Она сидела в малиновом джемпере на кухне и курила. На столе остывал недопитый кофе и нетронутая печенюшка на блюдце одиноко смотрела изюминками в потолок. В дверь позвонили. Рука вздрогнула, и выроненная сигарета прожгла скатерть. Потом в дверном замке повернули ключ, и сердце, которое еще секунду назад было готово выскочить из груди, забилось совсем ровно.
Катя как всегда была деликатна. Она никогда не открывала двери сразу. Сначала звонила, и, только выждав некоторое время, позволяла себе воспользоваться ключом. Вот и в этот раз было также. К тому моменту как она зашла на кухню, мать уже окончательно успокоилась и даже улыбнулась ей в ответ на привет. Катя обняла ее и косо посмотрела на джемпер. Дочери он никогда не нравился. Она говорила, что в таком цвете он выглядит полной безвкусицей, хотя и признавала, что матери джемпер шел. И носила она его с любовью, потому как подарен он был Им.
Как-то странно произошло их знакомство. На выставке-продаже они столкнулись у одного прилавка. Анна с сомнением рассматривала джемпер и прикладывала к себе. Она стояла у зеркала как раз, когда заметила улыбку уже немолодого мужчины, нагло рассматривающего ее. Захотелось осадить наглеца резким замечанием, но… Она бы не поверила, если бы ей такое кто-то сказал: смущенно отвела глаза и, положив неудавшуюся покупку, поспешила ретироваться прочь. Он догнал ее у самого выхода. Рука протянула пакет:
– Он может быть только вашим, я это сразу понял….
….
– Мама! Мама! – Катя уже минуту тормошила мать.
– А… Я задумалась…
– Мам.
– Ну, что?
– Мама, может пора избавиться от этого джемпера?
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять ответ.
– Ладно, больше не буду об этом говорить.
– Лучше расскажи, как там Сережа? Как Дениска?
– Ой, мама, Сережа целыми днями на работе. Я его уже начинаю даже ревновать. Правда, шеф обещает повышение, но я бы предпочла чаще видеть своего мужа дома раньше восьми вечера… А Денис? Этому непоседе тоже не сидится. Ему экзамены скоро сдавать, а он все на тренировки бегает. А вчера… - Катя доверительно придвинулась к матери поближе – я видела, как он девочку из соседнего подъезда провожал. Все-таки мама, как быстро растут дети….
- О, теперь и ты ревнуешь сына? А когда-то меня в этом упрекала – мать с улыбкой поглядела на дочь.
– Ну, мама… - расхохоталась Катя. – Поймала-таки меня! Но у меня совсем другой случай.
- Да, да, да. Все так говорят.
Анна любила эти вечерние посиделки с дочерью. В последнее время она не часто заходила в гости. Любимый муж и сын полностью поглощали Катю. А Анна все чаще оставалась одна. Не то чтобы совсем, но…
– Что от папы слышно?
– Вчера звонил. Они с Тоней собираются в Египет. Пообещали привезти кучу сувениров. Тебе привет передавали.
Анна улыбнулась. С Игорем они уже давно были просто друзьями. И, когда три года назад, он сообщил о своем уходе, она даже не плакала. Наоборот, очень быстро сдружилось с его новой женой - Тонечкой. Кате пришлось немного тяжелее свыкнуться с этим. Но время, как говорится, камень точит. Мы становимся мудрее и учимся уважать чужие чувства, пусть они и идут вразрез нашим собственным.
Эх, если бы все было так просто… - подумала Анна и провела рукой по мягкой вязке джемпера.
Они ведь тоже в это когда-то верили, верили как дети. Они и были детьми. Далеко немолодая парочка влюбленных, совсем не смущаясь удивленных взглядов прохожих, ходили за ручку и нежно смотрели друг на друга. Он покупал ей мороженое, и они до самого позднего вечера катались на речном трамвайчике. Сказка... Но и как во всякой сказке должны были быть препятствия.
Его семья, ее семья … С Катей было проще. Она уже свыклась с мыслью, что ее родители живут отдельно каждый своей жизнью. Правда, мамин выбор ей пришелся не по вкусу. Едва взглянув на малиновый джемпер, она констатировала, что с человеком, подарившем его, будущего не будет. Вслух Катя только молча кивнула, оставив взрослым право самим решать, кого любить.
Ванюша, так ласково называла его Анна, не спешил ее знакомить со своей семьей, словно предчувствовал. Никаких темных дел за этим вдовцом не водилось, но он отчаянно оттягивал час Х. Она и не торопила его. Просто тихонько любила, просто наслаждалась теми мгновениями, когда согревалась в его объятиях.
– Мам, я пошла – крикнула напоследок Катя. Дверь захлопнулась. Уже через минуту показалось, что тишина заполнила каждый уголочек квартиры. Анна открыла форточку и снова закурила.
За окном начинался дождь. Серое промозглое небо рыдало, покрывало грязные асфальты своими слезами. Но, казалось, этого никто не замечал. Прохожие брезгливо перепрыгивали лужи и бежали укрыться под ближайшей крышей дома.
Они любили дождь. Можно было бесцеремонно целоваться в парковой беседке или, укутавшись пледом, просто сидеть рядышком на диване. Она притворно вздрагивала от раскатов грома. Он, как настоящий защитник, прижимал ее ближе и ласково успокаивал:
– Аннушка, ну что ты. Я же рядом. Чего ты боишься?
Она и не боялась грозы, не такой во всяком случае…
Прежде чем зайти в комнату, Анна задержалась на минуту у двери и закрыла глаза. Ей так хотелось, чтобы произошло чудо. Она сожмурилась сильнее и затаила дыхание.
Когда открываются глаза, понимаешь, что ты здесь, в реальности. Становится тоскливо, но ничего с этим не поделать. В комнате кроме Анны больше никого не было. Она сняла джемпер и, усевшись на диване, обняла его. Обняла так, как обнимают человека, с которым расстаются навсегда.
Знакомство с семьей Ивана все же состоялось. В этот вечер они собрались за одним столиком ресторана. Мать Ивана, аристократка по духу и происхождению, принципиально заявила, что не будет приглашать домой «постороннего человека». Уже тогда, наверное, Анне стоило насторожиться, но она наивно убедила себя, что так надо. Волшебное слово «Надо». Оно заставляет людей делать то, что им не свойственно, а иногда даже и противно.
И вот она зашла в зал, где за столиком сидела вся его семья: мать, дочь и сын с женой. Анна приветливо улыбнулась и поздоровалась. Ей часто говорили, что у нее замечательная улыбка, которая может растопить любой лед. Но тут она, видимо, натолкнулась на айсберг. Несколько пар глаз без стеснения оценивали «новую кандидатку в жены» Ивана. Только спустя минуту его мать сухо поздоровалась и представилась: Елизавета Федоровна. От пронизывающего взгляда этой женщины хотелось провалиться сквозь землю или, по крайней мере, спрятаться под стол. Стараясь удержать бешено колотившееся сердце, Анна присела на пододвинутый Иваном стул.
Следующие полчаса показались ей каторгой, а учтивая беседа натянутой и притворной. И, как она ни старалась, ей так и не удалось заметить ни тени доброго расположения к ней со стороны семьи Ивана. А он, обычно такой общительный и веселый, в тот день был неожиданно молчалив. Анна чувствовала себя шестилетней девчонкой, хотя ей и было уже за пятьдесят. И все только потому, что сейчас ее словно заставили залезть на стульчик и декламировать стихи Маяковского, столько пристального внимания было обращено на нее. Хотелось, чтобы кто-то родной спас от этого представления. Всего на секунду рука Ивана задержалось на ее руке, и тут же отдернулась: Елизавета Федоровна с неодобрением посмотрела в его сторону…
Ничего не осталось, кроме воспоминаний и этого малинового джемпера. Анна гладила его, обнимала, прижимала к себе, а по щекам текли слезы. У нее не осталась ни одной фотографии Ивана. Только собственная память все равно раз за разом выдавала картинки в голове не хуже любой фотокамеры. Анна помнила все. Казалось, даже запах его одеколона она уловила бы за сотни километров. Иногда путала с ним прохожего. Бежала через проезжую часть на другую сторону улицы за знакомым силуэтом. Но это был только похожий плащ или походка, не он.
Анна не была плаксой. Такие вечерние рыдания она позволяла себе не часто. Только когда никого не было рядом, только когда становилось совсем тоскливо.
И почему она только настаивала на этом знакомстве с семьей, почему услышав разговор Ивана с матерью, не ушла, а осталась подслушивать?
– Иван, честное слово, я не понимаю, что нашел ты в этой женщине. Она безвкусно одевается и совершенно не похожа на Людочку…
– Мама, Вы не правы, Аннушка замечательная…Она отлично воспитала дочь, хорошая хозяйка…
– О хозяйственности ее спорить не буду: в гостях не привечали. Но вот развод говорит совсем не в ее пользу…
– Но ведь это была инициатива ее мужа!
– То-то и оно. От хороших жен мужья не уходят. Наверное, гуляла налево и направо, вот и не выдержало его терпение.
– Что Вы такое говорите? Анна порядочная женщина.
– Порядочная? Сынок, да она тебя, наверное, чем-то подпаивает?
– Мама…
– Иван, я свое слово сказала. Будешь продолжать с ней встречаться и можешь забыть о том, что у тебя есть мать.
Елизавета Федоровна и вправду поставила точку в этом разговоре. Она договорила последнюю фразу и, развернувшись, пошла к выходу.
Анна сделала вид, что только что зашла в гардероб и, улыбнувшись, спросила:
– Все в порядке?
–Да, все замечательно. Ты им понравилась – ответил Иван, подавая пальто.
Анна заметила, как он старательно отводил глаза: совсем не умеет врать. Она знала, кто такая была эта Людочка. Так звали покойную жену Ивана. Больше десяти лет назад она умерла от рака, но до сих пор память о ней свято хранилась в этой семье. Огромная фотография Людмилы висела у изголовья кровати Ивана, а любимое платье все также болталось на вешалке в шкафу. Не один год он соблюдал траур. Нет, ну конечно, были у него временные увлечения, на которые Елизавета Федоровна закрывала глаза, принимая это как мужскую слабость. Иван сетовал, что задерживается на работе, а все домашние делали вид, что так оно и есть. Но никогда ранее он не позволял себе такой дерзости, как привести домой чужую женщину. До тех пор, пока не появилась Анна.
И вот теперь она сидела диване одна в своей в квартире и мучила себя вопросами. Зачем? Зачем она тогда подслушивала? Зачем пошла в его в квартиру, зная, что в любой момент может там столкнуться с теми, кто ей не рад? Они целовались у двери как раз в тот момент, когда вернулись с дачи Елизавета Федоровна и Таня, дочка Ивана. А дальше…
Воспоминания хорошо умеют проматывать пленку памяти. Иногда в ускоренном темпе, но чаще замедленно, как в старом кино. Вот, поддерживая бабушку, входит Таня. Она поднимает глаза. Сначала широко распахивая от удивления, потом зажигая в них огоньки ненависти. Елизавета Федоровна хватается за сердце. Иван подбегает к ней, уводит под руку в комнату. Кажется, кто-то из них набирает номер скорой помощи. Сначала Анна по инерции двигается за ними, чтобы помочь. Но Татьяна буквально кулаками выталкивает незваную гостью.
– Чего ты прилипла так к отцу? А? Чего приперлась в нашу квартиру? Решила всех нас свести в могилу? Не получится. Понятно?
– Танюша… - Елизавета Федоровна зовет внучку.
– Попробуй еще раз только приблизиться к моему отцу или к моей семье, я таких гадостей про тебя наговорю ему ….- уже тише договаривает Таня.
Но Анна уже ничего не слышит. Она открывает дверь и выходит. Странно, на улице светит теплое майское солнце, а ее пробирает озноб. Даже любимый малиновый джемпер совсем не согревает, кажется, даже наоборот покрывается инеем. Разве такое возможно?
В голове перемешиваются мысли, вопросы, сомнения….
И вот спустя две недели, Иван все-таки позвонил и назначил встречу в их любимой беседке. Анна бежала по парковой дорожке счастливо улыбаясь. Ей казалось, что самое страшное позади, что семейные ссоры разрешены, что все налаживается. Она на секунду задержалась в нескольких метрах от беседки, чтобы посмотреть, как он обернется.
Он обернулся, но от его холодного взгляда захотелось зажмуриться, чтобы не разрыдаться. Анне не обязательно было слушать все, что Иван говорил ей дальше. Она и так все поняла. Он говорил, что расстаются они на время, пока не поправится мама. Врал. Глупый, совсем забыл, что не умеет обманывать свою Аннушку. Она точно знала, что это навсегда, но кивала головой, хотя по щекам и текли слезы. На прощание он даже не поцеловал ее, просто повернулся и ушел. Ни разу не обернулся. Анна вытерла слезы и пошла домой. Нужно было еще зайти в магазин: на ужин обещала прийти Катя с семьей…
Было бы враньем сказать, что они больше никогда не пересекались. Пару раз она видела Ивана с дочерью, но та старательно отвлекала его, чтобы он случайно не заметил Анну.
Так и нужно, - думала она. Хватит играть в шестнадцатилетнюю девчонку. Свиданья в ее возрасте? Что она себе думала, когда заводила этот роман? На что надеялась? Расти своих внуков, помогай детям. Чего полезла в чужую семью? Как же тяжело было отказываться от этой мечты…
Анна распахнула настежь окно и закурила. Шторы так смешно покачивались на ветру. И где-то там внизу маленькие кружочки обозначали головы прохожих. Ноги уютно умостились на подоконнике, а малиновый джемпер на ее коленях. Детская шалость, сидеть вот так совершенно безнаказанно и смотреть в окно.
– Пора прощаться, - докурив, сказала Анна.
В дверь позвонили. Но это было уже совершенно не важно. Она решилась. И когда Катя зашла в комнату, мать улыбалась.
Малиновый джемпер медленно планировал с девятого этажа прямо в мусорный бак.
22.06.11