ДОМ НА ПЕСКЕ (роман-хроника). Часть вторая.
14. Стеша и Васька
Стеша заплетала толстую русую косу перед складным зеркалом, которое она привезла с собой, и увидела, как вошел Васька Орлов.
— Васька, как ты вырос! — воскликнула она. — Настоящий парень. Тимофея нашего догоняешь.
Васька застыдился и, преодолевая смущение, ответил:
— Ты тоже вона какая стала... Располнела, разрумянилась.
— Чай, я уже невеста. А ты еще пацаненок... Я только приехала, не успела как следует отогреться.
— Все святки дома будешь?
— А где же? Знамо, дома. Не все работать, надо и погулять... Ты гармонь свою не продал?
— Нет.
— Вот хорошо. А танцевать научился?
— Учусь.
— Я научу тебя новым танцам.
— Дело... — Васька не удержался от восхищения: — Ты, правда, как похорошела...
Девушка пытливо посмотрела на него и ничего не сказала.
Стояли долгие зимние вечера.
В доме Орловых без отца теперь не читали библию. Мать спрятала ее в сундук. Васька видел, как она завернула книгу в длинный серый лоскут и положила на дно.
Авдотья Андреевна и Христинка по вечерам пряли лен на холсты. Сидела за прялкой и Дуня, но приходили подруги, и она, о чем-то пошептавшись с ними, просилась у матери:
— Мамка, я сбегаю к Мельниковым? Я там недолго буду.
— Делом занимайся. Ничего еще не напряла.
— Ну, мамка, отпусти!
Торопились они не к Мельниковым, а переходили двор и оказывались в старой избе. Еще днем они договорились устроить вечерку. Круг участников был небольшой — меньшие братья Орловы, сестра их Дуня, ее подруга Лиза, Тимка Мельников, Гришка Пичугин, Федька Гарнаков и Семка Татаринов.
— А Стеша придет? — спрашивал Васька.
— Она к Ермаковым пошла. У них сегодня тоже вечерка.
Известие о том, что не будет Стеши, опечалило Ваську. Петька сел рядом с ним. Поставил на колени гармонь, накинул на плечо ремень, пробежал пальцами по ладам сверху вниз и только после этого заиграл.
Семка Татаринов пустился вприсядку, сцепив кренделем руки на груди и отскакивая от земли, как мячик.
Видя, как задорно пляшет товарищ, Гарнаков Федька подобрал полы старенькой борчатки и пошел кругом, осторожно обходя Семку и энергично выбивая застывшими лаптями частую дробь.
Тимка Мельников хлопал в ладоши, потом схватил с лавки пустой мешок, башлыком напялил его на голову и завихлял задом, изображая из себя городскую модницу под зонтиком.
Пичугин захохотал, хватаясь за живот.
Танцы парами не получались, потому что было всего две партнерши — Дуня и Лиза. Подружки посовещались о чем-то между собой, оделись и бросились к двери.
— Вы куда, девчата? — крикнули им вдогонку,
— Мы сейчас!
Вернулись они втроем. С ними была высокая тоненькая девочка с черной челочкой и прямым аккуратным носиком. Звали ее Нюрой, и она доводилась двоюродной сестрой Татаринову.
Вдруг дверь снова открылась, и вошла Стеша, по самые глаза закутанная в шаль, с муфтой в руках, за нею Тимка.
— Ой, Стеша! — сразу бросились к ней девочки. — Вот не ждали! Раздевайся!
Они помогли ей снять пальто, шаль. Стеша села на лавку рядом с Васькой, завороженно смотревшим на девушку. Он глядел, как на длинных черных ресницах ее таяли снежинки и маленькими звездочками горели капельки влаги.
— Тимоша вот насильно притащил меня сюда, — как бы оправдывалась Стеша. — У Ермаковых вечерка не состоялась... А тепло у вас тут. Каждый день топите? А в той половине ягнятки с телятами? Хорошо. А у нас в одной избе все. Я отвыкла от этого, так кажется, все навозом пропахло... Васек, ты что приуныл? Играй веселей. Девочки, давайте я покажу вам, как танцевать новую польку. Становитесь парами. Кавалеры слева, дамы справа. Моим партнером будет Петя. Согласен? Нет? Тогда Гриша...
— Я буду. Петька пусть играет, — сказал Васька, беря Стешу за руку.
Он не спускал со Стеши своего влюбленного, взгляда. Она казалась ему лучше всех девушек, которых он знал: глаза голубые, ласковые, коса русая, толстая. У Васьки радостно билось сердце.
После танца девчата накинули на себя шали и выбежали на улицу. Васька помедлил и подался было за ними. В дверях чуть не столкнулся с возвращающимися девчонками. Заметил: Стеши среди них нет. Тогда Васька остался в сенях, поджидая Стешу. Чтобы не напугать ее, он зажег спичку.
— Вот хорошо! Спасибо, Вася, догадался, — обрадовалась она, — а то тут так темно...
Он бросил спичку, обхватил ее и прижал к себе. Она не вырывалась, только сказала:
— Холодно как! Морозы наступают рождественские...
Он поцеловал ее в щеку, потом в губы.
— Вот уж это лишнее. — Она легонько отстранила Ваську от себя, чувствуя, как он взволнован.
— Пойдем, а то кто-нибудь выйдет, — шепотом сказала она, чуть ли не касаясь губами его уха.
После этого Васька играл на гармонике и танцевал с другими девчонками, но то, что сейчас произошло в сенях, не выходило из головы. У него каждая жилочка трепетала, будто он только что совершил геройский поступок.
Вечерка продолжалась.
И вдруг, словно поленом, кто-то ударил в дверь. Один, второй, третий раз. Все переглянулись. Гармонь пискнула напоследок и замолчала. Дверь была на крючке. Кто же это?
— Я вот ему сейчас постучу, — снимая с плеча ремень, сказал Петька.
Открыл дверь — никого нет. Шире расхлебенил. Из-за двери показалась мохнатая рука.
Девочки сразу отпрянули в передний угол.
На свет, переваливаясь с боку на бок, вышел мохнатый человек. В руках он держал палку. Перешагивая через порог, стучал ею об пол.
Девочки еще сильнее жались друг к другу и визжали.
Мохнатый человек остановился. На нем был тулуп, вывернутый вверх шерстью, шапка тоже вывернута, подпоясан веревкой, концы которой доставали до земли. На лице черная маска с большим красным носом. Он ни слова не произносил, только похрюкивал, ухал, посвистывал.
И братья Орловы почти враз сказали:
— Егорка!
Потом Петька со злостью добавил:
— Не валяй дурака давай!
Егора обычно не приглашали на такие вечерки, потому что его считали взрослым парнем, женихом, а тут, как выражался тот же Егор, собиралась «мелюзга».
Мохнатый человек вдруг закричал, потрясая палкой:
— А ну, пузатая плотва, сыпь отсюда горохом! Живо!
С него сдернули шапку, сорвали маску. Петька и Тимка отобрали палку. А Пичугин, который был почти в два раза выше Егора и сильнее, подхватил его, как вязанку сухого хвороста. Он только ногами болтал.
Егор сам был не прочь повеселиться. Забыв про все, он тут же пустился танцевать.
— Я слышала, вы женитесь, Егор Иваныч? — застенчиво улыбаясь, спросила Стеша.
Они танцевали «Подгорную», и кавалер длинным носом чуть не упирался своей даме в высокую грудь.
— Все это вранье, Стеша, — серьезно сказал Егор. — После праздников я постригаюсь в монахи и ухожу в монастырь...
— Вы были шутником и остались им, Егор Иваныч...
— Нет, сурьезно. Я решил в рай попасть. А туда, как известно, пускают только безгрешных. Монахов. Ты не собираешься в рай?
— Нет. Я еще так мало жила на этой земле. Вот когда погрешу тут, тогда можно и о рае подумать... А все-таки, когда твоя свадьба? Надеюсь, пригласишь меня?
— Обязательно. Если ты не выйдешь замуж к этому времени.
— У нас нет женихов.
— Будут. Уже есть. Я знаю одного хлюста, по уши в тебя втюрился.
— Я догадываюсь... Но я стара для него. Пусть помоложе ищет. — А у самой при этих словах щеки так и разгорелись.
После вечерки тесной гурьбой провожали Мельниковых до их низеньких ворот. Со Стешей шли с одной стороны Егор, с другой — Гришка Пичугин. Васька, расставаясь, долго держал ее руку в своих руках, шутил, смеялся, притянул Стешу к себе, хотел поцеловать при всех, но она не далась.
Егор и Петр сразу уснули, а Васька долго лежал с открытыми глазами. В ушах стоял знакомый голос: «Вот уж это лишнее...» — «Почему лишнее? — думал он. — Не хочет любить меня? Или цену себе набивает? Что старше меня... Разве мало таких браков, где она старше его?»
Все три недели Васька встречался со Стешей. Хорошо, что другом у него был Тимофей. И, пока сидел у них, не спускал с нее глаз. Она старалась не глядеть на него, но сердцу ее было радостно, что он здесь, рядом с ней, и от счастья она улыбалась.
Когда Стеша уезжала, он пришел провожать ее. Молча смотрел на девушку, и в его глазах стояла грусть.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/08/15/693
***