(«Преступления» советского периода)
На следующий день, после празднования сорокалетия Великой победы, по радио неустанно передавали тексты постановления партии и указ правительства о борьбе с пьянством и алкоголизмом, которые сразу в народе окрестили «сухим законом». Потому, как часто о нём передавали, было понятно, что недавно вступивший во власть Горбачёв, займётся этой борьбой самым серьёзным образом. С 1 июня 85-го года закон вступал в силу.
Поначалу казалось, что в Ростовском железнодорожном институте указ был встречен как очередное мероприятие партии и правительства, обречённое на формальное воплощение в жизнь. Но, верхи и низы так хотели перемен в жизни, что этот указ встретили с надеждой на лучшие времена. Теперь все знали, что именно пьянство и алкоголизм были главными причинами всех бед самой большой и необъятной страны.
В подразделениях института проходили собрания, где коммунисты, комсомольцы и члены профсоюза определяли свои задачи в свете решений этих партийно-правительственных документов.
В коллективах, будь то трудовой или учебный, обязательно после каждого очередного высшего партийного форума страны, проводились собрания, на них определялись свои задачи в свете решений какого либо пленума или постановления. И если на пленумах в Москве обсуждали вопросы по мелиорации, продовольственные или чем кормить скот, то в первичных организациях партии эти вопросы каким-то образом пытались отразить в своей работе, хотя профиль их деятельности был далёк от таковых партийных решений. Но тема алкоголизма оказалась актуальной. Когда проходили партсобрания, то сами партийцы, привыкшие к формализму, поражались активности своих коллег и всё равно говорили и обсуждали осторожно, стараясь не задеть критикой идеологию партии. Понятие гласности, под которым подразумевалось право каждого человека на свободу слова, ещё не было подкинуто Горбачёвым в народ.
В ходе обсуждения антиалкогольного указа оказалось, что в институте выпивкой грешили почти все, и в рабочее время, и по поводу и без повода. Всё это было до указов по борьбе с пьянством и работа, в одном отдельном взятом институте, кипела вовсю. В первую очередь делалась наглядная агитация. Этим партийные чинуши замазывали глаза своему начальству, и такая показуха двигалась по иерархии вверх. Страна пестрела от множества плакатов, лозунгов, призывов, всё это называлось наглядной агитацией, которая была очень мила очам партийных чиновников. Плюс ко всему, руководство института вместе с общественными организациями решило провести рейды по местам, где обычно выпивали студенты. Такими местами, в первую очередь считались студенческие общежития.
Свободная от учебы жизнь здесь начиналась в десять вечера. В комнатах обычно громко играла музыка, коридор превращался в подобие бульвара. Здесь студенты встречали друг друга, интересовались институтскими делами, советовались, одалживали друг у друга от щепотки соли до небольших сумм денег. Иногда одалживалась одежда -джинсы, рубашки, туфли, когда кому-то нужно было предстать на свидании с любимой девушкой или любимым парнем.
Жизнь в общежитиях, где проживали студенты заочного отделения, приезжающие в Ростов на сессии, сильно отличалась от той, которую вели очники, то есть студенты дневного отделения. В первую очередь по возрасту. Некоторые из заочников имели взрослых детей, иногда и внуков. Это были люди, занимавшие важные посты, не имея высшего образования. Студенты-заочники отличались от студентов дневного отделения ещё и тем, что частые застолья первых были намного разнообразней и богаче выпивками и изобилием закусок и прочих яств.
Витрины магазинов не баловали советского покупателя своим видом. Студенты-очники чаще всего покупали пельмени, расфасованные по полкило в пакеты формы параллелепипеда. Их сваривали к обеду, прожаривали в кипящем масле на ужин, и если оставались остатки, то их съедали на завтрак.
Находясь в общежитие заочников, очень часто приходилось слышать реплику «через-через». Что эта фраза обозначала, знали хорошо заочники. Речь шла о возможности дать взятку преподавателю за положительную оценку на экзамене или зачёте. Преподаватель брал взятку через своих посредников, и такая сделка называлась «через-через». Порой студенту приходилось ездить через весь город к посреднику в какой-нибудь бар, магазин, или какую-нибудь контору, чтобы передать взятку и сообщить свои данные для преподавателя, принимающего экзамен.
Первого июня студенты, проживающие в общежитиях, были предупреждены о возможности проверочных рейдов представителей руководства института и общественных организаций. Проходили июньские дни; проверяющие не показывались и после указа ничего в общежитии не менялось.
Всё также уборщицы выносили бутылки из-под спиртных и прохладительных напитков, нагружали стеклотару в повозку, переделанную из детской коляски, далее путь следовал в ближайший приёмный пункт стеклотары. За одно утро, уборщицы могли заработать от десяти до двадцати рублей, при их ежемесячном окладе в восемьдесят рублей. За такую прибавку к их скудной зарплате можно было только радоваться за них. Перспектива остаться без такой наживы из-за сухого закона, их огорчала и никакая агитация не смогла бы им доказать, что пить горькую - это плохо.
У заочников наступила пора сдачи экзаменов, а у выпускников – защита дипломных проектов. И как только студенты сбрасывали с себя этот груз испытаний, первым делом они стремились обмыть свой успех горячительными напитками, несмотря на наступившую жару. Даже самые жадные студенты экономического факультета расщедривались, угощая своих приятелей выпивкой и закуской, которой служили всё те же пельмени.
В комнатах общежития накрывались столы, на которых совсем недавно стопками лежали чертежи, исписанная расчётами листы бумаги, которая в одночасье стало ненужным хламом. В коридоре хлопотливо суетились студенты, вынося из кухни в свои комнаты посуду с приготовленными блюдами, разнося аромат жареного мяса и картофеля – главными блюдами студенческих праздников.
В комнате, где проживал Алексей Шустов, царила как и во все будние дни, деловая обстановка. Двое его однокурсников готовились к предстоящей, на следующий день, защите дипломных проектов и они не заметили, когда в комнату вошёл Алексей. В тот день он защитился и был готов получить диплом без всяких торжеств и напутствий декана факультета. Ему хотелось поскорей отправиться домой в родной город вместе со своей любимой девушкой Анжелой. Она в тот же день защитила диплом и была готова вместе с Алексеем уехать домой.
- Меня никто не спрашивал? – осторожно, словно извиняясь за беспокойство, спросил Алексей у своих соседей по комнате.
- Нет, деньги не приносили, - сказал один из них, зная, что Алексей уже третий день жил на оставшиеся пять рублей.
- Жаль, - он прилег на кровать, чувствуя усталость во всём теле.
- Тебе уроком будет, чтобы не одалживал и не брал взаймы,- сказал другой жилец комнаты.
Алексей покачал головой в знак согласия, хотя прекрасно знал, что отказать приятелям, когда они нуждаются в деньгах, он не мог.
- А мне завтра ехать с Анжелой домой, - грустно протянул Алексей, как бы прося сожаление у приятелей, но те лишь усмехнулись, чувствуя себя умнее и практичней.
Он повернулся на бок к стене, стараясь не глядеть на их старательные лица, которые особенно были выразительными, когда им предстояло ластиком подправлять чертеж. После того, как Алексей защитил диплом, между ним и его приятелями образовалась, если не отчуждение, то какая-то разница в душевном настрое и в поведении. Он был по сути уже свободным человеком, для которого преддипломные волнения казались теперь наивными и трусливыми. Те, кому предстояла защита, опасались какого-нибудь неожиданного подвоха со стороны преподавателей и были, как правило, перед таким экзаменом мрачны и нелюдимы.
Алексей чувствовал, как у него против его воли, закрываются веки, а его невесомое тело погружается в глубокую бездну, было около шести часов вечера и в его планы не входило заснуть в такой ранний час. Иначе, он мог проснуться среди ночи бодрым и жаждущим к каким-либо действиям. Он встал и отправился на нижний этаж, где проживал его приятель, одолживший у него сотню рублей, на которые он мог три раза съездить в свой родной город и три раза вернуться в Ростов, который ему изрядно надоел за время учёбы в институте. Город Ростов Алексею ранее нравился. Он мог часами прогуливаться по его улицам, особенно по Энгельса, с удовольствием посещая кафе и рестораны, угощая приятелей и получая угощения от них.
Приятель с нижнего этажа божился и заверял Алексея в том, что он на следующее утро обязательно сходит за почтовым переводом, который, несомненно, ему выслали. Удовлетворенный таким обещанием, Алексей вновь оказался в своей комнате в обществе, озабоченных предстоящим экзаменом приятелей. Он вновь прилёг и сразу приподнялся, в дверь деликатно постучали. Так обычно просилась войти Анжела.
Войдя в комнату, она пригласила Алексея к себе в комнату, где девушками был накрыт стол. Он категорически отказался от такого приглашения, умалчивая о причине отказа. В карманах у него жалобно позвякивала мелочь, и изрядно помятый рубль давно ждал своей реализации.
- Алёша, милый, пойдём, посидим у нас, - Анжела взяла его руку в свою ладонь, искоса поглядывая на его сокурсников. Они были не прочь принять такое приглашение. Студенты делали вид, что ничего не слышат кроме мелодий, доносящихся с радиоприёмника.
Анжела не унималась, прося своего любимого, отложить свою гордость на самую высокую полку и отметить защиту дипломного проекта с её подругами, которые также праздновали это событие.
- Ты ведь не только мой друг, - она округлила губы, посылая Алексею воздушный поцелуй, - девушки тебя ждут. Кто-то же должен откупорить бутылку.
Алёше показались её слова убедительными. Он поспешил помочь открыть бутылку шампанского, и по всем правилам этикета разлить её по бокалам. Но когда он вошёл в комнату к девушкам, он заметил, что вместо предполагаемого им шампанского посередь стола стояла бутылка андроповской водки, вместо бокалов рюмки вместе с небольшими гранеными стограммовыми стаканами.
Андроповская водка, как её любовно прозвали в народе, появилась в продаже в 1983 году, то есть во время правления генсека Андропова. Стоимость её была на семьдесят копеек дешевле, на эти деньги можно было купить вдобавок к водке более двухсот граммов любимой любительской колбасы. Именно такая колбаса в нарезанном виде лежала на тарелках, вместе с голландским сыром. Ароматный пар поднимался над блюдом с жареной курицей, начиненной рисом. Даже соленые огурцы разрезанные дольками и собранные солнышком в небольшую тарелку вызывали у Алексея невероятный аппетит. Поприветствовав девушек, он заметил, что в комнате, кроме него не было парней. Стало быть, за всеми присутствующими за столом ему следовало поухаживать. Он осторожно открыл бутылку и разлил по рюмкам и стаканчикам водку так нежно и аккуратно, словно в руке у него была не андроповка, а божественный нектар, собранный из лучших сортов винограда в солнечных долинах французской Луары. Алексей, завершив свой ритуал, ласковым взглядом посмотрел на Анжелу, которая, как ему показалось, любовалась тем, как он равными дозами миллилитр в миллилитр разливал водку в рюмки. Она ему улыбнулась, довольная тем, что он принял её приглашение и ведёт себя в присутствии её подруг как истинный джентльмен. В комнате, кроме четырёх жильцов были ещё две девушки с соседней комнаты, обычно участвующие в этих мероприятиях и все они разместились вокруг стола, который им служил как для занятий, так и для приёмов пищи. Кто-то из девушек попросил закрыть дверь на ключ, чтобы их не только ни беспокоили студенты, но и не вошли с возможной проверкой представители институтского руководства.
Алексей усмехнулся такой предусмотрительности девушек, и произнёс тост за успешную защиту дипломных проектов.
Анжела посмотрела влюбленным взглядом Алексею в глаза и нежно произнесла:
- Теперь каждый вправе подумать и, о других своих житейских делах.
- Это точно, - поддержала её подруга, - теперь и рожать спокойно можно.
Девушки засмеялись бесцеремонности своей подруги, и каждая мельком взглянула с интересом на Алексея так же улыбающегося на эту реплику.
- Вы знаете девушки, почему мы пьём водку? – спросил кто-то из присутствующих.
- Мы-то знаем, ты лучше нашему гостю объясни.
- Но мне как-то это всё равно, - сказал Алексей.
- Просто в нашем гастрономе кроме гремучего портвейна и водки больше ничего не было, а ходить по Ростову в поисках выпивки не совсем хотелось бы.
Водку за столом пили не все. Двум девушкам на следующий день предстояла защита дипломного проекта, и ещё одной никак нельзя было употреблять спиртное. Она была беременна, и это было не просто заметно, это бросалось в глаза. Но и будущая мама не отказалась от предназначенной ей рюмки, которую она с удовольствием подняла за тост и после покорно положила на стол.
В дверь постучали и девушки разом всполошились. Мигом была убрана со стола бутылка водки и рюмки, и только после отворили дверь.
- Я очень извиняюсь за беспокойство, - в дверях стоял студент из комнаты напротив и, приложив ладонь к своей груди, виновато оглядывал присутствующих взглядом, - не одолжили бы мне на пару часов дравоскоп.
- Забирай! – указала на деревянную плоскую конструкцию одна из жильцов комнаты.
Дралоскоп – это уникальное изобретение советских студентов. Как всякое ноу-хау с течением времени он совершенствовался и становился главной необходимостью для выполнения чертежей, а точнее их копирования. Праматерью этого изобретения считается оконная рама временно снятая с петель с какого-нибудь окна общежития и подложенная под неё настольная лампа. Раму устанавливали обычно на спинки двух стульев, которые служили главной опорой такого приспособления. Сверху на стекло рамы накладывался лист ватмана и скреплялся канцелярскими скрепками с оригиналом чертежа. Со временем дралоскоп претерпел внешние изменения. Теперь он представлял собой плоский короб, в который были вмонтированы лампы дневного света. Над ними устанавливалось толстое стекло, которое и служило столешником этого комбинированного чертежного стола.
Работая на таком дралоскопе студенты, для которых черчение являлось невообразимой мукой, чувствовали себя творцами.
«Творить-копировать» - так говорили именно о тех, кто прибегал к помощи этого величайшего изобретения советской вице-инженерии.
Как только студент ретировался, прихватив с собой дралоскоп, на столе вновь появилась бутылка водки и рюмки.
- У него послезавтра защита, а он собрался ещё что-то чертить, - заметил кто-то из девушек.
- Успеет! - уверенно предположил Алексей, наполняя рюмки водкой.
Вновь раздался стук в дверь. Как не прав тот, кто упрощает значимость барабанного звука в музыке. Судя, по этому деликатному вперемешку с административным стуком, за дверью стояли непростые институтские чиновники. Девушки испуганно переглянулись. Кто-то протянул руку за бутылкой.
- А вот бутылку не надо убирать! – потребовал властный голос нежданного гостя, как только дверь открылась грозными пришельцами.
В комнату вошли несколько человек, явно из институтского начальства. Анжела замерла с протянутой за бутылкой рукой. Её испуганные глаза обвели взглядом такие же напуганные лица подружек, но заметив Алексея, равнодушно встретившего гостей, она несколько успокоилась.
- Значит, распиваете спиртные напитки?! – сказал один из проверяющих, как бы ублажая слух самого главного в их делегации, который стоял посередине них и трагически глядел на накрытый стол.
- А нашим очникам негде жить, - возмутился молодой человек, видимо секретарь институтского комсомола.
В его голосе звучала какая-то классовая ненависть к студентам заочного отделения.
Студентки виновато опустили головы в ожидании грозного приговора от самого старшего проверяющего – проректора заочного отделения Головко, не пожалевшего личное время для проверки студентов общежития.
- Вы что, про Указ ничего не знаете? – спросил один из проверяющих.
-Знаем, - почти хором ответили девушки, не поднимая головы.
- Так почему нарушаем? – спросил секретарь комсомола, зная, что на его риторику не будет ответа.
- Я, например, не знал, что вечером нельзя побаловаться спиртным, - заговорил Алексей, как бы рассуждая с самим собой, - тем более, мы ведём себя корректно, не дебоширим, как бывает порой.
- Вы что, действительно не знаете, что в общежитии запрещено употребление спиртных напитков? – спросил проректор, обращаясь к Алексею.
- Нет, не знаю, - ответил он.
Проректор оглядел комнату, пристальным взглядом посмотрел на открытую бутылку водки с зелённой этикеткой и тихим, но властным тоном произнёс:
- Завтра в десять все ко мне.
Девушки переглянулись между собой.
- Политинформацию нам не проводили по этому вопросу, - пытался оправдаться Алексей.
Видимо проректор воспринял эту реплику за издёвку. Анжела заметила, как содрогнулись плечи проректора, но посчитала это привычной манерой человека, выходящего из комнаты.
Несколько минут в комнате стояла тишина, хотя в ней находились семеро человек.
- Что же мы не заперли дверь?! – сказал кто-то в отчаянии.
- Да, вот тому козлу вдруг понадобился дралоскоп, а за ним забыли закрыть дверь.
- Всё будет хорошо, - пытался поднять настроение Алексей, - им нужен был рейд, они его провели и забыли.
- Им нужны будут ещё виноватые, батюшка, - сказала одна из студенток, которая была старше других.
- Сегодня днём на втором этаже была пьяная драка и ничего, а мы посидели культурно и оказались виноватыми.
- Но проректор не был свидетелем той драки. Ему не с чем сравнивать наши посиделки с выпивкой.
Постепенно девушки стали вставать из-за стола, продолжать трапезу никому не хотелось. Настроение было подавленным.
Алексей с Анжелой остаток вечера решили провести в институтском сквере на скамейке.
- Тебе не надо было говорить о политинформации?! - сказала Анжела с некоторым порицанием в голосе.
- Но я на самом деле не знал, что нельзя пить спиртное в общежитии.
- Где-то на первом этаже висят правила поведения и там написано, что распивать спиртные напитки запрещается.
- Видишь, распивать нельзя, а мы просто сидели культурно и пили.
Анжела рассмеялась, представив своих подруг, распивающих спиртные напитки.
- Как ты думаешь, какое наказание придумает проректор? – спросила она Алексея.
- Пожурит и отпустит. Какое ещё наказание они могут придумать, если студент уже защитил диплом.
Анжела прижалась к Алексею. Было уже темно. В сквере никого не было. Редкий прохожий торопливо проходил по дорожкам сквера к троллейбусной остановке.
Алексей нежно поцеловал Анжелу в губы, не давая высказать своё предположение по поводу предстоящей аудиенции у проректора. Он не хотел ни о чём думать, кроме того, что в его объятиях любимая девушка, которая получает удовольствие от его поцелуев и ласк.
Они просидели до глубокой ночи на скамье, не замечая, как быстро проходит время, но около десяти часов утра время длилось нетерпимо долго. С кабинета проректора выходили работники института, с интересом поглядывая на группу студентов, словно искали следы вечернего похмелья на их бледных взволнованных лицах. Алексей удостаивался особого внимания. Никто не сомневался, что именно он являлся организатором пьянки, на которую внезапно нагрянула проверка. По всему институту распространялась весть о том, что студент-заочник в нетрезвом виде вступил в пререкания с самим проректором Головко.
- Какой ужас! – возмущались вслух одни.
- Пусть знает, что он не пуп земли, - говорили шепотом другие.
Алексей был красивым парнем, и его внешность никак не соответствовала слухам, которые гуляли в институте. Его каштановые волосы были зачесаны пробором посередине, точно так, как у Алена Делона в последнем фильме. Карие глаза в оболочке добродушного взгляда заставляли вздрагивать ни одно женское сердце. Овал лица, нос, впалые щёки никак не говорили об его пристрастии к алкоголю, а наоборот подчеркивали его принадлежность к благородному родству.
Проректор заставил около часа подождать провинившихся студентов. Они вошли в кабинет проректора бесшумно и боязливо. Алексей встал возле двери, глядя на проректора. Он всё ещё был занят чтением какого-то документа или делал вид, что бумага его очень интересует. Словно почувствовав взгляд Алексея, проректор приподнял голову и поверх очков внимательно посмотрел на него. Затем его взгляд остановился на беременной студентке. Он жестом показал ей на дверь. Счастливая студентка покинула кабинет.
- Ну, что вы и в самом деле не знали, что в общежитии, как и на всей территории института пить спиртные напитки и появляться в нетрезвом виде запрещено.
Холодный взгляд проректора просверливал гордый нрав Алексея.
- Поверьте, пьяным я никогда не был. Я и в самом деле не знал, что употреблять нельзя в общежитии. Ведь там, в основном проживают взрослые самостоятельные люди.
Проректор нервно усмехнулся, взяв телефонную трубку, он попросил кого-то зайти к нему в кабинет.
В кабинете становилось душно. Кондиционер не справлялся с выдохами восьмерых человек. Около пяти минут студенты стояли, понурив головы в ожидании появления неизвестного начальника.
Когда вошёл декан заочного факультета Самойленко, кто-то издал тяжелый вздох, предчувствуя громовую обвинительную тираду, которую мог часами изливать вошедший оратор.
- Альберт Михайлович, - обратился к нему проректор, - вот здесь студент заявляет, что можно выпивать в общежитии, что вы не проводите разъяснительных работ, не проводите политинформацию по поводу известных постановлений партии и правительства. И про Указ ничего не слышали ваши студенты.
- Я знаю про Указ, про постановления читал в газетах, - пытался оправдаться Алексей.
- Послушайте, Шустов, - подключился к воспитательной работе декан Самойленко, - не стоит разыгрывать из себя простачка. Вы умный человек, а решили дурака повалять. Вы хоть понимаете, что творится сейчас в стране, как развернулась борьба против пьянства и алкоголизма?
Алексей понял, что декан неспроста так легко назвал его фамилию. И если она оказалась на слуху, значит, инцидент в общежитии обсуждался с проректором, и наверняка, было вынесено решение в отношении провинившихся студентов.
- Я честно говорю, не знал, что в общежитии нельзя пить, - попытался оправдаться Алексей.
Самойленко находился явно в замешательстве. Если студент говорит, что он не знал о таком запрете, значит, в общежитии употребление спиртных напитков является обычном делом.
- Послушайте, Шустов, Вы продолжаете паясничать и не хотите выходить из роли простачка, - декан повилял ладонью в воздухе, словно демонстрируя витиеватость поведения Алексея.
Студент хотел вновь что-то сказать в своё оправдание, но тихий и властный голос проректора прервал его.
- Шустов, вы отчислены из института.
Алексей недоуменно посмотрел на проректора.
- Вы свободны, - повторил проректор, наслаждаясь тем, какое ошеломляющее впечатление он производит на студента.
- Простите, это я отчислен? Но, за что? – Алексей чувствовал во рту вкус железа.
Казалось, что все три грамма этого металла подступили к его языку, и его кровь осталась без этого жизненного компонента. Смертельная бледность покрыла его лицо.
- Не волнуйтесь, Шустов, - вмешался декан, - приказ будет готов незамедлительно.
Алексей посмотрел на довольное лицо проректора Головко и понял, что сейчас просить пересмотреть такое решение бесполезно. Он вышел из кабинета.
Алексей походил по коридору, не веря в такой вердикт, вынесенный ему проректором.
«Меня отчислили из института за несколько часов до вручения диплома. Абсурд! За что? За пьянство и алкоголизм? Но кто видел меня пьяным? Нужно что-то предпринимать. Я не чувствую себя виновным»
Алексей пошарил по карманам в поисках сигарет, но вспомнил, что перед аудиенцией выкурил последние сигареты. Он рассеянно посмотрел перед собой и заметил, как студент его возраста, тоже видимо заочник наблюдает за ним.
- Закурить не желаешь? – спросил он Алексея.
- Спасибо.
- Выйдем лучше на улицу. На тебе лица нет,- заметил студент заботливым тоном.
Они вышли из здания института и расположились на скамейке в ближайшем сквере.
- Роберт, - представился ему молодой человек, протягивая руку.
Алексей пожал ему руку и тоже представился.
- Что у тебя случилось, ты хуже меня выглядишь.
Алексей усмехнулся.
- А у тебя какие проблемы?
- Не такие страшные как у тебя, судя по твоему бледному лицу.
- Роберт, меня отчислили из института, - как можно спокойней произнёс Алексей, подкуривая сигарету.
- Понятно. Это ты тот самый несчастный. О тебе такие интересные слухи ходят, будто ты девчонок споил в их комнате, проректора послал подальше.
При всей трагичности ситуации Алексей не мог ни рассмеяться. Пока он раскуривал сигарету, коротко рассказал Роберту, что произошло вчерашним вечером в комнате общежития.
- Говоришь, и денег у тебя не было, - улыбнулся новый знакомый, - а здесь пошёл слух, что у тебя деньги куры не клюют. Видишь, как могут нарастать слухи. Если ты вежливо поздоровался с красивой дамой, завтра будут твердить, что она твоя любовница.
В свою очередь Роберт рассказал о том, как при вручении диплома, он увидел две ошибки в своей фамилии и фактически от негодования прервал торжество. Теперь, он уже второй день без дела находится в Ростове в ожидании замены диплома.
- Разве такое возможно? – удивился Алексей.
- Я выяснил, оказывается подруга той писаки, которая оформляла документы под диктовку, неправильно озвучила мою фамилию.
- И что теперь ты будешь делать? – поинтересовался Алексей.
- Ты лучше скажи, что ты теперь думаешь делать. Я такого не могу представить, чтобы без пяти минут инженера отчислили из института. Это ректор тебя отчислил?
Алексей несколько был отвлечён историей Роберта, но теперь вновь он почувствовал, как волны горечи прокатились в его душе.
- Так решил проректор Головко. Что делать, ума не приложу, - сказал он.
- А твой ум никуда не надо прикладывать, - видимо Роберт сказал это не без эмоций. Акцент, присущий кавказцам, особенно когда они чем-то возбуждены, был слышен в его разговоре.
Алексей вопросительно посмотрел на Роберта.
- Ты уже всё сказал проректору, - продолжал возмущаться новый знакомый, - он тебя отчислил и этим наверняка, решил выслужиться перед партийным начальством. А скорей всего это месть и зависть. Ведь ты ему пытался возразить. А этот Головко такой неприятный тип. Ему в молодости, видимо девки не давали, вот он и получился такой противный. И вдруг ты появляешься в компании красивых студенток, угощаешь их горячительными напитками, расслабляешься с ними, плюёшь на все новые законы вместе с Горбачёвым. Ну, как такому прыщу как Головко не позавидовать тебе.
Алексей усмехнулся предположениям Роберта.
- Смеёшься? – Роберт пытался показаться обиженным, - а ведь мы толком не знаем, что движет этими начальниками, преподавателями. Если экзамен сдают два тупых студента, то почему один из них получает положительную оценку, а другой нет.
- И что ими движет? – поинтересовался Алексей.
- Вот и я хотел бы знать, что ими движет. Конечно, если ты
безупречен в своих знаниях, тебе даже Головко не придерётся, даже если ты глаз положил на его жену. Знание – сила. Во!
Алексей искренне рассмеялся. Подошедшая к ним Анжела, глядя на своего возлюбленного, не могла поверить своим глазам, что студент, почти инженер, которого несколько минут назад отчислили с института, заливается смехом.
- Алексей, неужели тебе и в самом деле смешно? – она с нескрываемым любопытством смотрела на него, - у нас такая трагедия, а тебе так весело.
Алексей при виде унылого вида Анжелы сразу сник.
- Поверьте, уважаемая коллега по несчастью, - вмешался Роберт, - это моя вина в том, что Алёша от горя и печали избежал инфаркта. Я решил немного поднять ему настроение, хотя моя участь также вызывает сочувствия.
- Вы тоже по той же статье? – Анжела сделала щелчок по горлу.
- Что Вы? Я просто жертва канцелярского произвола. Мою прославленную фамилию Мкртчян не смогли правильно переписать в диплом. Они мне пытались доказать, что Ча и Ща пишется через А. но есть исключения, и их не захотели уважать, а букву Т вообще проглотили.
- И что теперь? – Анжела искренне была удивлена.
- Жду каких-то запросов и согласований.
Анжела подошла поближе к Алексею. Тот с надеждой на хорошую новость посмотрел ей в глаза, но ничего успокаивающего в них не нашёл.
- Сегодня в четыре дня в общежитии собрание. И там нас приговорят окончательно, - по её лицу пробежала ироничная улыбка.
- Тебя не отчислят, - уверенно сказал Роберт, - иначе это будет ЧП всесоюзного масштаба. А кому это надо? Даже этому карлику проректору не захочется давать объяснений в высших инстанциях.
Всё это время Алексей держался бодро, улыбался приятелям, но за полчаса до начала собрания заметно сник. Он не сомневался, что главным героем происшедшего инцидента сделают его и охарактеризуют как ненадежного гражданина страны, попирающего советское законодательство и ни в грош ставящего институтское начальство.
В фойе общежития стали собираться студенты, кидая любопытные взгляды на Алексея. К нему подошёл приятель, и искренне поблагодарив за одолженные сто рублей, вернул ему деньги.
Собрание открыл декан заочного факультета Самойленко. Другого институтского начальства в фойе не было. В президиуме за столом сидел председатель студенческого совета. Он знал заранее вердикт, который будет вынесен студентам, но никому его не сообщал, несмотря на просьбы студентов.
- Меня всегда поражало поведение студентов, - говорил в своей речи Самойленко, - стоит им только защитить диплом, они ликуют так, словно стали Нобелевскими лауреатами и в то же время становятся рассеянными как профессора.
В фойе послышались усмешки. Декан, удовлетворенный тем, что его юмор был оценён таким образом, продолжал своё выступление в ироничном тоне, рассказывая о причудах некоторых студентов после дипломной сессии.
Когда он почувствовал, что интерес у студентов к его выступлению пропадает, он стал говорить о вчерашнем инциденте.
- Студенты той комнаты во главе лидера вечеринки Шустова Алексея не только грубо нарушили общественный порядок общежития, они проявили гражданскую незрелость, незнание советских законов. Но студенческий совет просил ректорат не отчислять их с института. Поэтому, ректорат института считает необходимым написать уведомление о нарушениях правопорядка на место работы провинившихся студентов. В отношении Шустова Алексея, ректорат решил отчислить этого студента из института.
По фойе прокатился ропот возмущения.
- Однако, ему, как и остальным студентам, председатель студенческого совета просил смягчить наказание, и ректорат принял решение вручение диплома перенести на следующий год. За это время Шустов, несомненно, полностью осознает свою вину и созреет политически. Советский инженер не имеет права не знать такие законы.
Мы не какие-нибудь палачи, и тоже не желаем ломать жизнь парню. Через год при предъявлении положительной характеристики институт ему будет вручен диплом.
Студенты сочувственно смотрели на Алексея. Кто-то с места выказывал недовольство по поводу принятого решения. Самойленко делал вид, что не слышит этих реплик.
- Альберт Михайлович, а в чём я провинился? – спросил Роберт, - прошло три дня, уже давно должен быть дома, а я слышу одни обещания того же Головко.
- Послушайте, Мкртчян, у вас особый случай. День-два, ну может быть больше, и Вы получите свой диплом.
- Хорошо бы и Шустову отдать диплом. Человек и так наказан незаслуженным страхом.
- Мкртчян, мне кажется, - строго посмотрел на студента декан, - что тебе неспроста не повезло с дипломом.
Собрание расходилось. В фойе оставались сидеть Алексей, Анжела и Роберт. Через витражи было видно, как выпускники института покидают общежитие, прощаясь с приятелями, комендантом. Алексей не знал, что делать. Соглашаться с таким вердиктом он не намеревался. Он не чувствовал себя виновным.
Рядом сидела Анжела, виновато глядя на него. Роберт крутил в руках брелок, словно в руках у него были чётки.
- Вот сволочи, взяли ни за что наказали парня, - говорил он риторически, но затем прищурился, как бы обдумывая пришедшую на ум мысль, - а если нам обратиться в профсоюз института. Председатель профкома был руководителем моим на дипломной сессии. Замечательный человек. Он должен помочь тебе.
Алексей покачал головой в знак благодарности, не проронив ни слова. Видя удрученное состояние любимого, она опустила голову и беззвучно заплакала.
- Что с тобой, миленькая моя? - Алексей взял её за плечи.
Роберт деликатно кашлянул и вышел из фойе.
- Прости меня, - сказала сквозь слёзы Анжела, - это я во всём виновата. Я тебя затащила на эту проклятую вечеринку.
- Ни в чём ты не виновата. Хватит тебе, мы не в райкоме партии, где ищут виновных. Пойдём, погуляем. Завтра утром что-нибудь придумаю. А сейчас давай, не будем думать об этом. Всё равно вечером мы ничего не решим.
Они покинули общежитие в бодром настроении, к удивлению студентов, любопытные взгляды которых были прикованы к ним. К всеобщему удивлению, и к злорадству некоторых студентов, они оживленно вели спор о том, как лучше провести вечер. Лица их были счастливыми. Они ни о чём не хотели думать. Ростов открыл им свои объятия, как только Алексей пересчитал деньги, которые ему вернул приятель в качестве долга. В свёрнутой пачке денег оказалось больше на тридцать рублей. Так приятель отблагодарил его не только за одолженные деньги, но и за помощь, которую Алексей оказывал ему в период дипломной сессии. Только на эту разницу можно было неплохо поужинать с девушкой в довольно приличном ресторане.
- За тебя, любимая, - Алексей протянул свой бокал для чоканья.
Анжела не спеша подняла свой бокал и осторожно прикоснулась им к его бокалу, словно боясь разбить стекло, а вместе с ним своё счастье, которое она ощущала рядом с Алексеем.
В ресторане было немного народу, что казалось необычным для вечернего времени суток. Видимо, известные правительственные указы отбили у многих охоту при помощи горячительных напитков расслабляться по вечерам. Теперь у милиции были развязаны руки. Они могли придраться к прохожему, от которого попахивало запахом спиртного. А определять в каком виде шёл прохожий, в достойном или унижающем человеческое достоинство, органам правопорядка предоставлялось такое право.
- Ты на меня не сердишься? – спросила Анжела, выпив несколько глотков.
- Мне кажется, ты должна обозлиться на меня за мой вчерашний выпад. Поверь, я не знал, что тот коротышка и есть проректор. Я его впервые увидел. И знаешь, я до сих пор не могу понять, что тут плохого, если студенты во время ужина, тем более, после защиты дипломного проекта могут позволить себе немного спиртного.
- Я не сержусь на тебя, любимый, - Анжела никогда не была такой обольстительной как в этот вечер, - у меня нет повода сердиться на тебя. Я хочу, чтобы ты чувствовал, что твои неприятности не только касаются тебя. Я тоже не меньше переживаю за тебя.
Алексей смотрел на неё заворожённым взглядом. Его проблемы становились для него ни такими обременительными. Теперь он точно знал, что сердце его ноет не из-за происшедшего инцидента в общежитии, оно стонет от любви к Анжеле. Её переживания усилили его чувства к ней. Он видел как она всякий раз старается смягчить его отчаяние в котором он оказался. Она пыталась ему внушить, что отсрочка вручения диплома не столь страшна для них, если на первое место в жизни ставить не карьерный рост, а их чувства, их любовь.
- Анжела, - позвал он свою любимую после минутного молчания, глядя, как она пытается разрезать на кусочки жареный кусок телятины, - мы будем вместе, когда приедем домой?
Она улыбнулась ему, выпустив из рук вилку и нож. Они издали металлический звук, словно аккомпанируя её замешательству, в котором она сразу оказалась.
Они знали друг друга более четырёх лет, то есть с того дня как Алексей был переведён в группу, где училась Анжела. Любви с первого взгляда у них не произошло. Они сразу понравились друг другу, хотя у Алексея была девушка, за Анжелой продолжал робко ухаживать некий молодой человек, который вскоре понял, что добиваться расположения свой возлюбленной бесполезно. Замуж она выходить за него отказывалась. И только на дипломной сессии Анжела согласилась на предложение Алексея встречаться в свободное время.
- Этим тупым ножом невозможно резать мясо, - сказала она, смотря в его глаза влюбленным взглядом, - его легче откусить, чем резать. Мы будем вместе, я хочу этого.
Анжела опустила свои глаза, и нежно улыбалась, моментами поглядывая исподлобья на Алексея.
- Тебя не будет смущать, что я пока не добился высшего образования? – спросил Алексей, улыбаясь, заранее зная ответ на свой вопрос.
- Это что-то меняет в твоей жизни?
- Директор мне обещал после вручения диплома должность заместителя начальника цеха. Теперь после всей этой истории вряд ли меня ожидает повышение в должности.
- Ты им станешь, - уверенно сказала Анжела, - никогда не сомневайся в своих способностях. Ты не такой как все. И я за это тебя… ценю.
- Мне показалось, что ты хотела сказать люблю, - улыбнулся Алексей.
- Да, именно так я хотела сказать.
В общежитие они вернулись в начале двенадцатого ночи. Анжела застала своих подруг, которые готовились к отъезду. Сразу после собрания, они слезно просили декана вручить им дипломы, чтобы успеть отправиться домой, подальше от греха, который они вдобавок к известному случаю могли совершить. Девушки передали Анжеле ключи от комнаты и попросили найти какой-то графин, из-за которого кастелянша не подписывала им обходной лист. Они расцеловались и попрощались.
Анжела вошла в комнату. На месте всегда аккуратно заправленных постелей печально были обнажены сетки кроватей. Она села на одну из них. Металлическая конструкция кровати уныло скрипнуло, нагоняя тоску одиночества. Ей за месяцы дипломной сессии ни разу не приходилось оставаться одной в этой комнате, которая теперь напоминала больше тюремную камеру, знакомую по фильмам. За окном едва слышался шелест тополей, таких же уставших как студенты, защитившие дипломные проекты. За дверью вместо привычной суетливой беготни были слышны редкие шаги студентов, которых сразу молодёжная молва окрестила «последними из могикан».
Анжела стала раздеваться, чтобы лечь спать, но услышав осторожный стук в дверь, вспомнила, что она не заперла её на ключ.
- Кто там? – спросила она тихим голосом, словно старалась никого не разбудить.
- Это я.
Ни о каком другом желании она не могла и мечтать. Это был Алексей.
Он робко вошёл в комнату, зная, что кроме Анжелы в комнате больше никого не было.
- Ты пустишь мне побыть немного с тобой?
- А если кто-нибудь узнает? – сказала она просто так.
- Скажу, что приходил к тебе за рейсфедером.
Она беззвучно засмеялась.
Алексей нежно поцеловал её в губы. Она перестала смеяться и ответила на его поцелуй крепким объятием. Они продолжали стоя целоваться, пока он не нащупал бегунок молнии её платья и не спустил его вниз. Им не раз приходилось оставаться наедине в этой комнате, но никогда Анжела не позволяла ему этого делать. Теперь она стояла перед ним в трусиках и лифчике. Она подошла к своей кровати и аккуратно повесила платье на спинку.
- Жарко, - сказала она шепотом, - а тебе не жарко.
Алексей снял с себя рубашку и брюки. Ему стало неудобно за бросающееся в глаза возбужденное состояние, которому бы, несомненно, позавидовал бы престарелый проректор Головко, со своим неугомонным праведником институтской жизни Самойленко.
- Ты сейчас не волнуешься из-за диплома? – спросила Анжела.
- Нет, - усмехнулся Алексей, - мне ничего не надо, кроме тебя.
Он обнял её обнаженное тело, чувствуя, каким оно стало горячим. Алексей провёл руку по спине, всё ещё не решаясь расстегнуть лифчик, но Анжела сделала неловкое движение плечами и руками, словно показывая, как мешает ей этот ненужный теперь предмет нижнего белья. Алексею не часто приходилось расстёгивать девушкам лифчики, но он быстро разобрался с немудреной конструкцией застёжки, открывшей ему прекрасный вид на её завораживающие груди, приятно выделяющихся на фоне загорелого тела. Он провёл по ним ладонью, чувствуя какое удовольствие он доставляет своей девушки. Алексей прильнул лицом к её грудям и поочередно стал их целовать. Подобно младенцу он слегка их посасывал, чем приводил её в неистовую страсть.
Он чувствовал лёгкую дрожь своей возлюбленной, которую она унимала, гладя своими ладонями по его спине. Руки его скользили по всему её телу, и опускались постепенно вниз. Когда кончики его пальцев достигли шелковистых зарослей низа живота, Анжела издала лёгкий стон наслаждения и радостного согласия, означающий, что у неё на теле нет запретных зон. Во время прежних встреч она всякий раз отрывала его руку от своего живота, как только его пальцы проникали в кудрявую прядь волос, прикрывающих то самое вожделенное место, о котором мечтал Алексей.
- Я люблю тебя, - сказал он, захлёбываясь от своей страсти.
Рука его в неистовых движениях поглаживала низ живота, ощущая нежные ткани самого женственного органа.
- Я тоже тебя люблю,- ответила она, понимая, что эти слова звучали банально в сравнении с теми чувствами, которые она ощущала.
Она осторожно легла на кровать, мысленно отметив, что ни одна пружинка не скрипнула под её телом, словно она действительно находилась в той внеземной невесомости, которую они испытывали вдвоём.
Алексей восторженно смотрел на её тело, всё ещё не веря, что он может войти в него. Он также осторожно присел согнутыми коленями на кровать и стал покрывать свою возлюбленную поцелуями, как бы желая, чтобы на её теле не оставалось места, неведомым его поцелуям. Алексей почувствовал, что она изнемогает от вожделение и нежно вошёл в неё, и в тот момент, когда должна была кончится её девственность, он жадно впился губами в её уста. Мгновенная боль, которую испытала Анжела сменилась новыми приятными ощущениями, которые переполняли её тело и смешивались с душевным ликованием.
Когда их тела содрогнулись от последних импульсов наслаждения, они впились друг в друга сладострастным поцелуем, и это позволило Анжеле сдержаться от восторженного крика.
Они лежали расслабленные и обессиленные. Теперь их ничего не волновало в этой жизни, ни отсрочка вручения диплома, ни проблемы, которые их ждали на работе. Впервые за свою небольшую жизнь молодые люди смогли почувствовать душой и телом ощущение большой любви и счастья. Они любили друг друга всю ночь, и только когда стало рассветать, Анжела предложила немного поспать. Впереди их ждал трудный день.
Они заснули, прижавшись друг другу, словно маленькие дети, слегка посапывая, и при каждом движении вздрагивая и приоткрывая глаза, убеждаясь, что всё происшедшее не сон, а счастливая явь.
Утром Алексей проснулся и попытался встать с кровати, не потревожив Анжелу.
- Ты куда? – улыбаясь, спросила она.
Она прикрыла свои груди, и с интересом смотрела, как одевается Алексей.
- Приведу себя в порядок, побреюсь, и схожу в промтовары.
- А что тебе надо в промтоварах?
- Куплю простыню. Ты видела, в каком состоянии наша простынь? Её ведь нужно сдавать кастелянше.
- Успокойся, простынь я привезла с дома. Могу подарить её тебе в память о моей девственности.
- Я женюсь на тебе. Пусть она останется у тебя, - он наклонился для поцелуя.
Она обхватила руками его плечи, и ответила нежным поцелуем.
- Давай уедем отсюда, - предложила она ему, - добиваться чего-то бесполезно.
- Я пойду к ректору. Он выслушает меня и поймёт, что я никакой ни будь алкоголик.
- Алёша, миленький мой, как ты не можешь понять, что дело не в той бутылке водки и не в уровне твоего пристрастия к спиртному. Просто проректор решил тебя проучить, чтобы ты не высовывался больше со своими правильными мыслями. Он тебе просто решил отомстить за «политинформацию». Ты бы видел, как он передернулся, когда ты заметил, что политинформация по поводу введения этих законов не проводилась.
Алексей ничего ей не ответил. Несколько минут он сидел на краю кровати, обдумывая, что ему предпринимать дальше.
Позавтракав в комнате, Алексей и Анжела отправились в главный корпус института.
Ректор института принял Алексея сочувственно, нисколько не сомневаясь, что провинившийся студент не имеет пристрастия к спиртному, но менять решения ректората он был не намерен.
- Просите Головко, чтобы он принял решение о смягчении наказания. При всём моём желании помочь Вам, я не могу отменить приказ, тем самым поставить под сомнение решение проректора.
В приёмной проректора Алексей простоял недолго. Сердобольная секретарь пропустила его без очереди, искренне сочувствуя провинившимся студентам, чья вина, по её мнению, состояла лишь в том, что они слегка решили отметить удачную защиту дипломного проекта.
Как только Алексей вошёл в кабинет, Головко сразу принялся к кому-то звонить по коммутатору.
- Шустов, никаких послаблений наказания не будет, - сказал он и поздоровался по телефону со своим собеседником.
Алексей молчал, ожидая, когда проректор закончит разговор по телефону.
- Идите, вернее, езжайте домой. Через год милости просим за дипломом, - прикрыв трубку, сказал проректор.
- Сергей Анатольевич, я вас прошу, простите меня, я поступил, конечно, по-мальчишески. Но поверьте, я не любитель спиртных напитков и несу очень строгое наказание. Если бы вы смогли смягчить его, я вам был бы до конца жизни благодарен.
Проректор посмотрел на Алексея поверх очков, продолжая говорить в трубку.
- Я вас прошу…
- Езжайте домой и не теряйте здесь время, - сказал строго Головко и продолжал говорить с невидимым собеседником.
Анжела стояла в коридоре, ожидая Алексея, и как только он вышел из приёмной проректора, она по лицу своего любимого поняла, что ему добиться смягчения наказания не удалось. Она мысленно подбирала слова успокоения для Алексея, но вдруг появился Роберт и, судя по его жестам, он искренне был рад встрече с новыми приятелями.
- Я предлагаю пойти в юридическую консультацию, - сказал он, - нужно, наконец, выяснить, правомочны ли тебя были отчислить на год, или такова их прихоть – сделать тебе плохо.
Алексей и Анжела переглянулись между собой.
- Давай попробуем, - предложила Анжела, - за это нас не повесят и не расстреляют.
- Не знаю, - Алексей был нерешителен, - а как оцениваются
услуги юристов.
- Ну, дадим им трёшку, или пять рублей, - предположила Анжела.
- Я слышал, что адвокаты запрашивают несколько сотен.
- Да, адвокаты берут столько, при защите в уголовных делах, - с видом знатока юриспруденции говорил Роберт, - но нужная нам консультация не стоит и двух рублей.
В юридической консультации, Алексея принял мужчина с добродушным лицом. Он сразу проникся сочувствием к клиенту, узнав о строгости институтского начальства, и вслух делал свои предположения по поводу правомочности наказания.
- Вы студенты-заочники, в период дипломной сессии у вас сохраняется какой-то заработок? Так? Так!
Алексей покачал головой в такт ходу мыслей адвоката.
- Эту условную стипендию вам выплачивает предприятие или институт?
- Предприятие! – обрадовано сказал Алексей.
- Следовательно, вы продолжаете находиться на производстве, то есть в командировке. И поскольку вы находитесь как бы на производстве, то исключить вас могут, то есть уволить на основании изменений, внесённых в трудовое законодательство. А оно, в вашем случае не предусматривает увольнение. Вы не дебоширили, не хулиганили.
- И каким образом я могу отстоять свои права?
Юрист помялся и посмотрел на Алексея, словно прося снисхождения. Ответить на этот вопрос юрист не мог.
- Одну минутку! – юрист вошёл в отгороженную тонкими простенками комнату, где наверняка находилась заведующая консультацией.
Вскоре оттуда вышла женщина лет сорока, деловитость которых сразу бросалась в глаза.
- Молодой человек, у вас только один выход – пойти в ректорат института и слезно просить о смягчении наказания. Вы понимаете, что в стране сейчас делается. Вы не представляете, какая развернулась борьба против алкоголизма.
- Я не алкоголик, - сказал Алексей, словно пытаясь оправдаться, чувствуя на себе взгляды других юристов и посетителей.
- Тем более, вас должны понять – заведующая улыбнулась, давая понять, что разговор окончен и скрылась в своём кабинете.
- Что я вам должен? – спросил Алексей юриста.
- Бросьте, - махнул он рукой, провожая своего клиента на улицу.
Они вышли на улицу и юрист поспешно закурил. К ним с нескрываемым любопытством подошли Анжела и Роберт.
Юрист поздоровался с ними и, оглянувшись вокруг себя, приблизился к молодым людям.
- Поймите ребята, никто сейчас не захочет связываться с такими делами. Вы не представляете, какая кампания в стране развернулась. Освобождают от работы таких уважаемых людей по одному только запаху спиртного. Вы в курсе, что заведующего орготделом горкома партии сняли с должности только за то, что учуяли запах спиртного у него после дня рождения его дочери. И не взяли во внимание то, что в его семье был праздник.
- Наверняка, его давно хотели снять и вот нашли повод, - предположила Анжела.
Юрист посмотрел на неё проницательным взглядом.
- И такое может быть. Кстати, институт у вас ведомственный. Обратитесь в транспортную прокуратуру. Там работают очень серьёзные люди. Они Вам помогут.
В транспортной прокуратуре молодых людей внимательно выслушал помощник прокурора и сразу отметил, что руководство института не было правомочно принимать такое решение. Он говорил то, что Алексей уже слышал в юридической консультации, и задал помощнику прокурора тот же вопрос о механизме защиты своих прав.
Алексею было предложено написать жалобу на имя прокурора. В течение двадцати минут заявление было готово.
- Прокурор появится с минуты на минуту. Вы можете дать заявление прямо ему в руки.
И действительно в коридоре вскоре появился человек в синей форме с погонами полковника юстиции. На вид ему было не больше сорока лет, но глаза выражали несусветную тоску древнего старца. Он как бы понял по взгляду молодых людей, что они ожидают именно его.
- Вы ко мне? – формально спросил он.
- Да, я к вам. Вот написал заявление…
Прокурор не стал ждать дальнейших объяснений взял лист бумаги и попросил Алексея зайти к нему кабинет. Он не предложил сесть посетителю, и сам не садился за свой стол, а медленно ходил по кабинету, читая заявление.
Алексей следил за каждым движением прокурора, пытаясь понять, какое впечатление производит на него жалоба невиновного студента на произвол институтского начальства.
- Ну, тебя можно понять, - остановился прокурор, сочувственно глядя Алексею в лицо, - но кто будет этим заниматься? Если мы встанем на твою защиту, так нас райкомы сразу сделают врагами партии и народа.
- А что мне делать? – растерянно спросил Алексей.
- Ничего. Проси руководство института. Добивайся. Прокурор казался ему беспомощным и видимо не собирался показывать собственную значимость. Или у него был свой метод любезного отказа тем, кто искал помощи или поддержки у стражей закона.
Транспортная прокуратура, как во многих городах страны находилась недалеко от железнодорожного вокзала.
- Если бы знали, что так всё получится, взяли бы свои вещи и уехали б домой, - сказала Анжела, глядя на оживлённую привокзальную площадь.
- Почему вы думаете, что всё закончилось, - возмутился Роберт, - есть ещё горком, обком. Можно и туда пожаловаться. Я вчера познакомился с водителем председателя райисполкома. Можно через его шефа надавить на проректора.
Алексей и Анжела рассмеялись, глядя благодарным взглядом на неугомонного Роберта.
- Пойдёмте в кафе. Я вам расскажу одну интересную историю.
- Так вот, в газете «Правда» от 10 сентября 1935-го года, - начала свой рассказ Анжела за столиком привокзального кафе, - был опубликован фельетон о том, как некоего студента IV курса Окуня исключили из института только за то, что его отец находился под судом. Отец после двух месяцев отсидки, был выпущен на свободу, а его сын десять месяцев мыкался по городу. Его нигде не брали на работу, узнавая о том, что он был отчислен из института. После публикации его восстановили в правах студента и выплатили ему стипендию.
- Это в Московском вузе случилось? – поинтересовался Роберт.
- Если бы это всё происходило в Москве, я бы и не рассказывала про этот случай. Эта история произошла в Ростовском институте путей сообщения. Так тогда назывался наш РИИЖТ. А фельетон написали Ильф и Петров.
- Да, ты что? – удивился Алексей.
- Институт следует своим большевистским традициям, - с сожалением отметил Роберт и почувствовал толчок по ноге от приятеля.
Через год, супружеская чета Шустовых, отправляясь в отпуск на насколько часов заехала в Ростов. В институте Алексею вручили диплом с искренним пожеланием декана Самойленко впредь не спотыкаться на жизненном пути. Должность заместителя начальника цеха Алексей получил сразу после дипломной сессии, несмотря на временное отсутствие диплома.
Прошло около тридцати лет. Антиалкогольная борьба, начатая Горбачёвым, как и многие его реформы, зашли в тупик. Огромная страна не выдержала политических шараханий своего лидера и через шесть с половиной лет его правления перестала существовать.
Алексей и Анжела вместе со своей страной ещё пережили немало политических катаклизмов, но по-прежнему любят друг друга. Их семейный корабль не раз натыкался на айсберги бытовых проблем, но капитан судна цепкими руками держался за штурвал и не разменивал их большое семейное счастье на мелочи.
За прожитые годы их тела несколько тысяч раз растворялись в любовных страстях, и после каждой бури эмоций, они, каждый в отдельности вспоминали ночь, проведённую ими в комнате институтского общежития.
Кто знает, может быть, ни будь того уныния и отчаяния, которое овладело ими после печального вердикта ректората института не было бы и того взрыва страстей и эмоций с которым они кинулись в объятия друг друга в ту первую и самую счастливую ночь.