Чужая
До сих пор звучит во мне песня нашей молодости:
«Вьётся лёгкий осенний снежок,
голубые мерцают огни,
и звенит под ногами каток…»
Под эту песню мы, детдомовские мальчишки и девчонки катались на льду катка «Динамо»: кто на « Снегурочках», кто на «Ножах», а кто брал на прокат специальные Коньки фигуриста» - начала разговор Антонина Васильевна Новикова, которой на вид можно было дать за шестьдесят. Но её светло голубые глаза продолжили излучать материнскую доброту в сочетании с озорством девчонки. Они ярко поблескивали при каждой её улыбке, что придавало моей случайной собеседнице нескрываемое обаяние. Некогда пышные волосы чуть поредели и в них закравшаяся седина скрывали очертания её маленькой головки. Внешний вид и её открытость души располагали к откровенной беседе.
- Так вот, мы тогда в свои пятнадцать-шестнадцать лет уже успели «заболеть» романтикой, увлечениями. Мне, за моё пятилетнее пребывание в детдоме, как-то по душе стал Боря Несмеянов. Не знаю, что в нём было особенного, но мне всегда хотелось быть рядом с ним, что я и делала, и я чувствовала, что ему небезразлична. Ростом он был выше среднего, и я со своими метр пятьдесят была ему едва ли по плечо. Я была легка и шустра, так что он нередко брал меня на руки и на катке буквально носил меня на руках. Мои подруги мне завидовали. Вон, мол, Тоня с Борей как спаровались, «не разлей вода». Я и впрямь с Борисом где только не была: ходили вместе в театр «Ромэн», в театр оперетты, на каток, в кино. Мы дружили, не вдаваясь в интимные отношения. Как прежде бытовало изречение – «по пионерски», так как нам и в детдоме, и в школе прививали высокие морально-нравственные принципы.
Настала пора и мы разлетелись из детдомовского гнезда, оставив о нём самые тёплые воспоминания. Я поступила в педучилище, Боря уехал во Владивосток. Как – то всё произошло спонтанно: мы ничего не обсуждали, ни о чём не договаривались, жили, выходит, по-детски, мол, пусть жизнь идёт, как шла, после разберёмся. Разъехались и мы с Борей.
- А почему Бориса во Владивосток потянуло? – решил, поддерживая разговор, спросить я.
- У него там дядя жил, отца брат. Он был флотским механиком и Бориса тоже потянуло на корабельную работу с перспективой походить по морям и дальним странам. Меня же прельщала преподавательская работа, со школы влекли к себе литература и русский язык.
Антонина Васильевна, спохватившись, вдруг произнесла: «Я принесла с собой пирожное, давайте попьём чайку. Разговор разговором, а под чай беседа будет слаще, да к тому же тема разговора сладкая.
- Вы, Тоня, оказывается смелая. Другая бы женщина в моём присутствии не осмелилась на такое требовать…, улыбаясь, полушутя нараспев произнёс я.
- Требование, - хочешь сказать?
- Да.
- Так я же воспитывалась в детдоме, и у нас всё там было просто. Мы все были равны, все были товарищи и друзья. Вас я тоже считаю своим товарищем, поэтому, не стесняясь, напросилась на чай. Вижу: чайник стоит, чашки «гуляют». Почему бы не испить чайку или кофейку?
- Молодец! Уважаю не спесивых, не чванливых и не заносчивых людей. Я сам такой же. Для меня - человек – друг, товарищ и брат. Это потом, после хотя бы разговора с ним, можно судить о нём, что он из себя представляет… Сейчас будет чай.
Я включил в электросеть чайник, извлёк из шкафчика две чайные чашки с блюдечками, выполненными из тонкого китайского фарфора, на каждой из коих была искусно изображена среди причудливого орнамента пара павлинов, заплутавшихся в розарии, поставил на стол, сдвинув в сторону кипы бумаг.
- А у меня, оказывается, нет ни кофе, ни чая; есть зато какао, - улыбнувшись, жестикулируя кистями рук, полушутя, сказал я.
- Хорошо, будем пить какао!
Пирожное оказалось разрезанным на равные дольки, что нам не составляло труда, легонько поддевая ложечкой кисло-сладкую массу, направлять её, смакую, в рот.
- Вот и кипяток! Я начал разливать его по чашкам, приговаривая: «Чай пьёшь — орёл летаешь, водка пьёшь – свинья лежишь. Дэньги есть – к чужой шагаешь, дэнег нэт – к своей бежишь».
- Хорошая у Вас прибаутка, - сказала, улыбаясь, Антонина Васильевна. Вы, видать, были и остаётесь бабником?
- Не бабником, а любителем женщин. А кто из мужчин их не любит?
Поговорка, или, как Вы сказали, прибаутка мною когда-то была услышана и почему-то запомнилась. Что-нибудь важное, нужное плохо запоминается, а это — сразу. Конечно, чтобы что-то запомнить, надо его вскоре рассказать кому-либо.
Этого «добра» в моём «оперативном устройстве», - постучав себе пальцем по лбу, сказал я, - предостаточно. Было б для кого произносить и по какому поводу. А что касается любви к женщинам, то - это природа. Она так распорядилась. У животного мира – три инстинкта: инстинкт питания, инстинкт самосохранения и половой инстинкт. Все инстинкты работают помимо нас. Если у неразумных животных последний инстинкт срабатывает автоматически: идёт борьба за существование, в результате которой, выживает сильнейший. У разумных животных принцип автоматизма срабатывает избирательно: нравится – не нравится… Давайте на этом суждения об инстинктах завершим, а то нас занесёт в такие дебри, из которых не выберемся.
- Да, жизнь человека – сложная штука, но Римский император Марк Аврелий когда-то сказал: «Очень немного нужно, чтобы сделать жизнь счастливой».
- Вы, Антонина Васильевна, цитируете таких мудрых исторических личностей! Похвально, похвально! Я тоже люблю прибегать к подобным мудрым высказываниям. Поэтому Вам отвечу тоже цитатой американской писательницы Элен Глэзгоу: «Жизнь не может быть настолько тяжела, чтобы её нельзя было облегчить своим отношением к ней». А Гораций утверждал, что жизнь ни чего не дарует без тяжких трудов и волнений. Вот Вам и инстинкты…Так что ж дальше было, Антонина Васильевна? Я продолжаю слушать. Вы разъехались, а что потом?
- А потом я окончила педучилище, поступила работать в школу учителем начальных классов. Работа мне нравилась, поселили в общежитие. Всё шло, как нельзя хорошо. Что девушке нужно? О чём мечтать? Надо выходить замуж. Переписка с Борисом, к тому же она была редкой, ничего мне в перспективе не сулила. И вот я выхожу замуж за Николая. Он тоже работал учителем в нашей школе. Сказать, что Николая любила, не могу, не хочу лукавить. Нравился он мне
внешне, был грамотным, но страсти к нему я не ощущала. Он тоже это, видимо, чувствовал. Жили да жили, как и другие. Родила я ему двух сыновей. Стала замечать за ним увлечение спиртными напитками. Может быть от того, что я, порой, была к нему «холодновата». Дело дошло до того, что мне стало противным разделять ложе с человеком, от которого нередко несло перегаром. Но жизнь продолжалась. Прошло тридцать лет после окончания нашей школы, - отпив несколько глотков какао, продолжила Антонина Васильевна. Мы, бывшие детдомовцы, кто был
жив – здоров и кто невдалеке жил, встретились, радостно пообщались, вспомнили о прошлом, расспросили кто как устроился и т . д. Дошла очередь и до меня. Тогда я вспомнила о Борисе. Написать письмо ему мне ничего не стоило: пять минут и - готово. Что я и сделала. Как сейчас, помню содержание письма: «Боря, ты – моя первая любовь. Хотя я – замужняя женщина и мне пришлось изъездить пол страны, посетить много городов, родить двоих детей, всё равно, не смотря на длительную разлуку, ты у меня – не только в памяти, но и в душе. Я в настоящее время живу и работаю в О… учительницей. У нас – продолжительный отпуск. Очень хотелось бы встретиться. Если не возражаешь – напиши по указанному на конверте адресу. Целую, Твоя Тоня.». Ответ от Бориса мне тоже долго ждать не пришлось. Правда, он был кратким и лаконичным: «Тонечка, милая, я сколько жил, столько и скучал по тебе. Я до сих пор не женат. Всё ищу, похожую на тебя или лучше тебя, но найти не могу. Жду. Буду очень рад твоему приезду. Телеграфируй, я встречу». И вот я – в самолёте: куда лечу, зачем лечу? – сама не знаю. Мною овладело что-то среднее из любопытства, любознательности и любви. Я, несмотря на моё семейное положение, чувствовала себя одинокой. Хотелось увидеть друга юношества. Сколько нами пережито! Сколько памятных мест обозначено нашим пребыванием в них! Всё это при одном только воспоминании ранило душу. Часто задаю себе вопрос: как же странно устроена жизнь! Воспоминания пробуждают и грусть, и тоску. Зачем? Зачем человек тоскует, нагоняя на себя безотчётными воспоминаниями, меланхолию? Я где-то вычитала, что лекарством от одиночества является поэзия. У меня раньше были попытки писать стихи, но показывать я их ни кому не решалась. А потом моё мироощущение, семейный уклад, взаимоотношения между детьми, супругом стали пробуждать во мне желание к творчеству. Уж, очень иногда хотелось излить душу бумаге искренне, как оно мной воспринималось. Сказать, что во мне развился талант, я не могу, поскольку я далеко неуверенна, что обладаю им. К таланту нужен ещё и труд, упражнения, короче, нужно в этом направлении работать. Главное – труд. Талант без труда – не более, чем фейерверк: на какой-то миг он ослепит, а потом всё может исчезнуть бесследно.
- Антонина Васильевна, я чувствую, Вы обладаете широкими знаниями, в том числе, и в области литературы, и человеческой души, поэтому Вам нелегко жить с людьми, не понимающими Вас. Вы по натуре – романтик и Вам для жизни нужен такой же, - решил я её приободрить, по крайней мере, подкрепить в ней уверенность в себя. - Продолжайте, я слушаю.
- И вот я, обуреваемая, Вы поняли какими, чувствами, летела к желанному мне человеку. Москва – Владивосток: восемь часов лёта. Мной была отправлена телеграмма с указаньем рейса. Посадка была благополучной и я, выйдя из самолёта, мигом с возникшим трепетом в душе побежала к аэровокзалу в надежде встретиться с Борисом. Но, побегав по привокзальной территории, я ни кого не увидела, кто мог бы меня встречать. Моё восторженное состояние сменилось унынием: не пришёл встречать?! Но, не лететь же мне назад. Я сажусь в такси и еду во Владивосток на известный мне адрес, сохраняя надежду на встречу. Проехав на такси почти весь приморский город, я оказалась на его окраине у подножья горы. Там такие горки сопками называют. Под этой сопкой – поселение.
Дома – в основном, двухэтажные и, судя по внешнему виду, неухоженные. Я издали узнала своего Борю. Он мне показался несколько располневшим и не таким высоким, как тридцать лет назад. Он меня тоже узнал. И начал:
- Тонечка, милая, хорошая, желанная, как я рад тебя видеть. Какая ты всё же
Молодец! Как же ты надумала меня навестить? В такую даль! А ну-ка повернись, я на тебя посмотрю. Нет, не изменилась, говорил он, только стала привлекательнее и нежнее. Я не успевал к самолёту из-за срочной работы, поэтому, извини, не встретил.
- Я, Боря, говорю ему, просто соскучилась по всем своим однокашникам, а по тебе – особенно. Ведь мы с тобой продолжаем хранить симпатии. Не так ли? Другим наши отношения были в зависть. Ну, веди меня к себе. Посмотрю как ты устроился и где ты гостью будешь принимать.
Борис жил в двухкомнатной квартире с частичными коммунальными удобствами: водопровод и канализация отсутствовали. Так, что общественный туалет, как я поняла, находился во дворе. В комнатах было сравнительно чисто. На стена — много картин с изображением девушек. В спальне – кровать, тумбочка, журнальный столик, настольная лампа. В зале – диван, телевизор на тумбочке, стол, а вокруг него – четыре стула. На кухне – стол, две табуретки да плите – кастрюли и тарелки. «Тонечка, залепетал он мне, неужели мы вместе. Милая ты моя, любимая, - говорил он мне, привлекая к себе, а я только успевала шептать: «Что, дождался?» Мы в течение полутора месяцев находились, признаюсь Вам, на вершине счастья, чего я Николаем не испытывала. В интимных делах он был изобретателен. То он предлагал заниматься любовными играми, то по-русски, то - по еврейски, то по французски, то по английски.
- А какое отличие они имеют? – решил спросить я.
- Ой, горе с Вами, Илья Иванович. Он каждый раз спрашивал: «Как будем: по еврейски или как? «Давай, говорю, по еврейски». « А как это?». «Ты меня любишь?». «Люблю», - отвечаю я. Тогда будем заниматься сексом, а то секс без любви у евреев считается греховным делом. «Там, где есть любовь, там нет греха, где грех, там нет любви. Ну а если любовь кончилась, то она не начиналась, - твердят обычно евреи. У немцев своё отношение к любви. Они утверждают, что женитьба – это первая глупость, которую люди совершают, когда становятся рассудительными, но в большинстве случаев они всё же женятся. Ну, а жениться - значит переродиться, т. е. можно позволить себе и повздорить с супругой, оправдывая себя тем, что любовь, якобы требует ссор. Правда, к ночи супруги успокаиваются, так как считают, гнев любящего недолог. «Не бери с собою гнев в постель» - их непреложное правило.
У жителей туманного Альбиона любовь начинается с флирта. Кокетство для них – шампанское любви. Женская красота для них не так важна, как женская честь. «Нет цены в красоте, если честь утеряна»,-- утверждают они. В любви, как на войне, дозволено всё. Робкое сердце мужчины не завоюет сердце красавицы.
Для англичан любовь, как овсяная каша: её надо каждый день готовить. Расставания чаще всего смывают любовь. Леди порой изменяет своим джентльменам. И только тогда они понимают, что полюбить легче, чем разлюбить.
Всё же англичане предпочитают жить с прежними жёнами, подтверждая тем самым свою безупречную репутацию.
- А по поводу русских Вы как?
- Что у русских? Русские мужчины везде пользуются репутацией. В любви они — необузданны и бесшабашны. Любовью предпочитают заниматься, предварительно загрузившись энным количеством водки. К женщинам чаще всего относятся по-хамски, за что нередко получают от жен красивые рога или от любовниц – упрёки.
Тем не менее, русские пользуются успехом у женщин всего мира из-за своей природной первозданности и загадочной русской души. Правда, если у русского нет денег, не очень то он разгуляется. «Были денежки – любили Сеню девушки, не стало денежек – забыли Сеню девушки». Русские жёны – бабы не промах. Мужик знает: Если баба ублажает, то она что-то замышляет. И точно: муж в дверь, жена – в Тверь. Поэтому муж чаще всего предпочитает не знать о похождениях жены. «Меньше знать – крепче спать» - считают они. Сами же мужья не прочь взглянуть
налево. Свою жену однако не бросают.
- Как же Вам это всё удалось запомнить?-- спросил я
- А как не запомнить? Боря утром уходил на работу, а я, оставшись одна, пересматривала всю его литературу. На Дальнем Востоке тогда, в девяностые годы, видимо, легче было достать подобную публикацию. Через Японию, в основном. На базаре всего можно было купить. Я оставалась дома и читала.
Это я Вам, Илюша, рассказала самую малость, т. е. то, что запомнила. А вообще в брошюрах было написано больше.
- Ну и сколько же Вы, Антонина Васильевна, пребывали в сказочных, как говорите, условиях? – поинтересовался я.
-
- На сколько ехала, столько и пробыла. Не смотря на всё хорошее, стала тосковать по дому, по сыновьям, подругам. И хотя я к Борису прикипела душой, он тоже чувствовал это, но даже разговор о переезде во Владивосток он не затевал. Да и сама я видела: куда приеду, на голые кочки. Сам живёт в неблагоустроенной квартире. Не хочу! Стала чувствовать, что я ему надоела. Он привык, как я поняла, к разнообразию, потому что за время моего пребывания у Бориса почти каждый день раздавались звонки от женщин, видимо – его поклонниц. Меня это удручало. Иногда он даже не приходил домой ночевать. На мои вопросы он чаще всего отмалчивался. Я же за моё пребывание навела в его квартире порядок: рациональней расставила мебель, постирала занавески с окон, покрасила полы, поменяла обои, стремилась разнообразить пищу, т. е. старалась сделать добро любимому человеку. Однако стала замечать за ним «похолодание» ко мне. Некогда добрый, он частенько становился агрессивным, придирчивым и по поводу, и без повода. Любовь трудно утаить, а когда она проходит, утаить её ещё труднее. Я поняла, что Борису стала в тягость. Он как то мне сказал: «Зачем ты мне нужна, когда вокруг столько молодых женщин? Ведь нам с тобой - под шестьдесят, а ко мне приходили и будут ходить после твоего отъезда тридцатилетние и всё разные. Они же знают меня и мои способности, вот и льнут ко мне. Мне их не надо искать, они, шалавы, сами находятся. Их мужья – в море, а они – к Боре. Я над ними издеваюсь, унижаю их, обзываю их всякими непристойными словами, а им – как об стенку горох: лишь бы я их ублажил, а потом с неделю не показываются. Какое у меня подчас отвращение к таким женщинам!. Как ни странно, таких – всё больше и больше».
- Но, Илюша, кто довёл женщин, скажем, до унижения? Те же мужчины.
Парадокс! Немецкий философ Иоган Гердер говорил, что в ошибке любой женщины есть вина мужчины.
- Да, Антонина Васильевна, во всём нужна гармония. Как её достичь? – не простая задача. В отношении полов это сказывается особенно. Причиной большинства бракоразводных процессов является отсутствие этой гармонии. Счастливых браков бывает очень мало, а сейчас, когда к некогда запретной теме допуск - свободней некуда, супруги, не стремясь отрегулировать свои интимные отношения, проявляют эгоизм, и – семьи нет. А счастливый брак – это сооружение, которое надо перестраивать каждый день.
- Не знаю, как я буду перестраивать своё семейное здание, не знаю. Уж больно большая разница между Борей и моим мужем Николаем. Можете себе представить: у меня к нему, кроме жалости, ничего нет. А возвращаться домой надо, он и сыновья ждут меня. Завести любовника? Наш город небольшой, узнает муж - скандала не оберёшься. Всё же я возвращалась домой с надеждой наладить свои отношения с Николаем, хотя они были не настолько сложными. О никаких подробностях я ему, естественно, рассказывать не буду. Приехала да «слава Богу». Утешало одно: дети у нас одни, прожили с ним почти тридцать лет, квартира
одна. Держаться надо друг друга. Уж не до любви. Послала я ему телеграмму из Владивостока, чтоб меня встретил, но он меня встречать не пришёл. Добралась я до дома, а у него – женщина. Чужая. Появляется Николай и устраивает скандал:
«Что, говорит, сучка, съездила на случку, теперь выметайся, куда хочешь». Я, не раскрывая чемодана и не пытаясь ему что-то сказать в оправдание, развернулась и ушла к подруге. Вот и осталась я одна. Сыновья с некоторых пор ко мне стали относиться с холодком. Живём с подругой вместе. Она – одна и я – одна. Недавно я смотрела киносериал. Фильм начинался песней: «Не умеем любить, но придёт одиночество, зарываясь в подушку, мы плачем от горьких обид…». Вот и я не сумела полюбить одного, посланного Богом, так как он был моим первым мужчиной, а другому, хоть я его и полюбила, стала не нужной. И осталась я одинокой , почему и страдаю.
- Вы, полагаю, сейчас не так уж одиноки?
- Коротаю время в общении с подругами, иногда описываю свою жизнь, т. е. предаюсь беседе с бумагой. Поэтому и пришла к вам в Литературное объединение.
- У нас, таких как Вы, много. У каждого – своя судьба. Мы всех объединяем. А Ваши произведения, основанные на собственных жизненных фактах, надеюсь, найдут своего читателя.
© Copyright:
Николай Зеленин, 2011
Свидетельство о публикации №211081801322