ГЛАВА 9
ТЕРАПИЯ
Было около 8-ми вечера, когда я с опаской вывернула на улицу, в конце которой находился студенческий бар. Как и в прошлый раз из него доносились многочисленные крики и смех. Какой-то пьяный гражданин уверял окружающих, что сможет смять пивную банку головой. Были те, кто его отговаривал. Но большинство только подтрунивали смельчака и хохотали так сильно, что начинали икать. Споры продолжались еще пару минут. После чего, парнишка закричал: «Всем внимание! Это войдет в историю!».
Ох, кажется, он настроен решительно.
Глухой удар. Сдавленный смешок какой-то дамочки. А далее грохот стульев и звук удара чего-то довольно приличных размеров об пол.
Нда.., сегодня явно не его день. Не стоит так напиваться. Тем более в будний день.
Размышляя о плюсах и минусах алкоголя, я вышла из машины и тихо захлопнула дверцу. Надеюсь, Салли уже внутри. Не хотелось бы сидеть там в одиночестве, ожидая непунктуальную подругу.
Перед входной дверью я прислушалась к шуму, бурлящему за ней, пытаясь услышать голос Бремнера. Минуты мне хватило, чтобы понять. Его там нет. Какое облегчение. Улыбаясь, я зашла в бар. Почти все столики были заняты. Ничего сверхъестественного. На сцене выплясывали 2 парня сомнительной трезвости. Один кричал что-то невнятное в микрофон, а второй безуспешно пытался вытащить на сцену невысоко роста девушку, которая очень стеснялась и бормотала: «Нет, Пол, нет. Ну что я там буду делать? Пол, прекрати, все же смотрят…» Открою секрет, никто, кроме меня на них не смотрел.
Все присутствующие были погружены в свои личные диалоги, а иногда даже и монологи. Это я про Джима Хеккера. Тихий такой парень, учится в одной группе со мной. И я часто ловила его на том, что он разговаривает сам с собой. То на занятиях, то просто в коридоре или в столовой. Сомневаюсь, что кто-то еще об этом знает. Он говорит шепотом. Остальные, вероятно, видят лишь слабое шевеление его губ. Но я, в отличие от них, слышу абсолютно все, что лопочет Джим. Вот и сейчас, Хеккер, сидя за столиком в углу, шептал, не переставая, какие-то глупости о тесте в четверг. «Тест. Я же не готов! Не готов! О, мистер Купер, вы так не правы, что назначили это тест!.. Зачем? Зачем? Я не готов! Не готов!»
Единственное, что я подчеркнула для себя из этой словесной белиберды, так это то, что я не единственный свихнувшийся человек в этом помещении. Мало того, что Джим болтал сам с собой, так он еще выдумал несуществующий тест. Насколько мне известно, мистер Купер ничего не назначал на четверг. Так что Джиму незачем изводить себя подобными мыслями. Мне бы стоило его предупредить. Но тот факт, что мы с ним и парой слов не перекинулись, останавливал меня.
Хорошенько оглядевшись, я заметила Салли, сидящую за барной стойкой и настолько усиленно махавшую мне рукой, что та стала походить на пропеллер вертолета. Ее лицо озаряла улыбка. Я, просочившись сквозь компанию девушек, подошла к подруге и села рядом. Высокий стул слегка покачнулся, и я уж было подумала, что тот пьяный парень будет не единственным, кто сегодня упал, но стул все же устоял на своих деревянных ногах.
- Привет, - прохрипела я.
- Я боялась, что ты не придешь.
Салли потупила взгляд, словно ей было стыдно признаваться в этом.
- Я же обещала, - сказала я, пытаясь поймать взгляд подруги.
- Ну да…
- Так, я не пойму, откуда такие унылые настроения? – как можно более весело произнесла я.
- Все в порядке, - кисло улыбнулась Салли, - я рада, что ты здесь, нам нужно многое обсудить.
- В частности, твои походы в больницу.
Этого стоило ожидать. Она снова подняла неловкую для меня тему.
- Конечно, - неохотно согласилась я, - ты, именно тот человек, кому я могу без стеснения рассказать обо всем.
На этот раз подруга улыбнулась по-настоящему, не только губами. Улыбались и ее глаза.
Мы заказали 2 кружки пива. Бармен был очень доброжелателен, даже чересчур. Он задавал нам всякие неважные вопросы. Об учебе, интересах и прочей ерунде. Мы ответили на каждый. Но так как пришли мы сюда не ради подобных бесед, Салли вежливо дала понять бармену, что мы желаем пообщаться друг с другом. Он все понял и отошел к другому концу барной стойки. Больше в этот вечер он нас не беспокоил.
Пока уровень пива в наших кружках медленно опускался ко дну, мы обсуждали накипевшее. Я, захлебываясь эмоциями, поведала Салли о своей непонятной привязанности к парню, лежащему в коме, в полном одиночестве. История получилась путанной, немного несвязной. Салли внимательно выслушала все от начала и до конца, иногда она прерывала меня и задавала короткие вопросы, чтобы лучше понять меня и мое поведение. Когда я закончила свой рассказ, подруга облегченно вздохнула.
- Какое счастье! – выпалила Салли после минутного молчания.
- Что? Счастье? Какое тут счастье? – возмутилась я.
Как она могла вообще сказать такое? Джастин лежит в коме! Он в любой момент может умереть! Его сердце так слабо бьется, оно настолько хрупкое, что мне хочется взять его в ладонь и сжать, чтобы оградить от этого мира. Лишь бы оно не прекращало биться… А она, а она говорит, что это счастье!
- Извини, извини, ты не правильно меня поняла! – оправдывалась Салли. Она пыталась взять меня за плечи, чтобы я взглянула на нее и поняла, что ошиблась. Но я была так разгневана, что не видела ничего вокруг.
- Да что же тут непонятного! Думай, прежде чем говорить подобное, - пробурчала я, убирая ее руки с моих плеч. Я намеревалась уйти отсюда, пока она не наговорит чего-нибудь еще в том же духе.
- Я ухожу, - выдала я и сделала попытку встать. Но Салли резким движением схватила меня за рукав.
- Ну, послушай же меня хоть секунду! – взмолилась подруга, - Ты не так поняла. Дай мне объяснить.
Немного придя в себя, я села на место и взглянула на нее испепеляющим взглядом. Ну, по крайней мере, я надеялась, что он выглядел испепеляющим.
- Ты… когда ты стала такой вспыльчивой? – спросила Салли.
- Мы что будем обсуждать мое эмоциональное состояние? Или ты хочешь сказать что-то еще? – с желчью в голосе произнесла я.
- Да, да, прости.
- И?
- Понимаешь, под счастьем я имела ввиду не то, что произошло с этим парнем, Джастином, - мямлила Салли, - я хотела сказать: «Хорошо, что с тобой все в порядке. И эти походы в больницу не оказались погоней за наркотиками или чего не доброго твоей болезнью».
- Вот в чем дело, - добавила Салли и робко посмотрела мне в глаза, желая увидеть там понимание и одобрение.
Как только, она закончила, гнев испарился из моей головы. Она очистилась. Можно было продолжать разговор. Я была поражена своей реакцией. Как я могла так разозлиться на свою лучшую подругу? Одна фраза, и я уже в гневе. Раньше со мной никогда такого не было. Видимо, вещи, касающиеся Джастина, трогают меня сильнее, чем остальное. Нельзя принимать все так близко к сердцу.
- Ладно, прости, что я так вспылила, - замялась я, - давай поговорим о чем-нибудь другом.
- Идет, - оживилась Салли, - например?
- Ну… - я задумчиво поглядела на потолок. Ни одной темы для разговора в моей голове. Мы так давно не говорили по душам. Казалось, с тех пор прошел не месяц, а целый год. Столько событий, вмещенных в несколько недель, выбили меня из колеи жизни.
- Придумала! – воскликнула я, озаренная идеей, - как там Пит?
Пит, тот парень, что спас нас в баре от цепких лап Бремнера. Насколько я помню, Пит и Салли начали встречаться. Но я не уверена на 100%, что они встречаются до сих пор. Это на меня не похоже. Обычно я все знала о личной жизни Салли, а она о моей, немного скудной, а местами даже нелепой.
- Ах, Пит.., - мечтательно вздохнула подруга, - не ожидала, что ты вообще о нем вспомнишь, - поддела меня Салли.
- Не ерничай, знаешь ведь, что со мной творится, - возразила я, - всего и не упомнишь.
- Да я пошутила, - успокоила меня подруга, - с Питом все замечательно.
Далее наш разговор перешел в более мирное русло. Я с искренней радостью и интересом выслушала длинную историю Салли. Я бы дала ей кодовое название «Все о Пите Райане» или «И жили они долго и счастливо».
Оказалось, что Питу уже 22 года. Он закончил колледж в каком-то городе с непроизносимым названием и вернулся сюда несколько месяцев назад. Сейчас, и Салли этим очень гордится, Пит работает менеджером в небольшой компании, занимающейся утилизацией отходов. По словам моей подруги, Пит души в ней не чает. А Салли от него просто без ума. Мне показалось, что та эйфория, что бывает в самом начале отношений, до сих пор не оставила Салли. Она с таким упоением описывала Пита, что, я уж подумала, она рассказывает мне о каком-то средневековом рыцаре в сияющих доспехах. Конечно, в том, что ее возлюбленный хороший парень, я не сомневалась. Я убедилась в этом еще давно. Таких парней, как Пит, в наше время днем с огнем не сыщешь. Как сказал бы мой папа, он просто славный малый.
Папа… Ком предательски подкатил к горлу.
- Знаешь, - ни с того ни с сего прервав томный монолог подруги, начала я, - единственный раз, когда я была на могиле отца… это в день его похорон…
Неожиданно я почувствовала презрение к себе. Но оно быстро испарилось. Что я за дочь такая?! За все время после папиной смерти я не удосужилась прийти на его могилу… Да, я знаю причину, почему все так вышло. Знаю. Я просто не хотела видеть ее... Не хотела видеть холодное надгробие – символ бесследно ушедшей жизни. Я хотела запомнить папу живым. Живым! А не лежащим где-то под тонной земли… Я была готова зареветь от беспомощности и жалости к себе. Возможно ли, что это всего лишь отговорка? Я спрашивала себя, но боялась ответить, несмотря на то, что ответ плавал на поверхности.
Салли, запнувшись на полуслове, посмотрела на меня глазами полными непонимания и чего-то еще. Отвращения? Надеюсь, нет.
- Не осуждай меня, пожалуйста, - мой шепот срывался на хрип, - я знаю, что виновата.
- Я и не…
- Послушай, я боюсь, что не справлюсь с этим в одиночку, - продолжала я, не обращая внимания на внешний шум, - после того, как я выговорилась тебе, Джастину, мне стало легче. Стало легче морально, духовно.., не знаю, как это назвать. Понимаешь? Теперь я просто обязана взять себя в руки!
Не знаю, кому я хотела доказать, что я теперь более сильная и смелая. Салли? Себе? Окружающим, которых ничего более не интересует, кроме выпивки и развлечений? Не знаю. Но, то, что я стала сильнее, это очевидно. Мое так называемое лекарство, как назвала Джастина Хилари, дает эффект, хоть и слабый. Мне стало лучше, хоть и не намного. Сеансы своеобразной терапии, если это можно назвать так, мое «общение» с парнем в больнице, помогают мне разобраться в себе, в своих чувствах. Не отрицаю, что-то после того, как я узнала о существовании Джастина, еще более запуталось, но многое стало яснее, чем когда-либо.
Посвящать Салли во все это я не стала. Надо сначала разобраться во всем самой, а уж потом говорить кому-то еще.
Подруга внимательно следила за мной, пока я бегала глазами из стороны в сторону, а в моей голове кишел рой мыслей.
- Ты хочешь, чтобы я сходила с тобой на клад… к отцу? – неуверенно спросила Салли, глядя в мои глаза, которые медленно наполнялись слезами.
- Да, - только и ответила я.
- Хорошо.
Остаток вечера мы много молчали. Каждый думал о своем. Не могу сказать точно, о чем размышляла Салли, но, судя по ее косому взгляду, она переживала за меня. Встреча, начавшаяся так хорошо и предвещавшая отличное настроение каждой из нас, закончилась на грустной ноте.
В половине 10-го я уже выезжала со стоянки. Краем глаза заметив, что подруга села в автомобиль, за рулем которого был Пит, я нажала на газ.
Дорога была утомительной. Мой язык был готов свернуться в трубочку от того, что я безустанно повторяла одну и ту же фразу на протяжении 30 минут. Только не человек, только не человек!.. Я так боялась увидеть приближающийся в сете фар силуэт бедняги-прохожего, что мне становилось не по себе.
А еще эти мысли! Они не покидали меня ни на секунду. Я, не переставая, думала о Джастине. Головоломка моих внутренних терзаний и вопросов с каждой минутой становилась все сложнее. Рассудок начинал походить на мутную воду, когда я пыталась ее разгадать. Единственное, что я поняла из круговорота мыслей, так это, что я смертельно нуждаюсь в Джастине. Я ужасно скучаю по нему. Глупо, но это так.
Открыв дверь запасным ключом, я вошла в дом и, не разуваясь, поднялась к себе. Кровать скрипнула после того, как я упала на нее. Закрыв глаза, я погрузилась в глубокий сон…
Утро было солнечным, чего не скажешь о моем настроении. Если бы мне сейчас дали в руки огромное ружье и предложили: «Приставь к виску и нажми на курок», я бы с радостью согласилась. Все, что угодно, лишь бы не делать того, что я собиралась сделать сегодня. Поехать на кладбище. От одного этого слова, даже произнесенного мысленно, по моему телу от головы до пят пробегали мурашки. Словно слабый удар электричества. Да, я совершенно не хотела идти на клад.., ну в общем.., туда. Не хотела ворошить прошлое и причинять себе еще большую боль. Мне и без того было сложно. Душевная пустота поглощала меня. Она как будто втягивала в себя, забирала все хорошее, что осталось у меня. А хорошего в моей жизни после ухода папы осталось совсем немного.
Волнения. Страхи. Я попыталась отбросить их. Они сейчас ни к чему. Они только усугубляют положение. Я уже пообещала себе, что сделаю это. Сегодня. После занятий. И никаких отговорок. Нарушить обещание, данное самому себе, это просто преступление. «Никаких отговорок» - промелькнуло у меня в голове. Невозможность отступить или сделать хотя бы маленький шаг назад, пугала меня до смерти. Надеюсь, я смогу быть сильной. А иначе, просто не выдержу очередного испытания.
Атмосфера кампуса, студенческой суеты окутала меня, как только я вошла в колледж. Я позволила себе чуть расслабиться и успокоиться. На занятиях я почти ни с кем не разговаривала. Даже с Салли. Она не решалась начать разговор после вчерашнего. Вероятно, боялась меня чем-нибудь расстроить или встревожить. «Куда уж больше?» - подумала я и печально улыбнулась.
Последняя пара закончилась около двух часов. Я мельком взглянула на Салли, давая понять, что я помню о нашем уговоре, и быстрым шагом направилась к выходу. Пока я рассматривала носки своих ботинок, стоя у «Форда», моя лучшая подруга разговаривала по телефону с Питом. Насколько я поняла, она объясняла ему, почему не сможет поехать с ним сейчас к его родителям. Разговор длился пару минут. После чего, Салли молча подошла к моей машине и села на переднее сиденье. Мне ничего не оставалось, как сесть за руль. Тоже молча. Между тем, тишина и некая недосказанность вовсе не напрягала и не создавала какого-либо дискомфорта. Это было так естественно. Молчать…
Вся территория кладбища была залита солнцем. Жуткое зрелище. Тишина. Покой. И солнечные зайчики, играющие на могильных плитах... От такой картины меня начала бить мелкая дрожь. Путаясь в своих ногах, я выбралась из автомобиля и, не спеша, направилась к входу на кладбище. Салли шла сзади, я слышала ее семенящие шаги. Через несколько секунд мы подошли к витым кованым воротам. Готика, не иначе. Глубоко вздохнув, я миновала ворота. Найти могилу Генри не составило труда. Я отчетливо помню похороны. Все до мелочей. Гроб, людей, маму, ее полные отчаяния глаза… я помню все.
Когда я подошла к папиной могиле, ноги подкосились. Салли сделала резкое движение ко мне, но не успела меня поймать. Я рухнула на колени. Земля была такой мягкой и рыхлой, словно могила еще свежая. Черт возьми, зачем я об этом размышляю? Я делаю только хуже! Волны злости медленно начали накатывать на меня. Злость на саму себя, можно сказать, уже вошла у меня в привычку… Что ж, это лучше, чем… чем реветь, как идиотка! Последнее я выкрикнула вслух, спугнув пару птиц, сидевших на дереве. Салли посмотрела на меня вопрошающе, и тут я начала плакать… Подруга хотела меня обнять, успокоить, но поняв, что ничем не может помочь в этой ситуации, отошла в сторону и присела на пыльную скамейку.
Не знаю, как долго мои плечи сотрясались от рыданий, пока я смотрела на высеченную на камне надпись: «Генри Бэйтс. Любящий муж и отец». Боковым зрением я видела, что мимо меня проходили люди. Никто не обращал на меня внимания. Прохожим было не до плачущей девушки, сидящей на земле. Они были удручены собственным горем, своей личной утратой. Воздух вокруг был перенасыщен печалью и грустью. А люди были лишь декорациями в этой немного жутковатой постановке. Если не считать моих всхлипов и щебетания птиц, было очень тихо. Я не привыкла к отсутствию громких звуков. Было немного не по себе.
Постепенно слезы начали высыхать. Стало легче. Я посмотрела на Салли, тихо сидящую в стороне и задумчиво смотрящую куда-то вдаль. Надеюсь, она не сожалеет о том, что согласилась пойти со мной. Спрошу ее об этом, но не сейчас.
Я снова перевела взгляд на надгробие. Оно в очередной раз дало мне понять, что папы больше нет. Он там, внизу, подо мной… А мне так хотелось думать, что Генри просто уехал куда-то, далеко, но скоро вернется. Обманывать себя очень сложно. Особенно, если все вокруг твердит тебе об обратном. Ни с того, ни с сего, я заговорила:
- Я очень скучаю по тебе, пап.
Салли обернулась, услышав мой голос.
- Я так по тебе скучаю, - продолжала я, - без тебя все не так.
Тут я поймала себя на мысли, что смотрю прямо перед собой, на холодный камень, словно выросший из земли. Зачем?.. Может, стоит смотреть вверх? Может папа и вправду где-то там, наверху, как говорила мне мама? И обращаться нужно к небесам? Не знаю. В этих вопросах трудно знать наверняка.
- Знаешь, мама отпустила тебя, можно сказать, что смирилась. Она говорила мне, что ты ей снился. Это правда? – спрашивала я. Ответа, конечно же, не последовало.
- Ты сказал маме, что у тебя все хорошо, ну.., там… - я рассеянно глядела по сторонам, пытаясь найти точку опоры.
- Я надеюсь, что с тобой все в порядке. Прости, что не приходила раньше, - вздохнула я, - теперь буду навещать тебя чаще, - на слове «навещать» мой голос слегка сорвался. Забегая вперед, отмечу, что я сдержала свое обещание.
Прокашлявшись, я продолжила:
- Хотела тебе рассказать, вчера вспомнила одну историю…
Неожиданно, я улыбнулась. С этой историей связано много приятных воспоминаний. Возможно, они самые лучшие в моей жизни. А тот день… его я смело могу назвать самым лучшим в моей жизни.
- Когда мне было 8 лет… я училась тогда еще в старой школе. Ну, в общем, в один прекрасный день Минди, моя одноклассница, пришла в школу с большим желтым воздушным шариком. У нее был день рождения. Все ее поздравляли, играли с шариком, радовались. Все, кроме меня, - я по-детски надула губы, как будто до сих пор меня это волнует, - И ведь все бы ничего, но меня Минди и на километр не подпускала к шарику! – спустя столько лет, я не ожидала от себя таких бурных эмоций.
Я почти кричала, даже немного злилась.
- Я тогда дико обиделась. Смешно, наверное, звучит. Но из-за этой глупости я плакала всю дорогу домой. Помню, иду по тротуару, слезы ручьем, рюкзак тащится по земле, косички на голове растрепались, а мне все равно, я думала только о том злощастном шарике… Когда я пришла домой, ты был еще на работе, а мама готовила обед. Она даже не заметила, что я вернулась, настолько быстро я рванула в свою комнату. Потом я закрылась и ревела как сумасшедшая… - вспоминая свое глупое поведение, я невесело усмехнулась.
- Помнишь, пап? Когда ты пришел с работы, то первым делом устремился в мою комнату. Ты как будто знал, что я в тебе нуждаюсь. Как любая маленькая девочка, сначала я молчала, не хотела ничего говорить. Конечно, ведь я была обижена на целый мир!
- Но ты все же нашел нужные слова и я, шмыгая носом, впустила тебя в свое убежище. Как сейчас вижу, ты долго смеялся, когда я, запинаясь, рассказывала тебе о такой ужасной несправедливости. Действительно, почему это у Минди был шарик, а у меня нет?! Ты, как истинный отец и семьянин, недолго думая, сказал, что все исправишь. Ты подмигнул мне и ушел в гараж, - ненадолго прервав свою историю, я посмотрела на небо, потом на редкие деревья, посаженные вдоль тропинок, словно пыталась найти подходящие слова, чтобы закончить рассказ.
- Знаешь, я не понимала, что ты задумал, но все же немного успокоилась и даже спустилась в гостиную. Я сидела на диване целый час в ожидании чуда. «Что же папа придумал?» - ломала я свою маленькую голову.
И вот когда в дверях появился мой папа, державший огромнейшего, просто гигантского желтого воздушного змея, я чуть не умерла от восторга! Я кинулась тебе на руки, пища «Спасибо, папочка». А ты лучезарно мне улыбнулся и предложил испробовать нашего змея. Сияя от счастья, я немедленно согласилась.
Весь день мы с тобой запускали змея в парке и ели мороженое. Вернулись домой, когда уже начало темнеть. Помнишь, как мама ворчала на нас, а мы стояли с довольными лицами и улыбались? Поняв, что нам сейчас все равно, Моника затихла и позвала нас ужинать. Весь вечер мы смеялись и болтали о ерунде.
И тогда мне казалось, что нет ребенка, счастливей меня, и нет семьи, крепче нашей… - «но ты ушел…» хотела добавить я, но не осмелилась.
В ту же секунду, пустота в очередной раз заявила о своем существовании. Она вновь была готова разорвать меня на части. На мгновение мне показалось, что я срочно должна увидеть Джастина, прижаться к нему, и тогда боль утихнет. Не возможно было терпеть эту ужасное стенание в груди. Боль должна утихнуть. Ведь раньше это срабатывало. Мне нужно принять «лекарство». Нужно.
Ведомая внезапным порывом, я попрощалась с Генри и, заливая ботинки слезами, пошла к грязно-синему «Форду», припаркованному неподалеку. Салли, ничего не сказав, последовала за мной.
- Отвезти тебя домой? – спросила я у подруги, поворачивая ключ зажигания.
- Нет, можешь подбросить меня до центрального парка?
- Конечно, - не раздумывая, ответила я.
- Спасибо, - промолвила Салли и отвернулась, делая вид, что смотрит в окно.
Вероятно, она не хотела утомлять меня разговорами, предположив, что я в ужасном настроении. Настроение у меня и впрямь было не очень, но, несмотря на это, мне хотелось поговорить, чтобы занять свою голову чем-нибудь неважным, пустяками. Вроде распродажи в нашем любимом магазине или новой книге. Может, так я заглушу угнетающие мысли в моей голове (о смерти папы, о душевной боли, нарастающей внутри). Я решила, начать разговор. Но о чем? Как все сложно…
- О, - выпалила я.
- Что? – вздрогнув, отозвалась подруга.
- Ты с Питом встречаешься. Да? – рассеянно протараторила я.
- Ну… как бы да. Ты уже забыла, что мы пара? – изумилась Салли.
- Нет – нет. Я не о том, - замялась я, - в смысле, тебе надо в парк, потому что ты там увидишься с Питом?
- Ах, да, - ляпнула подруга и снова уставилась в окно.
Нда… Видимо, собеседник из меня никакой. Наговорила какой-то чуши и все. Просто великолепно. В течение следующих 15 минут я так и не решилась заговорить снова. Может, оно и к лучшему.
- А ты сейчас куда? – поинтересовалась Салли, когда вылезла из моей машины.
Она стояла, придерживая дверь одной рукой, слегка наклонившись, и ожидая ответа. Что я могла ей сказать? Только правду и ничего кроме правды.
- Я… в больницу поеду. К Джастину, - ответ больше походил на мычание какой-то коровы. Пояснять, что к парню я еду, в основном, ради обезболивающего эффекта, я не стала. Не зачем. Были еще причины, такие как «я жутко по нему скучаю» и «я просто не могу жить без него». Но о них говорить тем более не стоило. По крайней мере, сейчас.
- Хм… ясно.
Всего одна фраза из уст Салли. После, она захлопнула дверь «Форда» и пошла по направлению к озеру. Я слышала, как по нему плывут дикие утки, слышала, как смеются дети, гуляющие по парку. Все казалось таким беззаботным… И мне так захотелось туда, в этот маленький мир, где царят веселье и радость.
Но мне, к сожалению, в другую сторону. Мне туда, где вместо щебетания птиц – тиканье аппаратов искусственного дыхания и писк тонометров, а вместо смеха прохожих – стоны людей, корчащихся от боли. Вероятно, я преувеличиваю. Но это мой удел, моя судьба – жить в мире преувеличений. Любой стук в моем мире – это удар молота, а любой вздох похож на шум от запуска космической ракеты. Повсюду преувеличения, и мне от них не спрятаться.
Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, я нажала на газ.
Все вышло так, как я рассчитывала. Когда я оказалась рядом с Джастином, все болезненные ощущения испарились, будто их и не существовало вовсе. Целый час я наслаждалась чуть заметным запахом корицы. Его волосы так приятно пахли… А биение сердца настолько прекрасно, что не передать словами. Оно было прекрасно в своей непохожести на что-либо еще.
Если бы существовал на свете рай, я могла с уверенностью сказать, какого там: все белым-бело и звучит необыкновенная мелодия. А еще запах! Там так сладко пахнет!..
Проходили дни…
Моя жизнь превратилась в нечто похожее на наркозависимость. Можно ли назвать это ломкой, не знаю, но как только мне становилось плохо или грустно, я тут же мчалась, как сумасшедшая, к Джастину. Я могла рассказывать ему все, зная, что в ответ не услышу порицания или критики. И знаете, что? Постепенно я начала ощущать, что когда я рядом с ним, пустота словно исчезает, а точнее как будто заполняется. Заполняется чем-то теплым, почти горячим. Одно из самых чудесных ощущений, какое я испытывала за все свои долгие 18 лет!
Но не все было так хорошо. Минус состоял в том, что стоило мне отдалиться от парня, как пустота возникала вновь… холодная и острая, как хирургическая сталь.
Поэтому любую свободную секунду я пыталась проводить рядом с Джастином. А Хилари всячески мне помогала. Кстати, мы с ней очень подружились. Она просто замечательная! Спустя 2 недели, я уже могла находиться в 117 палате не час, а почти весь вечер – Хилари смогла уладить этот вопрос. Меня даже стали узнавать в больнице. Я насчитала трех медсестер, которые периодически здоровались со мной, когда встречали в коридоре. Я влилась в коллектив. Влилась, как Херали Симм – темноволосая, зеленоглазая медсестра, которая вечно протирает штаны в 117 палате. Конечно, никто так не думает. Ну, или думает, но не говорит об этом во всеуслышание.
Дни шли, а я не думала ни о чем, кроме Джастина и Генри. А еще о Салли, которая, похоже, стала отдаляться от меня. Одно найдешь, другое потеряешь. Надеюсь эта фраза не обо мне. Я и так уже потеряла отца. Потерять еще и лучшую подругу… Нет. Этого я не выдержу. Это меня добьет.
Ведь когда тебе нечего терять, жизнь превращается в нечто наподобие пропасти. Ты смотришь вниз и не видишь дна. Упасть или остаться? Тебе решать.