«Мне нужна твоя помощь, и никого иного, а твоя. Взгляни, он рушится, он умирает!»
Юноша, еле передвигающий ноги среди мертвой земли взглянул в небеса.
Он шел, потому что должен был добраться хоть куда-то, где еще осталась жизнь. Его не было в этом мире двадцать пять лет. Но он не постарел ни на миг. В разбитом зеркале своей тюрьмы он увидел свое же лицо. Простого двадцати трех летнего молодого человека. Двадцать пять лет борьбы с безумием. Двадцать пять лет он, среди политических, государственных и особо жестоких преступников гнил в самой отдаленной тюрьме, взывая к справедливости с небес, но все впустую.
Сегодня его освободили. Он так ослабел за годы, проведенные в заключении. Все его друзья мертвы. Его Вера – кажется, тоже мертва. По его мнению, даже Бог Этого Мира – сгинул или навсегда исчез.
Его освободили. Потому что оставшийся без присмотра мир, в скором времени из Прекрасного и Великого, превратился в умирающий и уже в разлагающийся. Кто его освободил? Кучка людей, вооруженных кто чем, ворвались в его камеру, крича и поздравляя его, что власть свергнута. Что они свободны.
Свободны!
Свободны…
Свободны?
Власть, что управляла ими – имела прямую связь с тем, кто создал Этот мир. Но что с ней стало, лишь связь была оборвана? Он лично знал Императора, что правил тут. Он был честен, справедлив благоразумен. Что стало с этим честным и величественным человеком, стоило ему остаться без присмотра сверху? Он стал высокомерен, жесток, тщеславен. Вся та гнилая натура, что была в Императоре и что сдерживалась Силой Свыше выплеснулась.
А его бросили в темницу, обвинив в государственной измене, а вскоре его же поданные его и растерзали.…
Юноша тоже оказался в темнице. По воле Императора.
За то, что она назвал своё имя. Двадцать пять лет за, что он назвал своё имя.
Он оглянулся назад. Здание тюрьмы, выцветшее, старое, словно забытое не только государством, но и собственными работниками, последние, к слову уже были мертвы, когда он покидал этот Ад. Что-то горело, одинокие струйки дыма высились над пустыми вышками охраны.
Дорога, по которой он шел, вся разъезженная и размытая из-за дождей, превратилась в сплошной шрам. Асфальт, содранный клочьями то тут, то там валялся в кучах, на обочине или прямо посреди дороги.
«Мне нужна твоя помощь! – снова воззвал он, - Сейчас же!»
«Взгляни же! Взгляни сквозь свою темницу, твой мир умирает!»
Он рухнул на колени, потому что ноги не в силах были держать его. Одежда, которую ему выдали последний раз, почти девять месяцев назад – сейчас лохмотья. Ноги сбитые и сцарапанные в кровь, не слушались. Он поднялся. Холодный ветер пронизывал насквозь. Судя по унылому пейзажу, вокруг осень. Редкие деревья… Их было меньше, чем в одном месте, в котором он был… Как давно? Так давно, словно это было раньше, чем этот мир вообще появился на Свет. Редкие деревья, были похожи на облезлых нищих, что блуждали по улицам старого города, в котором он тоже был очень давно. Кора деревьев ссохлась, листья давно опали, а некоторые висели бледными струпьями. Он поморщился от увиденного. Что вообще тут произошло за двадцать пять лет? Техногенная катастрофа? Великий катаклизм? Ядерная война?
… «Когда-то, я вообще не знал, что такое бывает…»
«Нам всем нужна твоя помощь! Потому что наш мир умирает»
Поникшая желтая трава… Да, осень. Или может зима? За двадцать пять лет, все может быть. Кто знает, возможно, зима теперь выглядит так.
День за днем, ночь за ночью он шел один, один по этой дороге, среди мертвых построек и пустых машин, на которых уже начала слупливаться краска. Двери были сбиты с петель, а окна выбиты. Он искал в оставленных домах ночлега. Но они были разворованы до основания. Лишь в одном доме ему попалось то, что когда-то, возможно, было основой для кровати. Найдя в этом же доме отсыревший коробок с тремя спичками и остатки какого-то еженедельника, он, разломал эту основу и зажег костер, согрелся, впервые за долгие дни.
Он мечтал найти какие-нибудь более теплые обноски и надеялся, что не начнет идти снег. В этом мире раньше часто шел снег, в память о бывшей Родине его создателя.
Кислотное небо на восходе ничем не отличалось от такого же на закате. Дни серостью и унылостью, ему напоминали тюремные. А нынешняя свобода – самым страшным заключением.
Но он не мог остаться с теми, что сейчас громил его тюрьму. Он не мог остаться нигде. Ему нужен был ближайший город. ОН знал, каким должен быть этот мир. И он хотел вернуть этот мир. Не ради ли этого двадцать пять лет заключения отняли у него все, кроме молодости? У него еще есть предназначение перед человеком. Да. Перед одним человеком, которому он когда-то дал слово пройти весь путь. Он еще жив, он не изменился за четверть века: путь не пройден.
«Мне бы и вправду не помешала помощь, кого-нибудь из вас», воззвал он к призракам старых друзей, что поплыли у него перед глазами. Обессиленный он рухнул.
Когда он ел последний раз? Три дня назад? Четыре?
Он открыл глаза. И удивлению его не было предела. Его окружали люди.
Типичные мародеры. Из тех, что по последним слухам, организовались в банды по всей стране, деля её на разные куски, постоянно устраивая стычки и драки меду собой. Они только и делали, что лили кровь. НО в этом мертвом мире… Что еще ожидать?
Кто-то грубо толкнул его стволом автомата.
- Что за парнишка?
- Гляньте на оборванца.
Кто-то схватил его за плечи и рванул вверх.
«… Я свободен, да? Мне нельзя умереть…
…Цель…
Предназначение…
Освободить…
Восстановить…
Освободить …
…Его», пытался он привести в порядок усталый мозг.
- К начальнице его! – послышались крики.
Кто-то пнул его. Кто-то куда-то потащил.
Перед ним впереди начала проявляться фигура. Всадница на лошади. Да, определенно всадница. Свет почему-то слепил его. А «начальницу», которую он пытался разглядеть…
Фигура крепкая. Черные, схваченные строгой косой волосы. Лошадь? Во время машин? Странно, ему казалось, что лошади вышли из моды так давно, он не мог даже назвать когда последний раз он сам был верхом на лошади… Точно дольше, чем двадцать пять лет.
Удивительное зрелище. Он была такой же странной и абсурдной, как картина разлагающегося мира. В кобуре на седле виднелся карабин, автоматический. Через плечо перекинуто что-то похожее на пистолет-пулемет старого образца. НО на поясе обычный меч. Джинсы и… кольчуга, словно стальной доспех был украден из музея? Такие кальчуги делали на Западе одной страны еще до того как…
- Начальница! Пленный!
Девушка обернулась на зов.
- Ты!! – завопил она.
Карие глаза девушки, которые в первое мгновение были пустыми и скучающими отразили неподдельное изумление, словно она увидела приведение.
- Жив? – ошалело произнесла она.
- Как ты тут оказалась? – не отвечая на очевидное, задал свой вопрос пленник.
- Значит, они еще не все погибли… Я уверена, что где-то бродят ваши жалкие остатки, ваши душонки - задумчиво произнесла она, - Боги, черт бы вас побрал.
- Что стало с миром без Первого и единого Создателя? Что стало без Господина?
При упоминании о Создателе лицо девушки исказила злоба. Она предпочла не отвечать. Она вообще отвернулась от пленного, чтобы дать указания.
- Освободить. Одеть и обогреть его. Я обязана жизнью этому человеку, проявите к нему хоть какое-то уважение. И не спрашивайте у него кто он на самом деле. И сколько ему лет. Вы не поверите.
Его куда-то повели, как она снова окликнула его.
- Эй ты!
Он повернулся. Она улыбнулась ему, очень искренней и женственной улыбкой, в такие моменты любой бы, кроме её бывшего возлюбленного, понял, как она красива. Потом схватила карабин, что висел у неё в кобуре седла, и кинула ему.
Он схватил его. Провел по ружью рукой. Автоматический, но внешне очень похоже на другой, который когда-то был у него, ему приходилось перезаряжать его после каждого выстрела,. Очень давно, так давно, что казалось, раньше, чем этот мир появился.
- Вот, возьми.
Он накинул ремень карабина на плечо.
- В этом мире больше нельзя ходить безоружным, дни благоденствия прошли. В нем магазин на десять патронов, но тебе их выдадут в большем количестве, не переживай.
Он кивнул и уже собрался уходить за своими провожающими, как девушка на коне сказала ему.
- И с этим ружьем ты выглядишь привычнее.
Он улыбнулся ей. Одним уголком рта.
И она очень хорошо помнила эту улыбку.