20 сентября 1968 года в Академию Наук СССР попало письмо довольно странного содержания. В качестве отправителя значилась Лукерья Кузьминична Азадовская-Каульбах. Получателем же была Скородумова Мария Гавриловна. Обе потомственные дворянки.
Письмо содержало следующий текст :
«Говорю же тебе , голубушка , я собственными глазами видела всё! Первый пришёл. О чём-то шепчутся…( далее неразборчиво )… Обое хохочут! … ( неразборчиво )… Пришёл второй. А Первый-то спрятался и вышел… ( неразборчиво )… Потом Первый вернулся! Говорят о чем-то. Первый что-то читает… ( неразборчиво )… Спорят. Хозяин бросает бумаги в печку и падает на ковёр. Те к нему….
( неразборчиво )…Второй расстроился и ушёл. А те опять хохочут…( неразборчиво ) … Тут какая-то тайна! Чертовщина! Не пойму…» ( далее текст обрывается ).
Примечательно то , что отправитель письма Лукерья Кузьминична Азадовская-Каульбах была соседкой Николая Васильевича Гоголя в доме напротив в Петербурге. На месте её дома строился новый и вещи , представляющие историческую ценность были переданы в соответствующие музейные учреждения , а письма – в Академию Наук. Именно в Петербурге Гоголь написал свой знаменитый роман , обозначенный им поэмой , и названный «Мертвые души».
Приступая к собственному литературному расследованию , я решил , прежде всего , ознакомиться с протоколами заседаний учёного совета Академии Наук СССР. Мне было крайне важно знать , какое впечатление произвело это письмо на ученый совет и какие выводы были сделаны им касательно этого документа. Вот что я обнаружил.
Выписка из протокола заседания учёного совета Академии Наук СССР № 456 от 28.11.1968г. :
«… Председатель ученого совета Дмитрий Сергеевич Лихачев при всех вылез на стол и показал письмо Л.К.Азадовской-Каульбах. «Сейчас , господа , я возьму этот , с позволения сказать , исторический документ и отправлюсь использовать его по прямому назначению». Академики Ойзерман и Тахо-Годи свалились со стульев и катались по полу от смеха. Прочие вели себя скромнее , смеялись , сидя на стульях…».
«Глупцы» , - думал я , – «вот ведь где разгадка». Я представил себе зажравшиеся смеющиеся физиономии и трясущиеся животы академиков , и сердце моё обливалось кровью. Стремясь во что бы то ни стало установить историческую истину , я выехал в Санкт-Петербург и встретился с потомками Азадовской Каульбах. В числе прочих полезных историй я узнал следующее. После того вечера , свидетельницей которого стала Лукерья Кузьминична , она сошла с ума. Однако , перед смертью ей было показано два портрета – Пушкина Александра Сергеевича и Гоголя Николая Васильевича. Старуха вмиг пришла в себя и ясным чётким голосом произнесла : «Это они!». И умерла.
После услышанного картина того самого вечера встала передо мной как живая. Итак…
Вечером 25 марта 1835 года в дверь дома Николая Васильевича Гоголя постучали. На пороге стоял Александр Сергеевич Пушкин.
- Николаша! Дай-ка я обниму тебя!
- Входи , Сашка , входи! Давненько я тебя не видал. Ну как ты? Здоровье твоё как?
- А что здоровье? Третьего дня от графини Головиной. Как известно , муж её в Париж укатил , так я… Она как повернётся ко мне спиной , так тут уж…А ты что невесёлый такой , Николай Васильевич? Случилось что?
- Случилось , Сашка , случилось. Рукопись я обещал Смирдину. Через пол-часа должен пожаловать. А что я ему скажу? Плохи дела , ой плохи.
- А что за рукопись? – спросил Пушкин , пристраивая на стол принесённые две бутылки вина.
- Второй том «Мёртвых душ». А ни черта не написал. Не лезет в голову и всё тут!
- А это что у тебя за бумаги? – Пушкин взял со стола пачку исписанных листов.
- Это , Сашка , рукопись первого тома. Читаю вот читаю , думал что в голову придёт.
А -а-а…, - Гоголь недовольно и как-то неопределенно махнул рукой.
- Дай-ка сюда перо , - Пушкин хитро улыбнулся и подмигнул.
Николай Васильевич прошёл в свою комнату , взял со стола перо и чернила и , вернувшись , подал Пушкину.
- Смотри , Николаша , чего я придумал.
Пушкин окунул перо в чернила и на титульном листе рукописи рядом с палочкой , означавшей «первый» , дорисовал еще одну палочку.
- Видал? Был первый том , а стал второй.
- Ты с ума сошел. А как прочтёт Смирдин , тут-то всё и раскроется.
- Чепуха. Говорю тебе , что Смирдин никогда ничего не читает. Он только денежки горазд подсчитывать.
- Ты в точности уверен?
- Уверен , уверен. Можешь не беспокоиться понапрасну. Весь Петербург об этом наслышан.
- Погоди. Он ведь рукопись-то эту к редактору , к Ивану Сидоровичу. А тот уж всё прочитывает – должность у него такая.
- Верно говоришь , - Пушкин почесал затылок и задумался.
- Вот что , - продолжил Александр Сергеевич , - в этом случае рукопись нужно уничтожить. Денег , конечно , не получишь , – Пушкин шутливо ткнул кулаком в бок Гоголю , – но и позора избежишь.
- Как же так? Сказать Смирдину , что я рукопись уничтожил? Он не поверит.
- Ты не понял , Николай Васильевич , - Пушкин взял под локоть Гоголя и , все время посматривая на вино , заговорил почему-то тихим голосом , - Рукопись нужно уничтожить при нём. Вот эту. Этот второй том , ну , то есть , первый. Дело это мы обставим таково. Я возьму рукопись , чтобы прочесть и дать оценку да и разнесу ее в пух и прах , дескать никуда не годится. А ты в сердцах её швырни куда подальше.
- Куда же я ее швырну? - Гоголь оглянулся вокруг себя.
- Да хотя бы в окно.
Пушкин перегнулся через окно ( комната была на первом этаже ) и осмотрел окрестности. Из-под окна выпрыгнула перепуганная кошка.
- Да он в окно полезет.
- И то верно , полезет. За прибылями. Тогда в печку её швырни.
Пушкин встал на четвереньки и заглянул в печку. В печке весело плясали огоньки.
- В печку , поди , не полезет.
Николай Васильевич тоже встал на четвереньки и заглянул в печку.
- Да , уж , не полезет.
- Скорее , не пролезет , – сострил Пушкин.
Оба , стоя на четвереньках , затряслись от смеха. Поднявшись , Александр Сергеевич серьезно спросил:
- А тебе рукопись не жалко?
- Это черновик. Беловая есть , - ответил Гоголь.
- Тогда действуем по плану , - подытожил Пушкин.
Через десять минут в дверь квартиры Николая Васильевича Гоголя постучал уже упоминаемый Смирдин. «Ну , я пошёл прятаться» - Пушкин захватил с собой бутылки вина и укрылся в передней. А после того , как Смирдин вошел в дом , тихонько вышел на улицу , встал под окном и стал оттуда наблюдать за происходящим.
Александр Филиппович Смирдин шумно ввалился в комнату. Он был человеком весьма крупным. О его обжорстве ходили легенды. Говаривали , что он в один присест запросто может одолеть целого жареного барана.
- Желаю здравствовать , Николай Васильевич , желаю здравствовать! - Смирдин крепко притянул к себе писателя и расцеловал его по-свойски.
Александр Филиппович был крупнейший российский книгоиздатель. Пушкина он издавал уже давненько. А вот с Николаем Васильевичем Гоголем начал вести дела как раз с «Мертвых душ». Первый том прошел «на ура» и гремел по всей России. И хотя власть имущие были весьма недовольны , книга не была запрещена. А как известно - где скандал , там и деньги. Правило сие Александр Филиппович быстро усвоил от отца своего , который и передал ему в наследство книготорговлю. Тотчас же был заключен устный договорчик с Гоголем на написание продолжения книги. Пройдя вглубь комнаты , Смирдин наткнулся на рукопись , лежащую на столе и сразу заулыбался.
- Так это она , родненькая , и есть? Продолжение , так сказать , приключений господина Чичикова? – издатель скосил на Гоголя заплывшие жиром глазки.
- Она самая , - небрежно бросил Гоголь.
- Ну что же , хорошо-с , хорошо-с. Осталось теперича обсудить прочие условия. Ну , так сказать , касательно гонорара.
В этот момент с той стороны окна высунулся Пушкин и сказал :
- Николаша , ты дома? А у меня к тебе дело , - и показал в руке две бутылки вина.
- Сашка – друг! - вскричал Гоголь , - Заходи , ну заходи же!
Пушкин как ни в чем не бывало вошел в комнату.
- Александр Сергеевич! Ба! Милый! Дорогой! Рад видеть! Какими судьбами? Чем-нибудь новеньким порадуете?
- Пока ничем , - Пушкин еле вырвался из крепких объятий издателя , - Николаша , тащи бокалы , вино пить будем.
Гоголь принес бокалы. Пушкин тем временем открывал бутылки с вином. Николай Васильевич подвинулся поближе к издателю и завел речь.
- Так как же насчет гонорара , любезнейший Александр Филиппович?
- А насчет гонорара , я думаю , порешим просто. Вы за первый том сколько получили?
- Э… погодите , погодите , Александр Филиппович. Первый-то он первый , а это второй. Публика уже наслышана. Успех будет обеспечен.
Пушкин попытался вклиниться в разговор : «А я , верите ли , третьего дня от графини Головиной. Ейный супруг в Париж укатил , так мы с ней , должен вам заметить…».
- Ну и что же , что второй? Объем-то тот же. Сколько у вас во втором листов выходит?
- Да , признаться , чуть побольше , чем в первом , – соврал Гоголь.
- Ну так вот…извольте видеть…Платить я вам буду равно , как и за первый.
- Я все-таки не согласен с вами , дражайший Александр Филиппович , первый то он первый , а это второй…
Пушкин зашел с другой стороны и снова попробовал войти в разговор : «А на прошлой неделе был я у княгини Растопчиной. Так она , плутовка…Я вам так доложу…».
- Погоди ты ,Сашка , со своими бабами. Нам с Александром Филипповичем дело обсудить нужно.
Расстроенный тем , что его не слушают , Пушкин сел в кресло неподалёку и от выпитого вина слегка задремал. Николай Васильевич и издатель продолжали спор. Никто не хотел уступать.
- Ну , хорошо , хорошо , любезный Николай Васильевич , только из уважения к вам я готов…кхе..кхе…дать некоторую прибавку. Раз уж вы говорите что второй том в листах поболе вышел…
- Давайте говорить , наконец , о сумме. Какова сумма?
- Сумма? – издатель почесал бороду.
- Да , сумма! - Гоголь повысил голос. Какова?!
От громкого голоса Пушкин встрепенулся. «Какова , говорите? Ну , ежели взять для примера графиню Головину , то приблизительно такова». При этих словах Александр Сергеевич встал и руками очертил в воздухе задницу графини Головиной. «А у княгини Ростопчиной будет вот такова» , - Пушкин изобразил ту же часть тела , но уже княгини. «Так вот , у княгини-то поболе будет , поболе. Однако , у графини круглее. А ко всему прочему еще хотел бы добавить…».
Гоголь и Смирдин недоуменно смотрели на Пушкина.
- Александр Сергеевич , мы о другом толкуем , о другом.
- О каком еще другом? – удивился Пушкин , - Нашли о чём толковать. И опять заснул.
Писатель с издателем продолжали спор о размере гонорара. Неохотно , очень неохотно , но Александр Филиппович все же согласился сделать прибавку к гонорару за второй том против первого. Но Гоголь решил покуражиться. Он , конечно же , знал , что никакого гонорара ему не видать ввиду того , что рукопись придется сжечь. Но наш писатель не был лишен юмора , а в гимназии так вообще слыл первым шутником , за что нередко был наказуем учителями.
- Александр Филиппович , а вы знаете что? – спросил Гоголь.
- Что? – спросил в ответ Смирдин.
- А то , что я возьму да и пойду к другому издателю. Вот что.
- Это еще почему? – прищурился Смирдин.
- А потому. Небось у других-то поболе платят.
- Не смешите , Николай Васильевич. Поболе. Скажете тоже , – издатель захихикал.
- Мне вот тут Александр Сергеевич перед вашим приходом рассказывал…
- Николай Васильевич , дорогой вы мой , я ведь вам и так по высшему разряду…
- А все-таки , Александр Филиппович , каковы гонорары у других издателей?
- Каковы? – переспросил издатель.
- Да , каковы?! – спросил Гоголь с нажимом.
Пушкин опять проснулся. «Каковы , говорите? Значит так. Пушкин стал изображать груди графини Головиной. Затем перешел к описанию грудей книгини Ростопчиной. «Таким образом» , - подвел итог Пушкин , – в этом отношении княгиня будет поинтересней. Хотя , если сравнивать их обеих во всех смыслах , то есть , вообще , то всё-таки графиня! Пушкин стукнул кулаком по столу и повторил : «Графиня!».
Гоголь подошел к Пушкину и осторожно усадил того в кресло. Спор между ним и издателем продолжился.
- Вы так настаиваете на повышенном гонораре , уважаемый Николай Васильевич , а ведь я даже не знаю , насколько хорош этот второй том. Вы кому-нибудь его показывали?
- Вы что же , любезнейший Александр Филиппович , не доверяете моему вкусу? Ставите , так сказать , под сомнение мои писательские способности?
- Что вы , что вы , Николай Васильевич , и в мыслях не было. Но всё же…
- Хорошо , сейчас. Извольте.
Николай Васильевич Гоголь подошел к Пушкину и растолкал того.
- Слушай Сашка. Вот господин Смирдин и я нижайше просим тебя тотчас же прочесть вот эту рукопись и высказать своё мнение.
- Что это за рукопись такая? – Пушкин недовольно взял в руки исписанные листы бумаги и поморщился.
- Это , веришь ли , второй том «Мёртвых душ». Написал вот.
- А…, - протянул Пушкин , – пересаживаясь в другое кресло , поближе к огню , - ладно уж. Только не пойму , зачем ты писал второй том , когда первый и так есть.
- Как же-с , – вступил в разговор Смирдин , – публика , читательский интерес. Опять же , не будем забывать о материальной стороне , так сказать , весьма выгодное предприятие.
- А… , - снова протянул Пушкин , зевая , и приступил к чтению.
На первой же главе Александр Сергеевич хлопнул себя по колену и сказал следующее : «У тебя тут , Николай Васильевич , в первой главе , одна баба в двух мужиков одновременно влюблена. Где это ты такое видал? Вот мужик , тот да , может быть влюблён сразу в двух баб. Пушкин поднял глаза к потолку , подумал и добавил : «Даже в трёх» , - и продолжил чтение.
«Какая к чёрту баба?» - думал Гоголь. Затем понял ход Пушкина и только пробормотал : «В жизни , знаешь , еще не то бывает».
Далее , Пушкин ругал роман все сильнее и сильнее , выдумывая разных персонажей и всякие нелепые сцены. Гоголь начал подыгрывать Пушкину и препираться с ним , отстаивая достоинства своего произведения. Издатель Смирдин с беспокойством поглядывал то на одного , то на другого.
- Ну , знаешь , Александр Сергеевич , ты критикуй да знай меру. Я столько времени работал. Я ночей не спал. А ты…
- Да говорю же тебе , никуда не годится. Что это за продолжение. Женится на одной , потом на другой , а под конец его лошадью задавило.
- Так таки и не годится?! – Гоголь встал и уже кричал.
- Именно. Чепуха это твоё продолжение! Ерунда! – кричал ему в ответ Пушкин.
- Ах так! - Гоголь выхватил из рук Пушкина рукопись и бросил её в печку со словами : «Вот!». А сам картинно упал на ковер , схватился за сердце и застонал.
Пушкин бросился за водой , а Смирдин к печке. Да не тут-то было. Листы бумаги уже занялись огнем и вытащить их не представлялось никакой возможности. «Что же вы наделали , что же вы…Николай Васильевич… как же» , - издатель чуть не плакал.
Прибежал Пушкин с графином воды. Вдвоем со Смирдиным они подняли Гоголя , усадили в кресло. Пушкин налил Гоголю в бокал воды , а себе вина.
- Что же ты и в самом деле , Николай Васильевич? Не стоило , право , - Пушкин изображал обеспокоенность.
- Что сделано , то сделано , - сказал Гоголь , вздыхая и делая вид , что приходит в себя. Твоё мнение для меня весьма важно.
Раздосадованный Александр Филиппович Смирдин ушел , всё время что-то бормоча себе под нос. Друзья-писатели же допили вино и от души посмеялись.
На следующее утро Смирдин шел в типографию. Навстречу бежал мальчишка с газетами и кричал : «Последние новости. Последние новости. Гоголь сжёг второй том «Мёртвых душ». Гоголь сжёг второй том «Мёртвых душ». Дяденька , купите газету». Смирдин бросил мальчишке монетку , раскрыл газету , прочитал заголовок , скомкал её и в сердцах выбросил на мостовую. Затем глубоко вздохнул и продолжил свой путь , всё время что-то бормоча себе под нос. Со вчерашнего вечера у Александра Филипповича совершенно не было аппетита.