигли Кипра 14 декабря 1248 года и были приняты французским королем 20 декабря. Месяц спустя они отправились в обратный путь вместе с французской миссией, возглавляемой Андре де Лонгжюмо. Они прибыли в лагерь Алджигидея в апреле или в мае. Однако хан Гуюк умер осенью 1248 года. Его дипломатические заигрывания с христианами стоили ему жизни, которую оборвали его же соплеменники, а хорошо продуманные планы по завоеванию Европы провалились, и в конечном результате это также приблизило закат Монгольской империи.
«КРЕСТОВЫЙ ПОХОД» ЗА ПРАВОСЛАВИЕМ
1
988 год. Киев – Херсон в Тавриде. Россия в десятом веке тоже произвела «крестовый поход», только… против себя самой. Это была удивительная война. Русские решили отвоевать себе Бога, когда князь Владимир, названный в крещении Василием, пошел войной на греков. Да была ли она таковой вообще, или Владимир использовал видимость борьбы с греками и завоевание их земли в Таврии как тонкий и успешный политический ход? Ведь он взялся за перемену веры целого народа огромного языческого государства, а в таких делах мало кому из государей удавалось выйти из борьбы невредимым. И через что только ему пришлось пройти! Если коротко, то Русь крестил кровожадный безжалостный братоубийца, насильник, многоженец, приносивший человеческие жертвы Перуну. Но не все так просто.
Из летописей следует, что первой христианство на Русь привезла Великая княгиня Ольга, бабка Владимира, жена князя Игоря, которая после его гибели сумела совершить единое государственное устройство. Она разделила русскую землю на погосты, то есть, волости, обложив их государственными налогами. Утвердив мир на Руси, она отправилась в Константинополь, столицу веры греческой. Тогдашний император Константин Багрянородный стал ее крестным отцом при крещении. В Византии Ольга была принята как правительница земли русской, подобно европейским королям. В Киеве в это время правил ее сын Святослав.
После возвращения Ольги он вдруг, как пишет летописец, возжелал перенести столицу из Киева в Болгарию, которая была в руках у греков, и для этого вознамерился завоевать ее. Но Ольга воспротивилась, и ему пришлось ожидать ее кончины, чтобы отправиться, наконец, войной на болгарский Переяславец. Это ему удалось, Царство Болгарское было у него в руках, и он желал там поселиться и идти войной на Константинополь, чтобы изгнать из него греков. Но греки перехитрили Святослава, откупившись от него богатыми дарами, и он покинул Переяславец. Однако в пути его войско настигли печенеги, подкупленные болгарами. Из его отрубленной головы они сделали чашу.
Скорее всего, вот эта война за Болгарию и была первым «крестовым походом» русских язычников за христианство и просвещение. Русские властители стремились к европейской цивилизации, но, не имея ни южных природных условий для эффективного хозяйственного развития, ни близости Рима с его культурой и науками, они решили добыть отсталой стране цивилизацию с боем. Так, как это сделали варвары, вторгнувшись в Римскую империю и расколов ее в пятом веке на две части – Восточную и Западную. На Востоке, в Византии, христианская церковь подчинялась государству. На Западе церковь стремилась сама управлять государством. Чтобы лучше понять, от кого принимать христианство, Россия должна была получить прежде всего знания. Увы, «крестовый поход» Святослава закончился поражением в 972 году. Скорее всего, Византия не сумела договориться с ним о выгодах для себя.
С этого времени на Руси правили три его сына. Два родных – Ярополк и Олег - и внебрачный Владимир. Ярополку достался Киев, Олегу – Древлянская земля, Владимиру Новгород. Конечно, начались распри за единовластие, и первый пошел на родного брата Олега и погубил его. Испугавшись, что и его ждет такая же участь, Владимир убежал к варягам. Он жил в Европе и собирал войско для войны с Ярополком. И в это же время в Германии, при дворе императора Оттона, находились послы Ярополка, прибывшие с богатыми подношениями. А Оттон, между тем, был весьма озабочен крещением славянских язычников и даже организовал их христианизацию в Магдебургском архиепископстве.
Пока Ярополк ведет переговоры с Оттоном, Владимир уже направляет наемное иностранное войско в Россию. Он захватил Новгород, сменил посадников Ярополковых, а в области Полоцкой, в земле кривичей, куда его брат пустил господствовать варяга Рогволда, собираясь жениться на его дочери Рогнеде, убивает и самого Рогволда, и двух его сыновей, а беременную невесту захватывает в полон и сам женится на ней. Интересно, что иностранное наемное войско изгоняет из русского княжества иностранного же, нанятого Ярополком, князя. Видимо, тут столкнулись разные интересы самой Европы. Одни ее правители хотели иметь дело с Ярополком, другие – с Владимиром. И в это время вопрос содействия князьям упирался в перспективу принятия Россией Христианства или от католической Европы, или от православной Византии. Видимо, шел серьезный торг о выгодах России, Европы и Византии, которые должны были сформировать более цивилизованное сообщество на единой основе Христанства.
Вступив в Киев, Владимир велел убить Ярополка и сам сел править всею Русью. И сразу же приступил к изучению вопроса о крещении страны. То, что написано в летописях по поводу его совещаний с боярами о выборе между магометанской, иудейской и христианской религиями, скорее всего, красивая легенда. Главное, в чем должен был определиться Владимир, это от кого принять крещение – от будущих католиков, западных христиан, или от православной Византии. И вопрос был остро политическим: какую роль великий князь хочет отвести церкви в России: как институту, поддерживающему верховную власть или как самой верховной власти? Владимир выбрал церковь, подчиняющуюся государству.
Пока шли переговоры, в Киеве успели принести еще две человеческие жертвы Перуну. Это были отец и сын - варяги, как называли тогда всех европейцев, христиане. Отец, христианин, активно проповедовал христианство, обличая языческое невежество киевлян, и те взволновались, чувствуя непонятные им перемены в их жизни. В летописях это событие описывается как традиционное языческое злодейство, но вполне может быть, что отец юноши не был простым человеком, а кем-то из представителей заинтересованных Дворов Запада, и прежде воспротивился не тому, что его сына положат на алтарь, а тому, что Владимир собирается принять крещение не от Европы, а от Византии. И поэтому Великий князь распорядился убить «варягов», отдав их в жертву златоусому Перуну, чтобы успокоить не волновавшийся народ, а Византию. Жаль, что имена этих средневековых дипломатов остались неизвестными (скорее всего, так и было задумано Владимиром) - католики могли бы причислить их к святым и чтить их как героев, принесших жизнь на алтарь католической веры.
Избрав религией для России Христианство, Владимир-Василий мог бы креститься в Киеве, где еще при княгине Ольге были построены церкви и находились священники христианские. Но при смиренном крещении он должен был бы признать свои языческие заблуждения и просить крещения. А как бы это воспринял народ, у которого отнимали веру да еще приказали бы при этом покаяться? Едва ли бы удалось осуществить бескровное крещение воинственных язычников в Киеве. И Владимир, скорее всего, «придумал» войну с греками, чтобы принести Христианство в Россию как победный трофей. Это народ понимал, и этим его можно было бы успокоить. Собрав многочисленное войско, Великий князь пошел на судах к греческому городу Херсону в Тавриде (ныне Херсонес под Севастополем в Крыму). Это был богатый город, хотя и разоренный печенегами, козарами и варварами. Хотя Херсон и признавал над собой верховную власть греческих императоров, но не платил им дани и имел свой, республиканский, строй и вел свободную торговлю со всеми городами. Отсюда и богатство.
И вот вокруг этого блистающего богатством города, как сказано в летописях, встал лагерем Владимир. Но свободолюбивые херсонцы оборонялись мужественно. Великий князь пригрозил им простоять три года под стенами города, если они не сдадутся. Но граждане отвергли его предложение, надеясь на помощь греков. Нашелся в Херсоне некий Анастас, который сообщил русским о колодцах и водоводах. Владимир тут же велел перекопать их, и Херсон, томимый жаждой, сдался. И тогда русский князь заявил греческим императорам Константину и Василию, что он желает быть супругом сестры их, юной царевны Анны. В случае отказа пригрозил взять Константинополь. Императоры были вынуждены согласиться при условии, что свадьба будет после принятия Владимиром христианства. Но тот, изъявив готовность креститься, все-таки потребовал вначале выслать к нему Анну. Та ужаснулась, ибо считала брак с князем дикого народа горьким пленом. Но политика требовала жертвы. Анна отправилась на корабле к Владимиру и, как говорят некоторые легенды, родила ему сыновей, будущих русских великомучеников Бориса и Глеба.
Сам князь крестился с охотой, а чтобы и бояре последовали его примеру, «разболелся глазами», которые прозрели сей же час, как только святитель возложил на него руку. Бояре, изумленные чудом, тут же приняли истинную веру. А затем состоялось бракосочетание Анны и Владимира, теперь уже Василия.
На самом деле, этот брак был очень выгоден Константинополю, который разоряли взбунтовавшиеся военачальники Скляр и Фока. Владимир, победив их, по договору с императорами Византии, спас им трон и венец. Кстати, отдал назад и Херсон, соорудив в нем церковь и не взяв ни одного пленника.
В Киев он прибыл с херсонскими иереями, «предателем» Анастасом, с церковными сосудами и мощами святых Климента и Фива. И теперь в Киеве началась война против языческих истуканов. Одни были изрублены, другие сожжены. Перуна, главного из них, привязали к хвосту конскому, били палками и спихнули с горы в Днепр. Закончив с избиением русских древних богов, Василий начал крещение народа днепровской водой. Иереи читали молитвы крещения и пели славу Вседержителя.
Владимир имел от своих жен двенадцать сыновей. Одиннадцать своих и одного усыновленного, сына Рогнеды и Ярополка, племянника Святослава, который впоследствии, борясь за единовластие, убил его родных детей Бориса и Глеба.
Именно от Владимира, разделившего государство на удельные княжества между своими сыновьями, началось падение Руси, которое продолжалось до тех пор, пока, ослабленную междоусобными княжескими распрями, ее не покорила Орда.
2
1261 год. Сарай - Валаам - Пермь. Несмотря на порабощение Руси монголами и татарами, православная вера продолжала оказывать свое действие на инородческие племена, не исключая и самих татар. Тяготея над Россией материальной силой, Орда сама подпала духовному влиянию покоренной страны, хотя и весьма слабому. Учрежденная в 1261 году Сарайская епархия сделалась в ней первым семенем христианства. В 1276 году сарайский епископ Феогност на константинопольском соборе предлагал уже вопросы о монголах, желавших креститься. Известны и разные случаи обращения монголов даже из ханского рода. Племянник хана Берке, тронутый речами ростовского епископа Кирилла, бывшего в Орде, тайно от родных уехал в Ростов и крестился с именем Петра. Памятником его благочестия остался в Ростове монастырь во имя Петра и Павла. Он умер около 1288 года, приняв пострижение. Крестились и другие знатные люди: мурза Чет, построивший при Иване Калите костромской Ипатьевский монастырь, родоначальник Годуновых; внук Мамая Олекса в Киеве при Витовте, родоначальник Глинских. Родственницы ханов, выходя замуж за князей, тоже всегда принимали христианство. Особенно много крестилось монголов при святом Алексии. Чаще всего крестились монголы, поступавшие на русскую службу.
Среди финских племен на севере успехи христианства много продвинулись вперед благодаря сильной проповеди и еще более сильным примерам святой жизни многих подвижников, спасавшихся в северных пустынях. Недалеко от Каргополя в конце ХIII века на горе Челме поселился преподобный Кирилл и основал монастырь Челмогорский. В течение 52 лет своей подвижнической жизни он просветил христианством всю окрестную чудь. В 1329 году на Ладожском озере на острове Валаам поселился старец Сергий. С ним соединился другой инок, преподобный Герман. Их трудами основался знаменитый Валаамский монастырь, имевший большое влияние на просвещение верою окрестных корелов. В конце ХIV века инок Валаамского монастыря Арсений поселился на соседнем с Валаамом острове Коневском, где чудские язычники приносили коней в жертву одному камню, крестил многих язычников и основал Коневский монастырь. На Онежском озере в ХIV веке преподобным Лазарем основан монастырь Мурманский. Дикие лопари много притесняли святого, но, исцелив слепого сына их старшины, Лазарь приобрел полное их доверие и многих крестил. Просветительной деятельностью известен еще Спасокаменный монастырь на Каменном острове Кубенского озера, в первый раз открытый в 1260 году князем Глебом Белозерским, которого занесла к острову буря. До того времни иноки, числом 23, безвестно подвизались в проповеди чудским племенам. В конце описываемого времени на Соловецком острове Белого моря возникла знаменитая Соловецкая обитель - просветительница всего северного Поморья.
К именам Арсения Коневского, Кирилла Челмогорского, Лазаря, иноков Валаамского и Каменского монастырей в истории христианской миссии нужно присоединить славное имя святого Стефана Пермского, просветителя Пермского края. Он был сыном соборного причетника в Устюге, рано выучился грамоте и получил страсть к книжному ученью. Чтобы удовлетворить ее, вступил в 1365 году в ростовский монастырь Григория Богослова, где было много книг. Давно уже у него возникла мысль сделаться апостолом диких зырян Перми, с языком и жизнью которых он был знаком еще на своей родине. В течение 13 лет монастырской жизни он постоянно готовился к задуманному подвигу, изучал греческий язык для перевода священных книг на зырянский язык, составил зырянскую азбуку и переводил наиболее нужные библейские и богослужебные книги. Приготовив себя таким образом, посвященный в сан иеромонаха, он отправился к зырянам. Местом деятельности выбрал селение при устье Выми, где устроил церковь. Отсюда ездил с проповедью во все стороны, всюду разрушал и жег капища и идолов. Язычники с удивлением замечали, что он ничего не брал себе из богатых приношений, которые находились на их священных местах, невольно признавали его превосходство перед своими корыстолюбивыми жрецами и крестились.
Успехи святого Стефана встревожили языческих волхвов. Они стали возмущать против него народ, пользуясь при этом местной ненавистью к Москве. «Что, - говорили они, - слушать пришельца из Москвы, которая нас угнетает податями?» Святой Стефан вступал с ними в споры и победой над ними привлекал к церкви новых чад. Особенно важна была для успехов веры его победа над главным волхвом Памой. Знаменитый кудесник 120 лет спустя после гибели Михаила Черниговского в Сарае-Бату, отказавшегося пройти между языческих огней, решил повторить печальный урок истинной веры. Он настаивал на том, чтобы Стефан, вместе с ним, правда, прошел сквозь огонь и воду, покрытую по причине зимнего времени льдом, чтобы испытать, чья вера сильнее, думая, что Стефан не согласится на это. Но когда, сверх чаяния его, святой согласился, он сам отказался от испытания. Огромная толпа, собравшаяся смотреть на чудо, едва не растерзала Паму и затем перешла на сторону Стефана. Успехи его весьма много зависели от того, что он проповедовал зырянам и совершал для них богослужение на их родном языке. Он неутомимо продолжал свой зырянский перевод церковных книг и трудился в их переписке, а кроме того, учил зырян грамоте по своей азбуке. Лучших учеников, годных на священнические места, он посылал в соседние епархии для поставления к зырянским церквам. В 1383 году митрополит Пимен посвятил его самого в епископа. С основанием епархии в Усть-Выми Пермская страна стала удобнее получать священников из природных зырян и дело просвещения пошло успешнее.
Одним из самых сильных средств для привлечения зырян к вере была еще благотворительная деятельность святого Стефана. В голодные годы он привозил хлеб из Вологды и Устюга для раздачи бедному народу, делал большие ссуды и милостыни из архиерейской казны, испрашивал у великого князя прощение недоимок. В 1386 году ездил в Новгород с просьбой, чтобы вече обуздало грабежи новгородской вольницы по Вычегде. Наведывался в Москву просить великого князя об обуздании насилий и поборов княжеских чиновников. Он и умер в Москве во время поездки туда в 1396 году. За 18 лет своего апостольства святой Стефан обратил к христианству всю малую Пермь по Вычегде и Выми. Но великая Пермь по Каме и Чусовой оставалась еще в язычестве. Преемники Стефана Исаак и Герасим старались и ее обратить ко Христу. В 1442 году Герасим претерпел даже мученическую смерть от слуги своего Вогула, который удушил его омофором. После него в 1454 году погиб и другой пермский епископ Питирим, замученный в плену у вогулов. Святая вера начала распространяться у вогулов уже при преемнике Питирима Ионе, который в 1462 году крестил самого князя пермского и множество народа.
ЗЛОЙ ГОРОД КОЗЕЛЬСК
1
1449 год. Деревня Бобровки на реке Которянке под Калугой. Выходит, русские святые погибали и от русских же язычников, а не только в стане Батыя. И до сих пор остается много загадок во взаимоотношениях русичей и монголов, которые в конце концов покорились завоеванной стране и растворились в ней, отдав ей свои обширные земли и увеличив многократно территории новой нарождающейся империи. Почему? Может быть, основой всему были одни и те же языческие боги, которым поклонялись и татаро-монголы, и русичи? Поселяне-язычники в Козельском княжестве могли бы спросить: за что погиб их князь Михаил Черниговский, а потом и сам Козельск, если его народ поклонялся и в 1246 году языческим идолам?
Весной 1238 года войска Батыя проследовали в степь по новому пути. Он проходил и через Черниговское княжество, которое больше всех пострадало от нашествия. В состав этого княжества входила и часть калужских земель. Согласно Никоновской летописи тогда в Козельске был свой малолетний князь Василий – двоюродный брат князя Михаила Черниговского. Когда войска Батыя подошли к городу и потребовали его сдачи, то козельчане на совете приняли решение оборонять город и «главы своя положити за христианскую веру». Началась осада, продлившаяся семь недель. С помощью стенобитных орудий неприятелю удалось разрушить часть крепостных стен и подняться на вал, где "бысть брань велика и сеча зла".
Часть защитников вышла из города и вступила в неравный бой. Все они погибли, убив до 4-х тысяч татаро-монгольских воинов. Взяв Козельск, Батый, будучи в ярости, приказал всех жителей уничтожить, в том числе и «отрочят сосущих млеко». Среди жертв оказался и козельский князь Василий, о котором говорили, что он «убо млад бе» утонул в крови. Это была месть хана за оказанное сопротивление и за убийство его послов черниговскими и галицкими князьями его послов в 1223 году, перед битвой на реке Калке.
Батый повелел называть Козельск Злым городом, так как его войска семь недель сражались у «града» и было убито трое из ордынских князей, чьи тела так и не смогли отыскать.
2
1223 год. Река Калка. Половецкий хан Котян Сутоевич обратился к своему зятю, галицкому князю Мстиславу Мстиславичу Удалому и к другим русским князьям, прося у них помощи против нового грозного врага: «Сегодня они отняли нашу землю, завтра ваша взята будет». Южнорусские князья собрались в Киев на совет под главенством трёх великих князей: Мстислава Романовича, Мстислава Мстиславича и Мстислава Святославича, козельского князя, дяди Михаила Черниговского.
Юрий Всеволодович Владимирский послал войско в помощь южным князьям, но оно не успело на киевский сбор. Одновременно росла опасность того, что половцы, оставленные один на один с монголами, перейдут на их сторону. После долгих уговоров Мстислава Удалого[2]: «Если мы им не поможем, то половцы пристанут к врагам, и сила их станет больше», и щедрых подарков половцев (второй половецкий хан Бастый даже крестился в православную веру) было решено, лучше встретить врага на чужой земле, чем на своей.
Сбор был назначен на Зарубе, возле острова Варяжского, в 10-ти километрах от нынешнего Трахтемирова Черкасской области. Составленное огромное войско не имело общего командующего: дружины удельных князей подчинялись лишь своим великим князьям. Половцы выступили под руководством воеводы Мстислава Удалого - Яруна. Узнав о сборах, монголы прислали своих послов с такими словами: «Слыхали мы, что вы идёте против нас, послушавши половцев, а мы вашей земли не трогали, ни городов ваших, ни сёл ваших; не на вас пришли, но пришли по воле Божией на холопов и конюхов своих половцев. Вы возьмите с нами мир; коли побегут к вам, - гоните от себя и забирайте их имение; мы слышали, что и вам они наделали много зла; мы их и за это бьём».
Выслушав послов, русские князья приказали всех их убить, поскольку уже знали коварство монголов: в 1222 году половцы поддались на уговоры монголов нарушить свой союз с аланами, после чего монгольская армия Джэбэ разбил аланов, а затем обрушилась и на половцев.
Соединённые силы двинулись дальше вниз по Днепру. Галицкое войско продвинулось вниз по Днестру в Чёрное море. В устье Днепра вблизи Олешья галичан встретило второе татарское посольство со следующей нотой: «Вы послушали половцев и перебили послов наших; теперь идёте на нас, ну так идите; мы вас не трогали: над всеми нами Бог».
Этих послов князья отпустить с миром. Галицкое войско прошло вверх по Днепру до острова Хортица у порогов, где соединилось с остальными войсками. Перейдя на левый берег Днепра и обнаружив передовой отряд неприятеля, русичи после короткого, но кровопролитного боя обратили монголов в бегство, командующий Ганибек был убит. Двигаясь на восток и не видя основных сил неприятеля, русские войска спустя две недели вышли на берег реки Калки, где разбили другой передовой отряд монголов.
Численность монгольского войска изначально составляла 30 тысяч человек. Точные данные о численности объединенного русско-половецкого войска отсутствуют. По оценкам историков, она составляла 80-100 тысяч человек. В походе кроме южнорусских сил также участвовали смоленские войска.
Мстислав Удалой первый перешёл Калку и лично выехал на разведку. Оглядев расположение противника, князь приказал своему войску и половцам готовиться к бою. Битва началась утром 31 мая. Вперёд Мстислав Удалой послал половецкую сторожу под водительством старого сподвижника по походам и Липицкой битве Яруна. Дружина Мстислава Удалого сдвинулась вправо и заняла позицию вдоль реки, дружина Мстислава Черниговского встала у переправы по оба берега Калки, дружина Даниила Романовича выдвинулась вперёд как ударная сила. Мстислав Киевский встал за переправой на каменистом кряже и обносил стан частоколом, огораживая его повозками.
Вначале сражение развивалось удачно для русичей. Даниил Романович, первым вступивший в битву, рубился с беспримерной храбростью, не обращая внимания на полученную рану. Монгольский авангард начал отступление, русские бросились в погоню, потеряли строй и столкнулись с главными силами монголов. Ипатьевская летопись подробно повествует лишь о событиях в центре сражения, где действовал Даниил, его двоюродный дядя, князь луцкий Мстислав Ярославич Немой, и Олег Курский, судя по всему, первым переправившийся через реку из черниговского полка, и связывает последующее бегство с ударом новых монгольских сил. Новгородская летопись называет причиной поражения бегство половцев, а Суздальская летопись (по Академическому списку) связывает бегство половцев именно с вводом монголами в бой дополнительных сил. Быстрее других добилось успеха монгольское правое крыло, крыло атаки. Половцы побежали к переправе, смяв и расстроив полки Мстислава Черниговского, уже готовые к выступлению.
Одна часть монголов гнала бегущих до берегов Днепра. Мстислав Удалой и Даниил Романович первыми смогли достичь Днепра и перед отплытием оттолкнули от берега оставшиеся свободными ладьи, опасаясь погони.
Вторая часть монгольского войска осадила стан киевского князя. Он храбро отбивался три дня и сдался лишь после того, как посланный на переговоры атаман бродников Плоскиня, в итоге предавший князя, поклялся на кресте, что если русичи сложат оружие, никто из них не будет убит, а князей и воевод отпустят домой. Монголы, мстя за смерть своих послов, своего обещания не сдержали: все русские князья и военачальники были положены под доски и задавлены победителями, усевшимися сверху пировать. Простых воинов увели в рабство.
В 1239 году монголы, уничтожив Козельск со всем его населением, еще раз отомстили за гибель своих послов от рук, в том числе, и князя черниговского- козельского Мстислава, дяди Михаила Черниговского.
ДВОЕВЕРИЕ
1
Большое значение сохранению отголосков язычества в русском православии придавали советские ученые. Это можно понять, если учесть, что все советское вышло из оппозиции русского Раскола, признававшего дониконианскую церковь, а потом староверы отступали еще дальше - к древней вере, скатываясь в язычество. По их мнению, христианство отразило те же универсальные мифы о женском божестве и силах природы, которые содержатся в языческих религиозных системах, лишь поставив на их охрану более жесткую организационную структуру. Язычество, по контрасту, было проявлением древней народной культуры с богатым наследием. Таким образом, советские историки-марксисты принижали христианство как полную суеверий эксплуататорскую религию - взгляд, который прекрасно сочетался с антирелигиозными, раскольничье-оппозиционными, установками советского государства, - при этом расхваливая язычество как часть русской национальной идентичности.
Советские староверы, захватившие власть в 1916 году и окончательно закрепившие ее за собой ее в октябре 1917-го ( см. очерк «Староверы Ульяновы. Заговор купцов»), вернули в обиход даже старые дохристианские имена, до революции не разрешавшиеся церковью: Бронислав, Велимир, Добрыня, Бажен, Станислав, Светозар, Богдан, Влада, Любава, Дана, Томила и другие. В свое время лишь немногие славянские имена попали в православные святцы, основная часть их долгое время была известна только по древним документам. Стало распространено употребление народных, разговорных форм имён в качестве официального имени: Юрий и Егор (от Георгий), Арина (от Ирина), Оксана (от Ксения), Алёна (от Елена), Настасья (от Анастасия). «Плач Ярославны», знаменитый фрагмент одного из самых ранних произведений русской письменности «Слова о полку Игореве», вызвал появление в Советском Союзе имени «Ярославна» (поскольку в «Слове» жена Игоря не упоминается по имени - только по отчеству).
Но вместе с языческими в обиход были возвращены старые календарные имена, от которых русская церковь отказалась в конце XIX века: Дарий, Август, Татиан, Том, Доната, Ираклия, Виктория. Эти западные имена были возвращены в Советском Союзе вместе со старыми языческими и масонскими символами, использованными новой властью.
Поскольку с 1986-го власть в России окончательно переходила, с помощью Запада, к раскольничьей оппозиции средневековья и пятой колонне 1937-го, купцам-староверам, то и во времена гласности советские ученые сохранили благожелательный взгляд на язычество и неблагожелательный - на христианство, свойственный советской марксистской традиции. Они подчеркивали, что пессимистическое и аскетическое христианское мировоззрение было чуждо оптимистическому, реалистическому и демократическому духу традиционной русской языческой культуры. Авторы превозносили русскую средневековую «светскую» культуру, которая вела свое происхождение от язычества.
Некоторые ученые признавали за христианством больше влияния, отстаивая идею «добровольного и стихийного принятия христианства русскими земледельцами», но допуская, однако, что «народное православие было далеко от ортодоксии, о чем свидетельствует сохранение двоеверия». Другие видели в крестьянской религии языческое мировоззрение, перелитое в христианскую форму: язычество просто и непосредственно переливается в христианство, языческие чародеяния перерастают в христианские чудеса, волхв-чародей становится христианским святым - вот народная философия средневековья.
Принцип двоеверия в народной религии средневековой Руси как учение был увековечен представителями таких разных исторических школ, как дореволюционные прогрессисты, православные эмигранты, семиотики, марксистские и постмарксистские советские историки, западные феминистки. Все они считали, что народная религия в средние века, - если не позже, - была в основе своей языческой.
Все ученые - православные, марксисты, феминистки и не принадлежащие ни к одной из этих категорий - сходились в том, что русский культ святой Параскевы был лучшим примером двоеверия. Именем малоизвестной христианской святой прикрывалось почитание доисторической богини, возможно, неолитического женского материнского божества в обличие русского божества Мокоши.
Проблема точно также изучается на Западе. И этнографы - западники, фиксировавшие народный обычай в Европе, были зачарованы его «языческими» составляющими и предпочитали умозрительные языческие объяснения обрядов тем христианским смыслам, которые вкладывали в них сами крестьяне. И они воссоздали на основе этнографических данных XIX века дохристианские верования и затем использовали полученную в результате систему для доказательства того, что она и там существовала на протяжении всего средневекового периода.
Но сколь ни полезен опыт изучения западноевропейской народной религии в период до Нового времени, специалисты-русисты поняли, что не могут необдуманно заимствовать из него свои выводы. В чем же разница?
Восточная православная и римско-католическая церкви имели различия в структуре, которые оказали непосредственное влияние на народное благочестие. В отличие от римского папы, константинопольский патриарх не претендовал на вселенскую власть и не делал попыток централизовать церковную администрацию или стандартизировать порядок ее деятельности и законы. Женатое приходское духовенство православного Востока было в социальном и культурном отношении более похоже на своих прихожан, чем их коллеги-католики, давшие обет безбрачия. Использование церковнославянского языка в русском богослужении означало, что даже для необразованных носителей разговорного древнерусского языка слова звучали знакомо, хотя смысл целых отрывков мог оставаться неясным.
Значение имеют и богословские различия. Православные иконы несут в себе мистическое значение, какого нет у западных скульптурных, живописных и витражных изображений. В отличие от большей части Западной Европы, на территории России на протяжении всей ее истории жило много иноверцев, тех же монголов, которые пришли сюда со своим язычеством и, принимая христианство, сочетали с ним свои древние верования. И все это переплелось.
Россия приняла христианство позже, чем остальная Европа. Когда, например, в истории Англии насчитывалось уже семь веков христианства, в истории России - только два. И за это время на Западе развивался культ денег и связанная с ним идеология, вносившая изменения и в церковную обрядовость. Концепция чистилища, породившая на Западе такие распространенные явления, как продажа индульгенций и заупокойные мессы, никогда не была разработана в православном мире.
На Западе за эти семь веков научились подчинить власти денег не только земную, но и загробную жизнь! Их было нужно все больше, потому что появились серьезные хранилища для денег – банки, которым покровительствовал Ватикан, невзирая на запретное Христом и карающееся по Священному писанию смертью ростовщичество.
Незаменимую роль тут играли опять-таки купцы-банкиры, превратившиеся в важнейшее орудие по выкачиванию из населения всех нужных курии средств и отправлению их по назначению в Рим. В итоге именно из купечества был образован специальный институт сборщиков взносов папы, известный под именем коллекторского. Втягиваясь во всё более крупные дела, папские представители стали открывать по всей Европе отделения для своих торгово-денежных операций, способствуя складыванию целой сети агентурных отделений банкирских домов.
Таким образом, не обладая сильным полицейским аппаратом, папа создал эффективнейший механизм принуждения к платежам, который стал одновременно мощным стимулом расширения процентных операций. Когда папская курия оказывалась в затруднительном положении, папы сами обращались к купцам и становились их должниками, а для выплаты процентов устанавливались специальные налоги в тройном размере из расчёта на три года вперёд. То есть население должно было авансировать папство. Итальянские купцы-банкиры получали возможность заниматься безрисковыми вложениями, так как папы с их разветвлённой системой гарантированных сборов были более аккуратными плательщиками, чем короли и князья. Важно также, что всякого рода ссуды делались курией не только от имени данного папы, но и от всех его преемников.
Впервые своими агентами сделал итальянских купцов папа Григорий IХ (1227-1241) - это были купцы-банкиры из Рима и Сиены, затем их вытеснили флорентийцы, поставлявшие лучшие кадры коллекторов. Этому способствовало общее богатство Флоренции и появление золотого флорина, занявшего преобладающую роль в международной торговле. Флоренция превратилась в излюбленное место финансовой деятельности папства, а её купцы и банкиры считались представителями курии.
Ведущими купцами-банкирами папства были вначале флорентийские фирмы Моцци, Барди и Перуцци, представлявшие собой одновременно торговые и банкирские дома (владения Барди оценивались в 875 тысяч флоринов, что соответствовало бюджету их клиента - английского короля Эдуарда II). Но после их краха в 1345 году, произошедшего в результате отказа от выплаты долга со стороны английского короля Эдуарда III, и последовавшего за ним кризиса европейской кредитной системы на лидирующие позиции выходят Медичи, сложившие свое состояние в условиях наступившего хаоса. Действуя, как и Барди с Перуцци в сфере «высоких финансов», то есть, кредитуя представителей власти, они вместе с тем действовали крайне избирательно, превратив в своего главного клиента именно папскую курию. В итоге, создав мощную агентурную сеть своих отделений по всей Европе, они смогли мобилизовать духовные и организационные силы церкви на гарантирование возврата выгодных займов, ссужавшихся духовенству всей Европы.
Созданные папством тепличные условия для процветания католического ростовщичества настолько обогатили и развратили итальянское купечество, что его деятельность уже не вписывалась ни в какие рамки христианской морали. Итальянские купцы-банкиры применяли такие ростовщические приёмы, что нередко в курии поднимались жалобы, исходившие от наиболее облагаемых прелатов. Однако эти жалобы оставались по существу без рассмотрения, поскольку считалось, что раз ростовщики каются в своих прегрешениях, их действия не подлежат каре. Когда же был поставлен вопрос о том, не поступают ли греховно сами представители церкви, платя светским и духовным лицам проценты, курия ответила, что ростовщики и без того получают проценты, и, платя закоренелым ростовщикам, церковь не совершает по существу греха, так как не создает новых преступников.
Нередко в поисках объяснения особой корысти и жадности, свойственных некоторым папам, современники приписывали им даже иудейское происхождение. Не избег, например, подозрения в принадлежности к иудеям и автор «папской революции» Григорий VII в силу своих близких отношений с кардиналом Пьетро Пиерлеоне, который действительно имел иудейские корни и давал ему взаймы всякие суммы. Предполагается, что Григорий VII участвовал в коммерческих предприятиях Пиерлеоне и получал за вложенные в них деньги определенную прибыль. При этом тесные связи папы с Пиерлеоне никоим образом не помешали тому, что Григорий VII на римском синоде 1078 году ввёл репрессивные по отношению к иудеям канонические постановления и обвинял своего врага императора Генриха IV в покровительстве иудеям.
Таким образом, крепко связав себя с ростовщичеством, римская курия сделалась по существу олицетворением и заложницей коммерческих сделок, в интересах которых нарушалось и право, и закон. При официальном запрете на процент, последний превратился в главный стержень всей финансовой системы католицизма, и этот двойной подход роковым образом сказывался не только на развитии экономики, но и, самое главное, на сознании западного человека. В условиях полного расхождения между учением и практикой происходило раздвоение общественного сознания, при котором следование нравственным нормам принимало чисто формальный характер.
2
В то время, когда папа Григорий IX, благословивший Крестовый поход на Русь в 1241 году, впервые сделал своими агентами итальянских купцов - банкиров из Рима и Сиены, Золотая Орда, вернувшись на Русь, начала обкладывать ее данью.
Не тут ли кроется тайна непокорного Козельска, который пятьдесят дней один стоял против монгольских завоевателей в 1239 году и утонул в крови, но не сдался? Дело в том, что именно в этом месте Батый собирался строить новый город – баскачество, в котором бы располагался один из центров по сбору с русского населения налогов. Баскачество – с тяжелым налогообложением и переписью населения – было ненавистным Руси чужестранным явлением. Она не знала более совершенной налоговой системы и банков. Все сокровища русские князья хранили под землей. С приходом баскачества на Русь вступала и система ростовщичества. А это для православных да еще с убеждениями язычников было неприемлемо.
Но Козельск пал. Рядом была построена Калуга, за ней – Тула, как золотоордынские пункты баскачества, то есть, ее официальные представительства. И вскоре страна, как и подобает колонизированной стране, осталась без «наличности». На Руси наступил безмонетный период, который длился два века. Даже в конце монгольского ига, после похода Тохтамыша на Русь в 1382 году, дань была крайне тяжелой - по полтине золотом с деревни. В 30-70 годах XV века низший предел выхода составлял 100 000 рублей. Это огромная сумма. Крупное село с крестьянами и налаженным барским хозяйством стоило в те времена всего несколько десятков рублей.
Хотя еще Киевская Русь знала обращение монет. Это были арабские серебряные монеты – куфические дирхемы. Арабские монеты поступали сюда главным образом благодаря торговле, которая шла через Каспийское море. Часть куфических монет привезена была самими руссами, которые время от времени совершали походы на Каспийское море. Монеты, чеканенные мусульманскими правителями в Испании и
Африке, принесены были на Русь предположительно норманнами-викингами, возвращавшимися из своих дальних экспедиций, во время которых они грабили страны Средиземного моря.
Состав монет в кладах говорит о наличии денежного обращения на Руси в IX - XI веках. Но вместе с тем и
о слабом развитии этого обращения, о недостаточной «перемешанности» монет в нем. Поток серебра был неравномерным, он шел импульсами, волнами из разных стран Халифата. Кроме средств обращения монеты играли в Древней Руси и другую роль – сокровищ. В раннефеодальном обществе торговля, тем более внутренняя, не могла быть развита в такой степени, чтобы денежное обращение поглотило все эти миллионы дирхемов, доставляемые с Востока. Князья и дружинники, купцы и духовенство
стремились к обладанию сокровищами и хранили их в земле. В них была сила и мощь, которая дополняла силу оружия.
С 60 – 70-х годов X века начинается массовое проникновение западноевропейской серебряной монеты в Восточную Европу, прежде всего в земли Северо-западной Руси, Прибалтики и в соседние территории. Встречаются клады, в которых куфические дирхемы смешаны с западноевропейскими денариями. Давно замечено, что в кладах IX – XI веков много обрезков и обломков монет, иногда совсем маленьких.
Есть клады, которые почти целиком состоят из обрезков.
Когда монеты имеют определенный вес, тогда, принимая какое-то количество денег и, сосчитав их, продавец точно знает, сколько серебра он получает. Весы нужны ему только для проверки. Но когда на рынке ходят монеты, разные по весу, тогда весы становятся необходимы продавцу каждую минуту. Он принимает деньги по весу. Тут-то и появляются обрезки. Ими дополняют какую-то сумму монет до требуемого веса.
Резались монеты и на Востоке, часть серебра поступала на Русь уже в виде обрезков. Но в основном монеты резали на Руси. В кладах иногда находят спутника монетных обрезков – монетные весы и разновески.
Обращение арабской серебряной монеты на Руси осуществлялось и поштучно, и по весу. Разные виды арабских монет имели свой собственный, обычно довольно строгий нормативный вес. Но на Руси были свои денежно-весовые единицы.
Итак, торговля в Древней Руси питалась чужеземной монетой, сначала восточной, потом западноевропейской. И тех и других было очень много. Среди этого океана дирхемов и денариев встречаются, как величайшая редкость, монеты самих князей Рюриковичей, свои русские монеты. На этих монетах есть все, чего следовало бы ждать отправителя государства, вступившего на путь самостоятельного развития, – портрет
князя с крестом и руке, его родовой знак, легенда с его именем и верховный покровитель – Христос-Вседержитель. Первые монеты отчеканил Владимир, потом Святополк и Ярослав. Но вот стали попадаться в кладах новые серебряные и золотые монеты русских князей. Они были несколько невзрачны и казались какими-то грубыми подражаниями византийским.
Но в течение XII, XIII веков и почти до конца XIV века на Руси длился странный - безмонетный период. Парадоксальность его заключалась в том, что при развитии городов, ремесел, торговли количество денег и монетной форме не только не увеличивалось а,
наоборот, резко и быстро сокращалось. В XII веке монеты с русских рынков исчезли совсем. Многое в этом «темном периоде» истории русского денежного обращения, как считают ученые, загадочно.
Некоторые объясняют это истощением серебряных рудников на мусульманском Востоке и прекращением там собственной чеканки дирхем в XI веке. Но в XII – XIV веках серебряная чеканка возобновляется в Иране и в Средней Азии, однако, при этом монеты не приходят на Русь. Одновременно
князья прекращают чеканку собственных монет, хотя серебро продолжало ввозиться с Запада на Русь в XII – XIII веках в виде слитков и изделий.
Итак, монеты исчезли. Обращалось серебро просто как металл, то есть в виде слитков. Это было характерно и для Европы, хотя там не прекращалась чеканка и обращение монет.
Правда, в XIII веке появляется рубль, основа будущего русского денежного счета. Но не в виде монеты. Это название обычно выводят от глагола «рубить», «разрубать» , но как раз рубленые-то слитки назывались полтиной: еще одна загадка без монетного периода, как считают ученые.
Но в это время возрождаются древние «кожаные деньги» - куны. «Кожаные деньги», вполне возможно, были кредитными деньгами, наподобие известных кожаных жеребьев с клеймами, которые кое-где ходили на Руси даже в начале царствования Петра I. В качестве кожаных денег использовали старые шкурки белок, на которых нет уже шерсти и которые ни на что не годятся. На них покупали рабов и рабынь, серебро, золото. В другой стране на эти шкурки ничего нельзя было купить. Значит, это условные деньги, род знаков стоимости, как бумажные деньги. И это - в то время, когда на Западе вовсю развивается банковское дело и деньги существуют как в монетах, так и в векселях. А на порабощенной Руси ходит «неконвертируемый» кожаный кун.
Конечно, это можно объяснить отсталостью порабощенной страны, которой Золотая Орда запрещала чеканить свои деньги. Но это было бы связано с запретом вести внешнюю торговлю. А этого не было – русские купцы вели обширную торговлю с Западом и Востоком. Другое дело, что полученные за товар деньги князья были вынуждены закапывать в землю, и это не давало развиваться Руси так, как развивались западные страны. Но зато давало ей возможность копить нелегальные средства на предстоящую борьбу с Ордой.
Другая причина отсутствия собственной монеты в период монгольского ига на Руси – неконвертируемость русских денег на Западе и на Востоке. Зависимая страна не могла гарантировать твердый курс своих денег при подчиненности Золотой Орде. Ее монеты были просто не востребованы в Западной Европе, и тамошние банки едва ли приняли их как деньги, а не как серебро или золото в чистом виде, что по стоимости никак не сравнивалось бы с государственным и товарным выражением русских денег.
Именно факт отсутствия на Руси на протяжение всего периода монгольского ига собственных конвертируемых денег подтверждает зловещую роль Монгольской империи в отсталости Руси перед Западно-Европейскими странами. И доказательство тому то, что
первые русские монеты после длительного безмонетного периода стали чеканиться лишь после Куликовской битвы в 1380-х годах в Москве при великом князе Московском Дмитрии Ивановиче Донском. И в Нижегородском княжестве при другом великом князе, Нижегородском – Дмитрии Константиновиче.
Нужно представить себе драматическую ситуацию того времени, чтобы понять все значение собственной чеканки. Огромный морально-политический успех Москвы, заключавшийся в победе над монголами в 1380 году, отразился в самом факте выпуска монет с русскими легендами – сначала без имени князя, только с его титулом, потом с титулом и именем – «Великий князь Дмитрий» , иногда с отчеством «Иванович» . Монеты Руси XIV – XV веков чеканились в столицах великих княжеств – Московского, Тверского, Нижегородского, Рязанского, в великих городах-республиках Новгороде и Пскове. Но внутри больших княжеств были центры уделов – владений мелких, князей, родственников «великого». Они тоже чеканили свои монеты. Не потребности денежного обращения, которые удовлетворялись великокняжеской чеканкой, а доход от монетной регалии и часто только престижные соображения, амбиции, гордость, спесь заставляли удельных князей реализовать свое право выпускать монеты. Образовался настоящий «монетный дождь»
Только Иван III сделал первую попытку унифицировать все монеты на Руси. Процесс этот шел очень медленно, но верно, и в наследство Ивану IV перешло уже всего два типа денег – это московская и новгородская деньга. Которые в скором времени были приведены в строгое соответствие с рублем.
В 1701 году Петр вводит серебряные монеты нового вида в 50 («полтина» ) , 25 («полуполтина» ) , 10 («гривенник» ) и 5 («десять денег» ) копеек. К этим деньгам впервые в русском языке было применено слово «монета» – когда-то эпитет римской богини, по странной случайности во всем мире закрепившейся в денежном деле. Эти монеты весили столько, сколько соответствующее их номиналу количество серебряных копеек. Их
легко принимали на рынке. Петр сумел наладить массовое производство крупной серебряной монеты, используя новую иностранную технику.
Начиная с Петра I и до конца правления Екатерины II – почти весь XVIII век – на золотых, и крупных серебряных монетах помещался портрет императора или императрицы. Павел I по какой-то не совсем ясной причинные заменил портрет монограммой из 4-х крестообразно постановленных букв П. Александр ПЕрвый почти все монеты, за редким исключением, превратил из императорских в государственные, лишив их обозначений царствующей особы, а оставив только герб империи.
РОЖДЕНИЕ ИДЕОЛОГИИ СОЦИАЛИЗМА ОТ ЯЗЫЧЕСТВА И РАСКОЛА
1
Идеология социализма не возникла на пустом месте и не родилась сразу от Маркса и Энгельса и их предшественников, социалистов-утопистов, от их мечтаний, проектов и учений о коренном преобразовании общества на социалистических началах, не опирающихся на знания законов общественного развития и его движущих сил.
Зародышевой формой идей утопического социализма у всех народов была легенда о прошлом «золотом веке», рисовавшая в идеализированном виде общинный строй и господствовавшее в нём социальное равенство людей. Подобные фантастические изображения встречаются в фольклоре и в общественной мысли народов Древнего Египта, Передней Азии, Индии, Китая и Юго-Восточной Азии. В античной Греции легенда о «золотом веке» развивалась в дискуссиях мыслителей об общественном неравенстве и «естественном» состоянии общества, об уравнительном строе Спарты, социальных реформах Солона в Афинах, в платоновской утопии кастового «коммунизма», а также в сказочных повествованиях о странах «золотого века», найденных путешественниками на островах в Индийском океане. Русские язычники точно также мечтали о прошлом «золотом веке», потому что жили в пра-пра- времена вместе со всем человечеством в лучших местах Земли и помнили то же, что помнили египтяне, китайцы, индусы, монголы, греки и римляне. Все они, так или иначе, хранили «зародышевую форму» этой памяти – великое рогатое и двуполое божество Макошь, которому тайно поклонялись во все временя после того, как что-то произошло с человеческой цивилизацией. Иными словами, после того, как Адам и Ева были изгнаны из Рая. Так что первый и главный «идеолог» социализма – это не кто иной, как Макошь.
Социальное учение раннего христианства, проповедовавшее общечеловеческое равенство и братство людей, евангельский идеал общинного, патриархального строя с потребительским коммунизмом в быту, лишь подлило масла в огонь. Однако затем, всё более проникаясь проповедью примирения с земным злом и обещанием компенсации социальной несправедливости в потустороннем мире, христианство направило утопическую мысль в русло религиозной утопии, затормозив тем самым развитие социалистических идей. Но они все равно развивались и, главным образом, на Западе, где средние века идейной оболочкой борьбы трудовых низов против эксплуатации стали упования религиозных еретических сект вальденсов, катаров, лоллардов, таборитов, анабаптистов и других, которые объявляли источником гнёта и социального неравенства отступничество церкви и господствующих классов от идеалов первоначального христианства.
У народа, жаждущего освобождения, на просвещенном капиталистическом Западе были Томас Мор и Кампанелла. А в России – Нил Сорский и Аввакум, которые точно также, несмотря на, казалось бы, колоссальное отставание ее в производственном и культурном развитии, шли точно по тому же пути, объявляя источником гнета и социального неравенства отступничество церкви и господствующего класса от идеалов первоначального христианства.
В идеях утопического социализма 16 века содержались уже первые элементы глубокой критики нарождавшегося буржуазного общества и сознания того, что осуществление гуманистических идеалов требует подлинно человечного, коммунистического общества. В коммунистических утопиях Т. Мора и Т. Кампанеллы утопический социализм сделал важнейший шаг вперёд от идеи общности потребления к идее общественной собственности и организации хозяйственной жизни общества как единого целого, от идеала замкнутой патриархальной общины к идеалу крупного политического образования в виде города или федерации городов, к признанию важнейшей роли государственной власти в утверждении основ разумного общественного строя.
Этот вариант «золотого века», который проповедовался в утопических романах-путешествиях, повествовавших об обществах «добрых дикарей» с естественным строем «общности имуществ», получил более чёткое обоснование в коммунистических трактатах 18 века. Материалистическое и атеистическое «Завещание» французского утопического коммуниста Мелье призывало крестьян к революционному ниспровержению феодализма, королевской власти, дворян и церковников и к переустройству общества. В середине 18 века Мабли и Морелли выступили с рационалистическими проектами коммунистического общества, осуществляющего принципы «совершенного равенства» всех людей, права на труд и обязательности труда для всех членов общества.
К важнейшему историческому рубежу в развитии утопического социализма подошли в начале 19 века великие социалисты-утописты Сен-Симон, Фурье и Оуэн, с особой силой выразившие разочарование буржуазным обществом самых передовых представителей его интеллигенции. Они создали новое направление критико-утопического социализма и коммунизма, вскрыли царящую при капитализме анархию производства, противоположность частнособственнических интересов интересам общества, преобладание паразитических элементов над производительными, фальшь разглагольствований о «правах человека» без обеспечения ему права на труд, моральное разложение господствующих классов и растлевающее воздействие капитализма на личность.
Критико-утопический социализм в своих произвольных, фантастических исторических конструкциях утверждал вместе с тем понимание закономерности смены форм собственности и основанных на них форм производства в поступательном развитии человечества, он видел первоочередную задачу общественного преобразования в создании крупного общественного производства, основанного на свободном труде и планомерно применяющего достижения науки и техники. Преодолевая представление о всеобщем аскетизме и уравнительности при социалистическом строе, критико-утопический социализм выдвинул социалистический принцип распределения «по способностям» и изобразил будущее общество как общество изобилия, обеспечивающее удовлетворение человеческих потребностей и расцвет личности.
Высказав ряд гениальных догадок и зародышевых концепций материалистического историзма, Сен-Симон, Фурье, Оуэн и их ученики всё же не сходили с почвы идеалистического мировоззрения. Они считали конечной движущей пружиной общественно-исторического развития смену религиозных и нравственных идей общества, не понимали важнейшей исторической роли классовой борьбы народных масс и видели в пролетариате лишь страдающий класс. Для укрепления сотрудничества пролетариата и буржуазии критико-утопический социализм возрождал религиозные идеи. «Значение критико-утопического социализма и коммунизма, – писали К. Маркс и Ф. Энгельс, – стоит в обратном отношении к историческому развитию. По мере того как развивается и принимает все более определенные формы борьба классов, это фантастическое стремление возвыситься над ней, это преодоление ее фантастическим путем лишается всякого практического смысла и всякого теоретического оправдания. Поэтому, если основатели этих систем и были во многих отношениях революционны, то их ученики всегда образуют реакционные секты». Подобными сектами стали сенсимонизм фурьеризм и оуэнизм.
Идеи критико-утопического социализма были восприняты последующими течениями утопического социализма внутри которого усилилась дифференциация буржуазного и пролетарского направлений. Во Франции в 30–40-х годах 19 века наряду с эпигонским сенсимонизмом и фурьеризмом сформировались многочисленные родственные течения буржуазного и мелкобуржуазного социализма. Эти школы реакционного и консервативного утопического социализма подвергали критике капитализм и выдвигали утопические проекты восстановления докапиталистических форм хозяйства либо объединения мелких хозяев против крупного капитала. Защищая с мелкобуржуазных позиций рабочий класс и пропагандируя как средство постепенного мирного переустройства создание производительных ассоциаций, либо ассоциаций «справедливого» эквивалентного товарообмена - по Грею и Прудону, - они получили отклик в мелкобуржуазных прослойках рабочего класса. Напротив, передовые элементы рабочего движения находили выражение своих революционных устремлений в утопическом коммунизме, провозглашавшем необходимость немедленного коренного переустройства всего общества на началах «общности имуществ».
В недрах революционных тайных организаций 30–40-х годов 19 века кристаллизовались учения необабувистского коммунизма, возродившего идеи «глобального» коммунистического переустройства общества посредством революционного переворота и революционной диктатуры. Большую популярность в рабочей среде приобрела также пропаганда Э. Кабе мирного коммунистического переустройства общества. Теоретики утопического коммунизма 30–40-х годов сформулировали важнейший принцип коммунистического распределения: «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям». Однако утопический коммунизм, как и утопический социализм этого периода, в целом не смог преодолеть религиозное наследие общественной мысли, нередко ссылался на традиции евангельского коммунизма (Кабе, Вейтлинг, Эскирос) и подчас выливался в борьбу конкурирующих сект. Высшего развития материалистические тенденции утопического социализма достигли лишь в России, в воззрениях А. И. Герцена и Н. Г. Чернышевского.
Утопический социализм стремился построить совершенную социальную систему, исходя из отвлечённых принципов разума, справедливости свободы, равенства и братства, «... вместо того, чтобы источником науки делать критическое познание исторического движения, движения, которое само создает материальные условия освобождения» (К. Маркс).
Революционный переворот в социалистических и коммунистических идеях был осуществлен Марксом и Энгельсом. Марксизм превратил социализм из утопии в науку, доказав, что социализм есть не осуществление абстрактных принципов справедливости и разума, а закономерный результат исторического развития общества и классовой борьбы пролетариата, объединяющего вокруг себя всех трудящихся. Преодоленный в научном коммунизме, утопический социализм как великое достижение общественной мысли явился одним из его важнейших идейных источников.
После возникновения научного коммунизма утопический социализм потерял своё прежнее историческое значение. Однако процесс последующего формирования рабочего класса и втягивания новых его слоев в революционное движение сопровождался возрождением в новых формах идеологии утопического социализма и повторением её иллюзий и ошибок. Наряду с этим в условиях зрелого капитализма дальнейшее разорение непролетарских слоев трудящихся и нарождение новых средних слоев населения капиталистических стран неизбежно приводят к возрождению разнообразных отсталых и реакционных идей утопического мелкобуржуазного социализма. Современные идеологи буржуазии нередко выступают с прямой апологетикой домарксовского утопического социализма, стремясь подорвать притягательную силу марксизма-ленинизма и повернуть развитие социализма от науки к утопии. Наконец, в современную эпоху в развивающихся странах также возникают идеи утопического социализма, в которых отражаются умонастроения мелкобуржуазного и полупролетарского населения и их антиимпериалистические и национально-освободительные устремления. В этих идеях эклектически сочетаются элементы научного социализма, утопического социализма, национализма и религиозных верований. Во многих случаях эти построения отражают революционные настроения масс и передовой интеллигенции, стремление их к решительной борьбе с империализмом, к некапиталистическому пути развития. Подобный утопический социализм способен воспринимать идеи научного коммунизма и развиваться по пути сближения с ним и постепенного перехода на его позиции.
2
Возникновение мечтаний, содержавших зародышевые элементы социалистических идей, выражало реакцию трудящихся масс на Западе на появление частной собственности, классового неравенства и эксплуатации, их освободительные устремления и вместе с тем идейную и политическую слабость. В придании смутным чаяниям эксплуатируемых классов более сознательные формы важнейшая роль принадлежала интеллигенции, передовые представители которой в течение многих столетий обосновывали идеалы справедливого общества без классового гнёта и эксплуатации, однако исходили из идеалистических, моралистических, волюнтаристских, религиозных, подчас мессианистских воззрений.
Однако на Западе социализм так ни во что и не воплотился, а в России он реализовался в удивительном государстве, просуществовавшем всего семьдесят лет – в СССР. Может быть, потому, что Западная Европа сделала в 13 веке все, чтобы на ее территорию не проникли монгольские язычники, а своих еретиков она успешно сожгла на кострах инквизиции Ватикана? Россия же, соединившись с язычниками Золотой Орды, образовала огромное крещеное, но, по сути, языческое государство, лишь укрепившее веру народа в справедливость постулатами из христианского учения.
И где были всегда самые яростные очаги сопротивления Никонианской церкви и царям? В бывших городах Золотой Орды – Астрахани и Казани, ставшими анклавами русского Раскола и «университетами» подготовки народников-эсеров-большевиков. Именно в Астрахань бежали крепостные из Центральной России, а там их принимали староверы, давали поддельную вольную, потом мещанское звание, потом купеческое и дворянское. Из Астрахани начался путь семьи Ульяновых на вершину власти, обещавшей вернуть народу «золотой век».
Но это был или самообман или просто купеческое староверческое мошенничество. Захватив власть, романтики от язычества - купцы-раскольники, перекупленные Европой, тут же стали пытаться развернуть государственную машину в обратную сторону. Явился Лев Троцкий со своей пятой колонной, полились реки крови коммунистов-язычников. Заработал знакомый аппарат инквизиции, и продекларированное социалистическое государство быстро превратилось в военную машину подавления языческого сознания. Все религии были запрещены, и объявлено, что Бога нет. Потом храмы верующим вернули, а вот языческая Макошь ушла в небытие вместе с мечтой о «золотом веке». Потому что она была для «социалистического» государства опаснее, чем православие. Поскольку могла заставить народ вновь требовать истинной свободы.
3
Мы отгоняем от себя Восток, потому что сумели проникнуть на Запад и сами боимся быть снова отброшенными назад. Нам не нужен за спиной тяжелый вселенский языческий горб. Мы его не потянем.
Произошло это в 1989 году, когда Михаил Горбачев обрушил Берлинскую стену, а с ней и железный занавес между СССР и Европой. Сейчас его называют предателем. Но на самом деле Михаил Горбачев без войны добыл для нас Европу, как в 988 году князь Владимир Красно Солнышко без войны добыл Руси Христианство.
Просуществовав 70 лет, мощное советское государство, добившись величайших достижений во всех областях, в то же время никак не могло догнать европейский мир по передовым технологиям, за которыми было будущее. Кроме того, в СССР было накоплен огромный нелегальный капитал цеховиков, составлявший 40 процентов всего национального дохода. То есть, ситуация и без того приблизилась к той, какая была в России в конце девятнадцатого века, когда купеческий капитал раскольников совместно с иностранным составлял две трети всего государственного дохода страны. А это означало непременный государственный переворот. Значит, партийно-советская власть в СССР держалась в восьмидесятые годы на тонкой ниточке. Горбачев просто опередил тех, кто собирался ее захватить (и мы до сих пор не знаем, кто это был!), и открыл ворота в Европу. Но кто в них вошел: мы или она?
Судя по закупкам американских денег, которые сейчас составляют соотношение 50х50 с национальной валютой, Европа и Америка ворвались к нам со страшной силой, разрушая все отечественное на своем пути.
Но если осмысленным взглядом посмотреть вокруг, то мы увидим действительно другую страну, в которой каждая семья теперь владеет тем, чем еще двадцать лет назад владели только американцы и европейцы. А такое достигается только войной или столетиями тяжелой работы. Россия же, благодаря Горбачеву, достигла этого бескровным путем. Расценив это как предательство, русские «язычники» всего лишь прогнали его с трона и наградили оплеухой. Зато развитая Англия, лучше нас понимая, что он сумел сделать для отстающей от нее страны, недавно пышно отметила юбилей бывшего русского «царя».
Конечно, Россия была возмущена этим чествованием, поскольку, лишившись своего социализма, бывшие советские люди остались без полного гарантированного государственного обеспечения. Но надо понимать, почему это произошло. Во-первых, России сразу же понадобились деньги для покупки американских и европейских денег, на которые, в обратном порядке, она закупала все то, за что ей надо было бы трудиться, может быть, лет сто. Во-вторых, «новой» стране без завоеваний получившей доступ к чужим несметным (интеллектуальным, заметим) богатствам надо было по условиям сделки именоваться теперь капиталистической. Иначе что бы получилось: при социализме да еще с таким прибытком? Сразу – впереди планеты всей. И без войны! Да кто бы это позволил! Вот и пришлось передовой стране по идеологии откатываться в рабский капитализм. Противно, конечно. И еще противнее, что уж сильно расстарались тут купцы-раскольники, которые дорвались до своей идеологии и до «идеологических» же денег. Им и достались дома - заводы - пароходы, которые теперь взрываются и тонут, попав в руки к алчным неумехам, которых, как и в середине девятнадцатого века прикрывает Запад своими менеджерами.
Что будет с нами дальше? Коль история идет по спирали, то не мешало бы вспомнить один из ее витков. В Римской империи относительно мирная эпоха в жизни Церкви закончилась в самом начале IV века – в конце правления Диоклетиана, истязавшего святую Параскеву. В 303 и 304 годах им изданы были один за другим четыре эдикта против христиан, которые подвергли их самым кровавым за всю тогдашнюю историю преследованиям. Это была последняя попытка языческого Рима нанести смертельный удар по Церкви, стоившая ему жизни.
По-христиански мыслящий церковный историк Евсевий Кесарийский усматривает коренную причину обрушившихся на Церковь бедствий в духовном расслаблении самих христиан, которому они подверглись в мирные для них времена, предшествовавшие гонениям: «Полная свобода изменила течение наших дел: все пошло кое-как, само по себе, мы стали завидовать друг другу, осыпать друг друга оскорблениями и только что при случае не хвататься за оружие, предстоятели Церквей – ломать друг о друга словесные копья, миряне – восставать на мирян, невыразимые лицемерие и притворство дошли до предела гнусности… Словно лишившись всякого разумения, мы не беспокоились о том, как нам умилостивить Бога, будто безбожники, полагая, что дела наши не являются предметом заботы и попечения, творили мы зло за злом, а наши мнимые пастыри, отбросив заповедь благочестия, со всем пылом и неистовством ввязывались в ссоры друг с другом, умножали только одно – зависть, взаимную вражду и ненависть, раздоры и угрозы, к власти стремились так же жадно, как и к тирании тираны».
Почти два десятилетия Диоклетиан весьма толерантно относился к христианам. Радикальная ревизия религиозной политики, произведенная им, современникам представлялась внезапной и даже загадочной.
В разгар гонений случились подряд два пожара никомидийского дворца императора. Кто в действительности был поджигателем, осталось неизвестным, ими, разумеется, не были христиане, которых молва – не народная, а дворцовая – обвинила в этом преступлении. И вот, император, пораженный в конце жизни «старческой немощью… легко мог подчиниться влиянию своего зятя Максимиана Галерия, который ненавидел христиан и легко убедил Диоклетиана, что они являются виновниками пожара в никомидийском дворце. Галерий побудил Диоклетиана издать эдикт от лица всех четырех правителей, чтобы, таким образом, было воздвигнуто на христиан гонение во всей Римской империи». Между тем, как пишет далее сам историк, пожар во дворце случился уже после издания первого эдикта о гонениях. Таким образом, Галерий мог лишь внушить Диоклетиану мысль о более беспощадном преследовании христиан как виновников преступления. Но само начало гонений с пожарами связано не было – оно предшествовало им. Разве не похоже это на приход к власти Гитлера в Германии?
Диоклетиан начинает собой новую эпоху в Римской империи прежде всего тем, что с его времени императорская власть становится не только de facto, но и de jure неограниченной, абсолютной монархической властью (доминатом). Император уже нисколько не разделяет её с сенатом, он сам — источник всякой власти, он выше всех законов, всех обитателей империи, какого бы звания они ни были. Это понятие об императорской власти было перенесено в Византию, а оттуда в Москву, вместе с внешними атрибутами власти (и этикетом) византийского императора, которые, в свою очередь, были заимствованы Диоклетианом от персидского двора.
Расчленение языческой основы СССР разгоном бывших ее республик, гонение на представителей языческой социалистической власти – коммунистов, продвижение к абсолютной власти – это уже исторические факты нашего времени. Рим при Диоклетиане пал, пала фашистская Германия, пал СССР и нам, как видим, не здоровится…
Но вот что говорит наш бывший соотечественник, казахский философ, обучавшийся в СССР, Жарасбек Коргамбаев: «Какие бы потрясения ни переживало человечество, оно уже никогда не пойдет на то, чтобы потерять достижения научно-технического прогресса, образующие на сегодняшний день достаточно высокую производительную силу для того, чтобы перейти к новой форме жизни, устранив капиталистический способ труда. И если до сих пор ничего с человечеством не произошло, то почему оно должно случиться именно теперь, когда люди действительно находятся перед великим историческим скачком, подготовленным именно всем предыдущим техническим развитием истории? Другое дело, что люди этого еще не поняли и ум человека находится под влиянием идеологической мистификации, постоянно воспроизводящейся идеалистическим способом мышления, перевернуто отражающим нашу жизнь и представляющим ее именно в негативных проявлениях. И «конец света» наступает именно в таком восприятии жизни, когда мы концентрируем внимание на частных, конкретных проявлениях жизни, отвлекаясь от их сущности, внутреннего движения. И в этом вряд ли можно обвинять мышление современного человека, еще не поднявшегося на уровень реального понимания диалектических процессов развития жизни. И бессилие человеческого ума, создавшего, тем не менее, чудеса техники и проникшего в самые глубокие тайны мироздания, не является неустранимым пороком. И это объясняется тем, что человек еще не обратил внимание на самого себя и на тайны собственного существования как социального и духовного существа, формирующегося историческим развитием как личность ходом всего общественного развития. Ведь это – дело времени. И человек сможет осознать себя и сделать выбор в пользу добра и настоящей красоты, скрытой в нем самом, лишь осознав свою социальную и духовную сущность. Но оно просто превратно проявляется только в рамках денежных отношений и вещных связей, действительно опутавших людей и поработивших их».
«Для нас уже стали привычными многие понятия, о которых мы не имели понятия в прошлом, и считали, что они характеризуют только мир капитализма. И говорили, что там люди как волки, то есть человек человеку не друг, а волк. Такие понятия, как «саморазрушение личности», «выживание» для людей советского общества действительно были чуждыми. Весь Советский Союз был открыт для каждого отдельного человека. И куда бы ты не приехал, всюду тебя встречали как своего человека и заботились о тебя. Я 10 лет прожил в России, студентом объездил всю Европу, и сейчас с грустью вспоминаю о тех временах».
Может быть, главная для нас сейчас опасность – обезденежье Америки? Продав России свои настоящие доллары, она сегодня вынуждена печатать обесцененные деньги. Привычка потревоженных американцев и европейцев сладко есть и крепко спать и не с кем не делиться и может привести к протесту в этих странах против русских и развязать войну против них. Просто из ненависти. Когда они поймут, что открыли ворота в 1989-м вовсе не дуракам, как они нас представляют…