Мы ехали на летние каникулы.
Вагон был набит студентами, этой орущей, пьющей, спорящей, самолюбивой вольницей.
Попасть из столицы республики в Ленинабад по прямой линии было нельзя – мешали горы.
Поезд делал большой круг по соседнему Узбекистану, где крупные города и плодородные долины перемежались
с выжженными, знойными степями.
На станции Каган висел большой репродуктор. Передавалось сообщение о самоубийстве Фадеева.
- Вот, – глубокомысленно сказал Анвар, студент-медик, - изучай их книги, пиши сочинения, а они спиваются.
Стояла жара, спорить не было желания. Да и никто не возражал.
Анвар сам находился в лёгком подпитии. Характер у него был – не сахар, особенно после второй или третьей порции. Проходя между полками, Анвар искал, к кому бы придраться.
На самом верху, по соседству, устроились мы с Кларой. Обычно мы ездили домой вместе.
Клара жила в одном из горных посёлков под Ленинабадом.
Она была заводная девочка, любительница танцев и весёлого времяпровождения.
Вагонное однообразие и томительность длинной дороги действовали на неё угнетающе.
- Слушай, – сказала она , – а тебе не кажется, что для будущего писателя ты уж чересчур трезвенник.
- Не все писатели пьют, – миролюбиво ответил я
- Талантливые пьют, – убеждённо произнесла Клара, – они не выдерживают нервного напряжения.
Я взглянул на свою соседку. На её лице цвела ехидная улыбка, а в глазах плясали два весёлых чертёнка.
Клара любила быть в центре внимания. Ей нравились мужская привязчивость, неудержимый фейерверк комплиментов. Особенно счастлива она бывала, когда в поисках её благосклонности, схватывались два непримиримых соперника. Это поднимало её в собственных глазах на недосягаемую высоту и приближало к идеалу – к неотразимой и всесильной женщине.
Клара не блистала красотой. Правда, её отличали миловидность и свежесть ранней молодости.
Но фигура была полноватой, а ноги не могли бы похвалиться ни длиной, ни стройностью.
Но она не без успеха покоряла мужские сердца, выезжая на дерзости и мнимой доступности.
Для тех, кто её не знал, Клара казалась лёгкой добычей. И многие на этом прокалывались.
На самом деле она показывала себя в аудиториях серьёзной студенткой и по успеваемости шла на одном из первых мест. Впрочем, глядя в её чёрные глаза с весёлыми чертенятами в зрачках, об этом почти никто не догадывался.
…Сегодня Клара особенно скучала и от этого становилась невыносимой и опасной.
Мне не раз приходилась попадать с ней в переделки, иногда совсем небезобидные.
- Посмотри на этого человека, – палец Клары упёрся в шатающегося по вагону Анвара, – это не он, а ты – творческая личность, должен был метаться в лёгком возбуждении, не находить достойного дела и сильного соперника.
А ты спокойно лежишь на полке. Нет, не выйдет из тебя хорошего писателя. Получится серенький обыватель.
И она захохотала своим подстрекательским смехом.
Анвар услышал её тираду, но он был уже в крепком подпитии, и принял её выпады на свой счёт. Тем более, что он не знал Клару, её авантюризма и жажды скандалов.
Он подскочил и, как пушинку, сдёрнул её с полки, всем своим воинственным видом показывая, что обидчице придётся заплатить немалую цену, подарить ему свою женскую благосклонность – и немедленно.
Анвар потащил Клару в тамбур, где была распахнута дверь в завагонное пространство. Клара визжала и упиралась.
Студенты развеселились. Посыпались солёные реплики.
- Нужно драться, – с тоской подумал я и соскочил с полки.
- Оставь её, – потребовал я от Анвара.
- А, хахаль объявился, – насмешливо произнёс Анвар, употребив вместо слова «хахаль», другое более выразительное, но непечатное.
- Оставь её, – повторил я
- Ни за что! – ответил Анвар – А ну-ка отними!
Я легко мазанул его по лицу. Он выпустил Клару и вцепился в меня мёртвой хваткой. Но его к тому времени уже сильно развезло. Два непроизвольных движения, и мы, вывалившись из вагона, покатились по насыпи.
К нашему счастью, поезд уже замедлил ход, приближаясь к станции.
Докатившись до самого низа, мы с трудом поднялись и оглядели друг друга.
Анвар побился сильней. Но и у меня видок был ещё тот!
Анвар сказал:
- Так и до дома не доедешь. А ведь мама – папа ждут. Чего ты за эту б… стал заступаться?
- Она не б…, – сказал я, – просто дура.
- Мир, – предложил Анвар.
- Мир, – охотно отозвался я.
Мы протянули друг другу руки.
Со станции уже неслась к нам толпа студентов.
Нас окружили и повели к вагону, как почётных гостей.
В вагоне сидела и плакала Клара.
- Прости, – сказала она, и чертенята погасли в её глазах.
- Да ладно, – ответил я и полез на верхнюю полку.
Я думал о маме, которая вполне могла сегодня лишиться своего сына.
Р.Маргулис