В королевстве, чье имя уж забылось и из хроник стерлось всех, в одном из городов, что на краю на самом света, две жили девушки: Алитания, герцогских кровей девица и Сильва, сирота, что с детства служит в доме герцога богатом.
Об них поведаю подробней. Прекрасна Алитания, дочь герцога, с рождения была – голубоглаза, златокудра и нежна. И голос у нее, красивей, чем у певчей птички. А Сильва же – обычная чернавка, что с детства то на кухне, то и вовсе на дворе. Черны прямые волосы, как ночь, не смеет глаз поднять зеленых, а кожа стала темно-серой от грязи и от пыли. А говорить ей – с кем? – забыли её голос вовсе.
Они росли бок о бок, и вот, пятнадцать лет обоим. И дни рожденья в один день.
Знатных всех не счесть людей, что к Алитании на праздник заявились, за стол за дорогой, на серебре обедать. А Сильва же – сидит на кухне, сладкой булке рада.
Вот крестные прибыли к герцогине – двенадцать фей, что подарили красоту, и голос нежный, и многое другое при рожденьи ей. Поставили для них специально приборы из золота червонного. Двенадцать ровно штук их было… Но только в крестных герцогини, ходила так же ведьма, характером своим известная – и про нее-то все забыли, на свою беду.
Был пир в разгаре, все ждали, когда подарки примет герцогиня молодая. Вдруг распахнулась дверь порывом ветра, и двое в зал вошли. То были ведьма в черном одеянии, и странный юноша в одеждах черно-белых, на всех смотрящий свысока.
Все замерло – казалось, решило даже время, свой ход замедлить, полюбоваться что бы парой этой, что почтенья трепет вызывает и странный ужас из глубин души.
Тяжелым взглядом ведьма обвела собравшихся всех в зале, её же спутник скучающе стоял в сторонке. Их тут же подвели к столу, приборы дав из бронзы из простой, за что обиду ведьма затаила. И вот, когда момент настал принять подарки герцогине, последней ведьма подошла.
- Прими же дар мой за пренебреженье – через три года ровно, иголкой ты уколешься невольно. И умрешь. – сверкнула молния – заклятие свершилось, и ведьма растворилась словно дым, как лед на солнцепеке.
Тут младшая из фей, к девице подошла.
-Боюсь, я не могу заклятья отменить, но сил моих хватает, его что б изменить. В свой день рождения, восемнадцать лет когда исполниться тебе – что ровно через три весны – уколешься иголкой ты. Но слову ведьмину не верьте боги – ты лишь уснешь, и город твой уснет с тобой. Я вижу, что пройдут столетья, ты красивей станешь в сотни раз. И придет прекрасный принц, своим тебя разбудит поцелуем – и вскоре станет твоим мужем. – склонила голову чуть фея, и раскат грома за окном известил о свершении нового заклятья.
-Пришла и очередь моя. – забытый всеми спутник ведьмы, к герцогине сделал шаг. –Я тоже оскорблен, но смерть твоя мне не к чему. Поэтому пусть будет так – не именно тебя пробудит принц, не именно ты расцветешь подобно розе – но дева в этот день рожденная. Вполне ей можешь быть и ты, а может, и другая. – порывом ветра выбило все двери, и поклонившись крестным герцогини молодой, и родителям её почтенным, он вышел вон.
И замерли крестные – таинственному заклинанью никто не мог из них противостоять.
Три года пронеслись мгновенно, а для кого-то протянулись, вечности подобно. За время это, в городе во всем иголок не осталось, строжайшим став табу.
И снова день рожденья – дивный праздник! – где больше не являлись, ни крестные, ни ведьма.
Чернавка Сильва, тоже подросла, и сквозь грязь, что в кожу её въелась, ростком робчайшим пробивалась красота. Порадовать себя решила в день рождения, пройдя наверх, где герцогини и семьи её располагались спальни, пока все пировали в зале, в честь именинницы поднявши кубки.
А что до предсказания… В подарок платье дивное прислали юной герцогине, из шелка синего, что нитью золотой расшито было. И отошла она, и в платье нарядилось. Но горе – портной забыл иголку в ткани, что стало роковой ошибкой…
Лишь стоило коснуться острию нежнейшей кожи, как герцогиня вскрикнула, упав на пол без чувств. И город весь уснул за нею вслед.
Явились крестные, как заклинанье ведьмино свершилось, и деву отнесли на самый, высокой башни, верх. И город оплели вокруг стеной растений, что б раньше срока не потревожили покой ни города, ни герцогини.
Как феи улетели, над городом промчалась тень вороньих крыльев, и ведьмы спутник на балкон дворца спустился, придерживая сверток с платьем черным, как будто из вороньих перьев сотканным. Прошел он вглубь дворца, нашел он комнату, где сон настиг чернавку юную, и улыбнулся. Взяв Сильву на руки, отнес он в башню ту же, и перед лестницей на самый верх, кровать он сотворил – туда её и положив, руки лишь взмахом в платье черное переодел.
Работою своей, остался он доволен – и выпрыгнул в окно. Лишь пара перьев черных упала на ковер…
Прошло сто лет – тот город стал легендой, умы героев будоражил он. Рассказов множество ходило, о нем, и герцогине, что стала чуть ли не богиней на словах. Проникнуть в город многие пытались – но увы – попытки эти тщетны оказались, и сгинули они.
Однажды, принц – он сыном младшим был из десяти, так что в наследство получил лишь меч да клячу, что на ладан дышит – решил удачу попытать, проникнуть в город, или сгинуть в тех лесах, что не щадили никого. Лишь стоило ему явиться – как начал расступаться лес пред ним, войти за городские стены предлагая. Не думая, он бросился вперед, к дворцу, сияющему в солнечных лучах, по лестнице взлетел, и в башню ринулся, пути не разбирая. Зашел он в комнату, где лестница, наверх ведущая была, и деву увидал – прекраснее не сыщешь во всем свете.
Прекрасная южанка в черном платье, лежала без сознанья на постели. Он потянулся к ней, коснуться алых губ желая страстно, и замер, вспомнив, что герцогиня спит на самом верхе башни. Подумав, бросился на верх он. Там тоже спала дева, что красотой не блещет, правда – лицо простое, нос картошкой, лишь кудри золотые вниманья заслужить могли.
И принц спустился вниз, коснувшись, наконец, южанки губ.
Она вздохнула – и проснулась. С непониманием зеленые глаза смотрели. Ей клясться начал юноша в любви, что сердце поразила, что жизнь готов он за нее отдать.
Тут, начал замок оживать. Проснулись все - и бросились на герцогини поиски, что так же пробудилась.
Поднялся крик, нашли как принца и южанку – и как спустилась девушка, и заявила, герцогиней что является. Подняли её на смех, и герцогиню бросились искать.
А принц с южанкой – её имя Сильва было – пользуясь шумихой, сбежали прочь из города, в страну, где принц родился, где он жил, и где отец его царил.
Они домчались за неделю, и возле замка, звон металла их достиг ушей – принц бросился туда. Увидеть он успел лишь, как последний брат его, пронзен клинком был чужеземца, и рухнул под ноги тому, наряд заляпав кровью черно-белый.
И обернулся тот, и улыбнулся, отвесив юноше поклон. Схватился тот за меч, за братьев собираясь мстить, но жестом остановлен был.
-Вам должен я поведать многое, обоим.
Он начал свой рассказ из далека, про братьев двух сперва, и про вражду меж ними за отцовский титул. Как предан был один, семья его убита, а дочь, что заколдована была, служанкой стала, при дядином дворце.
И тут он рассказал другое, как вышел царь из замка. Про то, что братья принца все, не братья ему были вовсе, что мать их понесла от демона, во снах ей что являлся, что были планы у того на царскую корону.
А чужеземец – просто так – решил в истории вмешаться, исправить все, должно быть было как. Поклон отвесив легкий, он растворился ветром летним.
Не сложно догадаться, что стало с принцем и южанкой – сыграли свадьбу, и от отца корону получили, указом первым, возведя в честь чужеземца храм.
Вот, сказке конец, но история наша на этом не кончилась, нет…