Я всегда поражался тому, что мой отец-фронтовик, рассказывая о войне, мог припомнить до мельчайших подробностей события, тех далеких, опаленных войной лет. Но позже обнаружил, что эта особенность касается практически всех мужчин, отслуживших в армии. В жизни много чего происходит, но армейские годы оставляют в памяти особый отпечаток... С тех пор, как в мой дембельский альбом была наклеена последняя фотография, прошло уже четверть века, но все события армейской службы помнятся настолько отчетливо и ярко, будто происходили вчера...
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГЕРОИЧЕСКУЮ
5-ю РОТУ!
Все, кто прошли через горнило карантина, знают, что это уникальное место, где всего за месяц из новобранца напрочь выбиваются вся гражданская дурь и амбиции. Но вот все карантинные круги ада позади, и сегодня наше последнее общее построение на плаце карантина. Уже знаем, что практически весь Узбекистан оцеплен островками зон, обнесенных колючими заборами. Зеки здесь строят целые города и всевозможные производственные объекты, а наша участь призвана охранять их, а заодно и возводимые объекты. Офицеры и сержанты в карантине понарассказывали столько о коварстве и вероломстве заключенных, что будущее представлялось сплошным ужастиком. Невольно вспоминался Робинзон Крузо, который, оказавшись на острове, воскликнул: «Бедный Робин, куда ты попал!».
Но в действительности все оказалось не так уж и страшно. После прибытия и построения всех новобранцев опять раскидали мелкими группами по разным батальонам и ротам. Нас пока не трогают, отстраненно изучая, кто чем дышит... Старослужащие интересуются, нет ли среди прибывших земляков, и вот уже казарма напоминает международный саммит, где нет разве что чукчей — на каких языках и диалектах здесь только не разговаривают! Среди этого гортанного «базара» отдельно выделяется лающая немецкая речь — это наши поволжские немцы нашли своих «соплеменников». Лейтенант Шперлинг, статной выправкой напоминающий киношного белогвардейского офицера, прислушавшись к ним, констатирует: «Ни фига себе, на голландском наречии шпарят, даже я, чистокровный немец, и половины понять не смог!». Вот среди этого «интернационала» и пройдут два года службы...
Отдельно в уголке казармы, практически не вставая с кроватей возлегают шесть дембелей. Все из их призыва уже давно на гражданке. Эти - «залетные», и документы им вручат только 31 декабря в 12 часов ночи: таково «проклятье» и месть командира части за их прошлые дисциплинарные грехи. Небритые, опухшие от сна, по личной и вежливой просьбе командира роты, они все же иногда с ворчанием поднимаются, чтобы сходить в караул. Ворс их шинелей начесан металлической щеткой до такой степени, что напоминает меховую шубу, а каблуки на щегольских сапогах «а ля-казаки» скошены по последнему писку солдатской моды. На службу они идут отдельно от строя, автоматы небрежно висят на охотничий манер - стволами вниз. Что с них взять, практически - гражданские люди...
Дедовщина в батальонах присутствует, но в рамках общепринятых правил и обычаев, палку никто старается не перегибать, потому что боевое оружие выдается каждый день, и доведенный до отчаяния солдатик может запросто «положить» своих обидчиков. Как гласит легенда, такое в части уже когда-то было, поэтому все стараются не нарушать установленный статус-кво.
БУХАНКА
После карантина, где все пребывали в полуголодном состоянии, питание в части было сносным, порции большие – ешь, сколько хочешь, но качество пищи оставляло желать лучшего. Наверное, поэтому поголовью свиней в подсобном хозяйстве, содержавшемуся исключительно на отходах столовой, могло позавидовать любое свиноводческое хозяйство. Однажды на склады поступило огромное количество мороженой горбуши — ее подавали во всех видах: соленом, вареном, пареной-жареной... Поначалу этот деликатес радовал, но спустя месяц вспомнился таможенник Верещагин, который, увидев икру, взмолился: «Да убери ты ее от меня — видеть не могу!». Спасали магазин военторга, где на рубль можно было устроить настоящий пир с молоком и печеностями и, конечно же, посылки из дома.
Однажды в зимнюю пору пришла такая посылка с домашними деликатесами: сало, колбаса, квашенная капустка... Но к этому изобилию не хватало хлеба. В офицерской столовой «кошеварил» добрая душа Валерка Сапарин, который на гражданке был шеф-поваром столичного ресторана «Прага». Он то и снабдил нас буханкой хрустящего белого хлебушка, рискуя, между прочим, своим хлебным местом.
Все хорошо, но хлеб нужно еще донести до казармы. И вот, буханка спрятана под полой шинели, я иду, придерживая ее рукой, опущенной в карман. То, что произошло дальше, стало основой для казарменного анекдота. Вот как он выглядел в версии друзей, наблюдавших за этим эпизодом из курилки.
Ты идешь такой довольный, правая рука в кармане, а навстречу тебе из-за кустов аллеи идет группа офицеров - весь высший командный состав части. Мы тебе сигнализируем, но ты - ноль внимания, и вот на повороте происходит «лобовое столкновение»! Не вынимая правую руку из кармана, ты отдаешь честь левой рукой. (По воинскому уставу, нужно перейти на строевой шаг, и отдать честь правой рукой). Офицеры ответно козырнули, но местный «палач» майор Пыльцов, (прославившийся тем, что вложил свои личные средства на достройку гауптвахты), буквально вцепился тебе в руку, мол — вытаскивай! В эту борьбу включился комбриг Мадалов, который стал оттаскивать от тебя майора Пыльцова (ты чего на солдат бросаешься, видишь он руку обжег!). Майор поматерился, упустив жертву, но отстал). Видимо, есть на свете солдатский ангел-хранитель... Вечером, во время «посылочного пиршества», друзья подшучивали: «Видишь, как хлебушек тяжело достается, он - всему голова!».
«ГЕРОЙ»
Однажды в нашу роту прислали «на исправление» одного солдатика из Ташкента, который во время службы в «ментовском» батальоне, умудрялся «штрафовать» наивных узбеков за переход дороги в неположенном месте. Денежки прокучивал с купеческим размахом, это заметили, и отправили его к нам в ссылку. На новом месте, Валера - «славный представитель» города Нижневартовска, продолжал развивать и совершенствовать свои предпринимательские способности, при этом влипая во всякие неприятные ситуации. Дни его службы делилась по строгому графику: неделя на службе, другая на гауптвахте. Как-то раз глубокой ночью Валера ушел в самоволку, и, проходя мимо жилой зоны, прямо под вышкой, нос к носу, столкнулся с рванувшим в побег заключенным, которого проспал на своем секторе солдат-новобранец. Валера, как он потом рассказывал, не собирался проявлять инициативы по его задержанию, но зек, достав заточку, бросился к нему. Завязалась драка, под шум которой новобранец проснулся, и стал палить из автомата то в воздух, то в сторону дерущихся. На счастье всех, патроны в рожках скоро закончились, из караулки прибежала отдыхающая смена, и беглеца задержали. Валера стал героем, которому положен 10-ти суточный отпуск. Учитывая его репутацию, командир части долго не решался на этот шаг, но отпуск все же дали. Честное слово Валеры вернуться, и обещание его мамы, выпроводить сына в положенный срок, стали решающими.
Он вернулся через два месяца... С разодранной физиономией, похудевший и счастливый, Валера зашел в каптерку, переоделся в сменку, после чего пошел сдаваться отцам-командирам. Валеру-героя вновь пожалели, и дело замяли. Отсидев положенный срок на гауптвахте, он сияющий, как новый пятак, долго потешал сослуживцев своими новыми ташкентскими похождениями. Комбат не мог дождаться, когда, наконец, наступит миг прощания с этим непутевым солдатом. Но в Нижневартовск, к ждущей его маме, дембель-Валера так и не вернулся. По рассказам его видели на улицах Ташкента лихачащим на велосипеде. А что, Ташкент — город хлебный, жить можно...