Пожар на хлопковом поле.
Узбекистан был хлопковой республикой СССР. Борьба за увеличения поставок хлопка, постоянная головная боль руководства республики. Каждую осень в республике начиналась самая что ни на есть битва. Битва за урожай! На сбор урожая мобилизовали все трудоспособное население Узбекистана. Посылали школьников, студентов техникумов и ВУЗов, служащих и рабочих. Прекращалась учеба в школах, в техникумах и в ВУЗах. Выделяли на сбор хлопка часть своих сотрудников учреждения, фабрики и заводы. Аврал продолжался иногда два, иногда три месяца .Иногда сезон сбора затягивался до снега, который в Узбекистане выпадает в декабре. Зачастую сбор хлопка или курака продолжался и на заснеженном поле. Курак это нераскрывшиеся коробочки хлопка, которые также собирались и использовались как низший сорт хлопка.
Надо ли говорить, что проблема механизации сбора хлопка имела для республики первостепенное значение. Для решения этой задачи в начале пятидесятых годов было создано ГСКБ по хлопку. Государственное специальное конструкторское бюро по хлопку. К работе в ГСКБ были привлечены лучшие кадры и уже вскоре была разработана документация на первую отечественную хлопкоуборочную машину и был создан первый опытный образец .На ташкентском заводе сельскохозяйственного машиностроения было организовано производство опытной партии первых отечественных хлопкоуборочных машин, были проведены испытания и вскоре машины стали поступать в колхозы.
Однако, для эксплуатации этих машин требовались подготовленные кадры. Понятно, что колхозники собиравшие хлопок вручную мало подходили для этой роли.
Что такое сбор хлопка вручную? Сборщику хлопка вручается специальный фартук.. Представьте себе обычный, одеваемый на шею и с завязками на поясе, фартук с карманом впереди. Так вот у хлопкового фартука карман это небольшой мешок, куда складывается собранный хлопок. Хлопок растет на поле небольшими кустиками высотой около 80 сантиметров. Стебли куста называются гузапая и ей топят зимой печи.На кусте с десяток коробочек, которые при созревании лопаются и раскрываются . И внутри раскрывшейся коробочки клочок ваты с зернышками. И вот эти клочки ваты пальцами вытягивают из коробочки и складывают их в фартук. Полный фартук весит не более 10 килограмм. Представляете сколько этих клочков нужно собрать, чтобы набрать полный фартук, а 80 килограмм? Ведь норма сбора, для колхозников была 80 килограмм. Для горожан, мобилизованных на сбор хлопка эта норма была вдвое меньше-40 килограмм. Чтобы собрать такое количество хлопка нужно весь день вкалывать и нужно иметь быстрые руки. Выполнившему норму горожанину платили 40 копеек. Не выполнившему нормы не платили ничего, но кормили всех, три раза в день. Не Бог весть как, но голодными мы не были. Мне никогда не удавалось выполнить норму. Я в те годы учился в Средне-Азиатском Политехническом Институте, на механическом факультете. И все годы учебы мы два, а то и три месяца проводили на хлопке. Исключение составляли пятикурсники, выпускники. Их старались не посылать на сбор хлопка. Жили мы в каких то глиняных сараях. На глиняный пол стелили солому, а на солому каждый стелил то что у него было и укрывался тем, что имел. Ну и ложку с миской и кружку надо было иметь. Работали от зари до темна. Вобщем, каторга.
Рано утром, часов в 7, был подъем. Быстро умывались, завтракали и на построение. На построении подводили итоги прошлого дня. Хвалили отличившихся ударным трудом и порицали лентяев не выполнивших нормы. Я, как правило, оказывался в числе последних. Итоги подводил Заместитель декана нашего факультета-Свердлин Владимир Исаакович. Был он толстый и добрейший мужик и мы звали его Батя. Иногда линейку проводил парторг факультета, наш однокурсник Коля Жугин. Коля успел отслужить 5 лет в пограничных войсках. Демобилизовался в звании старшины. Был серьезен и строг, как и положено настоящему старшине. Впоследствии Николай успешно трудился в городе Миассе на крупном автомобильном заводе. Стал директором завода. А потом был назначен Начальником Главного управления бортовых грузовых машин в Министерстве Автомобильной промышленности в городе Москве. А пока он был у нас за бригадира.
Днем у нас был короткий обеденный перерыв и опять работа до темна. Возвратившись с работы у нас еще хватало сил на вечерние посиделки. Пели песни, рассказывали анекдоты, иногда, очень редко, выпивали. Факультет наш был преимущественно мужской. Поэтому мы иногда отправлялись в соседний кишлак, где трудились студентки женского факультета, нашего института. Например Химфака. Или отправлялись в другой кишлак, где работали студентки Финансово-экономического института. Мы были молоды, веселы, жизнерадостны и море нам было по колено. Такие вот будни были у нас во время хлопкоуборочной компании.
И вот в колхозы стали поступать хлопкоуборочные машины и потребовалось их освоение.
Я в это время уже учился на пятом курсе и предполагал, что уж на этот год нас оставят в покое. Не тут то было!
В те годы, а это был 1954 год, Узбекистаном правил Сталинский ставленник Усман Юсупов. Сталин только что умер в 1953 году. Сталинская жесткая дисциплина еще не была расшатана либеральной демагогией. Усмана Юсупова называли Узбекский Сталин. Был он высокого роста, богатырского телосложения, требовательный и жесткий. Так вот как решил проблему внедрения в эксплуатацию хлопкоуборочных машин Усман Юсупов. Он распорядился отправить на месяц в колхозы, в качестве инструкторов, студентов пятых курсов технических ВУЗов, предварительно проведя с ними краткий курс обучения.
Нам были оформлены командировочные удостоверения, выплачены деньги на командировку, а на командировочном удостоверении красовалась подлинная подпись самого Усмана Юсупова. С нами позанимались дня три, не больше, и мы поехали. Мне в напарники достался мой однокашник и друг Марат Купченко. А послали нас в Голодную степь, в Мирзачульский район, в какой то отдаленный совхоз. Названия я уже не помню. Ну что то вроде имени Лазаря Кагановича или еще кого то из тогдашних вождей.
Добираться пришлось на попутных грузовых машинах., то по асфальту, то по грунтовым вдрызг разбитым дорогам . Ехать приходилось в кузове, примостясь на каком- либо грузе, который везла эта машина. Когда наши пути расходились нас высаживали, мы ловили очередную попутную машину и ехали дальше. Добрались до места мы уже затемно. В правлении совхоза уже никого не было и местные жители посоветовали нам пройти в Красный уголок. И действительно, там шевелилась жизнь. Нас встретил бригадир этого совхоза. Когда мы ему объяснили, что мы приехали в командировку, то бригадир послал к директору совхоза какого то парнишку. Директор пришел и выслушав нас сказал нам, что приехали мы не вовремя, так как ему сегодня звонили из районного центра и сказали, что должны приехать какие то большие люди, командированные самим Усманом Юсуповым. Их он предполагает разместить в Красном уголке, а нам места нет и нам лучше уехать. Когда мы сообразив сказали, что это мы эти люди, директор недоверчиво посмотрел на нас. Было видно, что он нам не верит. Уж слишком мы не походили на людей командированных в совхоз самим Усманом Юсуповым. Пришлось предъявить свои командировочные удостоверения. Директор страшно удивился ,но сразу же изменил свое отношение к нам. Тут же вскипятили чай, принесли какую то еду. Нас накормили и постелили нам постели в этом Красном уголке. Измученные дорогой мы с Маратом быстро уснули. Утром нас разбудили, накормили и нам нужно было приступать к своим обязанностям. В совхозе было всего две хлопкоуборочные машины и они уже во всю работали. Нас познакомили с совхозными механизаторами. Это было два тракториста, работающих на этих хлопкоуборочных машинах. Молодые узбекские парни лет по 20. И два слесаря ремонтника-крымские татары. Один, по имени Равиль, примерно нашего возраста. Другой постарше. Его звали Кемаль. Ребята уже отработали на этих машинах пару месяцев, уже ремонтировали эти машины и они в наших инструкциях не нуждались.
Скорее они могли нас поучить.
Тут нужно сказать о том как на узбекской земле оказались Крымские татары.
Во время Великой Отечественной войны Крым был оккупирован немецкими войсками.
Во время оккупации в Крыму возникло партизанское движение. Главным образом в горной местности, в южной части Крыма. Но были не только партизаны, были и пособники оккупантов. Наверное, и у тех и у других были люди разных национальностей. Но существовало мнение, что среди пособников оккупантов было много Крымских татар. По этой причине, после освобождения Крыма, Крымских татар депортировали из Крыма вглубь страны, в Узбекистан. Народная молва рассказывала разные страшные истории про Крымских татар. Что они не смирились, что они ненавидят русских, что они только и ждут случая, чтобы всадить нож первому попавшемуся любому русскому. Конечно, мы с Маратом понимали, что это все преувеличения. Но тем не менее немного робели.
Вскоре мы разговорились с ребятами и поняли, что они простые парни и отношения наши стали вполне нормальными.
Часто нам приходилось ходить вместе с ребятами на отдаленные хлопковые поля .В дороге разговаривали и они рассказывали нам о своей довоенной жизни. Особенно разговорчив был младший- Равиль. До войны его семья жила в городе Симферополе. Равиль учился в русской школе, хорошо говорил по русски и был приветливым парнем. Кемаль же был малоразговорчив и замкнут.
И вот как то с раннего утра мы пришли на дальнее хлопковое поле, где предстояло работать одной из хлопкоуборочных машин. Поначалу все было обычно. Тракторист, молодой узбекский парень ловко управлял машиной и набирал хлопок в её бункер.
Было прохладно, дул ветер и мы поеживались от холода в своих телогрейках. Машина работала исправно и бункер наполнялся хлопком все больше и больше. Бункер представлял собой такую проволочную сетчатую коробку объемом примерно 2-3 кубометра. Сетка была с размером ячеек примерно 3 на 3 сантиметра и сквозь ячейки было видно, как наполняется бункер. При этом хлопок, подаваемый в бункер всасывающим устройством, ударялся об проволочную сетку, при этом лохматился и образовывал длинные пряди, длиной около метра. Пряди эти развевались на сильном ветру и одна из прядей коснулась разогретой выхлопной трубы двигателя. Прядь стала тлеть и тление быстро достигло бункера. Водитель этого не замечал и продолжал работать как ни в чем не бывало. Когда мы со стороны заметили тление, в бункере уже тлело половина собранного хлопка. Мы стали кричать водителю, чтобы он уезжал с поля. Водитель же, молодой парень узбек, растерялся и, вместо того чтобы выехать с поля и вывалить тлеющий хлопок на землю подальше от поля, вывалил его прямо на поле. Поле загорелось. Сухой хлопок и сухая гузапая горят как порох. И огонь быстро распространялся по полю. Нужно сказать, что тогда были чрезвычайно строгие законы .За одну сожженную по небрежности коробочку хлопка можно было получить срок от 5 до 10 лет. А тут горит поле! И рядом стоят депортированные Крымские татары. Тут уж всем нам светило даже не 10 лет, а верная стенка. Поди докажи потом, что тут не было злого умысла.
Бедный водитель упал на землю вниз лицом и в отчаянье кричал, что теперь его посадят в тюрьму. Воды поблизости нет, земля твердая как камень, поле огромное. Ситуация безвыходная! В такой ситуации, если не растерялся, начинаешь соображать быстрее обычного. Я вспомнил, что где то, когда то читал, что в аналогичной ситуации сделали на пути огня просеку, уткнувшись в которую огонь погас. На наше счастье был сильный ветер, который гнал огонь в одну сторону, не давая ему возможности распространяться в стороны. И огонь распространялся нешироким языком, быстро двигаясь в нашем направлении.
Подбежав поближе к языку огня, мы вчетвером стали быстро вырывать кусты хлопчатника из земли. Обычно выдрать куст хлопчатника из слежавшейся земли довольно трудно, но опасность удесятерила наши силы. Мы создали на пути огня просеку шириной метра три, уткнувшись в которую огонь затих. Обессиленные мы тоже затихли, упав на землю.
Но дальше надо было что то делать . Огонь то мы погасили, а дальше? Хлопка сгорело огромное количество, а не одна коробочка. Первым опомнился Кемаль. Все таки он был постарше, поопытней и не такой наивный. Кемаль сказал, что все происшедшее надо скрыть и нигде, никогда, ни при каких условиях об этом и не заикаться. Иначе всем нам грозит тюрьма, а то и еще похуже. Уж Крымских то точно бы поставили к стенке ретивые НКВДешники! Мы объяснили это водителю узбеку, который к этому времени пришел в себя и мы взялись за дело. У водителя в кабине была лопата. Мы выкопали яму , собрали все горелые следы пожара и все это тщательно закопали.
Через несколько дней закончилась наша командировка, мы возвратились в Ташкент, отчитались за командировку и вскоре забыли об этом страшном событии.
Но до сих пор меня прошибает холодный пот, когда я представляю как могло бы быть промедли мы хоть минуту!
С тех пор прошло больше 50 лет. Уже ушел в мир иной мой друг Марат Купченко. Уже вернули в Крым Крымских татар. Уже нет СССР, нет и Узбекской ССР. И сам я из молодого человека превратился в деда. И вот только сейчас я решился рассказать об этом страшном событии.
Интересно, а где сейчас Равиль и Кемаль? Вспоминают ли об этом?
Валентин Чанцев.