Libico flautista
Дувший с моря сирокко обжигал лицо Венти Тре. Он стоял на краю обрыва и готовился к прыжку в Тирренское море.
Когда-то Венти был отличным пловцом. Молодым, полным сил и энергии, но тут… в Санто-Стефано год заключения можно приравнять к пяти годам жизни на свободе. Тем более, если тебе нет тридцати, а впереди долгие годы каторги до самой смерти. И ни одно радостное событие в семье короля не уничтожит десяток лет заточения амнистией.
Он политический. Он антифашист. Теперь у него нет имени. Его тюремный номер и есть его имя – Венти Тре.
У него нет друзей и родных. Все они либо убиты чернорубашечниками, либо казнены, либо в тюрьмах. Так же как и он…
Теперь его жизнь – это одиночная камера с выдолбленными на стене строками, остров, звон ключей на поясе тюремного надзирателя, клочок неба в «волчьей пасти», обжигающий сирокко…
А где свобода? Где его любимая Неаполитанская набережная с величественным силуэтом Везувия? Где его любимый бодрящий трамонтана?...
Все закончилось после того, как «Санта-Лючия» привезла его сюда…
- Венти Тре, - прошептал он и зло усмехнулся про себя.
Этой ночь было решено, что незачем больше бороться и воевать. Нет сил. Желания. Пусть говорят: так нельзя… нужно бороться с этим злом до последней капли крови. Пускай осуждают однопартийцы. У него нет сил ждать, пока умрет дуче, пока закончатся дни чернорубашечников. Ведь ждать, может быть, придется всю жизнь…
А с Санто-Стефане за ее почти полуторавековую историю никто не сбегал. И он не сможет.
Нет сил.
Это и есть последняя капля.
Усмехнулся. Сжал связанные руки до боли в ладонях.
«Еще пару секунд и прыгну», - решил он. Еще пару секунд и Тирренское море навсегда заберет узника Венти Тре, лишь мгновенный всплеск нарушит ровный строй пенящихся волн, которым нет конца.
Садится солнце, ставшее золотым. Садится последний раз в его жизни, но он решил, что прыгнет.
Жаль, что он не птица,… не свободная живая птица, способная сорваться с места и ухнуть вниз, чтобы, борясь с этим дурацким сирокко, скользить над морскими волнами и ощущать их свежесть, чувствовать брызги на лице, но не касаться никогда воды… Чувствовать свободу.
Он даже умрет со связанными руками, чтобы не было возможности выплыть. Без имени, так и не узнав, что такое настоящая свобода. Его судьба родиться в то время, когда на свет появляются с заклеенным ртом… Потом вечные шифры, конспирация, явки, террор. Постоянный бег от чернорубашечников и тайной полиции. Бесконечная борьба и война ради свободы, ради счастливой жизни.
Ему нужна была свобода, как вода или воздух другим людям. И он сражался за нее… До последней капли крови. Но…
Теперь он Венти Тре.
И лучше умереть в свободном непокорном море, чем быть похороненным на этом, навечно запертым со всех сторон водой, клочке земли под своим тюремным номером 23 или Венти Тре. Какая теперь разница?
Теперь это его жизнь. Его право. Его жажда свободы.
Показалось, будто услышал звуки флейты. Мелодия одной из тысяч неаполитанских песен. Или это обман слуха? Нет, просто ветер. Коварный сирокко и… покинувшая уже его жизнь.
Закрыл глаза, по-прежнему ощущая боль в ладонях. Боль… значит еще жив. Вдохнул последний раз обжигающий легкие воздух… Где же его свободный трамонтана? Резко выдохнул. Бросился в воду.
Всплеск. И вновь тишина, которую нарушают порывы горячего ветра и волны, боьющиеся о каменные стены обрыва.
Солнце зашло, прекратив освещать людям путь к свободе.
Тело Венти Тре нашли через несколько дней.
Похоронили на тюремном кладбище, так и не дав ему исчезнуть в свободном Тирренском море. Не дав насладиться последним, смертельным мигом-глотком свободы. Только кто-то из каторжников выдолбил в память о друге под его тюремным номером строчки, начертанные в тюремной камере Венти Тре:
Кончился суд людей,
Не дует в лицо сирокко…
Унялся палач и злодей
На страшном Суде у Бога.
Только неизвестно попала ли душа Венти Тре на страшный Суд или носится свободной птицей над водами Тирренского моря. Но…
Надпись - единственный клочок свободы.
По-прежнему дул сирокко – ливийский флейтист.