...Кто так задушит Дездемону,
Как делал это Папазян… Борис Брунов. Армяне
Отелло и Дездемона
Если помните, народ раньше валил в театры, в кино, на выставки. Даже дискуссии устраивали, мол, а нужен ли Эрмитаж деревне? Пусть себе жнут да сеют, Манэ с Родэном разве для них творили? Нет тот электорат, зачем таскать их по элитному паркету Эрмитажа? Портится почём зря, билеты дешевые, вот за границей сравните!
А в театрах и подавно, там почти всегда был аншлаг. Придут, усядутся, или очень близко к сердцу принимают, или наоборот, не там хлопают. Словом, зрителя для зрелищ надо отбирать.
Вопрос отбора и охвата юного зрителя в школах стоял ребром. Все классные руководители должны были выполнить и перевыполнить план привлечения юных душ к трепетному искусству театра, оперы, балета...
Моя мать, учительница, тоже классрук, не зная, куда нас девать в часы исполнения своих школьных обязанностей, брала с собой. Она была строгая, мы сидели на одном месте с начала до конца, без антрактов, боясь затеряться в толпе.
Короче, мне было восемь лет, сестре – шесть, мы сидели в первом ряду и смотрели «Отелло». А играл Отелло не кто иной, как великий Ваграм Папазян. Он намазался, как мне показалось, шоколадным маслом и всё время на кого-то был злой. Что касается Яго, то он мне даже понравился, белый человек, такой вежливый. Мавру я почему-то не сочувствовала, особенно увидев, какую красавицу жену он постоянно ругал, а сам такой противный, с серьгой, почему-то одной, да ещё весь чёрный. Младшая сестра в мужчинах тогда разбиралась лучше и уверяла, что Отелло «если помоется, то будет очень красивый».
Через неделю на тот же спектакль собиралась пойти моя тётя Розик. К слову говоря, она не пришла с нами, так как не успела дошить вечернее платье, а ведь моя тётя Розик в театр, тем более «на Папазяна» могла пойти только в вечернем платье. Небось нас водили в школьной форме!
Где-то к концу спектакля мы с сестрой немного подустали смотреть, как Ваграм Папазян, Отелло то есть, ходит и ходит кругами по сцене, и даже не сразу успели сообразить, когда он прыгнул на бедного Яго. Как кошка, стал его царапать, ругать и при этом так вращать глазами, что мы с сестрой прижались к креслам и со страхом ждали, чем всё это закончится. А закончилось вовсе не тогда, когда он расцарапал Яго.
Этот Отелло прямо на сцене кинул тоненькую Дездемону на кушетку и стал её душить! Я в ужасе вскочила и завопила: «Вай, мама джан!», но мама тут же усадила меня на место и зашептала:
– Ну что такое! Ну что за ребенок!
Вокруг воцарилась гробовая тишина. Увидев, что Дездемона не подаёт никаких признаков жизни, я с ужасом поняла, что она умерла. И, зарыдав от избытка чувств, вскочила с места и зарыдала на весь зал:
– Маам, а кто же Розикину Дездемону будет играааать?
Мама что-то рассерженно говорила, мол, больше никуда меня не возьмёт, но громкие и долгие аплодисменты заглушили её слова.
Каково же было наше изумление, когда живая, видно, недозадушенная и даже смеющаяся Дездемона, взявшись за руки с Ваграмом Папазяном вышла на сцену, раскланялась, убежала, снова прибежала и снова кланялась.
Мы тоже хлопали, а Папазян, когда подошёл совсем близко к краю сцены, мне даже подмигнул!