Больница огромная, как город, а выходов мало. Особенно вечером. Везде закрыто, дорога наружу только одна. Через трупохранилище…
Иду по коридору, прижимая к груди папку с документами.
- Извините, - останавливаю кого-то в халате. – Мне надо в другой корпус. У меня тут история болезни, и если я не отнесу ее доктору, пациент умрет…
- Родственник?
- Не помню. Кажется, да, а может, просто друг. Знаю только, что нужно спасти. Это мой долг…
- Тогда прямо, направо и через трупохранилище.
- А другого пути нет? Я, знаете ли, ужасно боюсь покойников.
- Другого пути нет. Все ходят, а вы боитесь. Стыдно.
Прямо, направо… Коридор выкрашен гепатитно-желтой краской. Жужжат на потолке лампы. Людей не видно: вечер, поздно. Все разошлись. На повороте старушка в косынке моет полы. Ярко-розовое ведро, а в нем грязно-бурая вода. Старушка выжимает тряпку.
- Извините, мне надо наружу.
- А вон двери в хранилище. Пройдешь через него – там и улица. Воздух свежий, вечерний. Хорошо…
- Да, но я так боюсь.
- Тогда оставайся до утра.
Я не могу остаться. Пациента нужно спасти.
Тусклый, болезненный свет. Окон нет. Впереди железные ворота, над ними лампочка в проволочной сетке. Белая табличка – красная рамка, черные буквы: посторонним вход воспрещен. Ко мне это, к сожалению, не относится…
Шаг. Еще шаг. Запах железа и хлорки. Шелушащаяся бордовая краска, ржавые проплешины. Руки холодны, как дверная ручка. Тяжелая, тяжелая створка, а за ней – темнота…
Смотрю на черный диск выключателя. Зажечь свет?
Нет, лучше не видеть… Ага, и наткнуться в потемках? Заблудиться? Не найти выход? Потерять время?..
Спасти пациента.
Вспыхивает свет – синюшный, так и хочется сказать – мертвенный… Не думать. Быстро оглядываюсь – коридор за спиной пуст, старушка куда-то девалась, а это значит – никого живого, кроме меня…
Вперед.
Кафельный пол в бело-бордовую клетку. Холодно. Тихо. Чисто. Хлоркой несет так, что свербит в носу. А в щели между квадратиками – недомытое бурое пятнышко…
Поднять глаза.
Белая стена, белые каталки, белые простыни. Рельефные очертания тел. Землисто-серые ступни с клеенчатыми бирками на пальцах. Хватаюсь за грудь – но сердце бухает во всем теле, в висках, в коленях, в пятках… не удержать. Бегом! – но воздух, как вода, плотный, и получается только шагать: ра-а-аз… два-аа-аа… прааавая… лееевая…
Середина пути. Точка невозвращения.
Не оглядываться. Не оглядываться. Смотреть только на дверь – вон она, в углу, маленькая, низенькая. Каталки точно обступают со всех сторон. Волоски на теле дыбом, одежда царапает, мешает двигаться. Праавая… лееевая… Ощущение множества взглядов, остекленелых, неподвижных: не глазами, всем телом глядят… Не оглядываться. Не задеть случайно: с ума сойду…
Дверь! Маленькая, беленькая, деревянная. А вдруг заперта?!! Дергаю на себя… видимо, слишком сильно: ручка остается в кулаке, винтики сыплются на пол. Звук как от выстрела, током по нервам… Ногтями поддеваю косяк. Не поддается. Обеими руками ковыряю, дергаю, больно, ногти саднят…
Стоп.
А что, если…
Толкаю коленом от себя, и…
Свобода!!!
Ночной ветерок по лицу, упругий, прохладный. Пахнет петуниями. Ясное небо над головой – синее стекло с блестками… Куда я иду? Что-то было с собой, такое нужное, необходимое… Что? И где оно?
Страх утекает в землю, и тело становится легоньким, как у бабочки.
В голове ни единой мысли.
Только свобода и ветер, раздувающий волосы…