Я прожил хорошую жизнь с моей женой. Жалко, что у нас так никогда и не было детей. Лида в детстве переболела какой-то болезнью, от чего стала бесплодной. Но мы не отчаивались и жили на радость друг другу.
Мы жили в доме, который я построил с отцом. Маленький деревенский домишка с удобствами на улице. Отец решил, что дом должен стоять поодаль от всех, и мы построили его на лугу. Замечательный домик, свой огород и сливовый сад на шесть деревьев, который мы посадили двадцать лет назад вместе с женой. Мы очень гордились своим садиком. Сливы поспевали к концу лета, и моя жена готовила из них джемы, которые приходились очень кстати к чаепитию морозными зимними утрами.
Я дорабатывал последние рабочие годы водителем на молоковозе, а жена была уже на пенсии. Когда я приезжал на обед, я парковал грузовик возле дома, любовался на наш сад, на домик. Мой желудок приятно урчал в ожидании горячего обеда. Я был счастлив и удовлетворен всем.
Но, однажды в нашу идиллию вторглись. Я стал замечать, что на сливовых деревьях день ото дня становится меньше слив. Я спросил жену, не собирала ли она наш сливовый урожай, она ответила, что нет. На третий день, подъезжая к дому, я увидел как из моего садика выбежали два цыганчонка лет десяти от роду. Каждый из них бежал, и нес в руках майки с завернутыми в них сливами, украденными из моего садика.
-Ах уж эти цыгане, - подумал я. - Ну я вам покажу.
Я не стал ни о чем рассказывать жене. Просто нашел крысиный яд, растворил его в старой алюминиевой кружке, набрал в большой шприц, и в сумерках пошел в сад. Я вкалывал отраву в сливы, не срывая их. В те, которые висели пониже. Я хорошо знал о том, как работает яд, так как постоянно безуспешно пытался вывести крыс из кладовки. Яд действует на кровь так, что она перестает сворачиваться, что вызывает обширные внутренние кровотечения.
-Пусть сдохнут в муках - эти отбросы общества. То они картофель по огородам ночью выкапывают, то коров посреди бела дня угоняют, теперь и до моих слив добрались, - ворчал я, наполняя ядом одну сливу за другой.
Я лег спать умиротворенным. Мысль о том, что остатки еще не украденных слив заставят воришек ссать кровью в последние часы своей жизни, действовала на мою ярость, как лед на ссадину.
Утром я уехал развозить молоко, а когда я приехал на обед, оглядел деревья. Слив стало меньше. Моё настроение взмыло в небеса. Я зашел в дом, и с порога начал радостно кричать жене о том, как я проучил воришек. Но голоса Лиды не было слышно в ответ. Я зашел в кухню и увидел тарелку, наполовину наполненную косточками от слив, наполовину — моим орудием мести. На полу, в луже рвоты, лежала жена. И не дышала. Я перевернул ее, стал щупать пульс. Его не было. Я стал бить ее в грудь, пытаться делать искусственное дыхание, но всё без толку.
Я закрыл окно и дверь в кухне и пустил газ, надеясь, что баллон еще не пуст, и сел писать эту записку.
Запах одоранта уже режет глаза.
Внезапно я понял, что это послание никто никогда не прочтет. Ну и черт с ним. Я щупаю по карманам. Где мои спички? Вот же они.