Заячий охотник

               

    В станице гуляли свадьбу.  Нарядные  приглашённые подходили к дому молодожёнов.
Сбившись в кучки по интересам и  ожидая приезда молодых, станичники обсуждали последние местные новости и сплетни. Вдали показалась пожилая супружеская пара - старик  на костылях и довольно ещё крепкая на вид, симпатичная пожилая женщина. При их приближении все почтительно расступились и уважительно поздоровались.


       Один из молодых парней с почтением обратился к старику на  костылях: 
   - Здравствуйте дедушка Федя!А скажите пожалуйста, нельзя ли вам заказать штук восемь зайцев? Моей молодой жене на шубейку. Говорят вы большой специалист по этой части.   
Едва успев договорить последние слова, он ловко пригнулся от просвистевшего над головой  костыля.


    - Ах, ты ж гад! Ах, ты ж зараза!Ах,ты ж скотына быз рога! Ну пидожды! Добырусь я до тэбэ.Я тоби покажу костылём по спини,якый я специалист. Уже два  года прошло,а воны ны як ны уймуться!   
Приезжие гости, не понимая в чём дело, стали спрашивать стоящих рядом местных жителей: 
- Отчего так разбушевался старик?  Что его так возмутило? 
 

   А дело было так. 
  В  середине февраля погода на Кубани обычно начинает сдаваться весне. Наступают  «февральские окна » - тает снег, протаптываются новые сухие стёжки – дорожки. В  воздухе стоит запах первой зелени. На солнечных местах проклёвываются первоцветы. Днём на стенах изб и сараев собираются стаи божьих коровок, греются, спариваются и так и ползают, вперёд – назад, по  теплым стенам, как спаренные трамвайчики. По небу медленно ползут тёмно - синие дождевые тучи,распространяя свой непередаваемый аромат весны. И хотя все: люди, животные и даже насекомые  знают, что будут еще холода и морозные ночи, но они радуются этой первой весенней  весточке.


   В том году февраль, наоборот, выдался как никогда, морозный, вьюжный, ветреный. Везде лежали огромные сугробы  снега. Ночью пробирал мороз, а днём погода соблюдала нейтралитет, и температура подбиралась к нулю градусов.

   Большинство домов в станице уже было покрыто шифером – этим модным и красивым нововведением. Старики,у которых не хватало средств на перекрытие хат, сейчас радовались. В их жилищах, крытых толстым слоем камыша,было тепло и уютно. А в домах, крытых шифером, в щели ветер надувал сугробы снега. Если их во время не успевали убрать с чердака, начинали таять и вода  протекала через потолок прямо в дом.  Каждое утро, перед работой, жители крытых шифером домов, чертыхаясь и проклиная всё на свете, обрываясь в темноте со скользких перекладин лестницы и  ударяясь о них животами, лицами и даже зубами, упорно лезли на чердаки с вениками и  совковыми лопатами. Выметали снег, выбрасывали его на землю, затыкали обнаруженные щели  тряпками и газетами, но ветер находил новые, и всё повторялось сначала.  К тому же, в таких  домах было гораздо холоднее, чем в хатах укутанных камышом.

    В один из таких дней в тёплом доме дедушки Фёдора и бабушки Насти играли шестеро детей. Это были внуки. Их привезли  дети, чтобы не таскать малышей каждый день по морозу в детский садик и ясли и соседские малыши.  Самому младшенькому из них было три годика, а старшенькому -  целых пять.

    Кошка  Мурка, поняв, что спокойная жизнь для неё, с прибытием  детворы окончилась, быстро перебралась жить на шкаф, на недосягаемую для них высоту. Детишки пытались соблазнить её. Показывали пряники, бублики и даже конфеты. Кричали: 
   - Кись, кись! Мы не будем таскать тебя за хвостик,спустись к нам. Мы с тобой  поиграем.
 Но Мурка знала цену их обещаниям и на провокации не поддавалась, наблюдая за ними с высоты  со спокойствием древнего сфинкса.

 
   Дедушка Фёдор, чинивший детский валенок, имел  неосторожность уронить под стол очки. Нагнувшись за ними,он тут же был оседлан всеми шестерьмя  детишками. Ребятня, закрепившись на спине дедушки, в разнобой кричала:  - Но, лошадка! Поехали. Дедушка, покатай нас по комнатам. 
 Дед гонял по всему дому, как скаковая лошадь, а сверху на нем визжали от восторга счастливые   карапузы. Выручила его бабка, согнав полотенцем малышей под стол.

   Время близилось к полудню.  Бабушка вынесла помои, оставшиеся от приготовления обеда, в сарай, скотине. Зайдя в дом, она  обратилась к деду Фёдору:
  - Солома в сарае кончается. Подстилать нечего. Ночью опять мороз потянет. Как бы нам скотину  не простудить. Сходил бы ты, старый, за станицу к скирде  за соломой.   
   - И то, правда, я еще вчера собирался сходить, да всё некогда. Пойду, наверное, – ответил дед.
Зимой в хозяйстве без соломы, как и без воды, словно в известной песне: - «И не туды,и не сюды».
 
     Играя под столом, детишки чутко прислушивались к разговорам старших, стараясь не упустить выгодных для себя ситуаций. Услыхав, что дедушка на санках собирается ехать к скирде за соломой, детишки захныкали, просясь поехать с ним. Бабушка, приглядывающая за детьми, попросила деда взять их с собой, говоря, что на улице сейчас хорошо, солнечно и большого  мороза нет, а детям полезно подышать свежим воздухом.

   Дед заупрямился: 
   - Без них я  раз, два и дома. А с ними придется часа два возиться. 
Баба Настя, глядя на насупившихся, чуть не плачущих карапузов, сказала:
   - Дедусь, ну возьми их с собой, а то они сейчас орать будут.-
Детишки, крепко взявшись за руки, перегородили двери, чтобы, не дай Бог,  дед не выскочил без них из хаты.Насупив бровки  и сделав грозные глазки,громко заявили:
  - Орать будем!-
               
  Против такой угрозы дед не устоял.  Вытащил старинные кованые сани, на которых можно было усадить десяток таких карапузов. Наложил на них несколько больших мешков, посадил сверху радостную, закутанную и повязанную сверху платками ребятню и повёз их за станицу, к скирде. Около скирды была чудесная снежная горка. По дороге дети визжали и смеялись от счастья, прося  дедушку – лошадку везти их быстрее  и быстрее.


    Придя на место, наполнив мешки соломой и  увязав их на санях, дедушка Федя начал катать  счастливых детишек с горки. Слепил им большую снежную бабу, которую самый старшенький  внучек тут же захотел поджечь, достав из кармана спички, которые где-то спёр по случаю.

    Дед  хотел забрать спички, но тут же пожалел об этом. Внук, широко раскрыв квадратный ротик, залился слезами и сказал, что со спичками ему разрешил играть папа, и поэтому он их никому не  отдаст. Старый строго - настрого запретил внуку зажигать огонь, решив забрать спички по прибытию домой.

    Неожиданно дед увидел, как в скирду соломы, всю утыканную норами, прыгнул  здоровенный заяц. Приказав старшему карапузу приглядывать за младшими и кататься с горки самим, дедушка Фёдор начал осторожно подкрадываться к норе, в которую нырнул заяц. Он живо представил себе, как прижимистая супруга нальёт под зайчатину грамм сто самогонки, которую она прячет только в известном ей месте. Потом из вычиненной заячьей шкурки дед сошьет кому-нибудь из внуков шапку, а это уже и на стакан самогона потянет. От таких приятных мыслей у  старого защекотало в носу, и он чуть не подавился слюной.

   Осторожно, подкравшись к норе дед увидел зайца и кинулся к нему. От страха ушастый заверещал, заметался и кинулся в дальний конец норы.Старый в азарте  веретеном забурился в нору и  ухватил зверька за хвост. Заяц, громко вереща, вырывался и пробирался всё дальше по сузившейся норе, стараясь не отдаться страшному человеку. У дедушки Фёдора намерения были явно противоположными и поэтому он целеустремленно протискивался вслед за зайцем, во всё более узкую щель. Наконец заяц нашел  место где его нора проходила рядом с другой, имеющей  выход на соседнюю  сторону скирды. Прорвав тонкую стенку из соломы, заяц перебежал в соседний проход и по нему нашел выход на волю.  Выпрыгнув на поле, шустрик со всех ног пустился  наутёк в ближайшую лесополосу.

    Дед застрял как раз посредине скирды. Вперёд не пускала закончившаяся узкая  нора.Дед попробовал сдавать назад. Проклятый кожух завернулся на спине  и намертво заклинил  старика в норе. Перепугавшись, дед сначала дергался, а затем, обессилев, начал орать не своим  голосом, но  солома имеет очень хорошую звукоизоляцию. Наружу не прорывалось ни звука.

    Тут старик очень некстати вспомнил, что пожалел старшенького внучка и не забрал у него коробок  спичек. Сейчас, лёжа в норе с вытянутыми вперёд руками, пленник живо представил себе, что будет,  если замёрзшие внучки все-таки догадаются развести в скирде костёрчик, чтобы погреться, и горько сожалел о своей лояльности.

   Проклятые мыши, поняв, что это старое чучело не может принести никакого вреда, так как оно не  шевелится, начали обживать его одежду. Они набились в карманы и с хрустом уплетали лежащие в них жареные семечки. Дед не двигался. Тогда они, обнаглев, полезли к нему за пазуху и в штаны,исследуя интимные дедовы места и слегка покусывая их. Дед орал, шкура на нём дёргалась, как на лошади, отгоняющей от себя мух. Некоторые мыши стали оправляться прямо за пазухой, издавая  противнейший запах.

    Тем временем детишки накатавшись и наигравшись стали искать дедушку. Никого не дозвавшись, старшенькие  помогли младшим залезть на мешки с соломой, увязанные в санях. С громким ревом, всей ватагой, побрели они в сторону дома, волоча за собой сани.

    Молодые родители детишек отмечали какое-то торжество в соседнем доме. Старуха, встревоженная долгим отсутствием мужа и внуков, вышла на  дорогу и направилась к скирде. Увидев еле бредущих,  плачущих детей, она бросилась к ним  навстречу. Подбежав, спросила:
   - Где дедушка?! 
 Детишки хором стали объяснять:
   -  Сталый  дулак. Сплятался в соломке от нас, чтобы мы не иглали с зайчиком.И не хочет вылезать. А мы замёлзли и кушать хотим.

   Бабка, плача и причитая,подняла на ноги весь квартал. Человек пятнадцать подвыпивших  молодых мужчин набились в «Запорожец» и помчались в сторону скирды. Остальные мужчины и женщины, за неимением транспорта,отправились бегом, за ними следом.

      Кое-как обнаружили нору, в которой застрял старик. Попробовали вытаскивать, да все их потуги оказались тщетны. Ничего не получалось. Тогда хорошо подвыпившие родственники и соседи дедушки  Фёдора обвязали его за  ноги верёвкой, другой конец прикрепили к буксирной  петле «Запорожца» и всей  компанией, толкая автомобиль и дергая за верёвку, начали выдергивать старика из скирды.
 
    На полных оборотах ревел двигатель. Во все горло кричали пьяные спасатели. Но этот крик и рёв не могли заглушить визга и отборного, ни разу не повторяющегося, мата спасаемого деда. Деда выдернули. Вместе с ним молодые люди вывернули наизнанку пол скирды соломы. Когда несчастный брякнулся о землю, протащили его по инерции ещё метров двести, по мёрзлым кочкам, пытаясь остановить ревущего «Запорожца» с пьяным водителем.
    Все,  кроме спасённого, громко кричали: «УРА!» Он же продолжал, поминать всех  родственников и спасавших его людей довольно-таки неприличными словами. Шоб вас  черты так дергалы и былы об мэрзлу дорогу,як вы мэнэ!

   
   Из карманов и из-за  пазухи деда суетливо выскакивали стаи мышей и мчались по направлению к скирде. Пролежав почти три часа с вытянутыми вперёд руками в узкой норе и едва не лишившись ног, дедушка  Фёдор горько проклинал ту минуту, когда ему захотелось отведать зайчатинки под сто грамм. Его синие кривые ноги стали длинными и ровными как у фотомодели. Попав домой, он ещё три  недели совсем не мог стать на ноги. А после начал передвигаться на костылях.

  С тех пор в станице стало считаться «признаком хорошего тона» зайти проведать страдальца. Угостить его чем-нибудь и уходя, в целях безопасности, уже в дверях, попросить старого поймать и им несколько зайчиков на рукавицы и шапку. После этого, увернувшись от костылей и благополучно выскочив на улицу, станичники удивлялись: 
- Откуда у старого, никогда не выезжавшего из станицы, такой богатый не местный жаргон?