Всем шахтерам посвящается...
Назад в шахту
На отметке в 1050 метров под землей, все работы опасны и ответственны. В этот раз смена выдалась совсем суматошной. Шутка ли, когда над тобой километр пород, а прямо над головой, уже заряженный, готовый к взрыву рудный слой. Три тонны аммонита, аммонала и сотни висящих из шпуров проводов. Все концы проводов необходимо аккуратно соединить между собой последовательно, разбить на группы и последнюю пару вывести в специально отведенное место - место подрыва. Времени, как всегда не хватает. Я поторапливаю взрывников, проходчиков, сам закручивая проволочки между собой. Пальцы рук от спешки начинают капризничать. Быстрее! Уже увязанные провода образуют по кровле причудливую паутину, которая может порваться в любом месте от случайно отвалившегося куска руды. Тогда вся работа насмарку, поскольку среди сотен концов нужно будет искать обрыв, а времени нет. От этих мыслей становится не по себе. Все, время вышло, надо отзваниваться о выводе людей из опасной зоны, для разрешения взрывных работ по шахте. Торопимся. А, была, не была! В нарушение правил звоню диспетчеру о готовности. Как будто только меня и ждали. Где-то далеко, по шахте начинаются глухие удары – взрывы забоев. Постепенно этот фронт доходит до нас. Наступает наша очередь «палить» и, если мы не успеем выйти из этой зоны, то газы от последующих взрывов достанут нас всех. Быстрее, быстрее…
Все? Слава, Богу, закончили. Выводим концы и валим! И тут, о, Боже, вместо двух, на выходе получилось четыре конца! Так не должно быть! Что делать? Времени нет совсем! Все замерли в ожидании. Пауза. Взрывы за спиной. Мы оглядываемся. Ядовито-белое облако медленно двигается в нашу сторону. Все, путь к отступлению отрезан. Мы задохнемся, нам не пройти к спасительной клети сквозь это чудовищное облако-убийцу…
Я просыпаюсь в холодном поту. Сон! Уже пятнадцать лет прошло с тех пор, как последний раз спускался под землю. Но как не бывает бывших летчиков, которым всю жизнь грезится небо, так и шахтерам суждено возвращаться в манящие подземные лабиринты. Наша Земля также неизведанна, как и звезды. Мы ненамного продвинулись вглубь планеты. А там, ближе к ядру, нас ожидают большие открытия. Видимо поэтому человек стремится не только ввысь, но и вглубь, поэтому ему снятся и звезды, и глубины - водные и земные…
Если кто-то читал книгу Стивенсона «Остров сокровищ», то вспомнит, чем она заканчивается. «До сих пор мне снятся по ночам буруны, разбивающиеся о его берега, и я вскакиваю с постели, когда мне чудится хриплый голос Капитана Флинта: «Пиастры! Пиастры! Пиастры!»
Точная аналогия имеет место быть. Все эти годы, будучи за тысячи километров от подземного рудника «Таймырский», что на юге Таймыра, с завидным постоянством, по ночам, мне приходится бурить, крепить и что-то взрывать. Этих выработок давно нет, они отработаны и погашены, залиты бетоном. Но сны упорно возвращают туда, глубоко под землю, пытаясь освежить в подсознании давно минувшие события…
Слабая водка
Будучи мастером, иду по подземному участку №1. Знакомая территория, привычная акватория. Смена, как смена. Что-то напеваю под нос. Десять вечера, через два часа «на гора», домой. На сопряжении с выработкой РШ 3/8 натыкаюсь на бурильщика Славу Почепко. У него по жизни-то глаза всегда на выкате, а тут прямо из орбит повылазили. Руки трясутся, каска набекрень, во рту сигарета, хоть курить строго запрещено.
- Слава, ты что, пьян?
- Ага.
- Что случилось? Скажи толком?
- Там…, - он коротко, будто чего-то, боясь, махнул в сторону забоя. Я, поняв, что пытать этого партизана бесполезно, двинулся в темноту выработки.
- Осторожно, там – выпалил, через силу Слава, сильно заикаясь.
Через метров сто фонарем освещаю заднюю часть буровой машины «SAE -2E». Вроде все нормально. Отхожу чуть вбок и все, замираю, идти дальше некуда. Полмашины напрочь завалено горной массой. Буровые стрелы погребены полностью. Вместо кабины, где находился бурильщик – огромная глыба, весом более тонны. Как он успел спрыгнуть до того как рухнула кровля, непонятно! Настала моя очередь «трясучки», когда я представил, что здесь случилось. Если бы курил, то обязательно задымил бы. Вышел из-за забоя уже на ватных ногах.
- Слава, ты как? В порядке?
- Видел?
- Видел. Ты как успел выбежать?
- Не знаю, не помню. Опомнился вот только здесь. Как снова родился,…Знаешь надо посидеть.
После смены пошли ко мне домой. Жена и дочка были на материке, и к тому же у меня стоял целый ящик польской водки. Надо сказать, что в то время, а это был год 1989, в Норильск водку не завозили. Продавался только питьевой спирт в бутылках. Он всем надоедал, поскольку разбавляли его все по-своему, в зависимости от вкусов и фантазии. Короче разбавленный спирт – это всегда загадка для гостей. Водка – стабильный продукт, и был тогда в дефиците. Ее привозили с материка, заказывали, доставали, кто как мог.
Так вот, сели мы на кухне, откупорили бутылку с этикеткой «Польска водка», и так проговорили до самого утра. Причем за все это время ни слова не произнесли о том, что случилось сегодня под землей. Это была странная ночь. Два мужика, несколько часов, разговаривали о предстоящем отпуске, о лете, о смысле бытия, том, что жизнь, несмотря на разные ее полосы, все же, прекрасна…
Уже утром, хотя в полярную ночь слова «день» и «ночь» не имеют значения, я умудрился еще и проводить своего гостя. Придя домой, чувствуя, что немного пьян, я, любопытства ради, заглянул в водочный ящик. К моему удивлению я обнаружил отсутствие пяти бутылок. С тех пор такое количество водки на человека выпивать не приходилось никогда. Видимо слабая эта «Польска водка».
Рекордная стометровка
Будучи мастером участка подземного транспорта, в мою обязанность, в том числе, входило, устранять зависание рудоспусков посредством взрыва. В одну из смен позвонил дозировщик и сообщил, что рудоспуск 12/13 «висит». Технология простая. Высота рудоспуска несколько десятком метров. Подгоняем порожний состав с электровозом под зависший рудоспуск. Открываем фартук дозатора. Вовнутрь просовываем длинный шест, на конце которого привязан патрон аммонита с капсюлем. Провода выводим на сто метров в сторону и посредством взрывной машинки, «палим». От взрывной волны руда наверху приходит в движение и с характерным звуком, «садится» вниз. Иногда приходится повторять эту операцию по нескольку раз.
Надо отметить, что, как это обычно бывает, при часто повторяющейся работе, данная операция было упрощена донельзя. Так, чтобы не выводить провода, как положено, на сто метром, то есть на сопряжение соседней откаточной выработки, взрывали прямо у рудоспуска, в метрах пятнадцати, посредством замыкания проводов на рельс и контактный провод.
В этот раз с первого раза рудоспуск не «сел». Решили увеличить заряд. Привязали три патрона, подняли на шесте, закрыли фартук, отошли недалеко и «пальнули». Взрыв. Образовалась относительно долгая пауза. Когда руда начинает двигаться по стенкам рудоспуска вниз, то сначала до людей доходит характерный ухающий звук, потом идет мощная ударная волна. В этот раз звук пошел совсем другой тональности. Появились четко различимые звуки воды. Скопление воды над зависшей рудой – это самое опасное, что может быть при этих работах. Остановить ее не могут никакие дозаторы и фартуки, выработка мгновенно наполняется грязевым потоком, от которого нет спасения ни технике, ни людям.
Мгновение ушло на осознание того, что руда «садится» с водой. Я, взрывник, дозировщик, и выскочивший из кабины, машинист электровоза рванули к спасительной откаточной выработке. Краем глаза я успел увидеть, как грязевой поток, снеся закрывающее устройство рудоспуска, в одно мгновение залил вагоны, потом электровоз, заполнил все сечение выработки и устремился за нами. Когда до спасительного поворота оставалось метров пять, сель настигла нас, связав ноги. Двигаться стало невозможно. Страха не было, но что-то, давно забытое из детства промелькнуло в голове. «Все, «кина» не будет», - только успел я подумать, как поток иссяк, все затихло. Мы стояли по колено в этой рудной жиже, счастливые и просветленные. Видимо, не хватило объема горной массы, да еще побитый нами мировой рекорд бега на короткую дистанцию, спасли нас от беды. И такое бывало.
Шахтные крысы
Крысы могут жить везде. Шахта – не исключение. Сюда они попадают, когда опускают деревянный брус для крепления. Отношение к этим животным среди шахтеров однозначно положительное. Объяснение простое. Во-первых, крысы не будут жить там, где есть радиация. Поэтому наличие грызунов говорит об отсутствии радиационного фона. Во-вторых, эти зверьки, каким-то непостижимым образом всегда чувствуют опасность. Меня всегда удивляло то, как перед взрывными работами начиналась миграция крыс именно из тех зон, которые попадали под обрушение. Как они могли знать об этом? Проекты что ли прочитывали, в месячные планы участка заглядывали, непонятно!
На участке, где я работал, были почему-то сплошь пестрые крысы. Не серые и противные, а коричневые, с белыми пятнами, с осмысленными глазами. Питались они преимущественно копченой колбасой, которую шахтеры, почему-то, недолюбливали и часто выкидывали из бесплатно выдаваемых сухих пайков, называемых «припарками». Бытовало мнение, что кроме взрывов, крысы могли предсказать место, где произойдет горный удар, что в шахте с глубиной больше километра довольно актуально. С горными ударами боролись, их пытались предотвращать, но иногда они, все равно, случались.
Так вот, работал у нас проходчиком Будченко, чистокровный украинец. Как всякий хохол, он любил сало. Причем обедать он любил один, уединяясь в какой-нибудь выработке. Этим же деликатесом, проходчик подкармливал крыс в каптерке. Он различал всех животных по цвету и мордочкам, давал им прозвища. В тот день он дождался, когда все уйдут по делам, достал пакетик с салом и хлебом, все нарезал и стал есть. Во время трапезы, Будченко, почувствовал, что как-то очень тихо вокруг. А крысы, если прислушаться, всегда шуршали или попискивали, то за сейфами, то в бочке с мусором. Проходчик, как всегда, захотел покормить своих любимцев. А тут тишина, и нет никого! Это так сильно насторожило бывалого шахтера, что он быстро свернулся и решительно покинул место трапезы. Через несколько минут после его ухода в покинутой выработке случился сильный горный удар с обрушением половины кровли каптерки. Когда все собрались в месте обрушения, Будченко, рассказал нам эту историю. Мы не очень-то поверили, но крыс действительно нигде не было. И появились они только после крепления и разгрузки, то есть снятия напряжения этой выработки. А Будченко поставил свечку, хотя и был всегда атеистом…
С праздником!
И вновь повторилась история. Слой, тонны взрывчатки, массовый взрыв. Мы опять не успеваем увязать все провода. Я бегу к телефону, докладываю и быстро возвращаюсь назад. Надо спешить. Где-то глухо грохают взрывы. Ух, закончили, успеваем.
Да, что же это такое, снова четыре провода. В этот раз решение приходит быстро. Я увязываю два лишних провода в общую схему и два оставшихся вывожу в место подрыва. Все успел, а значит, и сон не прервется, и все будет хорошо…
Всех, шахтеров, горняков с профессиональным праздником! Устойчивой кровли, надежной крепи, достойной зарплаты и, чтобы количество спусков вниз всегда соответствовало количеству подъемов «на гора»!
2011