Поминки... или добро пожаловать!

 


    Анна Владимировна поселилась в нашем околотке сравнительно недавно. Муж ее был человеком хорошим, сошлись они уже в солидном возрасте, по глубокой симпатии. Но быстро стала она, как почти  все местные бабы, вдовой. Затем тихо ушла вслед за сыном одряхлевшая от горя свекровь, за которой Анна Владимировна преданно ухаживала до последнего, и дом перешел Анне Владимировне  в наследство вместе с огородом и банькой.  Несмотря на наличие замужней дочери, внуков и даже правнуков,  живет она одна. Конечно, родные  часто приходят к соседке, помогают.  Народу хватает, семья растет и ширится, слава Богу!
    
     Но все-таки  в доме Анны Владимировны есть и  постоянные жители. Это  собаки и кошки, которых любит и балует она безмерно.  С самого начала переехали с хозяйкой два огромных лоснящихся кота и небольшая, довольно стервозная кошка. Кошку сразу оценил весь околоток, т. к. настоящие кошки-крысоловки — большая ценность в частном секторе. Дымка виртуозно ловила крыс любого размера, делала это почти каждый день, складывая серые матерые трупики около сарая. Анне Владимировне оставалось лишь утилизировать Дымкину добычу, да выдавать награду отважной охотнице. Оказалось, что всем своим котятам Дымка передавала дар крысоловства, и на кошечек Дымкиных всегда была очередь...

     Ну, не об этом речь. Вернусь к тем дням, когда мы все в округе  потихоньку  присматривались к новой соседке. Она тоже налаживала житье-бытье, стараясь понять, что за народ вокруг. Мужиков к тому моменту на восемь ближайших домов оставалось двое; естественно, оба насквозь проспиртованные. Бабы же тянули хозяйство, как и положено...

    Во второй половине дня я собирала падалицу, ползая под своими яблонями. С удовольствием планировала варенье, вдыхая крепкий, почти уксусный запах подгнивающих яблок. Через сетку от меня, во дворе  Анны Владимировны происходило что-то не совсем обычное. Она то и дело суетливо пробегала, держа в руках то тазик с картошкой, то огромную кастрюлю, из которой валил пар. В ее руках оказывалась вдруг авоська с хлебом, звякали призывно и глухо полные бутылки, хлопала крышка погреба.  Дымка и серый кот крутились под ногами и нарывались на хозяйские пинки, но предусмотрительно никуда не уходили. Организовывалось, судя по всему, крупное празднество. Когда по округе понеслись волшебные запахи тушеного мяса с чесноком и ароматы пирога с ванилью, сомнений  не осталось: соседка готовит пир...

    Тут замечаю, что тетки наши стали кучковаться. Я живу с краю, поэтому видно мне всех. Гляжу - бабы  в черном! Кто в кофте, у кого блузка темная, у кого платочек характерный траурный... Я похолодела: кого же это я проворонила? И как?? Быть не может!! Такие события тихо не проходят!
     К забору дома  Анны Владимировны стали подтягиваться  мужики. И тоже — как грачи! У тощего Юрки — коричневая засаленная рубаха с длинными рукавами, дед Степан непривычно выбрит и чрезвычайно вежлив...

     Я схватила старенький синий пиджачок и кинулась на разведку. Добравшись до калитки Антонины, которая всегда в курсе всех местных событий, я остановилась, успев лишь открыть рот для вопроса. Навстречу топчушемуся народу вышла Анна Владимировна в темной косынке, с приветливым лицом и торжественно сложенными губами, и пригласила всех к ней - «помянуть Сыночка чем Бог послал!..» Недоумение мое достигло апогея...
    
     Бабы потянулись в комнаты, зорко рассматривая обстановку и тихо переговариваясь. Мужики скинули кепки и башмаки и тоже просочились в дом. Ни на одном лице я не заметила ни тени скорби, или хотя бы сочувствия. Было лишь жгучее любопытство, едва сдерживаемое присутствующими. Окончательно обалдев, я, как и все, прошла в «залу» и уселась на свое место.  Народ, непривычно притихший, ждал начала процедуры и разглядывал яства, невольно сглатывая слюну.

      Стол поражал изобилием. Тут были пять-шесть видов салатов,   маринованные огурцы, помидорчики в собственном соку,  аджика, соленые рыжики, селедочка с луком, свекольная икра. Колбаса нарезана крупно, по-деревенски. К ней привалено бело-розовое сало и желтый сыр. Бутылки стояли шеренгами — водка, красное и белое сладкое вино, наливка домашняя, даже шампанское. Довершало картину громадное блюдо шипящих куриных окорочков и разваристой горячей картошки...  Голова у нас пошла кругом!   Единственное, чего мы никак не могли найти на столе, - традиционную стопку водки, накрытую, как водится, куском хлеба. И вообще, странно все как-то, ни тебе слез, ни еловых веток на полу, ни всех остальных горестных атрибутов!

     Наконец, хозяйка взяла рюмку, проверила наличие спиртного у окружающих и выдала:  «Дорогие соседи! Выпейте за Сыночка моего, пусть земля будет ему пухом! Хороший был, ласковый, и не царапался! Всегда спал со мной, грел. Даже мышей ловил. Жалко, любила его, подлеца!.. А мы с вами помянем, заодно и познакомимся поближе!» И опрокинула стопку...  Комментарии излишни!..

     Народ молча выпил, скорбно склонив головы. Закусили. Лица понимающе посветлели.  Выпили по второй. Тут голос подала Антонина. Она, оказывается, утром принимала непосредственное участие в похоронах Сыночка, жирного рыжего кота, предоставив новой соседке отличную коробку из-под сапог... Антонина помянула водочкой внезапно почившую скотинку, дабы сделать приятное Анне Владимировне; в ее речи был упомянут нежный характер покойного и его чрезвычайной пушистости шерсть...
   
     …Поминки продолжались до поздней ночи. Великолепное угощение, обильные возлияния за упокой Сыночка, а затем уже и  во здравие хозяйки столь гостеприимного дома, сделали свое дело. Народ сроднился, новую соседку безоговорочно приняли в наш дружный коллектив.  Мужики напились, традиционно упав физиономиями в салат, а бабы, треща без умолку, пили чай с пирогами и пели песни.

      Я шла домой, еле дыша и улыбаясь во весь рот. За моей спиной гремела лихая мелодия, весело звенели рюмки, слышались радостные возгласы. Кажется, еще и плясать собрались...  Поминки удались на славу!