Питер Брейгель Старший - Точная репродукция картины XVI века "Притча о слепых"
* * *
Дорогому и близкому, нежно любимому мною, человеку,
перед которой я в вечном и неоплатном долгу,
Анастасии Яковлевне Тарасевич
посвящается.
Часть первая
Недавно, копаясь в старых бумагах, я обнаружила обветшавшую пожелтевшую открытку с карандашными строками на оборотной стороне:
– Мои родные, как вы там? Получили ли мою посылку?…
Комок сдавил горло, руки бессильно опустились. Рекою потекли воспоминания… Такая уж она была, моя бабушка: в свои 83 года тяжело больная, но все помыслы о нас, никогда о себе… Большой, неисчерпаемой духовной силы, душевно щедрый и мудрый человек, которому я обязана очень и очень многим.
Мне 5 лет, всего пять, но я уже одна в плацкартном вагоне поезда "Гродно – Калуга" еду к бабушке в Могилев. Из динамика громко звучит песня «Едем мы, друзья, в дальние края, станем новоселами и ты, и я»… Вагон переполнен молодежью. Смех, шутки, песни... Комсомольцы едут осваивать целину.
Я помню этот настрой всеобщей бодрости, уверенности в светлом будущем, искренний подъем, готовность к трудовым победам. Я видела в людях этот неподдельный энтузиазм. И, хотя мне было всего пять лет, это накрепко врезалось в детскую память.
Много воды утекло с той поры. Потухшие глаза, цинизм в рассуждениях, неверие ни во что (не глядя на показное почитание, «дань новой моде», церковных праздников ), кроме бесконечной власти денег. Неограниченное желание потребления ради потребления, потеря духовных идеалов, обезличивание, депрессия, утрата смысла существования – вот только некоторые из реалий нашего времени. Что стало с нами? Не туда вели в то наивное и примитивное, как сейчас нам мыслится, время. Но мы же люди, не овцы…
Помню деревянный отцовский дом на углу переулка, ведущего прямо к Днепру. Душистый запах укропа с огорода, перемежающийся с свежестью речного воздуха , дурманящий аромат матиолы – вечерней фиалки – во дворе. Помню аппетитные, так любимые мною, бабушкины блинчики трубочкой с творогом, которыми она кормила меня на берегу Днепра. Помню ее добрые глаза и ласковые руки…
Мы все родом из детства. Это ей, жизнелюбивой и мудрой, я во многом обязана сложившимися взглядами на мир, на жизнь, на людей. И рамки нашей жизни, наших возможностей значительно расширились.
Разве она, всю жизнь свою прожившая в Могилеве и дальше Гродно нигде не бывавшая, могла бы подумать, что ее внучка объедет всю Европу. Увидит замечательные города, о которых раньше слышали простые люди лишь из книг да фильмов. Самые роскошные европейские столицы, крошечные города, вся атмосфера которых пронизана памятью о событиях мировой истории...
Париж, Лондон, Вена, Рим, Ватикан, Берлин, Мадрид, Лиссабон, Прага, Варшава, Амстердам, Будапешт, Брюссель, Венеция, Флоренция... Посмотреть, как и чем живут люди в других странах. Понять, что нас объединяет. Ведь, в конце концов, все мы – жители одного дома, одной планеты Земля, и мир наш такой хрупкий…
Что и говорить, живем мы куда лучше и комфортнее, чем можно было представить в те далекие времена. Многое можем себе позволить. Так откуда же хмурые лица, черствость, нежелание понять другого. Резко возросшее число одиноких, непонятых, иногда и озлобившихся людей. Неумение строить жизнь в браке, недовольство своей жизнью, окружающим миром?
Вечный вопрос – кто виноват? Мудрая провидческая «Сказка о рыбаке и рыбке» А.С. Пушкина так нас ничему не может научить. Почему–то всегда получается, что мы учимся лишь только на своих собственных ошибках…
Моя бабушка была истинно верующим человеком. Имея образование 4 класса церковно–приходской школы (дальше она учиться не могла – надо было работать), через всю свою жизнь пронесла тягу к учению, к знаниям. По вечерам, уже засыпая, я слышала, произносимые шепотом, слова молитвы у мерцающего огонька лампадки.
В воскресные дни она, вся какая–то просветленная, с одухотворенным лицом, возвращалась из церкви. Я подбегала к ней: «Бабушка, ну какая же ты «темная», ведь Гагарин уже побывал в космосе и никакого бога там нет!»
Она, ласково улыбаясь, гладила меня по головке и молча протягивала гостинец. Будто знала что–то недоступное мне, неразумному ребенку. В ней был этот прочный и незыблемый жизненный стержень, которого так зачастую не достает нам сейчас…
Как–то уже в конце восьмидесятых моя мама попросила меня пойти с ней в гости к ее подруге, тоже уроженке Могилева, давней ее приятельнице. За столом собрались дети и внуки хозяйки и разговор зашел о крестных. Я знала, что крещена, но никогда ничего не слышала о своих крестных. Как нелюбопытна я была прежде, ведь, казалось, что родные люди всегда будут рядом…
На мой вопрос о крестных мама ответила, что не знает(?!) И уже дома рассказала мне такую историю. Мне было 6 месяцев и я умирала. Мама бессильно плакала. «Нельзя ее некрещеной в землю», – бабушка завернула меня в одеяло и потихоньку унесла. У нее была знакомая соседка – попадья и крещение свершилось.
Тогда мой отец был коммунистом и военным. Такой поступок мог серьезно повредить его карьере. И моя мама, которая до самого конца была атеисткой, рассказывает: как только бабушка принесла меня обратно, глазки, прежде подернутые пленкой, открылись и взгляд стал осмысленным. Я пошла на поправку. Так было – утверждала моя неверующая мама. Вот такая история…
Огромной человеческой трагедией обернулись для нашей семьи страшное военное время. В годы войны бабушкиного сына вместе с другой молодежью отправили на работы в Германию. По пути он погиб. Я не знаю подробностей. Бабушка не могла говорить об этом – она горько плакала. Знаю только, что в этом она винила своего мужа, моего дедушку, и никогда его не простила.
Когда фашисты заняли Могилев, все дома на улице Заводской отдали на постой солдатам, а людей выгнали из своих жилищ. Чужие люди приютили семью и стали родными на всю жизнь.Я помню, как мы с бабушкой ходили в гости на телевизор (тогда это было еще редкостью). Мне казалось, что мы общаемся с добрыми и любящими родственниками.
Да, многое утрачено в наше время. Нет той открытости, доброты, чувства сопереживания и, главное, веры в несомненно лучшее будущее. Веры пусть наивной, но такой человечной, позволяющей ощущать себя уверенно, надежно, защищенно.
Да уж, возразите вы, сейчас скажете, что прежде был и сахар слаще, и килограмм тяжелее…
Возможно, я преувеличиваю. Возможно. Ведь во все времена присутствовали и жестокость, и подлость, и равнодушие, и предательство. Ничто не ново под луной…
ХVI век. Питер Брейгель Старший. Его гениальное полотно «Слепые». Вереница бредущих уродливых слепцов, ведомых таким же слепым, к неминуемой пропасти…
«Оставьте их, они – слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму». (Матф. XV, 14) Вам это ничего не напоминает?
20 августа 2011 года Гродно Беларусь
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
PS. Со времени написания этого эссе прошло долгих 11 лет. Многое с тех пор изменилось в мире. Но мысли и чувства, владеющие мной, прежние.
Несколько лет назад мне посчастливилось побывать в Мадридском Прадо - одной из самых знаменитых картинных галерей мира. И знаете, где, в каком зале, я увидела более всего посетителей?
Люди толпились у полотен Иеронима Босха.
Буквально застывали в размышлениях, силясь распознать замысел автора. XVI век, триптих "Сад земных наслаждений". Здесь изображены странные, иногда кажущиеся необъяснимыми, картины ада и рая. Вопросы без ответа...
Сейчас на дворе век XXI. Но, видимо, остаётся признать, что все старо как мир...