То моросил дождь, то падал мокрый снег. Лужи то затягивало льдом, то снова под ногами возникала противная грязная снежная каша. Промозглая сырость в конце года не была лучшей визиткой наступающих радостных праздников. К тому же, астрологическая тяжесть декабря, как обычно и повсеместно, была причиной расширенных депрессий. Но природа мудра и именно поэтому на это время приходится подготовка к Рождеству и Новому году. Если бы не это ожидание праздника и радостное приготовление к нему, то плачевных людских историй было бы гораздо больше.
Этой ночью он шёл на дело. На дело он именно ходил и никогда не ездил на машине.
Он уже давно ходил на дело сам. Он стал вором-одиночкой после того, как погиб его единственный друг и учитель, который был для него очень дорогим, понятным и уважаемым человеком. Человеком, который научил его жить в этом мире теряя и приобретая.
Быть вором стало его профессией. И в этом он был настолько ловок и изобретателен, что был неуловим из-за своей, тщательно продуманной невидимости.
Все, обворованные им виллы, оставались как бы нетронутыми – сейфы и входные двери оставались после него закрыты и никаких следов. У следствия, кроме заявления обворованных, не было других оснований для возбуждения уголовного дела. Он относился к этому, как к игре и достиг совершенства с помощью совершенного знания ИТ, тщательной продуманности и безграничного презрения к жизни.
Сегодня он, спокойной пружинистой походкой ловца-хищника, шёл к очередному богатому особняку. Он почти всё знал о хозяевах из болтливых майлов самой хозяйки, потому что влезть в эл. почту для него было заданием первоклассника. Статный, высокий, одетый с елегантной небрежностью, со спокойными и даже вальяжными движениями, он был похож скорее на загулявшегося в маминькиного сынка, чем на человека его рода занятий.
Подойдя к намеченному дому, он осмотрелся. Дом был без признаков жизни. Глубокая ночь, тишина, никаких соседских домов в тесной близости вполне удовлетворили его, и покопавшись всего пару минут у высоких ворот дома, он оказался во дворе, аккуратно закрыв за собой взломанный вход. После подобных манипуляций со входной дверью он оказался в уютном просторном фойе с лестницами на второй этаж.
«Обитель шаткого благополучия», - подумал он с полупрезрением, но с полным пониманием того, что в его жизни этого никогда не будет.
Осмотревшись, он почти наверняка пошёл в направлении сейфа. Несколько минут и сейф послушно открылся. Но вместе с открытием дверцы сейфа открылась и дверь наверху.
- Ты тоже вернулся? – услышал он женский голос спросонья.
Он вздрогнул от неожиданного присутствия в доме ещё кого-то, кроме него а также от звучания этого голоса. Женщина зажгла свет и, увидев друг друга, оба оказались в крайнем ошеломленнии.
- Стас?.. – после немой сцены спросила молодая хозяйка.
- Ника?.. Ты здесь живёшь? – спросил он и подумал: «Это уже на
пределе реальности, этого не могло случиться.»
- Да, это мой дом, но что ты здесь делаешь, Стас? – в её голосе не было
страха от его появлениия , в её тоне звучало скорее радостное удивление.
«Нет. Судьба не может преподнести ещё и такой «подарок», - подумал он, но она увидела только ироничную усмешку на его лице, сопровождающую эту мысль.
Он как то нарочито-медленно, даже демонстративно прикрыл дверцу сейфа, похоже для того, чтобы привлечь к этому её внимание , а потом спокойно отошёл и сел в глубокое мягкое кресло. Расположившись с полным комфортом, он также спокойно и бесстрастно сказал:
- Я здесь потому, что хочу обокрасть этот дом.
И подумал: «И не буду скрывать этого, хоть тебя это, очевидно, шокирует.»
Она, словно не услышав того, что он сказал, спустилась вниз. Присела напротив в другое кресло на краешек, кутаясь в свой пушистый халатик, изо всех сил пытаясь скрыть смущение. Сейчас со стороны могло показаться, что хозяин дома он, а она просто невзначай оказалась в гостях.
- Стас...Господи... Сколько же мы с тобой не виделись?...
- Приблизительно 8 лет, 3 недели и 2 дня. Последняя наша встреча была в тот августовский день перед твоей свадьбой, - не сразу ответил он и подумал:
«И всё это время я старался забыть о тебе». При этом смотрел на неё невозмутимо и даже холодно.
- Стас... Я знаю, что ты потерял родителей. Они тебя так любили. Мне очень жаль...
- Жизнь жестока, Вероника, - ответил он и подумал:«Жестока настолько,что
методично забирает у меня всех дорогих людей.»
Опять минута молчания. Он подчеркнуто не шёл первым на разговор.
- Как ты, Стас?.. – она бросила взгляд на полуоткрытую дверцу сейфа,-
Ты действительно вор? – спросила несмело и как бы извиняясь.
- Да, - коротко ответил он и подумал: «И ты первая внесла свою лепту в
это.»
- Но почему, Стас?.. Ты, подающий такие надежды в школе и поступивший
в престижный ВУЗ и вдруг вор? Почему, Стас?.. Что привело тебя к этому? – она была взволнована и расстроена.
- А что шокирует тебя больше? Моя мораль или социальный статус? – спросил он презрительно и спокойно. Внешне ничто в нём не выдавало огромного нервного напряжения, хотя ему сейчас казалось, что у него внутри проходят высоковольтные провода.
- Ну зачем ты так? Хотя... я наверное, не имею права спрашивать тебя об
этом. Ты на меня злишься?
В ответ на его лице опять появилась та же ироничная усмешка. Он смотрел на неё и трудно было понять, что испытывает этот человек. Его красивое лицо было почти безразличным и только иногда, заметные внимательному наблюдателю, в глазах его вспыхивали огоньки, передающие его внутреннее неспокойствие.
- Ну а ты что? Ты счастлива в своём замужестве? – спросил он, тогда как
она ожидала ответ на свой вопрос.
- Мой муж добрый человек, он много работает и любит меня.
- А ты?
- Что я?
- Любишь его?
Она не ответила, встала и подошла к окну. Через некоторое время она
повернулась и сказала:
- Ты изменился, Стас. Ты стал жёстким, как наждак.
- При жестокой жизни люди не могут оставаться мягкими. Одни становятся
жёсткими, другие жестокими, и лишь те, немногие и счастливые, не ожесточаясь становятся твёрдыми, - ответил он и подумал: «Наверное, мне было бы легче, если бы я и на самом деле был таким, каким она сейчас видит.»
- Ну почему ты так говоришь? Ведь жизнь не настолько жестока.
- Для кого?
- Для всех. Человек сейчас хозяин своего положения. Почему ты этим
занимаешься? Неужели у тебя не было другого выбора?
- Ты права только отчасти. Выбор он и есть и его нет. Это смотря для кого.
Но я осознанно сделал именно этот выбор и обсуждать это никогда и ни с кем не
собираюсь.
- Но ведь рано или поздно ты попадёшься, Стас. Ты пойдёшь в тюрьму, - в
её голосе звучало искреннее волнение о его судьбе.
- Вероника, я не пойду в тюрьму. Я знаю куда я иду. Если хочешь и ты знать,
то позвони прямо сейчас в полицию, - опять усмехнулся он, - я не убегу, а ты всё увидишь.
Это было сказано с таким холодным спокойным тоном, что она поняла - они на разных берегах широкой бурной реки. Она говорит, но шум воды заглушает и искажает её слова и чувства.
Она опять отвернулась к окну. Он смотрел на неё. Она почти не изменилась.
Те же лёгкие золотистые волосы, та же стройная фигура и та же привычка складывать руки, как бы обнимая себя за талию. Не оборачиваясь, она сказала:
- Хорошо, Стас. Ты пришёл за деньгами. Возьми их в сейфе и уходи.
Не зря же ты старался. Я никому, ничего, никогда о тебе не скажу. Обещаю.
Наконец его лицо дрогнуло. Нервная гримаса исказила его, как от пронзительной боли и он подумал: «Я был готов положить свою жизнь к твоим ногам, ты предала меня, а теперь такая унизительная милость». Но она этого не видела, а он позволил себе это лишь на мгновение. Потом он опять овладел собой. Он встал с кресла, подошёл к ней , взял за подбородок, приблизил своё лицо настолько близко, что дыхания их перемешались и он уловил её нежный запах духов, а она - незабытый запах его волос. Глядя ей прямо в глаза, он спросил очень тихо, почти шёпотом
- А ты, изменилась, Ника?.. Или я тебя просто никогда не знал?
Потом резко, не дожидаясь ответа, он подошёл к сейфу, выбрал то, что хотел, положил спокойно в карманы и направился к выходу. Дойдя до двери, он оглянулся и посмотрел на неё. Слёзы и боль, которые он увидел в её глазах, заставили его остановиться. Её глаза кричали: «Не уходи!»
Он почти рванулся к ней. Схватил за плечи, неистово всматривась в неё и стараясь понять её желание. Потом, всё поняв, он прижал её к себе, а потом оба дали волю бешенным эмоциям. Страстные встречные чувства и жаркие поцелуи заполнили собой все пространстово этого респектабельного благополучного дома. Она взяла его за руки и увлекла в свoю спальню...
Когда всё закончилось, то он ещё долго и молча целовал её прекрасное желанное тело, а она испытывала никогда ранее непознанную неимоверную сладость от близости с ним.
- Я ухожу с тобой утром же.Ты оставишь своё занятие. Обещай, что мы будем вместе, - были единственными словами, произнесёнными ею при этом стихийном и бурном действе.
Потом она, утомлённая и счастливая заснула у него на руке.
Он же лежал недвижимо и смотрел в потолок.
В голове его неустало пробегали мысли, догоняя и опережая одна другую.
Эти мысли наскакивали друг на друга, спотыкались и падали, приводя его в отчаяние.
За какой-то неполный час вся его жизнь прокрутилась в его сознании, как
отснятый фильм.
Вот он беспечный счастливый мальчик, успешный в школе и любимый дома -
единственный сын у добрых, чутких родителей.
Вот она, Вероника, или просто Ника его подружка от пятого класса, которой он с удовольствием таскал портфель и каждый день и, стараясь быть в её глазах самым лучшим, поражал её своей эрудицией, ради чего засиживася допоздна за энциклопедиями.
Вот первые поцелуи и клятвы в вечной любви.
Вот перестройка, первое ледяное дыхание экономической нестабильности в семье и нервозность его родителей.
Вот конец школы, поступление в институт и первый удар – неожиданная осенняя свадьба Вероники. Родители её уговорили, настояли... Уж очень хорошая партия ей подвернулась, по их мнению.
Вот самое страшное – смерть его родителей в автоаварии..
Вот, после двух неполных лет, конец учёбы в институте
Вот появление нового и настоящего друга китайца Тайсу, когда он очнулся
утром в его в комнате, после того как тот хитро сумел увести его с заварухи наркодельцов в баре, которая закончилась катастрафичеки и трагически для её участников.
Вот новый виток жизни и дужбы с Тайсу, который спас его от наркотиков и научил его жить с тем, что жизнь преподносит каждый день. Он научил его многим восточным хитростям и премудростям.. Философией его жизни стало утверждение: «Живи в гармонии с собой и умри с достоинством».
Вот нелепая смерть Тайсу от молнии.
Вот одиночество среди неинтересных ему людей и интерес изощрённого
воровства.
И вот сегодня опять она, Вероника.
Он повернул голову и посмотрел на неё, спящую. Счастливая безмятежность читалась на её спящем лице. Он вдруг почувствовал, что несмотря на физическую близость, он далёк от неё как айсберг от экватора. И в то же время он чувствовал, что у него сейчас не хвататает сил оставить её. Он приоткрыл одеяло и свободной рукой чувственно и живописно провёл по изгибам её тела. Атласная кожа - живот, грудь, рука, шея.
На шее его рука остановилась, он почувствовал как пульсирует под его пальцами атерия. И он вдруг ясно вспомнил нечто из того, чему учил его Тайсу. Он нащупал на её шее точку, безболезненным воздействием на которую можно навсегда оставить её спящей.
В его воображении возникла картина. Постель, в которой они сейчас были залита кровью от его вскрытых вен. Его рука, приклеившись кровью, лежит на её груди. Она бездыханна, губы застыли в счастливой полуулыбке, на её теле нет ни одной ссадины, она просто не проснулась... Он же, уткнувшись лицом в её волосы, навсегда замер в счастливой недвижимости.
Он сжал до боли свои кулаки, сжал до скрежета зубы и подумал:
«Господи!.. Не позволь этого. Гармония с самим собой!.. Тайсу!.. Только ты нашёл бы сейчас нужные слова...»
Он очень осторожно высвободил руку, на которой была ее голова и тихо встал с постели.
Он, стараясь двигаться бесшумно, оделся и спустился вниз.
Он подошёл к сейфу, положил назад то, что оттуда пару часов назад взял и закрыл его.
Он вышел из дома, аккуратно, как всегда, закрыв за собой входную дверь и ворота.
Он не оставил никаких следов своего присутствия.
Он сегодня уходил пустой, совершив самую большую кражу в своей жизни. Он украл её душу. В этой жизни ему суждено быть вором.