1. Гадюка.
-Дедушка Ждан, расскажи байку про Гадюку!
-Что о змеюшке тебе поведать? - улыбался в усы кузнец.
-Да не про ту гадюку, а про девушку, расскажи!
-Хорошо, егоза, расскажу. Зови меньшеньких, пусть тоже послушают.
Белену как ветром со скамьи сдуло, и уже со двора послышался ее звонкий голосок:
-Деда байку сказывать будет!
Когда все собрались, кузнец выждал для важности время и начал:
- Смутные то были годы. Старый князь на охоте сгинул. Ходили слухи, что его воевода Лихута тишком загубил. После него вдовица с дочкой осталась, да тоже недолго правила, умерла неведомо от чего. Кинулись тогда бояре власть делить и люду совсем житья не стало. Набрали они дружины, стали войной друг на друга ходить, соглядатаев развели, налоги подняли, острогов настроили. Бывало так: ежели человек с властью не согласен, сказал что сдуру - сразу в кандалы, а все чем владел, в казну забирали. Не было на них никакой управы. Нас тоже лихо коснулось, но не сильно - так, шкурку оцарапало…
- А куда княжна делась?
- Правильные вопросы задаешь, Стоян, – похвалил кузнец внука. – Куда девочка делась, того никто не ведал. Искали ее долго, но так и не нашли. Прошел год с того времени и о ней все забыли.
Как-то раз в дверь к старому Дубыне постучались, он вышел и на пороге увидел грязного худого ребенка. Вначале Дубыня подумал, что это мальчонка и даже обрадовался - будет, кому дело свое передать, но присмотрелся, разглядел под шапкой длинные косы и решил девочку другим отдать. Взял ее к себе в дом староста, хоть Забава, жена его, не очень довольна была. Девка оказалась никудышней работницей, да еще и немая, только зыркала исподлобья зверенышем. Назвали ее Чернавой за необычные для наших баб черные косы. Однако имя к ней не прижилось, зато злое прозвище Гадюка, брошенное в сердцах Забавой, прилепилось намертво. Шли годы, и маленькая Гадюка привыкла к спокойной деревенской жизни, научилась ловко управляться по хозяйству и сбегать от наказания в лес. Однажды в село пришел травник-ведун, ходил по дворам, людей и скотину лечил и нашу найдену вылечил – она снова смогла говорить. На все расспросы любопытной старостихи травник отвечал, что горе великое у ребенка речь отняло, а какое горе - того Гадюка не говорила, вроде как не помнит ничего. Долго ли, коротко ли сказка сказывается, а жизнь тем временем новые загадки загадывает и шутки шутит.
Выросла Гадюка, заневестилась, и тут вышло, что она краше всех наших девок будет. Теперь от парней ей проходу не было, а бабы все как один озлились на пришлую. Хуже всего ей от старостиных дочек доставалось - мимо не пройдут, чтоб не щипнуть или не напакостить. Но, как водится, пришла беда – отворяй ворота. Младшенький, самый любимый Забавин сынок, надумал к ней женихаться. Надо сказать, что силой и статью Некраса Светлые Боги не обидели, а вот ума дали чуть. Забава сыну ни в чем не перечила, позвала Гадюку и велела замуж собираться. Два дня провыла девка в закрытом погребе, пока не согласилась – лишь тогда ее выпустили, и дали поесть, а ночью Гадюка сбежала. Ушла в чем была – босая, даже теплого платка не взяла, благо лето стояло жаркое. Ее искали поначалу, даже в речке багром шарили - ну как утопилась с горя? Но нигде не нашли и успокоились. А девушка тем временем брела по заповедному лесу куда глаза глядят. Той ночью, сбежав из села, кинулась она к Священному Дубу, поклонилась ему и взмолилась о помощи. Добрые духи услышали и простелили тропу потаенную. Звери и птицы не напали и не выдали, а Лешачок приносил ей - то орехи, то ягоды, и складывал на листике лопуха прямо у нее на пути. Так шла она несколько дней, не уставая благодарить за милость и заботу, пока тропинка не привела ее к невысокому, поросшему терновым кустом холму. На его вершине стояла простая деревянная изба, обнесенная небольшим заборчиком.
Девушка, не задумываясь, поднялась и толкнула незапертую дверь. По всему было видно, что хозяева уже давно не наведывались домой. Гадюка осмотрелась – возле печи горкой стояла кухонная утварь, на полатях лежало старое, но чистое рядно, а в каморе имелся изрядный запас круп и муки, переложенный душистыми травами, чтоб отвадить жучка и мышей. Выйдя на двор, она обошла дом и спустилась по тропке к заботливо расчищенному источнику, вода в нем была ледяной и очень вкусной.
С этого дня началась ее счастливая жизнь в чужом доме. Каждый день ходила она в лес собирать ягоды, травы, коренья и орехи. А когда появились грибы, набирала полный кузовок и до поздней ночи солила и квасила их: вернутся хозяева – спасибо скажут. Гадюка старалась не трогать найденных в доме припасов – мало того, что живет без спросу, так хоть не объест. Как-то раз, убирая сени, нашла тряпицу, в которую были завернуты рыболовные снасти, и обрадовалась им, словно клад какой раскопала. Теперь по утрам или на вечерней зорьке она рыбачила на маленьком, заросшем осокой лесном озере. Рыба водилась в нем мелкая, но на ушицу хватало. Там же Гадюка повстречала русалку – милую, смешливую девчушку, что сбегала на берег от ворчливого деда Водяного. Вдвоем им было не так скучно – русалка Аришка приманивала рыбу, рассказывала сказки и учила петь тонким хрустальным голосом. Зачарованная девушка вторила певунье, изумляясь своему новому умению. Иногда к ним приходил Лешачок, долго слушал, прикинувшись белкой или ежом, а потом, тронутый красотой песен, одаривал подарками. Так проходили летние дни, и вот уже осень заявила о своих правах. Утром красил траву седой иней, а холодный ветер забирался под тонкое платье и морозил тело. Аришка теперь редко пела – ее клонило в сон, и она все больше слушала Гадюкины байки. Да и сама девушка не очень хотела задерживаться возле озера – она быстро замерзала, и только живой огонь костра позволял ей выдерживать утреннюю рыбалку.
Солнце еще только будило лес, когда Гадюка проснулась от смутного предчувствия беды. Она накинула сшитую из старого рядна душегрейку и выскочила во двор. Зверь, видимо, давно уже не мог идти, и полз к холму из последних сил – две стрелы торчали в побуревшем от засохшей крови боку, а на шее кровила рваная рана. Волк умирал. Острая жалость к нему затопила сердце девушки и она, не задумываясь, бросилась помогать. Вначале разыскала в каморе плотные полотняные мешки и соорудила из них и из палок волокуши. Потом, надрываясь под тяжестью крупного зверя, переложила его туда. Пока тащила домой, все успокаивала, уговаривала не умирать. Дома, как могла, промыла раны, осторожно острым ножом вырезала стрелы и перевязала чистой тряпицей. Волк все вытерпел – ни разу не заворчал, не заскулил и не дернулся. Только в конце, Гадюка заметила несколько слезинок в его полу прикрытых глазах. Поставив перед ним плошку с водой и пообещав скоро вернуться с подмогой, Гадюка кинулась в лес. Она искала Лешачка, звала его и просила о помощи. И друг не подвел – в корнях старого выворотня показалась недовольная острая мордочка:
- Чего тебе?
- Не гневись, Батюшка Леший, без тебя не управлюсь! Волк у меня дома, раненый, кровью истекает, спаси его!
- Волк? – озаботился Лешачок – Сейчас травы возьму, погодь чуток. Он исчез так быстро, что девушка не успела даже заметить, как это вышло. Пока она стояла и растерянно озиралась, лесной хозяин позвал ее:
- Ну, что стоишь? Ты же спешила вроде!
- Да, конечно...
Дома они запарили травы, смешали их с гусиным жиром и смазали раны, вернее, все это делала Гадюка, а Леший, только командовал и шептал древние, как мир заговоры:
«Летит ворон без крыл, без ног, садится ворон к Волку на главу и на плечо. Ворон сидит, посиживает, рану потачивает.
Ты, ворон, рану не клюй, ты, руда, из раны не беги. Идет старец, всем ставец, несет печать.
Ты, старец, остановись, ты, ворон, не каркай, ты, руда, не капни. Крови не хаживать, телу не баливать.
Пух земля, одна семья.
Будь по моему!»
К вечеру волку стало лучше и он даже смог съесть перепелиный отвар – его, кстати, тоже готовила девушка, а вот перепелок принесла в зубах пугливая лисица, бросила на пороге, махнула рыжим хвостом в сторону Лешачка и была такова.
Уже поздней ночью, уходя, лесной хозяин шепнул Гадюке:
-Ты это… не пугайся очень с утречка, он не тронет тебя… Однако сонная и уставшая девушка не вслушивалась в его слова.
2. Волк.
Девушка проснулась от давно забытого аромата гречневой каши, рот моментально наполнился слюной, а в животе хищно заворочался голод. Решив, что это продолжение сна, она тихонько лежала, не желая его отпускать, но, вспомнив о раненом, открыла глаза. Сон не исчез, напротив, он дразнил не только запахом, но и уютным теплом натопленной печи. Хозяева вернулись, поняла Гадюка и огляделась, гадая, прогонят ее или нет. Первое, что она заметила – это исчезновение волка. «Неужто выгнали? Сам он уйти не смог бы… Может, заполз куда?» Она стала заглядывать под лавки, в надежде найти зверя, а вместо этого нашла спящего парня с серыми, словно присыпанными пеплом волосами. Почувствовав взгляд, он обернулся к ней. Какое-то время они неотрывно смотрели друг на друга. Дикие, золотисто-янтарные глаза незнакомца завораживали и пугали. Девушка первой отвела взгляд, она уже поняла, с кем свела ее судьба, и теперь оставалось надеяться, что оборотень сжалится и отпустит ее живой.
- Ну, здравствуй, спасительница! - улыбнулся он.
- Помилуй, меня, Батюшка Оборотень! – бросилась ему в ноги Гадюка. – Я не со злом сюда пришла! Убежала от лихих людей, по лесу скиталась, а тут избушка пустая, вот я и поселилась… Только хозяйского ничего не брала, ты проверь Батюшка! – она схватила оборотня за рукав и потащила в камору показывать, что все на своих местах лежит. Ошалевший от такого напора парень вяло сопротивлялся, бормоча под нос, что он девушек обижать не приучен и еды ему совсем не жаль. Гадюка не сразу расслышала его слова, а когда поняла, что ей ничего не угрожает, расхрабрилась и попросилась остаться, хотя бы перезимовать. Оборотень согласился - видел, что не от хорошей жизни девка в лес убежала. И теперь они снова глядели друг на друга, придумывая слова и тему для разговора. Вот тогда он и вспомнил о каше:
- Ты это, голодная? Я кашу в печь поставил, чую, готова уже! – он мотнул головой в сторону стола.
- Спасибо, Батюшка… - сглотнула слезы благодарности девушка.
- Какой я тебе Батюшка? Зови меня просто Волком, – хмыкнул парень.
- А я Гадюка…
Ответом ей стал хохот.
-Ты чего? – обиделась девушка.
-Волк и Гадюка. Хороша компания! - сказал он, утирая рукавом рубахи глаза. – Давно я так не смеялся! Гадюка подумала, фыркнула и сама рассмеялась.
Уже за столом, налегая на вкусную, наваристую кашу девушка поведала свою историю - как пришла, не помня себя в село, как жила в чернавках у старосты, сколько вытерпела… А когда дошла до Некрасова сватовства и голодных ночей в подвале с крысами, у Волка забегали желваки на скулах:
-Вот что. Живи здесь, сколько тебе захочется, отныне это и твой дом! Я уж позабочусь, чтоб больше тебя никто не обидел!
Что-то теплое разлилось в груди у Гадюки и снова слезы навернулись на глаза, да только теперь уж не от страха.
Дни проходили своим чередом, дарили солнце, дожди и ветры – осень готовилась встречать зиму. Волк неделями пропадал в лесу, появляясь на короткое время – отоспаться и погреться у теплого бока печи. В такие дни он старался помочь Гадюке по хозяйству, а однажды, глядя, как она кутается в старую рогожку, взял короб и снова ушел в лес, но уже в своем человечьем облике. Через пять дней он вернулся веселый и довольный, вывалил из короба крупы и репу на стол, а со дна достал два теплых женских платья и расшитые зимние сапожки. Пока девушка мерила обновки, украдкой вытирая слезы, он вытащил из-за пазухи узелок с пряденой шерстью и неловко ткнул ей в руки:
-На, свяжи себе носки или варежки с шапкой…
-Благодарствую, только мене нечем вязать, - смутилась от такой заботы Гадюка.
Целый вечер Волк строгал и выглаживал ножом тонкие деревянные прутики - ладил для нее вязальные спицы.
Теперь он все чаще оставался дома, коротая длинные холодные вечера рядом с девушкой. Вначале они разбредались по разным углам избы, занимаясь каждый своим рукоделием, а потом свыклись, разговорились и теперь развлекали себя песнями и байками. Тут-то и пригодилось новое умение Гадюки - задушевные песни рассыпались дорогим хрусталем, превращая деревянную избу то в княжий дворец, то в бескрайнее поле, то в светлый, могучий лес:
Дождь тоскует на заре,
По зеленым травам,
Осень платит на дворе
Золотом дубравы.
Крутит колесо Сварог,
Песней радость льется,
Выйдет Мокошь на порог,
Нить судьбы совьется…
Волк заворожено слушал, а иногда не выдерживал и подпевал, вплетая низкий красивый голос в звонкие девичьи кружева:
Ворон черный, Ворон мудрый,
Где летал?
Что видал на белом свете,
Что слыхал?
С ветром в поле,
Русской долей,
я летал.
Дев в неволе, дев в неволе,
я видал,
Плачут кровью и огнями
города,
Быстроногими конями-
к нам беда!
Станут русичи стеною –
будет сечь!
В небо жертвенной рекою
душам течь!
Кроме песен, любимой забавой было придумать или рассказать байку про любую названную вещь, человека или зверя. И тут Гадюке не было равных - она знала их великое множество. Как-то оборотень спросил ее об этом:
-Откуда ты знаешь столько баек, девонька? Чай не сивый мудрец, а на все вопросы ответы имеются!
- Нянюшки перед сном сказывали, – улыбнулась девушка и тут же с испугом запнулась.
Волк не стал ее дальше расспрашивать, только заглянул в глаза и отвернулся - захочет, сама расскажет.
Ближе к зиме оборотень засел сшивать шкуры. Он так ловко орудовал иглой, что Гадюка и опомниться не успела, как перед ней лежала обнова – длинная теплая шуба с клобуком*
-Это мне? – прошептала она, гладя кончиками пальцев пушистый мех.
-Морозы здесь суровые, – только и сказал Волк. Что-то опять разлилось в груди девушки горячим огнем, отогревая озябшее одинокое сердце.
Всю зиму оборотень охотился, принося в дом добычу. Он учил Гадюку разделывать зверя, снимать и вычинять шкурки.
-Весной выменяем их или продадим в городе!
Девушка с нетерпением ждала весны, хотя долгие зимние вечера вдвоем были для нее самым счастливым временем. И все же после зимнего солнцеворота Гадюка стала высматривать первые признаки потепления, и когда в воздухе запахло пробуждением земли, она ходила сама не своя – загадочная, и словно светилась изнутри.
Волк снова стал надолго пропадать в лесу; часто возвращаясь со следами ранений, он приносил похудевших за зиму зайцев, а однажды принес букет первоцветов. Девушка подняла с полу цветы и долго ходила с ними по дому - искала горшочек, мостила их туда, вытаскивала и опять искала. Оборотень, греясь возле теплой печи, с любопытством наблюдал за этим, потом вышел и вернулся с берестяным копытцем, которым они черпали воду из ручья.
Каждый день приносил новые подарки – проснулся Лешачок, озеро сбросило ледяной панцирь и теперь в нем сердито ворочался водяной, разбивая остатки льда. Снег убегал веселыми ручьями, а на проталинах уже нежно зеленела трава и цвели подснежники.
Как-то за столом Гадюка не выдержала и призналась, что хочет завести огород, а может, еще и козу с козленком. Волк выслушал и предложил:
-Пошли со мной в город на ярмарку.
-В город? – поежилась девушка. – А зачем мне туда идти?
-Купим тебе обновки, не все же в старье ходить. Кроме того, выберешь сама семена и саженцы – я в этом не сильно понимаю!
Несколько дней девушка обдумывала предложение - взвешивала что-то, а потом решилась:
-Когда мы пойдем?
-Вот как подсохнет, так и пойдем!
Словно по заказу стояли теплые солнечные деньки, лес покрылся нежно-зеленой дымкой и перелетные птицы потянулись стайками в родные места.
В дорогу собрались быстро – взяли с собой только шкуры, горшочки с топленым медвежьим и барсучьим жиром, и немного еды.
Шли долго. Волк учил девушку разбирать следы зверя, показывал тайные тропы и норы-укрытия. Как-то они наскочили на худого ободранного медведя, и тот не уступил им дорогу.
-Беги, это шатун! – крикнул оборотень, заслоняя собой спутницу. Медведь напал первым, но человек выскользнул серым зверем из его железных объятий и прыгнул сам, целясь в горло. Гадюка не убежала, она вытащила длинный охотничий нож и ждала удобного момента, чтобы помочь своему другу, и когда ей выпал шанс, она не задумываясь воспользовалась им. Волк тяжело дышал - разорванный бок, сломанная передняя лапа и прокушенная в двух местах задняя. Девушка перевязала его, как могла, и кинулась искать лешего. Когда же она вернулась, абсолютно здоровый человек закидывал себе на плечи походный короб:
-Где ты ходишь так долго? - спросил он
-Как это? Ты же ранен был… я сама видела… За лешим пошла, чтобы раны заговорил, а ты уже…
- Я же оборотень, забыла? - рассмеялся Волк. – Когда я перекидываюсь, все раны исчезают, главное, чтобы силы оборотиться были!
-А тогда в первый раз, когда я тебя увидела, чего при смерти лежал и не оборачивался?
-Тогда не мог. Стрелы с серебряными наконечниками были, когда такие в теле, я перекинуться не могу, да и обычное железо сил больше забирает – приходится ждать, пока само не заживет.
Дальше шли молча, каждый думал о своем.
Город встретил их шумом толпы и грязным месивом под ногами.
-Нам повезло - сейчас весенняя ярмарка идет, будет легче товар продать и для покупок выбор большой, - сказал Волк, пряча после уплаты пошлины мешочек с деньгами. Он оказался прав - не прошло и половины дня, как они, распродав все шкуры, направились к лавке местного знахаря. Чуб, смешной толстый человечек, с жадностью рассматривал, нюхал и пробовал содержимое горшочков, а потом заявил:
- Все беру! Цена прежняя. Ты согласен, Волк?
Тот кивнул, и знахарь подгреб к себе покупки.
- Ну что, теперь за обновками? – подмигнул девушке оборотень.
Беда пришла неожиданно. Выбирая в торговых рядах ткани, Гадюка нос к носу столкнулась с боярином Ярыжкой.
- Милослава? – изумился он и тут же пошел на неё, хищно растопырив пальцы. Девушка шарахнулась и зайцем кинулась прочь. А за спиной слышался топот Ярыжкиных слуг.
-Хватайте девку! Стой окаянная! Худо будет!
Они настигли ее уже возле ворот, зажав между стеной и конной дружиной воеводы Лихуты.
-Что тут происходит?! - вскричал он, но, разглядев девушку, рявкнул наемникам:
-Убить!
Первый, кто поднял на нее меч, умер с ножом в груди; второго, Волк сбросил с коня и запрыгнул на него сам. Развернувшись на всем скаку, он подхватил Гадюку. Опешившие стражники пытались закрыть ворота, но обезумевший вороной просто снес их со своего пути. А вслед за ним неслись озверевшие воины Лихуты.
-Нам бы до леса успеть, тогда мы спасены! – прорычал сквозь зубы оборотень.
- А мы успеем? Девушку всю трясло, но она честно пыталась взять себя в руки.
- У нас нет выбора. Когда доедешь до леса, отпусти лошадь и беги к Ведьминому Болоту, ты знаешь, где это? Там и встретимся. Держись! - ее спаситель спрыгнул с лошади, на ходу превращаясь в серого хищника. Испуганное животное помчалось с удвоенной силой, унося беглянку на своей спине. Гадюка отпустила ее, как только они ворвались в лес. Теперь она, задыхаясь, бежала по еле заметной тропе к болоту, гадая, где сейчас ее спутник и прося за него Великую Мать.
Как только дружинники во главе с воеводой вломились в лес, их встретил дружный волчий вой. Взбесившиеся от страха лошади сбросили седоков и рванули обратно в город, люди поспешили за ними.
Добравшись до болота, девушка присела перевести дух и услышала над собой вкрадчивый голос Ярыжки:
-Так и знал, что ты этой дорогой бежать будешь! – Он хихикнул, потер руки, разглядывая свою жертву. - Ты похожа на свою мать, такая же красивая. Если бы она тогда согласилась стать моей женой, может, до сих пор жива была!
- Это ты отравил маму, убийца! - кинулась на него с кулаками Гадюка.
-Я. Скоро ты встретишься с ней, княжна! Жаль губить такую красу, но мне ваш род здесь не нужен! Он резко взмахнул длинным охотничьим ножом и… осел под тяжестью огромного волка. Когда девушка открыла глаза, все уже было кончено.
-Волк, - позвала она, оглядываясь в поисках спасителя. Зверь лежал чуть поодаль и почти не дышал – пять обломанных стрел, глубоко засевших в его теле, не оставили ему шансов. Гадюка выла, выковыривая наконечники, молилась, ругала его, просила не умирать, обещала сделать все, что он захочет, а напоследок, обняв его голову, прошептала:
- Не умирай! Я люблю тебя и не смогу без тебя жить. Веки вздрогнули и янтарные глаза волка заглянули в ее сердце. Темный тягучий воздух коконом обернул неподвижное тело и вот уже… человек стоит перед ней.
-Люб я тебе? А замуж за меня пойдешь? - улыбнулся он.
Кузнец замолчал, оглядел притихших детей и сказал:
-Вот и все! Сказочке конец, а вам уже пора домой.
-Неет! - в один голос заныли дети. – Расскажи, что дальше было!
-Она вышла за него замуж, да? – дергала деда за рукав Белена.
-Вышла, конечно. И от них пошел род Серых Людей, - обнял внучку Ждан.
- Это которые на Волчьем холме живут, да? – спросил Стоян.
-Они самые, – вмешался в разговор Дар, подхватывая детей. – Но это уже новая байка, дед ее вам завтра расскажет, если послушными будете! А теперь прощайтесь. Домой пора, мать уже заждалась.
*****