Вера надо мной откровенно смеялась…
Я понимал, что за глаза она отзывалась обо мне весьма пренебрежительно
и подбирала к моей персоне нелестные эпитеты.
Так бывает, когда женщине не нравится мужчина или она не принимает его всерьёз.
Мы были неравны по положению в редакции.
Я находился в кругах начальства, среди тех, кто повелевает судьбами и заработками сотрудников.
Вера работала машинисткой.
Это была женщина не первой молодости, вдова.
Муж спился и умер, дети выросли и уехали.
В свои юные годы Вера была весёлой, заводной. С годами погрузнела и потускнела.
Пристрастилась к выпивке. После очередной дозы спиртного к ней возвращалась молодая лихость.
Её тянуло на подвиги. Вдовья кровь начинала бурлить и требовать мужской ласки.
В такие минуты Вера заходила в любой кабинет, где можно было встретить интересную ей особь
противоположного пола и откровенно вешалась на шею, предлагая себя.
Нужно сказать справедливости ради, что меня она всегда игнорировала в таких случаях.
Я не представлял для неё сексуального интереса, да и человеческого тоже.
Тем не менее, мы дружили, если это можно назвать дружбой.
Что могло связывать нас? Если говорить обо мне, то повторюсь – она привлекала моё внимание тайной,
таящейся в каждой женщине, которая нравится. С её стороны главную роль играл житейский интерес –
от меня в определённой степени зависели суммы заработка и премиальных.
Как бы там ни было, на работу и с работы мы ходили вместе.
Путь был длинный – по мосту через Сырдарью в верхние микрорайоны. Но ходить было полезно,
потому что работа нам досталась, в основном, сидячая,
а за разговорами дорога казалась более короткой и не такой утомительной.
По утрам я поджидал Веру в условленном месте, мы жили в соседних микрорайонах.
Вместе спускались к реке и какое-то время шли вдоль берега, глядя, как свежий ветерок забавляется лёгкими волнами.
О чём мы говорили? По большому счёту, ни о чём, перебирали редакционные новости, жаловались друг другу на жизнь.
Уже набирала обороты гражданская война, уже возникла и с каждым днём входила в силу продовольственная проблема.
Мы сокрушались по поводу дороговизны продуктов и их дефицита.
Обратный путь из редакции домой мы также проделывали вдвоём.
Иногда нам попадались хлебные очереди. И если была очевидной целесообразность задержаться у хлебного магазина,
мы делали это. Купив долгожданные буханки, пахнущие свежей выпечкой, мы, никого не стесняясь,
тут же разламывали их и продолжали путь в пиршестве.
Взгляды, постоянно бросаемые мной на Веру, были чисто мужские, таящие в себе вожделение.
Она замечала это, но не поощряла – ведь был я не в её вкусе.
Только однажды между нами произошло очень стыдное объяснение. Расскажу, как это случилось.
Мы возвращались с работы домой. Вера находилась в приличном подпитии.
В такие минуты она, случалось, не контролировала свои слова и поступки.
Дорога шла через большой сквер.
Вдруг Вера остановилась и, схватив меня за руку, прошептала:
- Хочешь?
- Что? – не понял я.
- Меня хочешь?
Мне сразу стало не очень комфортно. Я молчал.
Вера продолжала:
- Возьми меня, пока я добрая. Только с условием здесь, прямо под этим кустом.
Я вырвал руку.
Она смеялась:
- Что испугался? Людей стесняешься? А мне наплевать! Бери!
Другого случая не будет.
Я пошёл домой, с каждой минутой ускоряя шаги от унижения и обиды.
Наши совместные прогулки прекратились. А вскоре я уехал по гостевому вызову к дочерям в Израиль,
где провёл целых три месяца лёгкой, сытой и спокойной жизни.
Но пришло время возвращаться в воюющую республику, в кошмар и ужас нечеловеческого существования.
В первые дни по приезде в Ленинабад я не видел Веру.
Встречи с ней были для меня нежелательными – удар, нанесённый ею, до сих пор болел стыдной, унижающей болью.
Но, зайдя как-то в машбюро, я встретился с ней взглядом и поразился произошедшей в ней перемене.
Когда я уезжал в Израиль, в городе было голодно. Когда вернулся, положение оказалось катастрофическим.
За рубли нельзя было купить никаких продуктов. Только – за доллары. Но у кого они были?
К счастью, я вернулся с долларами.
Беглый взгляд на Веру сказал мне вернее всяких слов, что она давно и очень жестоко голодает.
- Собирайся! – сказал я
- Куда? – она смотрела на меня с напряжением.
- Поедем на рынок.
- Зачем?
- Давай без вопросов, – рассердился я.
Она подчинилась.
На базаре мы накупили кучу продуктов.
Вручая Вере сумки, я пожелал ей приятного аппетита и повернулся, чтобы уйти.
- Разве ты не поедешь со мной? – с недоумением спросила она.
- Нет!
И я ушёл, хотя было перед ней очень неловко.
Почему? Пытаюсь себе объяснить и не могу.
- Тоже мне меценат выискался! – ненавидя себя, твердил я. – И лицо горело.
Скверная штука – голод.
Он ставит человека на колени.
Р.Маргулис