В синем небе кружились две птицы….каждая из них танцевала какой-то неизвестный танец, танец одиночества.
Синь сосала глаза, было больно смотреть на волшебное зрелище, но отрывать взгляд не хотелось. Здесь на краю земли. на одинокой скале, которая, словно стрела, унеслась в небо, разрезав морскую гладь, я чувствовала себя частицей Вселенной и все было мне подвластно сейчас. Сейчас… Пока ласковый ветерок касался моего тела и путался в волосах, и забавлялся листочками одинокого деревца, которое тщедушно тянулось к солнцу, борясь за жизнь на безжизненной, каменистой площадке. А там, далеко внизу. роптало море, споря с валунами, разбиваясь об их твердь, но при этом неотступно подтачивая их силу: время точило время, одна стихия боролась с другой на протяжении многих веков - и никто не был из них победителем. никто не был побежденным.
Но это другая история, другая страсть, другая война, другое поле битвы…Взгляд вспорхнул к небу, и я заворожено упивалась этой синью и этими двумя лебедями, такими не похожими во всем. Мне казалось, что я поднимаюсь к небесам и вижу все отчетливо близко.
Один лебедь был черный, лишь изредка проскальзывали серые перышки, тонущие во мраке и еще более подчеркивающие тьму, которая завладела этой грациозной птицей. Все его движения были порывисты, широки. словно он находился в постоянной борьбе с самим собой и воздушной стихией.
Другой лебедь был белый. словно искрящийся снег, но от него не веяло холодом, а наоборот чувствовалось какое-то материнское тепло. Он плавно парил в синеве, наслаждаясь каждой минутой, упиваясь неповторимыми кругами и волнами, казалось. что он растворяется в этой синеве, в этом мире, и он с нежностью принимает его, сливается с ним в нечто целое.
Глаза одного налились кровью, они то пламенели, то тускло рыжели, они постоянно менялись и пугали своей агрессией, которая рвалась из его расширенных зрачков. Глаза другого манили к себе голубыми всполохами, поэтому и казалось, что лебедь растворяется в небе.
Но вдруг эти две птицы стали приближаться друг к другу, как бы невзначай, как бы случайно, круги их полетов пересекались все чаще и чаще. И вот они закружились в общем танце, соприкасаясь клювами и смотря друг другу в глаза. Казалось, что нет ничего более гармоничного, словно они такие разные, такие полярные, были созданы для того. чтобы слиться в этом парении.
Секунды, минуты, часы, вечность- я не знаю сколько длился этот полет: время застыло. перестало неудержимо бежать. исчезла грань между настоящим. прошлым и будущим. Перед моими глазами был только этот вальс диковинных птиц.
Но вдруг что-то сдавило меня изнутри, с ног до головы пронизала вселенская боль, и я почувствовала. что сейчас все это оборвется и никогда не повторится.. я инстинктивно закрыла глаза и зажала руками уши… но это не могло остановить уже ничего: раздался выстрел, словно окрик, словно сплетня, словно человеческая зависть, словно зло людское разом решило изрикошетить чистоту и святость.
Я услышала крик, нечеловеческий крик, и открыла глаза.
Белый лебедь, словно фантом. устремился к морской пучине, а черный летал рядом с ним кругами, ничего не понимая. Они приближались к воде. и я расширенными от ужаса глазами смотрела на них и немела, не в силах даже дышать. Черный лебедь из последних сил рванулся к той, что уже не видела мир, которая уже не слышала звуков, которая уже погрузилась во внутреннюю тьму.. Он обнял ее своим крылами и вонзился вместе с ней в холодные волны бушующего моря.
Все замерло, все помертвело: даже ветер, даже вода, даже небо, даже заходящее солнце. Мне казалось, что там, на той скале, я потеряла частицу себя, потеряла надежду и веру в людей, потеряла желание любить, потеряла желание жить… я духовна умерла вместе с этими изящными птицами…умерла так и не принятая этим слепым, глухим, равнодушным и жестоким миром, где все валяют в грязи, где над чистотой смеются, где нежность презирают, где убивают лебедей…