Люди мира, на минуту встаньте!
Строка из песни "Бухенвальдский набат"
Стихи Александра Соболева
Муслим Магомаев.
Кто не знает этого имени?
Человек-легенда, суперстар, мегазвезда, целая планета. Самый прекрасный голос Земли!
Кто не помнит его трогательных, глубокомысленных, пронзительных, чарующих песен?
Кто не замирал, когда, словно исторгаемый из поднебесья, торжественно и величественно звучал громовым раскатом его неподражаемый баритон:
«Люди мира, на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте:
Гудит со всех сторон.
Это раздается в Бухенвальде
Колокольный звон…»
Это был проникновенный призыв к людям прекратить войны, чтобы не лилась человеческая кровь, чтобы не было больше на земле Бухенвальдов, Герник, Освенцимов.
Песня «Хотят ли русские войны» Э. Колмановского на стихи Е. Евтушенко, исполненная страстно, в высшей степени вдохновенно, принесла ему всенародную известность и популярность.
Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев просил Гейдара Алиева, чтобы на концерте, устроенном в его честь в Баку, обязательно пел Магомаев. И когда звучали песни «Малая земля» и «Белла Чао», генсек плакал, как ребенок, не сдерживая слез.
Шах и шахиня Ирана приглашали Муслима в гости, оказывая почести, достойные глав государств. В то время было немыслимо, чтобы советскому артисту за рубежом должностное лицо столь высокого ранга могло оказывать пристальные знаки внимания.
И тем более было удивительно, чтобы ему разрешалось принимать подобные приглашения. Но ему позволялось почти все.
Как кто-то верно заметил, советская эстрада состояла из двух частей: Муслим Магомаев и все остальные.
Председатель КГБ СССР Юрий Андропов как-то позвонил Фурцевой, министру культуры, и потребовал, чтобы обеспечили на очередное чекистское торжество Магомаева. На ответ Фурцевой, что к артисту есть вопросы у ОБХСС МВД СССР и он не выездной, Андропов сказал: «Перед нашим ведомством он чист! Организуйте выезд...»
Такие слова самого главного чекиста страны являлись приказом «не трогать» и снимали все возможные вопросы к Муслиму не только на тот момент, но и на будущее.
В стране Советов не было более талантливого, одаренного, более трепетного и впечатляющего артиста вокального жанра. При всем этом более скромного. Сложно перечислить все трогательное, задушевное, что Муслим Магомаев исполнил на сцене, в кино, на различных фестивалях.
В польском Сопоте первый советский певец — исполнитель «Севильского Цирюльника» вмиг, как писала западная пресса, «постриг» всех звезд эстрады, в числе которых были известные всему миру Том Джонс и Мирей Матье.
Польская песня «Этот день» родилась заново, на русском языке в исполнении Муслима она зазвучала намного ярче и лучше, чем была.
Песня «Последний аккорд», посвященная отцу Магомету Магомаеву, геройски погибшего на польской земле перед самым окончанием войны, также скорбный, пронзительный реквием по всем советским солдатам, павшим на полях сражений. А песня «Весенний край», звучащая, как гимн солнечному, песенному Азербайджану!
Трепетная, завораживающая песня «Баку», при исполнении которой миллионы азербайджанцев проникаются светлыми чувствами и любовью к родному городу-столице на берегу Каспия. И не только азербайджанцы.
Песня «Синяя вечность», начинающаяся с трогательных, убаюкивающих, нежных слов «Море вернулось говором чаек,
Песней прибоя рассвет пробудив...»
Какое удивительное сочетание слов, волшебной мелодии и удивительно красивого голоса! Магия, чарующая сердце и не отпускающая до последнего аккорда.
«О море, море, к преданным скалам...» — Муслим на прибрежных скалах, на фоне бурлящего моря, в характерной для него позе: в страстном порыве, с разведенными руками. Только он мог так стоять, словно пытаясь взлететь, и трепетный, необычайной силы и красоты голос призывом любви несется в эфир над голубыми просторами. И катит к его ногам свои соленые, звонкие брызги очарованная красотой песни морская волна.
А вечная «Мелодия», как трепет, как признание, как крик безумно влюбленного Орфея.
Муслим был узнаваем с первого слова в песне, с первого аккорда мелодии.
Все его выступления сопровождали аншлаги и длительные, несмолкаемые овации. Зрители не расходились по завершении концерта, требуя еще и еще песен. Муслим выходил опять, с обаятельной, застенчивой улыбкой на лице, и пел. И снова гул аплодисментов и настойчивые просьбы зала спеть еще раз.
И такая картина повторялась вновь и вновь.
Каждая его песня была, словно открытие, как что-то необычное и неповторимое, и звучала словно гимн, весомо и бесподобно.
А какие стихи, какая музыка сопровождали этот неповторимый голос? Стихи великих: Расула Гамзатова, Николая Добронравова, Роберта Рождественского, композиторов Александры Пахмутовой, Арно Бабаджаняна, Игоря Крутого, Тихона Хренникова и многих других.
Его песни сразу же становились хитами, их можно было слышать на каждом углу, в каждом доме, в учреждениях и клубах, ими упивались и грезили все молодые люди. И не только.
Муслим был настоящим идолом, кумиром и молодежи, и старшего поколения, как были в свое время для Америки Элвис Пресли и Фрэнк Синатра.
А прекрасная половина 1/6 части земли была от него без ума, боготворила и преклонялась перед ним.
Муслим ломал, казалось бы, непреодолимые барьеры между людьми разных вер, культур, наций, а его самого никто не делил на своего или чужого. Никто не мог думать о нем как о кавказце-чужаке. Все считали своим...
Помню, в семидесятые на радио «Маяк» была радиопередача «после полуночи», которую вел Муслим. Я с трепетным нетерпением ждал ночных часов, чтобы послушать певца. Он рассказывал о песнях, об исполнителях, о Марио Ланца и под конец завершал передачу своей песней. Так хотелось это записать, но тогда не было такой возможности, можно было только послушать и потом жить с этим, стараясь не забыть услышанное.
Но когда попадал в Москву, в первую очередь ноги несли меня в магазин грампластинок, где в давке в очередях я выпрашивал пластинку его песен.
Невозможно представить, чтобы кто-либо из нынешних так называемых «звезд» сел за рояль и так виртуозно, как Муслим, пропел песню «Белла Чао», «Синюю Вечность» или «Темную ночь». Нынешние эстрадные прыгуны, претендующие на роль звезд, не могут дотянуться даже до уровня подошв его туфель.
Воистину, правдивы слова «талантливый человек талантлив во всем». Муслим артист, композитор, писатель, художник. Не зря известный художник Шилов, посмотрев его наброски, сказал: «Муслим. Пиши, у тебя получается».
Если бы Муслим всерьез занимался этим, уверен, и художником он был бы одним из лучших.
Он был любим всеми, независимо от возраста, веры, национальности и других различий.
Я не перестаю в восхищении изумляться: как соединились в одном человеке столько талантов, незаурядный, божественный голос, великолепная сценическая внешность и безмерно-притягательное обаяние?
Он мог быть таким близким для всех, кто его хоть один раз увидел и послушал.
Его концертов с нетерпением ждали в каждом городе. И огромным счастьем для поклонников являлось, если он посетил этот город.
А какие аншлаги он собирал, проводя по несколько концертов в день, какое море людей собиралось на стадионах, в залах, сколько страждущих прикоснуться к нему перегораживали дорогу, по которой он должен был проехать.
Иосиф Кобзон рассказывал, как автомобиль, в котором сидел Муслим, до самой гостиницы несли на руках его поклонницы.
Я пишу эти строки спустя несколько лет после его кончины. Кончины, которая стала для миллионов поклонников неожиданным, тяжелым шоком и горем, все телепередачи с сообщениями о его смерти смотрели с тяжким чувством огромной и невосполнимой потери. А на телеэкране звучала песня:
«Луна над городом взошла опять,
Уже троллейбусы уходят спать.
И, словно ветры счастья в мое окно стучатся
Вновь воспоминания…»
Я мысленно прокручиваю весь путь певца, начиная с концертов в Грозном и заканчивая последними выступлениями в Белоруссии, в подмосковном городе Сергиев Посад.
Я горжусь тем, что начало своей стремительной карьеры певца Магомаев начал в вечно зеленом городе Грозном, на Родине своих и моих исторических предков. Он, тогда еще совсем молодой артист, ездил по полям и фермам, по сельским домам культуры и пел. Я видел его выступление в нашем сельском клубе, в Ачхой-Мартане. Застенчивый юноша, высокий, стройный, длинноногий пел пронзительно красивым голосом итальянские, советские песни, в числе которых была и чеченская песня «Зезаг ду бацалахь лепаш» (Цветок в траве блестит).
После концерта опекавший Муслима, как сына своего друга, известный чеченский писатель Магомед Мамакаев привез его в наш дом, к своему другу, моему дяде Мовлиду.
Таким образом Муслим оказался у нас гостях. Я был слишком маленьким, чтобы понять, кто в нашем доме, но отчетливо помню стеснительного, симпатичного парня с выразительной улыбкой на лице, молча сидевшего за столом.
Он был вскормлен Азербайджаном, связан душой и сердцем с Россией и оставался чеченцем по крови предков. Его невозможно поделить, отдав одному народу.
Муслим не делится, он остается человеком мира и принадлежит всем народам.
Он высоко парит над предрассудками, над человеческим слабостями, своим бесподобным, неповторимым голосом утверждая Любовь, Веру, Добро и Человечность. Великий певец, которого можно сравнить по таланту с непревзойденным Фёдором Шаляпиным.
Нет сегодня на вокальном Олимпе страны ему равных. И тем сильнее и острее боль, что он так рано ушел. Огромная, невосполнимая потеря.
И звучит песня:
«А ветер летит, провода теребя,
А время с годами к нам жестче и строже...
Не будет, не будет, не будет тебя,
И даже не будет похожей...»
Прощай Муслим!
Знаю, что похожего на тебя не будет тоже.
НО ПЕСНИ ТВОИ БУДУТ ЖИТЬ НА ЗЕМЛЕ ВЕЧНО!