Вижу Бога (помощницы Света)
Как обычно случается на подобного рода мероприятиях, где собираются единомышленники для духовных практик, все люди неслучайны. Все друг другу кого-то напоминают.
Так было и на этот раз.
В этом рассказе нет ни капли вымысла, записано в точности так, как я услышала от Надежды.
***
Тем утром Надежда вдруг сказала, что у меня, возможно, есть способности к экстрасенсорике, целительству или чему-то такому. Мне было лестно это услышать. Тем более, что мне уже бывали подсказки.
- Я так подумала потому, что ты напоминаешь мне одну женщину… - сказала она.
Далее повествование пойдет от имени Надежды.
***
Когда я закончила медучилище, меня распределили работать в деревню и закрепили за несколькими ближайшими хуторами. Тогда я повстречала – единственный раз в своей жизни – настоящего экстрасенса.
Она сказала мне: «Не свою судьбу берёшь, плакать будешь. Не бери не свою судьбу».
А что я тогда понимала, я ж молодая была, глупая. Я вообще не понимала, о чём это она.
А она могла вот так посмотреть, пристально - и всё про тебя сказать.
Однажды у нашей соседки пропал сын: ладный такой, красивый. Его любили все. Мать его наряжала: ну просто с картинки парень.
И однажды зимой он не вернулся домой. Его искали- искали, везде искали. Всем селом, с милицией. Потом мать не выдержала – пошла к бабе Гале, гадалке этой.
А она ни на чем не гадала: ни на картах, ни на предметах каких. Она просто взглядом так смерила, задумалась ненадолго и говорит: «Ты не ищи его. Его взяла вода».
И верно: весной, когда сошел снег, парня нашли. Он был всю зиму на льдине, а весной приплыл.
Шел с учебы по мосту, и ему навстречу какие-то люди. То ли спросили чего: денег может, или закурить, а он отказал. То ли он им не глянулся: чужие ж люди. И они его просто столкнули вниз.
Парень головой ударился, так и остался там лежать.
Пока весной не похоронили.
А баба Галя.. Она жила на отшибе, на хуторе. У неё была изба такая большая, просторная, разделенная на две части перегородкой. В одной части она жила, в другой – принимала людей. Там ничего не было, просто белёная комната, циновка на полу.
И вот ты мне её чем-то напомнила. Глазами. У тебя глаза такие карие, взгляд глубокий, как будто внутрь видит.
И вот она так же смотрела. И волосы у нее были густые. Крепкая такая бабуля. Не полная, нет. Ладная.
Она много кому помогла. По разным делам.
И вот она меня всё звала: приходи, говорит, научу. А я не хотела. Я ж молодая была, мне бы гулять да на танцы.
Я конечно эту историю забыла, про то, что она мне сказала. Про судьбу-то.
Только много лет спустя поняла, что она имела ввиду.
Я с парнем одним дружила. Два года. Очень мы дружили, пожениться думали. А он разбился. Уехал и разбился.
А я потом за другого вышла. Хороший тоже был, ухаживал за мной. Как пришел из армии – так начал ухаживать. Я за него и вышли. Что ж, думала, буду одна мыкаться. Когда кавалер такой хороший есть, правильный, и ухаживает.
Рассудком выбрала, не сердцем.
Вот она мне тогда-то и сказала, что «не свою судьбу берешь». Развелись мы потом, конечно.
Детей двоих я одна поднимала.
Да, наплакалась я.
Она ж меня тогда звала, баба Галя. Может, научить чему хотела. Может, показалась я ей чем. А я, девчонка-дурёха, не поняла, всё про танцульки свои.
Я вот жалею, что не пошла тогда. Мало о чём в своей жизни жалею, а вот об этом – жалею.
Я всё равно людям помогаю. По-другому только: я на скорой помощи работаю. 30 лет скоро.
Я много чего повидала. Вот всё хочу их всех полюбить. С болячками, коростой, алкоголиков... Всякие ж есть… А не всегда могу. Говорю себе – надо, а вот не могу. Не всех. Может, потом это придёт как-то. Они же все – люди, с искрой божьей. Каждый алкоголик последний – он же судьбу свою выбрал, понять что-то должен, научиться чему-то.
И смертей, ох, много повидала. Всяких разных.
А тут вызывают нашу бригаду к одной женщине, больной раком. У нее последняя стадия. Она в больнице лежала онкологической, а потом ее домой выписали.
Приезжаем: чистая такая женщина, нестарая еще, лет, может, шестьдесят с небольшим.
Прибрано всё, чисто, хорошо. Три дочки вокруг неё хлопочут. Говорят мне: мы вас вызвали, чтобы вы укольчик сделали обезболивающий. Мы понимаем, что исправить ничего нельзя, вы только уколите, чтобы она не так мучилась.
Я подхожу к больной, смотрю ей в глаза и спрашиваю: «Ну что, укол будем делать?»
А она глаза так прикрывает, лицо у нее всё страданием исполненное, болью. А потом берет мою руку, открывает свои глаза и произносит: «Не надо укола».
Смотрит на меня, и лицо у нее светлеет, и она говорит мне тихо: «А я Вас ждала ... Не надо укола. Как хорошо, что Вы пришли… Я вас так ждала... »
И тут закрывает глаза и сразу умирает.
И знаешь, вот это так меня пронзило прям. Вот был человек – и вот уже умер.
Я прямо почувствовала через руку этот миг, как душа из неё отлетает.
Я, может, думаю, что она ждала не меня, а вообще скорую помощь, чтобы все равно кто приехал.
А потом мне кажется, что и меня. Она ТАК это сказала. И душа её вылетела…
Я потом девчонкам своим, на станции, рассказывала, и они тоже склоняются ...
***
Надежда всё говорила, а я видела эти души. Такие тонкие и радужные. И взлетающую -той умирающей женщины, и бабы Галины, и самой Надежды.
И я плакала. Хорошими такими слезами плакала.