Похлебав наваристую похлебку, маленькая команда собралась в путь. Да и собираться то особо не надо было. Пока Тень бродила по окрестностям, рассказывая Эльке свою жизнь, Эльм и Мирра собрали сумы и взнуздали стреноженных на ночь лошадей. Осень царила в горах в полную силу. Зелени почти не осталось. Казалось даже скалы приобрели золотистый оттенок из за рассыпанных тут и там пятен багряных и золотых кустов и деревьев. Пока еще горы изобиловали растительностью, но с подъемом вверх, деревьев становилось все меньше и вскоре уже только чахлые кустики чудом удерживавшиеся оголенными корнями за голые скалы, встречались на их пути. При входе в каньон команда остановилась, перекусывая в седлах эльфийскими лепешками. Бурдюк пошел по рукам.
Тень вино распределяла только по вечерам в непогоду, в дороге пили воду. Ни Мирра ни Эльм не роптали на скудный рацион и короткие привалы. Мирра всем сердцем рвалась к родным горам, домой.
А Эльм впитывал красоты дикой природы, как путник в пустыне воду. И только Бестия грациозно прыгала по валунам, балуясь. Элька пережевывала утренний рассказ Тени и готовилась к новому.
- Ты уверена, что это действительно надо?
- Да, абсолютно. Я должна знать,что случилось с доброй девочкой- Постреленком, и как она стала Тенью.
- Хех,- вздохнула эльфийка и под мерный перестук копыт по гравию, продолжила свой рассказ.
Я проснулась от боли в боку. Казалось в него воткнули металлический штырь и начали прокручивать. Еще не открыв глаз, попыталась пощупать больное место, но оказалось, что я связана. Не знаю что мне подсказало, не показывать, что я проснулась. Я лежала в той же позе и пыталась через щелку рассмотреть где я и куда меня везут. Но взгляд упирался в грубо оструганые доски повозки. Я даже не могла рассмотреть себя, что бы не изменить позу. Боль была адская, я чувствовала сильный озноб, который вскоре перешел в жар. Толи меня поранили, когда связывали,
то ли воспалилась старая рана, полученная в ту ночь. Я не знала. Все,что учила меня Дилилил не могло помочь, пока мои руки будут крепко оплетены веревками. Не смотря на жар, я пыталась слушать,
надеясь понять, кто меня пленил и что меня ждет.
- Рольф, куда ты лезешь, пьяная скотина!
- Посмотреть как там девчонка, господин. Мне кажется, она не совсем здорова.
- Кажется ему! Урод, если кажется, то обереги творить надо,- противно заржал тот, кого именовали тут господином.
Я услышала шаги и вот грубые руки затрясли меня, как куклу.
- Просыпайся, маленькая дрянь! Ты нам нужна живой. Иначе Темные не дадут за тебя и ломаного гроша.- Я делала вид, что сплю, но увесистая оплеуха вырвала из меня стон и глаза распахнулись от боли.
Рывок потревожил болячку в боку и я почти заорала.
- Рольф! Заткни ей рот!
Я лежала на боку, и даже рывки не дали мне возможность разглядеть мучителя. Только сильные грубые руки, покрытые рыжими волосками. Я мычала от боли, которая разрывала мне бок, терзалась жаждой, иссушающей меня изнутри. Но тут другие руки бережно развернули меня на спину, подняли голову и к моим губам прислонилась фляга с водой. Жадно лакая воду, я смотрела в глаза Рольфа, это был он. Карие большие глаза опушенные длинными девичьими ресницами.
Рольф был худ, высок и в нем чувствовалась сила. А в глазах стояла боль.
- Хватит ее поить! Эльфы сильные, их не так то просто убить. Доедет и без няньки.
Рольф дернулся, проливая на меня драгоценную воду и с сожалением отошел от телеги. Проваливаясь в жаркие объятья полусна полубреда, я знала только одно. Меня собрались продать Темным на расплод, но Рольф мне скорее друг, чем враг.
Пришла в себя я через неделю. Я тогда не знала, что провалялась в бреду так долго и даже наш бесчувственный хозяин испугался потерять меня и позволил заботиться об моем теле. Когда я открыла глаза, то увидела Рольфа спящего в моих ногах. Он смешно и неудобно подтянул колени к подбородку и спал, положив на них голову.
- Воды,- прохрипела я, чувствуя сладкий вкус крови на полопавших губах.
Странно, но Рольф меня услышал сразу же, дернулся, как от удара, распахнул затуманенные сном глаза и в них заплескалась огромная радость и облегчение.
- Пришла в себя! Сейчас дам тебе водички, ну и напугала ты меня, черногривая.
- Это он обо мне?- Вяло шевельнулся вопрос в жутко болевшей голове. Но первые капли влаги отмели все вопросы и я лакала, давясь и захлебываясь, теплую, пахнущую металлом и кожей воду.
- Будешь жить. Теперь будешь жить! Господин сказал, если ты помрешь, то и меня убьет. Я почитай, всю неделю от тебя не отходил, а ты точно мертвая была, даже дышала не слышно. Я тебя и обтирал уксусом, как мамка моя делала, когда я малой был, и мокрую тряпицу тебе на лоб клал, и губы смачивал. Думал, не выдюжишь, а ты оклемалась. Теперь будешь жить!- Он так радовался, частил словами, путался. Не знаю от страха ли пережитого, или действительно от радости.
Я так и уснула, слушая его уверения, что теперь я, конечно, выкарабкаюсь.
Через пару дней я начала вставать, из за моей слабости, меня не держали связаной и разрешали даже постоять, держась за телегу на привале. А еще меня кормили с одного котла с господином, рыжим, толстым, грубым и жадным полугномом -полуорком Каршем. В повозке кроме меня сидело еще три тоненьких девочки, а за ней прикованные друг к другу, шли пять парней. Карш был работорговец, он снабжал рабами шахты орков, и если ему везло заполучить девчонку, то
заходил и на большие невольничьи рынки, продавая их в гаремы и в личные рабыни богачам. У нас-эльфов рабов не было отродясь. И мне было не до конца понятна участь моих спутников, как и моя. Я была слишком слаба, что бы всерьез задумываться над будущим.
Нам не разрешали переговариваться друг с другом, но все мои товарки по несчастью, рассказывали ночью шепотом свои истории и что, по их разумению, нас ждет. Моя участь и для них была загадкой. У Керша служило дюжина отъявленных головорезов, они пили по вечерам эль и вино, орали песни, если мы находились вблизи трактов, и смачно, в подробностях, описывали, что бы они сделали с каждой из нас. Керш поддерживал общее веселье, но товар своим бойцам не отдавал. До Ганжи- центра работорговли Эллума, мы добрались через месяц после моего пленения. За это время Керш со товарищи, сделали еще пару ночных вылазок, оставив двух на страже, и привели еще пару несчастных. Три мужчины, чуть старше двадцати лет и одну женщину. Ее то они разыграли в кости, потому, как Керш решил, что она слишком стара и много за нее все равно не выручить. Они играли пол ночи и каждый выигравший отходил к кусту каких то душистых цветов на обочине, где привязанная крестом белела пленница. Я не до конца понимала, что они там делают. Но мои подруги так дрожали, женщина кричала, а парни, приведенные вместе с ней, так бились в оковах, что я догадалась, что там происходит. Сила тоже по понемногу начал возвращаться ко мне, и я подумывала о побеге. Но в эту ночь, услышав, как дико кричит несчастная, я забыла про осторожность и попыталась помочь ей. Собрала неумело силу в пучок и бросила его в спину насильника.
Он обмяк на жертве, но никто из дружков этого не заметил. Два парня оказались ее сыновьями, они пытались сорвать путы, хотя Керш их бил кнутом. Они рычали, как звери, проклинали мучителей. А я пыталась опять собрать в пучок силу. Удар чего то тяжелого по голове я ощутила
только падая на дно телеги. Дальше мои руки были связаны, на голове мешок, который снимали только ночью, чтоб покормить меня. Даже нужду разрешали справлять только раз. Я была напугана, почти сломлена всем обрушившимся на меня, мне было всего 10 лет. Я толком ничего не успела освоить за четыре года обучения. Кому сейчас были нужны мои знания трав и настоев? Я даже себя не могла лечить. Рольфу по виду было лет 18, и он мне казался зрелым мужем. От удара на голове была огромная болючая шишка, все тело чесалось под коркой вонючей грязи. Лохмотья пропитались запахом болезни и давно не мытого тела. Я была даже себе противна. И только взгляд Рольфа помогал мне не сойти с ума. Когда он поил меня и кормил с ложечки по ночам, он успевал нашептать море ласковых, ободряющих слов. У Керша в гареме были обе сестры Рольфа, и он мог изувечить их и отдать на ночь своим бойцам. Это держало Рольфа в узде и позволяло Кершу помыкать своим персональным рабом.
- Давай сбежим- шептала я ему, давясь холодной кашей.
- И далеко ты сбежишь в таком состоянии? Ты же еле на ногах стоишь..да и сестры..я не могу...
- Тогда развяжи меня, и я сбегу сама.
- Я не могу..Они догонят тебя и изобьют до смерти. А потом убьют меня и моих сестер, помучив их так, что те сами будут умолять о смерти..Не проси.
Он развязывал меня каждую ночь на пол часа, что бы я могла немного размять руки. Но из страха ему навредить, я больше не пробовала призывать силу. Я была очень мала, очень, очень мала...
***
Бестия охотилась для нас каждую ночь, но и днем ей удавалось иногда поймать что то. Тогда мы спешивались на короткое время для разделки и свежевания тушки. Мясо присаливали до вечера, и продолжали путь. Все были рады передышке, особенно уставшие лошади. Эльке казалось, что только из за лошадей Тень и позволяла эти привалы. Перевалило за полдень, мы так углубились в каньон, что солнце совсем пропало над головой, скрытое высокими стенами красно-коричневого камня. Камень местами был отполирован до блеска, похоже весной по нему протекала река, сейчас же лишь узкий ручеек журчал, змеясь по дну каньона. Хорошо, хоть о воде думать не надо было. Царство драконов должно быть в двух неделях пути за перевалом. А к перевалу мы подойдем через дня три.
****
- Так на чем я остановилась?- Уточнила Тень.
-На дороге в Ганжу.
- А, да, до Ганжи мы таки дошли. Все, кроме той женщины, утром после той ночи я ее не видела, и одного ее сына, он умудрился разбить себе голову об край повозки. Ударился со всей силой виском в край и умер на месте. Второй его брал сошел с ума, но Керш решил все таки, продать его на шахты.
- Там мозгов не надо, а тело у него крепкое.
Парень всю дорогу то пел, то плакал, то хохотал диким голосом, и ему часто затыкали рот. Так мы и шли.
Ганжа мне не понравилась. Вроде столица королевства, а какая то пыльная, грязная и пропитанная вонью. Позже я поняла, что это был запах страданий. В город свозили со всех семи королевств рабов, ими были забиты подвалы и маленькие домишки. Рабы стенали, плакали, молились своим богам, проклинали Духов и своих хозяев. Некоторые были сломлены, они почти потеряли человеческий облик и тоже воняли безнадегой. Нас разместили в одном из караван-сараев, господин и его бандиты купили себе одну комнату на всех, а рабов согнали, как скот, в тесный подвальчик. Утром девушек и меня отвели в баню,
там под надзором сурового банщика-евнуха, мы все выкупались. Рук мне не развязали.
- Это чертовка умеет немного колдовать. Пригляди за ней хорошенько.- сально улыбаясь, прогудел Керш, всовывая в потную ладонь евнуха пару монет. Девушки помогли мне помыться, потом нас облачили в цветные почти прозрачные одежды и отвели к выходу. Там нас ждала крытая повозка и нсилки. Девушек посадили в нее, а меня в носилки. Только их понесли не вслед за повозкой, а совсем в другую сторону. Носилки раскачивало, я была впервые за сто лет вымыта и даже косы расчесаны, шелковая одежда приятно ласкала тело. Кроме шишки на голове никаких дефектов на моем теле не осталось. Так доложил евнух Кершу. Я уснула.
Проснулась одна в большой комнате. Из мебели была только большая кровать. Я попыталась осмотреть свое новое пристанище, обежала по кругу, но руки были еще связаны и открыть массивную дубовую дверь я не смогла. Вскоре вошла старуха и с мерзкой ухмылкой заставила меня выпить какое то питье. Почти сразу я провалилась в сон. Пришла в себя и поняла, что мои руки развязаны , а ногти покрыты какой то зеленой краской. Косы тщательно расчесаны, а наряд другой. Полностью прозрачные шальвары...и все. Я подбежала к двери, ощупала ее снаружи мыслевзглядом и попыталась призвать силу, чтоб сдвинуть засов.
Но не смогла. В напитке было что то подмешано. Я билась об дверь, но опять вошла старуха и заставила меня лечь в кровать. Как я не пыталась отбиться от нового питья, но скрюченные пальцы надавили мне на горло и влили бурду. Я плакала пока не уснула.
Наверное, это было утро. Я не знала, так, как в комнате не было окна. Я услышала, как отодвинулся засов и в комнату вошел Керш. Он был радостный и все время потирал руки. Следом за ним бесшумно проник, именно проник, худенький непредставительный старик.
- Я хотел ее предложить Темным. Сами понимаете, уважаемый, что это - их товар. Но ваша цена меня устраивает, вполне устраивает. Вот смотрите, с ней хорошо обращались. Он молода и девственна, и вполне может выносить хоть десяток детей. И она совсем не обучена. Почти без силы.
Старичок махнул рукой на суетящегося Керша и тот подавился словами. Стоял и было видно, как тужится, пытаясь говорить, но ни слова не выходило из его толстых слюнявых губ. Лицо Керша наливалось нездоровой багровостью, а старик подошел ко мне. Я видела его жгучие черные глаза, морщинистое лицо по которому нельзя было определить возраст, лысый череп, высокий лоб, он не ощупывал меня взглядом и руками. Нет, он даже не прикоснулся ко мне. На шее у старика висел какой то странный амулет из куска не ограненного изумруда. Он снял амулет, и положил мне на лоб. Странная слабость связала все мои члены, то ли от напитка старухи, то ли от взгляда удивительного гостя.
Только я безропотно позволила прижать кусок камня к своему лбу и почувствовала, как чьи то цепкие пальцы впиваются в мой мозг, проникая в его глубины. Через пару минут старик снял камень и удовлетворено крякнул.
- Керш, ты не соврал, она именно то, что мне надо.- И кинул тяжелый кошель в руки работорговца.
- Вставай.- Приказал мне старик.- Оденься вот в это, -и шмякнул на кровать свертком одежды. Я дрожащими пальцами развязывала тюк и под взглядами мужчин одевала поверх шальваров обычные кожаные штаны, которые носят охотники, рубаху, поясок и тонкий медный браслетик на руку. Браслетик старик защелкнул самолично. И удовлетворенный увиденным, вышел из комнаты. Меня словно что-то неимоверно сильное потянуло следом, хотя и не было приказа. Выходя из комнаты, я видела, как Керш судорожно пересчитывал драгоценные камни, все крупные, ограненные, один в один. Радужная горка была очень приличная, она лучилась всеми цветами, преломляя свет факела. Я еще не знала, что эта горка самоцветов стоила целое состояние. За меня было уплачено, как за пол армии тренированных воинов. Не знала я и то, что старика звали Сатаром, и был он лучшим учителем тайной школы асасинов. Так я стала ученицей легенды.
***
Когда вечер начал натягивать сумеречный полог над горами, а в каньоне почти не стало света, Тень дала приказ остановиться на ночь. Эльм бурчал, что валежника тут насобирать трудно, обессиленная Мирра, неловко сползла с седла, растирая ушибленный зад. Бестия опять удалилась на охоту, а Тень мыслевзглядом нашла небольшую пещеру чуть выше тропы, а возле нее на площадке кучку валежника, принесенного горной рекой в половодье. Поколдовав немного вместе с Миррой они смогли сотворить примитивное заклятие, поддерживающее костер до утра. Эльм и Мирра жарили на шампурах из тонких прутиков куски дневной добычи Бестии, а Элька уснула, не дожидаясь ужина. Это Тени было не привыкать к скитаниям и усталости. Даже будучи в чужом теле, Элька вымоталась до предела за этот переход, который она совершала сразу в двух жизнях, в сегодня и вчера. Ей еще надо было осмыслить рассказ эльфы. Но она уже намного лучше понимала ту, что называла себя Тенью. И скоро, очень скоро Тень опять станет Эллариоли, дарящей надежду. Эля это уже знала наверняка.