- Расскажи мне сказку - выдохнула Она. И приготовилась к волшебству. Точнее, к его продолжению. Ведь у всего должно быть продолжение, не так ли?
Он задумался. Затих, еще не отделяя себя от Неё, ни телом, ни мыслью...
Что-то гулко стучало во тьме их подвижного дома... нет, аквариума, несущегося забыли куда, потому что сейчас лежали просто большими, чуть дрожащими серебряными рыбинами. А рыбы не знают географических имен.
Что-то стучало - то ли колёса, то ли их часы? То ли...
Кто сказал, что вагонные полки узки? Для двоих, ставших одним?
Он всё еще молчал, но Она знала, что сейчас обязательно услышит Его сказку - сочиненную только для Неё.
Потому что между ними вырос и расцвёл сад.
Так иногда бывает. Если...
Как это можно объяснить? Где взять слова?
Но ясно одно: такой сад никогда не расцветает без Нежности. Её нужно много-много, чтобы раскрылись почки и проклюнулись ростки, и пришла вода. Нужно море Нежности... И сейчас поезд вёз в ночи эту их нежность - мегатонны её, невидимой, абсолютной... А может, наоборот, это нежность везёт-движет на себе все поезда-корабли-самолеты вместе взятые, и не дает им упасть и затонуть? И если становится больше катастроф, то это оттого, что в мире уменьшилось количество нежности?
Сад цвёл между их грудями-слепышами с крохотными клювиками, теплыми, влажными и доверчивыми, меж двумя светами-солнцами подкожными, меж ручьями звенящими, сливающимися в одну млечную реку с кисельными берегами...
Для сада нужно два солнца. И в этом саду, конечно, росло множество сказок - и про аленький цветочек, и про русалку на дереве, и про Финиста-Ясна Сокола. И это они были персонажами всех сказок света. Это они собирали медные оливы, это они бросали чудо-гребешки позади своих босых ног, это они видели лики друг друга в волшебном зеркале.
Они или онО, во время Оно...
- Жили-были двое любящих людей - шепотом начинает Он.
"Боже, какое счастье!" - вспыхнуло зоревой звездочкой в Ней. И из блестящей рыбины Она превратилась в жемчужную раковину. Одно сплошной ушной завиток - как вселенная.
- И у этих людей родилась девочка... - после паузы продолжил Он.
"Дети рождаются из пауз!" - удивленно подумала она.
- Только это была не девочка, а маленькая старушка... - Он опять замолчал.
"Как я люблю его!" - опять вспыхнуло в Ней огнём - белым, ясным.
- Стали родители думать-тужить, как же им дальше с дочкой-старушкой жить. Что им делать...
- Чтобы старушка стала ребёнком? - уточнила Она уже вслух.
- Да - ответил Он, подув Ей на висок.
И уснул.
А Она осталась - сторожить этот дивный сад. И заканчивать сказку, начатую Им. И ей вовсе не было одиноко или скучно в саду. Она улыбалась и думала: откуда Он знает всё это про меня? Что я была когда-то этой самой маленькой старушкой...
И еще из тех давних-предавних времен Она знала-ведала, что люди не всегда возвращаются из снов. Или возвращаются уже другими. Но дело не в этом. Сад-то был настоящий - с ароматами-паутинками, с голосами ласковых птиц, с клейкими листьями-ладошками, с непременными - лишь приглядись - матово-округлыми плодами-ягодами. Он был - здесь и сейчас!
И пребудет всегда... Как всё настоящее.
И даже если Он по какой-то важной причине не вернётся в этот сад, Она не даст ему погибнуть. Она, маленькая старушка, знающая секрет возвращения в детство, сохранит эту всё заливающую Нежность. А еще будет ущедрять этот сад светлыми слезами прощания и прощения. Чтобы возрастали, пусть и очень медленно, плоды - смирения, терпения и благодарности за всё...