Стоял ноябрь 198.. года. Это месяц холодного леденящего душу ветра, промозглых дождей, предвестник зимних стуж, и месяц, в котором я родилась, и который, увы, никогда ничего хорошего в жизни мне не приносил. А какая была теплая золотая осень!
Я лежала в палате областной больницы на сохранении. Я ждала ребенка и мечтала: какой будет моя дочь? Хотелось бы, чтобы она была везучей, красивой и очень многое у нее в жизни получалось. Мне казалось тогда, что вся моя жизнь впереди – это будет плохо написанная книга, в которой все определенно, ясно и совершенно ничего не будет изменено. Мой муж, по современным меркам, вполне приличный человек, аспирант, подающий надежды ученый. Красив, молод, высок, представителен, важен, даже импозантен. Очень хорошая партия для простой училки.
Я лежала и предавалась мечтам.
Я мечтала - пусть у нее (у дочери) будет красивый носик, карие глаза как у отца, точеные изогнутые брови, замечательный маленький ротик. Пусть она будет хорошим добрым и милым человеком.
Сегодня мой день рождения. Я была уверена, что меня поздравят мои подруги, мама, и он, мой муж.
Они действительно были, поздравили. И если девчонки говорили от души, желали счастья, то он измотал всю душу, мои нервы были натянуты как струна.… И как всегда подарил мне ненавистные гвоздики. Он упрекал меня, что я - не личность, что ничего не понимаю в его работе. Совсем о нем не беспокоюсь. Его будущее – это наше будущее. Какие нескончаемые интриги в институте! Я молчала, и тупо смотрела на пол. Ну, конечно же, куда мне, я же…. Боже, какой же он зануда, как же я раньше не придавала этому значение? Но когда-то и он любил меня. Когда же кончается любовь? Может быть тогда, когда человек привыкает и уже не думает о том, что кому-то, даже родному человеку, он приносит грусть, печаль, уныние и даже неприятие, отторжение.
Мама стояла рядом и как-то странно улыбалась, а потом, когда они собрались к выходу, незаметно сунула в карман моей пижамы какой-то маленький сверток. Это были две телеграммы. Одна от моей подруги Надежды с севера. Вторая - от Него. Слезы стояли в горле, мешали дышать. Но это были слезы юности, радости и благодарности. Как может чувствовать себя человек, которого помнят уже много лет и никогда не забывают.
Воспоминания охватили меня. Это было много лет назад. Стоял июньский день. Солнечный, теплый как все летние дни моей юности… Иногда шел дождь, но он был быстрым, радостным и легким …
Я вышла из метро и стояла в центре Москвы на площади Ногина и думала, как же мне выйти на улицу, где находится историческая библиотека. Я была студенткой Ивановского госуниверситета и занималась вопросами позднего Возрождения. Темой моего диплома была личность Мишеля Монтеня.
Я стояла и рассматривала все вокруг себя. Ко мне подошел молодой человек, невысокого роста, очень обычной внешности, но с яркими карими и очень живыми глазами. Одет он был обычно: джинсы, рубашка. Его звали Вадим. Он был аспирантом одного из московских вузов. Занимался какими–то современными технологиями.
В этот день библиотека была закрыта на учет, и Вадим предложил прогуляться по Москве, которую знал и очень любил. Я слушала рассказ об истории всех улиц и закоулков, где мы проходили. Это было удивительно увлекательно. Ни один экскурсовод не мог бы так рассказать про свой город по одной простой причине – это всего лишь профессия. Я слушала рассказ не специалиста – и это был целый мир людей и судеб, это завораживало. Мы гуляли вдоль Яузы, потом по Грузинской улице... Тогда в Москве не было такого современного артдизайна. Стояли старые дома с облупившейся штукатуркой. Но от них исходило каким-то очаровательным теплом и гармонией.
Не знаю, как это произошло, я никогда прежде не знакомилась на улице. Мне всегда казалось это неприличным. Но произошло чудо – мы как будто были созданы друг для друга. Эрудиция, умение себя вести, высокий интеллект и главное – совершенно нестандартное мышление. Не официозное мнение из газет «Правда» или «Известий» либо рядового обывателя, а человека деятельного, увлекающегося и, безусловно, очень яркой личности. Несколько часов пролетели мгновенно. Мы побывали в музее Маяковского. Я никак не могла поверить, что электрический чайник Владимир Владимирович привез из Америки в начале 30-х годов. Он напоминал мне совершенно такой же в нашей вузовской библиотеке.
Потом мы обедали в ресторане «Москва». Тогда еще стояла гостиница «Москва» и монументальность этого щусевского сооружения несколько сковывала. Мы обратились к швейцару. Он вежливо подсказал, как нам пройти в ресторан.
Мне было мучительно от мысли, как выйти из неловкого положения: хватит ли у меня денег расплатиться за обед. Вадим как будто понял мои мысли и сказал мягко, но прямо: «Милая Лана, не бойся. Если Вы в ресторане с мужчиной, и он Вас пригласил, то он платит, и из этого совсем ничего не следует. Мужчина рассчитывает обратить внимание не на свои материальные возможности, а хочет просто познакомиться, получше узнать Вас».
С того времени и начался наш недолгий роман. Я никогда не верила в подобные вещи.
Но мы бегали по премьерам, попали на «Чио-чио Сан» в Кремлевском дворце съездов, посетили почти все музеи Москвы и конечно, прогуливались по Москве, по ее старым улочкам, по Солянке, по Арбату, по Смоленке.
Помню, мы стояли с Вадимом около старинного особняка конца 18 века. Особняк принадлежал в 19 веке поэту-бунтарю, гусару Денису Давыдову. Я читала стихи, которые очень любила, и вдруг увидела как смотрит на меня Вадим. Он, очевидно, хотел меня поцеловать. Я смутилась, сбилась и засмеялась. «Какая у тебя улыбка, обволакивающая, а какой чудный смех, такой непосредственный и искренний…» - сказал Вадим.
Потом были письма (каждое начиналось со слов: «Здравствуй, милая Лана, как поживает наш друг Мишель?), были встречи.
Мы писали друг другу про все, что нас волновало, что читали, что думали. Каждое письмо Вадим подписывал легко и просто: Я.
Он приезжал к нам домой и наша семья очень гостеприимно встретила Вадима, по-русски: с соленьями, с домашними пельменями и фирменными пирогами. Потом мы гуляли по парку.
Почтовый роман был недолгим. Накануне своего дня рождения я получила посылку с моими любимыми конфетами фабрики «Красный октябрь» и зефиром «Ударницы» и письмо:
«Милая Лана, поздравляю с Днем рождения. Любви, заботы, уважения, удачи. Наши прогулки по Москве будут моим самым ярким воспоминаем. Целую твою руку. Я.
Р. S. Умер отец. Уезжаю на Дальний Восток. На Большой земле буду не скоро. Вадим».
Так закончился наш роман, не начавшись. Невольно вспомнилось лермонтовское: «Безумно ждать любви заочной, в наш век, где чувства лишь на срок…» Подумать только, поэт писал эти суровые слова, когда ему едва исполнилось двадцать пять лет! Когда он успел стать стариком?
Столько лет прошло! А как будто вчера это было. Вадим никогда не забывал поздравить меня с Днем рождения, я получала поздравление каждый год в течение многих лет. Сегодняшнее было из Хабаровска:
«Милая Лана! Поздравляю с Днем рождения. Любви, заботы, уважения, удачи. Целую твою руку. Я»
Эту телеграмму я получу последней раз в своей жизни. Что стало с Вадимом? Как сложилась его жизнь? Неизвестно.
Я вспоминала совсем другие дни и мне стало как-то тепло, трогательно и спокойно. Всего несколько слов… Простых, совсем не романтичных. Почему они так теребят душу? Наверное, потому что они – искренни и от любящего человека. Любила ли я Вадима? Наверное, нет. Но мне было с ним так надежно, интересно, спокойно, и главное – легко.
Всего несколько слов…
Люблю ли я своего мужа? Да. Но обиды так ранят мое сердце, что я иногда сомневаюсь, так ли это? Слова могут так задеть самолюбие человека, что все чувства закрываются отчаянием, болью, и тогда любовь, прощай!
Помните у Бунина:
«Но для женщины прошлого нет – разлюбила и стал ей чужой».
Я не буду помнить о настоящем. Это уже прошлое. Я изменю свою жизнь. Я буду бороться за себя, за свои чувства, за свой мир. Никому не позволю себя ломать и надсмехаться над моими мечтами, пусть даже воздушными и несбыточными. Буду сильной. Буду…Буду…
Сентябрь 2008 года г.Иваново
Опубликовано в Хронометре" 17.02.2009 г.Иваново