ГЛАВА 3
ДВЕ СТОРОНЫ НЕСЧАСТЬЯ
Утреннее солнце слепило меня даже сквозь веки. Открыв один глаз, я прохрипела:
- Мы забыли закрыть шторы.
Своим замечанием я разбудила девчонок. Раньше я не замечала этого, но Салли немного похрапывала во сне. Поднявшись с кровати с каменным лицом, она посмотрела на часы.
- У нас есть целый час до занятий, Хайди. А ты Лиза, насколько я помню, уже должна сидеть на паре, - Салли улыбнулась.
- К черту все, - буркнула Лиза, - пойду ко второй, вместе с вами.
Как только я полностью очнулась, в голову стали лезть картины вчерашнего вечера. Так странно, это был первый день, а столько всего произошло! Даже не верится. Я выбросила из головы всякие ненужные мысли, подумаю о них позже. Пора собираться на занятия.
Я двигалась со скоростью девяностолетней старухи. Такими темпами мы и на вторую пару опоздаем. Но сегодня меня это не слишком-то волновало.
На удивление, мы успели на занятие вовремя. Больше всего мне, впрочем, как и девчонкам, не хотелось видеть Уилла Бремнера. К счастью, его не оказалось ни на одном из рядов в аудитории. Мы с облегчение выдохнули. Несмотря на отсутствие Уилла, нам не удалось избежать косых взглядов со стороны однокурсников и не только. На нас смотрели и в коридоре, и в столовой, и даже за пределами колледжа. Это немного напрягало. Ну да ничего. Со временем все пройдет, все забудут вчерашнее. Естественно, кроме меня. Я намерена отомстить этому тупоголовому Бремнеру.
Пары длились дольше, чем я ожидала. Пока я и Салли шли из колледжа в общежитие, у нас завязался разговор:
- Как думаешь, Уилл извинится, за то, что сделал вчера? – наивная Салли.
- На 95% уверена, что нет. Он слишком высокомерный, чтобы опуститься до извинений. Меня тошнит от него и от его вчерашних выходок, - я почувствовала отвращение в своем голосе. Отвращение и злость. Никогда и ни к кому я раньше не испытывала таких сильных эмоций. Может быть это любовь? Я тихо посмеялась над собственной шуткой.
- Я до сих пор не могу понять, как он вообще решился поднять руку на девушку. Даже не на одну, а сразу на трех.
- Так, он осел, и хватит о нем. Давай лучше поговорим о Пите, - я заулыбалась, а Салли немножко покраснела.
- А что о нем говорить? – Салли сделала вид, что не понимает о чем я.
- Ну, только не притворяйся. Я же видела, что он тебе понравился. Могу тебя уверить, ты ему тоже нравишься. Хочешь сказать, я вру? – я ей подмигнула.
- Хорошо, он и вправду замечательный. Как думаешь, я его еще увижу? – Салли явно ожидала ответа «да» от меня, и я не могла ее огорчить:
- Конечно, - при этом я говорила искренне.
Салли улыбнулась во все свои 32 зуба, и мы прибавили шаг.
В общежитии было тише, чем обычно. Тишина. Я вспомнила свой сон. Надо позвонить родителям. Я набрала домашний номер, ответили не сразу.
- Алло, - это была Моника.
- Привет, мам. Как вы там?
- О, привет, Хайди, - мама была чем-то обеспокоена. Но, может, мне просто показалось. – у нас все неплохо. Папа воюет с плинтусом, а я читала. Ты там как? Как первый день в колледже?
- Все отлично, - решила лишний раз их не беспокоить, поэтому соврала, - в колледже тоже все хорошо. Преподаватели очень интеллигентные, так читают лекции, что даже мне становится интересно. А ты ведь знаешь, что мне трудно угодить, - я постаралась внести в голос больше оптимизма.
- Вот и славно, - похоже, Моника мне поверила, - хочешь с папой поговорить?
- Да, дай ему трубку, пожалуйста.
- Генри! Хайди звонит!
Прошло не меньше двух минут, прежде чем папа подошел к телефону.
- Привет, доченька, - он говорил как-то тихо, и голос немного хрипел, или это я слишком подозрительна после увиденного сна?
- Привет, папуль. Голос у тебя какой-то странный. С тобой все в порядке?
- Вроде бы. Не беспокойся обо мне. Просто последние дни я стал больше уставать, хоть ничего особенно тяжелого не делаю. Как ты там? Все в порядке? – Генри спросил так, будто знает - что-то случилось, и теперь волнуется за меня. Врать ему не хотелось, но пришлось.
- Я в полном порядке, - прозвучало более, чем убедительно, - здесь замечательно. Днем мы занимаемся, вечером гуляем. Девчонкам нравится, как я готовлю. Представляешь? Кстати, передавай маме спасибо от меня за кулинарные уроки.
- Обязательно. Мне пора доделывать свою работу. Не скучайте там. Пока.
- Пока, встретимся на выходных, - сказала я и положила трубку.
Странно, но я переживала за родителей. Почему? Они меня только что заверили, что с ними все хорошо. Надо прекращать трепать себе нервы. Все хорошо. Все хорошо. Я сделала глубокий вдох.
- Как твои родители? – спросила Салли, как только я положила телефон на тумбочку.
- Говорят, что все отлично. Но я им не верю. Как думаешь, это глупо?
- Вовсе нет. Тем более, если учесть, что ты им соврала. Из-за этого у тебя появились сомнения в правдивости их слов. Вот и все.
- Наверное, ты права, - из Салли непутевый психолог, но она меня немного успокоила.
Я услышала шаги в коридоре, это была Лиза. Через минуту она вошла в комнату и тут же упала на кровать. Она пролежала так несколько минут, после чего по ее ровному дыханию я поняла, что она спит. Мы решили не будить ее.
К тому времени, как Лиза проснулась, был готов ужин. Мечта любого студента: проснуться, а на столе еда, как по волшебству.
Остаток дня мы провели в гостях у Саманты, знакомой Лизы. Она жила в комнате напротив. Сегодня она пригласила нас к себе. Народу было много для такого небольшого помещения. Весь вечер мы играли в разные игры, смеялись и пили вино. Тоже мне аристократы. В общем, вечеринка удалась. Не очень весело, но и не скучно.
В свою комнату мы вернулись около одиннадцати. Не успев зайти, я услышала щелчки. Посмотрев в окно, я увидела Пита, стоящего внизу и кидающего камешки.
- Са-а-алли, за тобой пришли, - почти пропела я.
- Что? Где? – она переполошилась, как будто за ней полиция приехала.
- Где, где! Выгляни в окно! – невозможно было не засмеяться над выражением ее лица.
Салли подбежала к окну и раскраснелась. Помахав Питу рукой, она поспешила на улицу.
- Пока, не ждите меня скоро, - она прямо вся светилась.
Не успели мы сказать ей «пока», как Салли уже захлопнула за собой дверь. Что ж, я за нее рада.
- Как думаешь? Стоит ее ждать? – спросила Лиза.
- Зная ее, думаю, нет. Давай спать.
- Хорошо.
- Кто последний в душ, тот моет посуду! – даже не закончив фразу, я выбежала из комнаты.
Не знаю, как это у нее получилось, но Лиза меня перегнала. Завтра мне предстоит вымыть небольшую гору посуды. Но это будет завтра, а сейчас я валюсь от усталости. Пора в кровать. Забравшись под одеяло, я отбросила все мысли и уснула в считанные секунды.
Резкий шум и грохотание разбудили меня. Звонил мой телефон. Я долго смотрела на входящий вызов, не понимая то ли это будильник, то ли звонок. В комнате было темно, на часах три ночи. Кому это понадобилось звонить мне так поздно. Посмотрев на номер, я поняла, что это звонят из дома. Я ответила.
- Ага, - это единственное, что пришло мне в голову.
- Хайди! Я сейчас за тобой заеду, собирайся! – мама кричала мне в трубку. Но это был не просто крик, она плакала.
- Мама, зачем?! Что случилось?
- Папа, - только и сказала она, но этого хватило, чтобы слезы потекли из моих глаз.
- Что? Что с ним? – я повысила голос, забыв о том, что могу разбудить Лизу. Сейчас это неважно.
- Он… у него сердечный приступ… так сказали врачи. Его увезли 5 минут назад. Я сейчас заеду за тобой, и мы вместе поедем в больницу.
- Приезжай скорей, - я бросила трубку и разрыдалась.
Папа… А что если… Нет, он выживет. А вдруг… Я застонала. Маме на дорогу потребуется минут сорок, а что если за это время папе станет хуже. Я этого не выдержу. От моей истерики проснулась Лиза. Она мигом подлетела ко мне и обняла. А я просто продолжала плакать, даже сказать ничего не могла. Слова комом застряли в горле.
- Тише, тише, - повторяла Лиза.
- Мне… надо… собираться, - выдавила я из себя.
Я поднялась, надела на себя, что под руку попало. Потом умылась, но лицо все равно было распухшим, а глаза красными. Мама с минуты на минуту должна подъехать.
Вдруг распахнулась дверь. Это Салли пришла со свидания. Она уставилась на меня:
- Что с тобой?
- Я… мама… мы в больницу. Там папа… - я разревелась пуще прежнего.
- О, Хайди…дорогая… - Салли крепко меня обняла. Она знала, что сейчас лучше меня ни о чем не спрашивать.
Я услышала, что подъехала машина, это была мама. Я схватила сумку и выбежала на улицу. Села в синий «Форд», и мы отправились в больницу. Всю дорогу Моника молчала. Я тоже.
Вскоре мы подъехали к больнице. Я прислушалась, в надежде услышать папин голос, но напрасно. Слезы опять навернулись на глаза.
- Пойдем быстрей! – почти закричала я на маму, которая не могла отцепить ремень безопасности.
Мы быстро нашли папу. Он был без сознания, в реанимации. Сквозь стекло, я видела его. Мне так хотелось побежать к нему, но врачи запретили. Когда они сказали, что состояние тяжелое, я прижалась к маме и заплакала. Я не могу его потерять. Это же мой папа, это же… Я его так люблю. Он не может покинуть меня. От этих мыслей слез только прибавилось.
Когда мы с мамой остались одни, я заметила, что она тоже плачет. На маленьком диванчике мы просидели всю ночь, за все это время я глаз не сомкнула.
Утром нам разрешили навестить папу. Он просто лежал, весь в трубках и иголках. Такой беспомощный. Мне удалось сдержать слезы. Я взяла его за одну руку, мама за другую и в таком положении мы провели около часа. После чего мама сказала, что мне лучше отправиться домой и поспать. Я долго упиралась, но она меня выпроводила из палаты.
Уходить из больницы я не хотела, и спать тоже. Поэтому я стала просто бездумно бродить по коридорам.
Я старалась не думать о том, что папа может… может… я не могла себе это представить. На глаза опять навернулись слезы. Я села на пол и закрыла лицо руками. С папой все будет хорошо. Он выдержит. Когда он очнется, я ни на шаг от него не отойду, я буду рядом. Хочу, чтобы он знал, что я его очень люблю. Хочу, чтобы с ним все было хорошо, чтобы он был счастлив.
Мама сейчас с ним. Надеюсь, он чувствует ее поддержку. А вдруг, ему уже стало лучше, и он открыл глаза. А я сижу здесь. Нет, меня бы тогда позвали. Папа все еще без сознания. Хоть бы все было хорошо. Хоть бы он поправился. Эти мысли все крутились и крутились в моей голове. Я пыталась быть оптимистом, но у меня это всегда плохо получалось.
Не знаю, сколько времени я вот так просидела на холодном полу. В итоге, я собралась с силами и встала. Надо было двигаться, что-то делать. Завернув за угол, я посмотрела на часы, висящие на стене. Уже 10 часов. На занятия я не пойду, тут и думать нечего.
Очередной белый коридор. Я запуталась, где уже побывала, и куда теперь идти. Здесь все такое одинаковое. Завернув за угол, я прислушалась. Было в этом обычном больничном шуме что-то, что привлекло мое внимание. Среди обычных стонов, разговоров и тиканья тонометров я расслышала глухой звук. Билось чье-то сердце. Звук был очень тихим даже для моего слуха. Стук этого сердца не был похож на остальные. Он напоминал не то скрип, не то мелодию. Было трудно разобрать.
Ведомая любопытством, я начала идти немного быстрее. Ноги заплетались, я слишком измотана. Я останавливалась возле каждой палаты, прислушиваясь, но напрасно, звук все отдалялся, становился все тише. Пришлось развернуться и идти в обратном направлении. Звук начал набирать силу. И вот, наконец-то, возле палаты номер 117 он стал отчетливым и относительно громким. Я, невзирая на то, как это будет смотреться со стороны, заглянула в небольшое окошечко на двери. Увиденное заставило меня забыть обо всем, я не могла оторваться. Я даже не думала о том, что кто-то из персонала может заметить меня и мой нездоровый интерес, и мне станет неловко. Всего лишь на какие-то пару минут все отошло на второй план.
В палате находился человек. Парень. На вид ему было около двадцати. Рядом с его кроватью стояла капельница. Он был без сознания. Дыхание было равномерным и очень тихим. Тише было только биение его сердца. Оно завораживало меня. Казалось, его сердце вот-вот остановится. Что-то внутри меня кричало, что я не должна это допустить. Но почему? Я ведь совершенно не знаю этого парня. Кто он? И почему оказался здесь? Сильное желание быть там с ним, просто быть рядом, заставило меня открыть эту дверь. Я удивилась своему внезапному порыву, но все же повернула ручку - дверь не поддалась. Заперто. Наверное, так даже лучше.
Я снова прильнула к окошку. Ведь я могу просто смотреть на него? Это ведь не запрещено? Верно? Да, конечно. Я могу просто смотреть. Просто смотреть… Осознав, что уже начала разговаривать сама с собой, я пересилила себя и отошла к противоположной стене. Что со мной?
Как только я отвела взгляд, мысли роем ворвались в мою голову. Папа… Мне нужно срочно узнать, как он. Я развернулась и побежала со всех ног. Потому что, если бы я хоть на секунду остановилась, то, уверена, снова бы вернулась к той палате.
«Но сейчас я нужна папе», - думала я про себя.
Из-за того, что я так долго блуждала по коридорам больницы, палату, где лежал Генри, было сложно найти. Я пробегала глазами таблички на дверях. Номер 78, номер 79, мне нужен номер 81. Вот он. Возле палаты сидела мама. Ее взгляд был бессмысленным. Я перешла на шаг. Почему мама сидит здесь, а не с папой? Почему я не слышу никаких звуков из его палаты? Самые ужасные предположения иглой вонзились в мою голову.
- Мам? Только не говори, что ему стало хуже… - я заплакала, - пожалуйста, не говори этого.
- Хайди, почему ты еще здесь? Я же просила тебя ехать домой, - ее лицо абсолютно ничего не выражало, никаких эмоций. Позже я поняла, что всему виной было шоковое состояние.
- Не важно. Что с папой? Мам? Ответь мне. Посмотри на меня, - я развернула ее лицо к себе.
И тут она заплакала. Господи… только не это…
- Папа.., он же не.., умер, - последнее слово далось мне с трудом. Слезы ручьем хлынули из глаз.
- Ох, доченька! – она обняла меня и расплакалась еще больше. И тут я все поняла. Мой папа. Его больше нет.
Чувства, заполнившие меня, было невозможно описать. Сначала нахлынули горечь, обида и разочарование. Затем, из самых глубин моей души вырвалась ненависть. Ненависть на весь мир. Я понимала, что это глупо, но не могла успокоиться. Я ненавидела всех за то, что моего отца не стало, а всем все равно. Никому нет дела до этого. Никто не помог. Всем нет никакой разницы.
На короткое мгновение возникло острое желание со всей силы ударить кулаком по стене, захотелось вырвать волосы на голове, захотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы заглушить жгучую боль в груди.
Через минуту все чувства исчезли, покинули меня, оставив после себя пустоту. Удушающую, гадкую пустоту. Папу теперь не вернуть, никогда…
В то время, когда я обнимала маму, казалась, что я не смогу жить дальше. Просто не смогу.