ВЕЛЕНЬЮ БОЖИЮ-6
6. В НЕМ ЕСТЬ ДВУСМЫСЛЕННОСТЬ... НО НАШЕ ВРЕМЯ НЕ ТЕРПИТ ДВУСМЫСЛЕННОСТИ...
(Андрей Платонов)
Такую оценку дал Сталин Андрею Платонову, его повестям и рассказам, появившимся в печати в тридцатых годах прошлого века. Сегодня, 5 января, отмечая день памяти великого русского писателя, мы бы несколько подкорректировавли оценку вождя всех времен и народов. Мы бы сказали о нем так: “ В его произведениях правда, и только правда, которая так необходима нашему времени...”
Да, Сталину крепко не повезло с русскими литераторами – что ни талант, что ни великий мастер слова, так тут тебе и проблема: никто из них не признавал, не принимал сердцем революционных преобразований, ради которых он с учителем и другом Лениным готов был пожертвовать всем. Бунин написал свои протестные “Окаянные дни”, Куприн – “Купол Святого Исаакия Далматского”, произведение не менее критическое, Есенин – “Страну негодяев”, Маяковский – “Баню” и “Клопа”, Шмелев – “Солнце мертвых”, Булгаков – “Собачье сердце”, Зощенко – просто сыпал сатирическими рассказами. А Андрей Платонов, даже не москвич и не питерец, а какой-то воронежский инженер, мелиоратор, точно так же сыпал и рассказами, и повестями, едкими до невозможности.
И что уж совсем никуда не годилось: известные советские писатели, включая Горького и Фадеева, как-то больно непринципиально загалдели о нем, как об уникальном литературном явлении. Надо было покончить с этим. И Сталин покончил, как всегда кратко и понятно сказав о Платонове: “Вредный для нас писатель”. Больше произведения этого “вредного” писателя в советских изданиях никому на глаза не попадались. Был, правда, еще один “вредный” – Демьян Бедный, но тот шел везде и всюду, дорога тому была открыта...
Но если говорить без иронии, серьезно, то с Платоновым советская власть по-другому поступить и не могла. Она не послала его в ГУЛАГ, как и других выдающихся писателей – Шолохова, Булгакова, Зощенко, Ахматову, но и знакомить читателей с его прозой перестала. Раз и навсегда. Вплоть до развала Советской Империи.
Нетрудно понять сврехпредосторожность руководителей и организаторов социалистического строительства в России. Нельзя же, в самом деле, было допустить, чтобы, с одной стороны, строители строили самое передовое в мире общество, а с другой – читали об этом обществе такое, что... Впрочем, лечше самого Платонова о задуманном “большевистском рае” и не скажешь.
В самом первом большом произведении “Сокровенный человек” Андрей Платонович так писал об отношении своего героя к новому строю:
“Когда умерла его жена – преждевременно, от голода, запущенных болезней и в безвестности, – Пухова сразу прожгла эта мрачная неправда и противозаконность события. Он тогда же почуял – куда и на какой конец света идут все революции и всякое людское беспокойство. Но знакомые коммунисты, прослушав мудрость Пухова, злостно улыбались и говорили:
– У тебя дюже масштаб велик, Пухов, наше дело мельче, но серьезней.
– Я вас не виню, – отвечал Пухов, – в шагу человека один аршин, больше не шагнешь; но если шагать долго подряд, можно далеко зайти, – я так понимаю; а, конечно, когда шагаешь, то думаешь об одном шаге, а не о версте, иначе бы шаг не получился.
– Ну, вот видишь, ты сам понимаешь, что надо соблюдать конкретность цели, – разъясняли коммунисты, и Пухов думал, что они ничего ребята, хотя напрасно бога травят, – не потому, что Пухов был богомольцем, а потому, что в религию люди сердце помещают, а в революции такого места не нашли.
– А ты люби свой класс, – советовали коммунисты.
– К этому привыкнуть еще надо, – рассуждал Пухов, – а народу в пустоте трудно будет: он вам дров наворочает от своего неуместного сердца...”
Посмотрите, сколько в этом небольшом отрывке глубинных, истинных, подтвержденных жизнью мыслей! Здесь сказано и о напрасных жертвах, которые несет революция. И о бессмысленности “всякого людского беспокойства”, в том числе и восстаний, бунтов. И о недальновидности людей, революцию совершающих. И о предупреждении, что народ, вовлеченный в преобразования, может “далеко зайти”, то есть не туда, куда нужно. И об ошибочности, преступности новых властей, развернувших борьбу с верой. И об истинности веры в Бога, в которую народ душу вкладывает. И о бездуховности революции. И о нравственном разложеннии людей, оставшихся без веры (“народ дров наломает от своего неуместного сердца”).
Мы привели лишь короткую цитату из ранней повести Платонова. Но не будет преувеличением, если мы скажем, что таких мест в произведениях замечательного писателя почти столько же, сколько звезд на небе. Рассказы и повести предельно насыщены мыслями, точными наблюдениями, яркими сатирическими образами, юмором, своеобразной лирикой и главное – предельно обнаженной болью писателя за униженных и оскорбленных, отверженных и обманутых, проклятых и убитых, по своей и по чужой вине попавших под “красное колесо” революции.
Мне кажется, вполне заслуженно некоторые современные критики ставят Андрея Платоновича Платонова в ряд с такими великими сатириками, как Сервантес, Рабле, Салтыков-Щедрин. А по плотности написания про-изведений, по творческой мощи ему равен, пожалуй, только Дюма-отец. Посмотрите, с чего начал молодой литератор и что написал где-то за два-три года. Повести “Современный человек”, “Котлован”, “Впрок”, “Ювенильное море”, “Государственный житель”, “Епифанские шлюзы”, “Ямская слобода”, романы “Начало мастера”, “Чевенгур”, “Технический роман”, десятки стихов, пьес, рецензий, писем.
Так что можно понять испуг Сталина и его подельников, столкнувшихся с таким ярким и мощным неприятием ни идей коммунизма, ни его силового воплощения в православный российский быт. И ведь что удивительно. Как сбылись почти все предвидения русского философа Ильина, о котором мы буквально на днях говорили с вами, так сбылись и все писательские пророчества Платонова, впрочем, замечательно знавшего и прошлые, и современные философские труды.
Читаешь Платонова и постоянно ловишь себя на мысли: так вот ведь еще отчего социалистическая революция потерпела крах. Думается, что будущим исследователям “советской эпохи” в России ни коим образом не обойтись без умных и прозорливых произведений писателя, показавшего современную ему жизнь так широко и правдиво, как под силу только гению.
Платонова нужно читать, читать и читать, но, к сожалению, не так его издают многотомно, как некоторых третьестепенных, но страшно детективных нынешних писателей. Всё-то творчество их подчас нескольких строк платоновских не стоит. Ну, скажем вот таких, взятых из пьесы “Высокое напряжение”:
“Мешков. Ешь продукты, тут много вкусных вещей: нам в закрытом распределителе дают... Ешь, а то скоро уж покушать колбасы не придется, сторожем буду.
Абраментов. Слушай, Иван Васильевич. А ты не путаешь пролетариат с закрытым распределителем?
Мешков (теряясь). Нет, Сережа. Я знаю, что это – разница”...”
Вот от таких “разниц”, несоответствий, несправедливостей, глупостей и развалилась Красная Империя. Это задолго до развала предсказывал в своих многочисленных произведениях Андрей Платонов. Да ведь мало кто верит своим отечественным пророкам. А между тем, всё выходит по их вещему слову...
(Продолжение следует).