Юрка считался на селе гармонистом. Не ахти каким, но всё таки. Набор его приёмов игры на гармошке был скуден-"хырны волки- хырны зайцы", так это характеризовалось непритязательными любительницами деревенских мотивов. Однако это не мешало ему быть желанным гостем на посиделках: на бесптичье и кастрюля-соловей. Мало в послевоенное время было развлечений, способных скрасить тяжелую крестьянскую жизнь. Гармонь с бравым гармонистом - самое доступное. Ну бравый не бравый, а какой есть...
Постепенно Юрка избаловался. Просьбы девчат поиграть, стал воспринамать "через губу" и соглашался развернуть меха потрёпанной гармошки только после принятия стопки самогона. Будучи хилым и малорослым, после нескольких стопок и вовсе терял способность к игре. Забравшись на печку или топчан, просто засыпал. Проспавшись, нахально требовал похмелиться, угрожая игнорировать в дальнейшем приглашения его на посиделки. Поскольку других гармонистов не предвиделось, девки соглашались. Но ведь всякому терпению бывает предел...
На очередном гуляньи, Люська, бойкая и шибко уважающая пляски под гармонь, с азартом выкрикнула:-Ээх, Юрка! Давай барыню, да с перебором!
Гармонист, явно не разделяя порыва чувств барышни, затянул своё привычное. Стало ясно, что барыни с перебором не будет.
-Ну я тебе устрою перебор!-подумала зловредная Люська.
Дождавшись отключки набравшегося гармониста, Люська, с помощью подруг, осуществила страшную месть за все девичьи обиды.
-Да ладно, девчата- нет гармониста и этот не гармонист! Я вам на зубах лучше сыграю!-успокаивала она некоторых опасающихся.
Разобрав гармонь, она наложила в меха коровьего навоза и стала дожидаться пробуждения мучителя...
-Ну наливайте!-подошел к столу Юрка со стаканом в трясущейся руке.
-Сыграешь- нальём!-загородила стройным телом стол Люська.
Юрка с явной неохотой повесил на плечи гармонь и, глубоко вздохнув, попытался извлечь звуки из несчастной трёхрядки. Вместо привычных звуков по избе стал распространяться нехороший запах.
-Гармонисту этому
Кошку околетую,
И собаку драную
И ухажерку сраную!- с душой пропела ему Люська.
Обескураженного гармониста вытолкали в сени под дружный неодобрительный гомон.
Юрка понуро плелся домой и несчастная его гармошишка везлась за ним на ремне, как преданная собака...