Иногда в пустынях, степях или ещё каких-либо малолюдных, малонаселённых местностях встречаются очень странные дороги… Эти дороги простираются свободно по всей местности и полностью лишены какой бы то ни было растительности…Длинная-длинная серая высохшая полоса, выжженная солнцем - заботливым и беспощадным, устремляется, манит, летит куда-то очень далеко… - на самом деле в никуда. И практически всегда ты ищешь…ты не находишь, конечно же…но не перестаёшь искать…а уж если вдруг хотя бы раз так сильно повезёт, что ты заметишь или тебе хотя бы на секунду покажется, что заметил – ты не сможешь остановиться уже никогда…ни за что…Чего бы тебе это ни стоило, ты не устанешь надеяться увидеть, как когда-нибудь вдруг на безжизненной, высохшей тропе в никуда пробьётся тоненькая, зелёная - живая травиночка…
***
- Бабуль, можно я сбегаю, поплаваю?
- Можно, только съешь сначала салат из фруктов – он на столе.
Со скоростью света были проглочены фрукты и стройная, хрупкая фигурка девочки исчезла из виду.
Каждое лето Мариночку привозили к бабушке на время школьных каникул. Не так давно родители девочки успели обзавестись коттеджем на морском побережье небольшого портового городка. Отец хотел, чтобы дочка увидела море и, как только финансовые трудности миновали – подарил девочке её мечту… мечту, которая, как два прекрасных белых пёрышка, способна лечь тяжёлым смыслом на плечи одной незамысловатой женской жизни…
Утром девочка выбегала на крыльцо, чтобы полюбоваться красотами морских пейзажей, вдохнуть пропитанный морскими магнолиями воздух, остановить свой детский невзыскательный взгляд на чайках, то и дело окутывающих своими крыльями тёмную водную гладь в нежные закатные часы…А поздно вечером, когда фонарики едва освещали вымощенную светлой плиткой узкую тропку, ведущую от дома к морю, с пирса иногда долетали звуки аккардиона, наигрывающего до боли знакомые с раннего детства мотивы…
- Сегодня, Маша, ты будешь купаться со мной в морской пучине, посмотри, как здорово! – рассказывала Мариночка своей любимой кукле. За небольшим окошком виднелся мелкий, сухой, горячий песок, накалявшийся всё больше и больше. Море так и манило купающихся. Растительность вокруг была совсем негустая - гораздо красивее и живописнее было неподалёку, всего в пятнадцати километрах отсюда, куда Марина так любила ездить с бабушкой, потому что там можно было купить самое вкусное мороженое, да ещё и с подарком – с маленькой книжечкой со всякими остроумными и мудрыми афоризмами и цитатами…которые так нравились Марине и её подружке – кукле Маше. Ей девочка доверяла все свои секреты, обиды, сомнения, если таковые возникали…
Мариночка поделилась последним куском бутерброда с Машей и они бросились на пляж…В домике стало тихо…исчез на мгновение детский смех, занавески колыхались на ветру, а за ними был слышен звук моря…Солнышко нагревало всю гостиную, а на кресле-качалке удобно устроилась бабушка, почитывающая страничку за страничкой еженедельную газету, издаваемой в этом занятом прекрасном южном городе…
Завтрак, пляж, обед – пляж, прогулка, ужин…и снова пляж…и бесчисленные корабли… Несмотря на некую, кому-то, может, показаться, надоедливую цикличность такой каникульной жизни, девочке нравилось. Во всей этой обстановке детскому глазу виделось нечто необычное, экзотическое, завораживающее, даже волшебное…Иногда, правда, вроде бы, безобидные фокусы Пети Липкина или Вани Решетова нередко надолго в неопытном маленьком сердечке…будучи остры, как поверхность, по которой шагала несчастная, немая русалка, готовая ради любимого на всё.
В субботу утром ветер стих – и как никогда воцарилась какая-то безумная тишина…не кораблей, не людей, не лающих собак неподалёку от дома не было слышно.
- А мама с папой приедут сегодня? - прозвучал вопрос, как бы прорезая установившуюся тишина вокруг.
- Нет, к сожалению, сегодня не приедут, последовал скорый ответ.
Девочка «сделала грибы». Надежда, взлелеянная длительным ожиданьем в целую неделю, посыпалась, как выстроенный ею вчера песочный королевский дворец.
- У них серьёзные проблемы с машиной – придётся потерпеть.
Не первый раз уже они задерживались и не приезжали подолгу, неделя казалась ребёнку целой вечностью, секунды – часами… Марина вскоре выучивалась скрадывать такое небольшое ожидание бренчанием на старинном рояле, который семейство приобрело вместе с домиком. С увлечением подбирала наряды к своим бумажным красавицам–куклам, раскладывала в нужной последовательности свои драгоценные ракушки…Постепенно такие минуты становились уже не столь невыносимыми – наступала привычка. Две недели - не срок. Ведь есть надежда на то, что в следующий раз всё пойдёт хорошо, родители решат свои проблемы и приедут к ней и что-нибудь такое ещё привезут.
«Сегодня я научилась ждать две недели», - девятилетняя девчоночка процарапала на песке.
Как же долго ждать, особенно не зная, что последует за этим ожиданием! Как же страшно и долго! Но как же хочется…как невыносимо хочется ждать!
Через три недели приехали мама с папой – Марина дождалась.
В том месте, где жили бабушка с девочкой, как правило, было не очень людно – гораздо больше народу можно было встретить в северной части небольшого города, подальше от порта. На продажу здесь поставляли всё, что придётся, но в основном большинство сделок заключалось на поставку фруктов – бананов и винограда – их везли из южных деревень. Торговцы довольно часто утраивали неслыханные пиршества, с закусками поразнообразнее своего экзотического товара – салаты на все вкусы, каждый приготовленный по рецептам почти что всех стран мира, разные сорта мяса и рыбы, вино – красное, белое, дальше перечислять никакого холста не хватит…Именно здесь – на этом шикарном застолье римского покровителя торговли - всемогущего Меркурия изредка на старом, расстроенном аккардионе наигрывали знакомые мелодии…Большая часть населения города занималось изготовлением лучших сортов вин из перекупаемого у южных торговцев винограда. Этим и жил небольшой городок на территории современной Украины…Такие заезды устраивались не чаще двух раз в год: торговцы не любили оставаться здесь надолго, так как в финансовом плане никто практически не был чист: взимались нешуточные налоги, которые неместным предпринимателям оказывались не по зубам.
В жизни маленькой девочки, среди всей это повторяющейся изо дня в день летней «обычности», было кое-что, однако, интересное, увлекательное, уводящее её всю за собой…вдаль от привычной действительности…. Море здесь всегда оставалось спокойным. Когда «синее царство» всё же разыгрывалось, а лёгкий ветерок срывал небольшие пенные барашки, что приходилось на послеобеденные часы, Марина спускалась к самому берегу, чтобы собрать выброшенные морскими волнами редкие раковины. Это было её самым любимым занятием. Живое чудо - находить что-то такое красивое, поражающее воображение, прекрасное…самое прекрасное, что только есть в добром природном, совсем не сказочном мире, с чем можно сравнить разве что тепло тела самого близкого человеческого существа…
- Эй! - вдруг сзади голос.
Марина не шевельнулась, ожидая увидеть задиристого Ваньку, забравшего у неё одну из так тщательно и трепетно ею собираемых раковин.
-Девочка! Это ведь твоё?
Белокурые локоны, затянутые тугой резинкой в короткий конский хвост, мягко хлопнули по маленьким плечикам. Девочка не спеша обернулась и засияла своими большими голубыми глазами. Перед ней стоял совершенно незнакомый молодой человек в красивом смокинге. Марина молча потупила взор.
- Я случайно увидел вот это…, - улыбаясь, показывая на спасённую им для неё морскую ракушку, говорил он, - а потом вдруг смотрю…а у тебя их много…
- Да. Я их собираю, – сдержанно ответила Марина, приняв выпавшую находку. Её с детства приучили не разговаривать с незнакомцами, что бы те ни пообещали.
- Ну, тогда я рад, что твоя прекрасная коллекция не пострадала – он снова улыбнулся, - моя сестра в барби всё эти играет…а ты молодец, девчушка…
Девочка слегка улыбнулась своей натянутой улыбкой, но ничего не ответила.
- Да не бойся ты меня! А почему ты одна? Где твои родители? – поинтересовался он.
- Они далеко.
- Ясно, пока, пошёл…мы здесь долго не задерживаемся.
Кроме походов «за морскими сокровищами» не менее любимым для Марины было катание на кораблике после ужина, отправлявшемся регулярно неподалёку от Марининого дома. Там специально для детей устраивали яркие представления с известными сказочными персонажами, маленькими летающими человечками… Девочка грациозно копировала плавные движения танцовщиц, изображающих великолепных принцесс. Иногда Маринина мама всерьёз могла предположить, что дочь преуспела бы на поприще лицедейства… Девчонка едва ли могла сомкнуть свои густые тёмные ресницы, не моргнув ни на секунду, наблюдая за каждым жестом, малейшем движением мимики, с интересом улавливая каждую эмоцию, сыгранную на сцене – воздушную и вымышленную и такую настоящую в реальной взрослой жизни!
-Я бы хотела тоже, как вон тот в спектакле, до неба рукой достать! - Марина подняла свои большие глаза к небу.
Бабушка снисходительно улыбнулась.
- И жаль, что у меня нет крыльев, чтобы я могла летать… - замечталась фантазёрка.
Бабушка задумчиво и ободряюще сказала:
- Ну…они могут вырасти.
- То есть как? Отчего? - девочке требовался немедленный ответ.
- От любви. Когда принцесса встретит своего прекрасного принца.
Девочка неожиданно расхохоталась.
- Ну, значит, они у меня уже выросли!
Бабушка изумлённо посмотрела на ребёнка. А Марина нетерпеливо, с гордостью протараторила:
- Я его уже встретила!
На что бабушка рассмеялась ещё больше и сквозь недоверчивый смех еле выговорила:
- И кто же твой прекрасный принц, прекрасная принцесса? Уж не Ванька ли тёти Людин, на которого ты постоянно обижаешься?
Девочка зажмурилась и сладко и неторопливо произнесла:
- Нет…мой принц настоящий – красивый, благородный и в костюме…
Марина рассказала ей про странного молодого человека, которого встретила на берегу во время прогулки. Бабуля лишь от души рассмеялась, выслушав внучку… у которой при тусклом сумрачном свете глаза впервые загорелись ярче маяка в тёмный, южный вечер…
;
К городу подступала ночь – ночи здесь были длинные и очень тёплые!…А на море стояла привычная тишь… На корабле не осталось никого, праздник желудка давно завершился, а вещи так и не были собраны.
- Давай упаковывай быстрее: возможно за эту больше всего дадут!
- Нет…она слишком красивая…не будем её выставлять на продажу!
- Да что это с тобой, не пойму? Ты всегда не упускал таких возможностей – с чего мы им налог станем отдавать? Или у тебя, может быть, есть лишние средства?
Туда-сюда летающие осы сильно жалили спину…сегодня, вопреки всегдашней погоде, на террасе было холодно: дул очень неприятный, пронизывающий ветер, а осы не унимались… Парни еле-еле упаковали все вещи и с облегчением грохнулись на мягкий кожаный диван – единственный на том корабле. Сегодня был не их день – они много потеряли, им нечем было покрывать издержки, и два неразлучных, всегда не разлей вода, паренька, готовые порвать друг за друга глотку кому угодно – два брата сидели спиной друг другу в гнетущей, укачивающей до тошноты тишине. Младший – Тимофей с детства страдал морской болезнью, несмотря на то, что они оба плавают с отцом с раннего детства – Тимке исполнилось шесть лет, когда отец взял его в первое своё неблизкое путешествие…Старшему – Никите было тогда десять.
- Знаешь, - чинно выступал Тима, - ты всегда был наглецом, я-то помню, как ты бегал и прятал товар, а потом виноградные грозди приносили с берега…
- И? Ты это к чему сейчас? – мрачный Никита сидел без движения, с зрачками, направленными в тёмный, старый, обшарпанный пол.
- А к тому, что сейчас мы находимся в страшном кризисе, если ты не в курсе. Ты же знаешь, с каким трудом отцу доставалось всё это…и этот корабль! Ты забыл, как он его покупал – в рассрочку на семь лет!
Тот молчал. Он всё слышал, но казалось, слова разъярённого брата не долетали глубоко.
- Я хочу подарить её одной маленькой девочке.
- Чего? Не понял? Какой ещё девочке? У Ирки этого добра уже знаешь сколько!
- Причём здесь Ира… Она никогда не интересовалась ими…да и морем вообще…
- Разумеется – она что же тебе русалка, что ли! Ей в куклы положено играть!
- Я случайно увидел её на берегу - вон там… - он протянул руку в нужном направлении. Она их собирает – она была бы рада… - Никита заулыбался…
- С каких это пор ты детей вдруг стал так любить? – вдруг выпалил брательник.
- С каких пор? А ты когда-нибудь интересовался, кого я люблю, что я люблю, о чём мечтаю…тебе когда-нибудь важно было всё это? – Никита внимательно смотрел в глаза своему родному брату. Никогда он не казался Тиме таким отчуждённым, как в эту минуту.
Тот резко затих.
- Ты вообще меня не знаешь и не знал никогда! – он неожиданно встал и исчез в дверях их уютной каюты.
Затем спустя несколько секунд он снова вошёл и спокойно без надрыва сказал:
- Я всё равно подарю ей. А скажешь отцу – уверен, сам потом об этом пожалеешь.
- Это угроза?! – возмущённо спросил Тима.
- Нет, дурак. Ты сам меня потом попросишь прикрыть тебя, когда своих Жаннет приведёшь …
Дверь громко захлопнулась.
На следующий день Марина плохо себя почувствовала – простуженное горло было нередкостью для неё…тем не менее в тот прохладный вечер она была на берегу.
- Девочка! Возьми!
Марина оглянулась так быстро, что чуть не упала.
Это снова был он. Её прекрасный принц!!!
- Я решил, что она неплохо украсит твою коллекцию!
Девочка подошла к нему – уже без своего страха… и сказала тихо.
- Спасибо!
- Я приеду в следующем году сюда. Может, ещё лучше и красивее привезу. Как тебя зовут? – у него была белоснежная улыбка и волосы светлые-пресветлые, а глаза смеялись.
- Марина, - улыбнулась девочка.
- Марина – здорово… А меня Никита…я здесь с братом и отцом. Ты всё время одна.
- Я не одна. Я с бабушкой.
- И где же бабушка?
- Она дома. А я…люблю здесь гулять.
- Я заметил. Здесь бывает хорошо.
Потом он ушёл. И не появлялся больше года. Больше того срока, о котором говорил.
Год прошёл быстро – за учёбой, подружками, гулянками…Однако, Марина часто вспоминала об одном человеке – о принце из её сказки – неизвестном молодом человеке, назвавшемся Никитой. Она не знала ни его фамилии, ни откуда родом, ни того, что он здесь делал…Он не говорил ей ничего. Но она нередко думала о нём. Между делом. И понимала, что ей бы хотелось ещё раз его увидеть и может быть, ей бы ещё хотелось, чтобы он свёл её на праздник – на тот ежегодный, куда она с бабушкой ходила. Прошло уже три года, но он всё не ехал. Лишь через год он снова появился. На горизонте моря и на горизонте её – Марининой жизни. Ей тогда уже успело исполнится пятнадцать.
Она успела его встретить. Он не ожидал. На лице читалось приятное удивление. Его здесь ждали…его - одинокого, исполняющего давно на автомате свою работу, его здесь кто-то всё это время ждал! И он оказался кому-то нужен!
- Привет, Марина! А я тебя почти не узнал.
- Привет! – она неожиданно для него прижалась всем своим телом и обняла его крепко-крепко…
Он в смятении улыбнулся…но ему не хотелось отталкивать её…
- Милая моя, что же ты ракушки больше не собираешь свои? – сказал он ей с нежностью в голосе.
И тут вдруг он ощутил…настолько сильно ощутил, что эта незнакомка в этом ненавистном им месте заполнила какую-то пустоту в душе…Ему как-то резко захотелось сводить её в музей или ещё куда-нибудь…показать ей что-нибудь удивительное, как те ракушки которые она собирала какие-то пять лет назад…рассказать о себе…ничего не утаивая… Она так изменилась за это время! – вертелось у него в голове. Если бы его сейчас спросили о ней, кто она ему, ну, …и так далее, то он бы без какого бы то ни было страха быть осуждённым, ответил примерно так: «Это странное чувство, но эта девочка, о которой я мало что-либо знаю, она как будто бы что-то для меня значит…когда я с ней, моя стальная душа будто бы плавится, расслабляется и мне становится спокойно. Вот»…Потом он бы призадумался немножко и продолжил, как бы сам несколько изумляясь тому, что говорит. - И мне бы, наверное не хотелось её больше никогда не встретить». И в этих бы словах в таком случае не было и капельки неправды…
- Я их раздарила деткам маленьким, соседям нашим, - ответила она. - Никита, ты насколько приехал? Как долго пробудешь?
- Я пока не знаю, приходи на наш праздник – там много народу будет. Весело будет!
- Я спрошу. Боюсь, меня не отпустят.
- Приходи с бабушкой! Там круто будет!
- Ты знаешь, что мне нравится больше всего теперь, в замену моему старому увлечению коллекционировать те редкие раковины? – спросила она его, когда они уже покидали корабль.
- Нет. Расскажи мне. Я хотел бы знать…
– Мне очень нравится сочинять всякие истории…придумывать и записывать что-то, что я увидела, за чем наблюдаю…Он долго смотрел на неё, сам как будто бы думал о чём-то…
- Я тоже очень люблю писать. Вернее, любил…Я бы не против почитать какие-нибудь из твоих заметок – дашь мне? В дорогу?
- Конечно, дам! В дорогу? – она опустила голову, а потом медленным, протяжным, голосом, тихо спросила:
- Ты уже у-ез-жа-ешь…?
Он тщетно пытался поймать её взгляд, но Марина пряталась, пряталась изо всех сил. На её тонкую руку капнула слеза.
- Ты плачешь?
- Вот, возьми… - она как можно быстрее сунула ему свои записи и ещё быстрее скрылась и больше не появлялась. Через два часа он уехал.
Правда, в течение их недолгой беседы он успел сказать ей ещё кое-что.
- Когда мы станем приближаться – там загорится свет – он указывал вправо, на фронтон одного известного здания. Это знак. Мы на этот раз немного отгрузили, в следующий раз запасаться тоже долго не придётся…Я приеду скорее… в следующий раз…
В следующий раз…только когда же он, этот следующий раз? Теперь всё время, выходя на прогулку, Марина поглядывала на старое здание – но …не было света…уже три года его не было… А она всё ждала…не унывала…Он в тот последний их вечер не просил её об этом – его ждать…но она уже тогда знала, что будет…и он, наверно, это понял…
- Перестань, сколько можно уже?! У тебя есть человек, который тебя по-настоящему любит – говорила ей бабуля. Его не было уже почти четыре года. – Хватит уже этих глупостей! Наигралась и хватит! Пора жить реальной жизнью! – кричали в один голос все – бабушка, мама, подруги, многие из которых уже успели повыскакивать замуж. Все эти слова, обрывки фраз, часто не долетавшие полноценным словом до Марины Страстновой, стучали, как упрямый дождь по крыше, а крыша была стойкая и всё равно не проваливалась…Иногда, случалось, она могла пошатнуться и тогда Марина говорила себе, засыпая всё ещё одна по ночам…
Да, надо…жить…реальной, вы правы…все правы… - и на мягкой её подушке выступали девичьи слёзы…слишком долго его уже не было рядом…слишком долго, - Вы думаете, что я не понимаю, о чём это вы? Вы правда так думаете? Но я не могу…. – иногда проговаривалось навзрыд… - Что, если для меня не существует другой реальности? Кто сказал, что я не живу реальной жизнью? Кто это сказал? Как вы представляете себе реальную жизнь, настоящую жизнь? - вопреки всем доводам матери рассуждала она. - Вместе с мужем, живя как у Христа за пазухой??? Как? Я буду его ждать! Я хочу этого! Всегда! Буду! Может быть, это моя судьба, чёрт возьми!!!… И она уходила. В последнее время девушка избегала откровенных разговоров о её будущем, тем более о её личной жизни.
В августе он приехал. Ещё один год ожидания. Если бы можно было только описать, сколько всего переворачивалось внутри, как только Марина Страстнова завидела тот тусклый, маленький, но столько для неё одной лишь значащий свет на старом фронтоне! И на какую-то секунду ей показалось, что до этого момента она вовсе не жила… А сейчас, когда увидела его корабль…а потом его неизменный, смеющейся взгляд, родилась заново. Трудно передать, какие слова были сказаны…казалось, ничего нельзя было вразумительно разобрать из того вопля, сорвавшегося с трепещущих губ Марины, когда Никита заключил её в свои крепкие объятия, как друга, которого не видел сто лет и сто зим…
- …Как же я тебя ждала… - она уже не стеснялась своих слёз…они ринули градом из глаз…она так боялась отпустить его от себя… - Я ждала тебя…каждый день…каждое утро я смотрела на тот фронтон…
Он ничего не говорил. Он не мог ничего говорить. Не мог выдавить ни слова…Только два:
- Я знал… я знал, что ты…будешь ждать… - Выговорил с чувством каждое слово и прижал её к себе ещё ближе. Его тёмные глаза слегка блеснули, мокрые от сдержанных слёз…
Когда чувства улеглись, он рассказал ей. Как жил всё это время, а самое главное, - он поведал ей о том, о чём давно обещал…О том, как мечтал когда-то стать фотографом, но у отца не было денег и он не смог поступить в институт. И как в конце концов сложилась его не яркая жизнь… не та, которую себе он с такой охотой, с таким драйвом когда-то воображал - ездить по заграницам, делать самые классные снимки и выставлять их в самых модных, известных всем журналах…
Они сидели в уютной беседке на берегу моря, ветер шептал свои песни, и музыка, та привычная их музыка, долетала с корабля.
- Мне они помогали, - он показывал взглядом на потёртые бумажки у него в портфеле. Там были старые Маринины заметки, которые она ему отдала давным-давно. –
- Они просто шедевральные! – произнёс он с толком и расстановкой.
Марина всё так же, в привычной своей манере, смущённо опустила голову.
- Спасибо, - сказала она ему. – Я очень рада…,-голос подрагивал, - …что они всё это время были с тобой…Ники…
- Они спасли меня. От скуки.
- Тебе бывает там скучно, ты говорил…
- И не просто от скуки, - продолжил Никита, - от скуки по тебе.
Она резко подняла к нему свои, как в детстве, сияющие голубые глаза.
Её волосы красиво извивались на лёгком ветерке, который снова бушевал над морем, и на ней было белоснежное длинное летнее платье. Он осторожно поднял руку, провёл по её танцующим на ветру волосам…и нежно, почти неслышно прикоснулся своими губами к её...
- Я тебя люблю… - так же едва слышно прошептал он ей…
Она в этот момент таяла, словно кубик сахара в ванильно-кокосовом коктейле…
Затем они пошли гулять по вечернем пляжу…заигрывая друг с другом…светясь от счастья…Столько счастья было в глазах обоих в ту ночь! В ту самую ночь, когда его маленькая крыша над головой оказалось такой уютной, несмотря на присутствующий, по правде сказать, отменный беспорядок, которого свет ни видывал! Но ей было с ним так хорошо…так долгожданно хорошо… - она сладко потянулась от души, - и этот отъявленный бардак со всякими раскиданными ящиками и ненужными бумагами по полу и кровати, на которой они спустя несколько минут так ненасытно и долго занимались любовью, казался самым замечательным, самым прекрасным в мире…
- Забери меня сегодня всю! Я хочу! Только, чтобы ты…Я никогда, понимаешь?
Он был всё ближе и ближе…его тёплые руки…и тёплое тело…рядом с её тёплым телом создавали, казалось, во всей их небольшой Вселенной счастье космического масштаба... она не хотела думать о том, что завтра он, скорее всего, снова уедет…
На улице поднимался ветер…и она не вернулась в ту ночь домой… самую счастливую ночь…единственную счастливую за все эти пролитые слёзы…муки невыносимого тиканья на часах, когда не знаешь ответ на самый главный вопрос – когда? И второй вопрос – а вообще? Когда ничего не знаешь…и всё равно ждёшь…Они готовы были залюбить друг друга чуть ли не до смерти…словно сошедшие с ума от своего простого, естественного, но бывшего столь недоступным, - человеческого счастья… В ту ночь в том домике мир наконец-то захватили в свои руки нежность, ласка, трепетность и любовь, победившие завязнувшие в пошлой повседневности оскорбления священной близости любящих.
- Ты моя девочка… - приговаривал он ей, не в силах оторваться от её сладких волос…
На этот раз всё происходило на яву…не в снах и не в мечтах – «реальнее» такой реальности не было ничего…
- Я никогда не думала, что на самом деле смогу быть так счастлива…путешествие её глаз до его составляло всего несколько милимметров недолгого пути…
- Почему? – тихо-претихо прозвучали его слова.
- Я боялась верить, – она улыбалась самой яркой улыбкой, которая когда-либо только освещала её лицо. – Знаешь, ты был ведь для меня моим прекрасным принцем?
- Да? – он рассмеялся.
- Теперь же я знаю – это всё сказки, но…
- Что «но»?
- Но ты так им и остался…зато несказочным, а самым-самым настоящим…моим – проговорила она отчётливым шёпотом.
И снова прильнула к его милым губам…
В самые сладкие минуты природа умолкает…море становиться тёплым, как парное молоко, а птицы не машут своими огромными крыльями и не кружат у воды, дабы не нарушать этот гармоничный, святой покой… Мир остаётся наедине с собой – вода течёт, как ей нравится…ничто и никто не мешает…тёмной сладкой ночью…в то время как любимые и любящие греются возле друг друга, мечтая о том, что их невзыскательное счастье никогда не закончится…строя замки, в надежде, что они всё-таки окажутся не из песка, или воздуха, а из прочного, непробиваемого металла…
- Не уезжай завтра – она молила, согревая губами каждую молекулу на его теле. – Не уезжай от меня…
Его руки скользили, обжигая её смуглую кожу…
- Я скоро приеду, милая, любимая моя…скоро…
Стрелки вертелись на больших часах в скромной гостиной. Проворачивая сутки, недели, месяцы…время шло незамедлительно… Что же это - любовь? Иногда на досуге Страстнова Марина Алексеевна размышляла над этим непростым вопросом, на который, никто пока так и не дал однозначного ответа…Многие в двадцать шесть уже водили своих деток в садик…А что же она? Что же ей делать? Что она ему скажет? Что так больше нельзя? Кто-то бросит камень и скажет, что глупая и что он её не любит…В лучшем случае…За глаза могли говорить и не такое, и говорили…И она привыкла. Он ёё любит – она не могла верить в иное, особенно после последней их встречи… Почему он не может всё бросить ради неё? Почему не зовёт замуж? Она не знала, но знала одно: прекрасный принц к ней ещё вернётся!
«Я уже давно перестала ей что-либо говорить», - жаловалась её мать своим подругам не без пары каплей или чуть более спиртных. – Она как с детства его вбила себе в голову, так и всё…пропала девка моя…
Однако, когда она начинала этот разговор, одна её подруга говорила:
- А может это и есть та самая – о чём все наши женские слёзы…любовь, чёрт бы её побрал …- Полюбить однажды, хоть бы и с детства, и на всю жизнь…
- Я ведь всегда думала, что это преходящее, ну…пройдёт с возрастом…но…не прошло…а ведь многие мужчины пытались добиться её расположения…ни в какую, - отвечала отчаявшаяся на что-либо повлиять Маринина мама.
Подобные беседы могли длиться вечно, а в это самое время молодая и одинокая уже сидела на своём привычном месте - на берегу вечного моря небольшого портового городка и смотрела на старый фронтон – где снова и снова, вот уже целый бесконечный год не загорался желанный свет…
Она едва сможет улыбнуться ему, когда ещё через год он приедет со своим маленьким сыном…и когда снова скажет, что любит её – так правдиво и убедительно…он даже поможет организовать её лечение впоследствии, когда та нечаянно сломает ногу, купаясь в «двухэтажных», нежных волнах… Он пообещает, что разведётся с женой. Наврёт себе и ей, что совсем не любит жену и что живут они теперь давно уже раздельно…
После этого Марина всё-таки выйдет замуж – за одного достойного человека…Зимой она будет жить далеко отсюда – он заберёт её в другой город, а летом, родив дочку Леночку, вместе с ней снова приедет на коттедж, в город моря…В город её мечты…самый лучший город, в котором прекрасная принцесса – на лице которой уже стали прорисовываться складочки – эта вечная принцесса… - спустится снова, как когда-то давно спускалась, к морскому берегу и будет ждать своего единственного… каждый раз, когда на море будет бушевать лёгкий ветер…
***
… Довольно странные эти дороги и как будто бы уже покрыли всю Землю…Солнце палит…зелёной травиночке скоро станет совсем жарко, но она не устанет расти…даже едва держась на своём тонюсеньком стебельке… Ну, а мы? И мы пойдём по этой дороге…А когда беспощадные лучи начнут выжигать наше чувствительное человеческое тело и завтра по прогнозам синоптиков стопроцентно не будет дуть прохладный бриз, мы, движимые неведомою силою, продолжим этот путь в никуда…сгорим до тла с живительным, бьющем внутри нас ключом - надеждой, так соблазнительно опускающей, затягивающей, словно трясиной, будто бы нас самих не спрашивая, в своё сладостное, томительное, прекрасное и невыносимое женское ожидание…
P. S. А ваши синоптики всегда говорят правду?
20.08.2011