Утро в Уфе.
Раннее, как и положено в конце августа, прохладное и свежее. Внимательный человек замечает кроме гладко выбритых, плотно позавтракавших, спешащих по своим делам парням, еще одну категорию - с усталыми и печальными лицами, будто выполнявших всю ночь тяжелую и неприятную работу.
Вероятно, эти люди «по жизни» много курят и часто пьют. Их не любят, просто терпят жены и не видят неделями дети. Плохие отцы и едва терпимые мужья, они очень хорошо знают не только цветочные ароматы утренних улиц пробуждающегося города, но и сладкий, незабываемый запах крови и горе человеческое каждый день, или ночь.
«Хорошо», когда убийство было запланировано и «исполнено» профессионалом. А убийства бытовые, ну, когда жившие до этого времени вместе люди вдруг начинают дырявить супруга, или супругу кухонным ножом. Десятки ран. Кровь везде (обычно на кухне, оформленной бутылками дешевого пойла и остатками незатейливой закуски). Не каждый читатель может себе представить - сколько крови в человеке и как мало ее требуется для создания жуткой картины – от пола до потолка забрызганное красненьким помещение.
А расчлененка? Голова в одном месте, ножки в другом, а ручки в третьем. А если это ножки ребенка лет трех – пяти? Вы, кто ругал и ругает, не терпел и не терпит ментов, смогли бы ходить годами, каждый день, на ТАКУЮ работу?
Ладно. Август-сентябрь 1979. Событие, на которое не обратили внимание широкие массы советских людей. Это был не космический полет и не ввод в Афганистан «ограниченного контингента советских войск». Это была обычная кадровая перестановка в МВД. С должности начальника Главного управления уголовного розыска сняли генерал-лейтенанта Игоря Ивановича Карпеца. Человека, побившего все рекорды пребывания на этой должности.
Одиннадцать лет Игорь Карпец возглавлял эту неблагодарную службу. До него комиссар Овчинников продержался на посту шесть лет. Но это так, к слову, как веха времени, именно в этом же году стал «сыщиком» герой нашего рассказа.
1.
Итак, Уфа, семьдесят девятый. Сорок пять квартирных краж за неполных два года. Уголовный розыск сбился с ног. Мощный институт «помощников» спивался у пивнушек и в притонах в надежде что-то услышать, увидеть, узнать. Агентура из «блатарей» зря рисковала жизнью за «ментовские» червонцы. Информации не было. И быть не могла, как выяснилось в последствии.
Строгая, даже жестокая дисциплина, отсутствие криминального прошлого и «скромность в быту» позволили банде «Бугая» два года бесчинствовать в квартирах горожан. Уже поползли по Уфе слухи о необычайно дерзких и удачливых гастролерах и о бессилии милиции, как совершенно негромкое, по началу происшествие поставило точку в этой поучительной истории.
Заявление из Поликлиники 31 о краже бланков больничных листов и, еще, «Журнала учета выдачи больничных листов». Журнал, очевидно, прихватили для страховки, чтобы не вычислили по номерам. Но, забыли, а, скорее, не знали воры про «Журнал поступления документов строгой отчетности». То есть, номера пропавших бланков изначально были известны. И ждала сыщика нудная кропотливая бумажная работа. И пыль больничных архивов.
Год 1979! Нет компьютеров. Нет общих электронных баз данных. Нет мобильной связи. Нет автотранспорта, кроме того, что по разнарядке Исполкомов предоставляют промпредприятия района.
А вот что есть: Казанская группировка «Тяп-ляп», 200 бойцов в возрасте от 15 до 25 лет. Ставропольский и Краснодарский края, а также Ростовская область со знаменитой бандой братьев Билык. Банда Османова, вооруженная автоматами, которая чистила сберкассы и рестораны, поливая свинцовым потоком дорожку к заветным хранилищам налички. Кстати, когда через год следствие было завершено, судебные власти РСФСР встали перед серьезной проблемой: ни один российский город не хотел проводить у себя судебные заседания из-за страха перед дружками подсудимых. По истечении нескольких месяцев выбор остановили на Владимире. Здесь нашли здание, стены которого могли бы выдержать любой штурм вооруженных друзей Османова. Помимо этого, оно было окружено бронетранспортерами и несколькими сотнями солдат внутренних войск.
В тоже время, и в тех же местах «заработала» банда братьев Самойленко.
А что говорить о таких преступлениях и их фигурантах, как Михасевич, Чикатило, Гусаков, Евсеев, Нагиев. И, еще, более страшное и непонятное в благополучной до этого стране – теракт в метро, пожар в гостинице «Россия», три взрыва в брежневской Москве.
А какие звучали имена по Уралу: Качо, Антип, Асян (Ильдар, Уфимский), Гиви (Дедушка), Валера Татарин, Казачок, Ивдельский, Челябинский, Гоголь, Гитлер (Рихард, Дед), Зятек, Якутенок, Ислентий, Касим, Стас (Чахоточный), Северенок, Косанбай, Кравец, Край, Рамазан, Макар, Молодой, Каро, еще один Каро (Текя, Рафик), Меньшик (Уля), Тимур (Темури, Тимур Бакинский), Егор, Жора-шахматист, Гога, Русак (Русаненок), Колька (Ижевский), Серебряный, Ахат (Султан), Дамир, Трофа.
Именно в 1979 на сходке в Кисловодске был заключен союз воров в законе с «цеховиками». То есть, на рубеже 70-80-х годов произошло окончательное сращивание профессиональной преступности с преступностью экономической, и наша доморощенная мафия сделала самый серьезный шаг в сторону своего будущего величия. После кисловодской сходки уголовный мир страны начал свою очередную перестройку применительно к реалиям того времени. В ИТК возрождались старые и создавались новые уголовные традиции. И, вообще, это удивительное время заслуживает отдельного повествования, поэтому возвратимся к нашим баранам, точнее, к делу «Бугая».
Не было обнаружено на месте преступления, в поликлинике, попыток взлома сейфа, секретных ящиков или других уютных для сокрытия денежных знаков мест, что само по себе наводило на мысль об охоте именно за бланками больничных листов. Как говорят, Козе понятно, что они будут использованы по прямому назначению: прикрыть отсутствие (или присутствие) определенного лица в том, или ином месте, то есть для сокрытия другого, более важного преступления.
1256 сторожевых листков, отпечатанных на пишущей машинке! Пальцы сыщика дымились от такого плотного «общения» с клавишами старенькой пишмашки, которая передавалась по наследству обитателям этого кабинета аж с пятидесятых годов, со времен «бериевской» амнистии.
Отпечатать мало (!), надо еще и донести информацию до отделов кадров, и, потому, Сыщик, вперед ножками, ножками, как и во времена Египетских пирамид. Покупай две пары «говноступов», и вперед, вперед по десяткам и сотням адресов - танком.
Отделы кадров, или замы по кадрам, с таким неудовольствием, по служебной необходимости, или по прямому приказу партийных органов, стараются объяснить тебе, «зеленому» оперу, что у них и с «Большим Братом» хватает проблем, а уж с операми уголовки и вовсе не может быть ни каких общих интересов, ну, может быть, кроме чисто личных, и, в некотором смысле, даже и сексуальных.
Пять дней на «одиннадцатом маршруте» наш сыщик разносил по предприятиям города эти, отпечатанные на пишмашке, и едва читаемые листики. С номерами украденных бланков и просьбой «незамедлительно», и так далее.
Чудес в этом мире не бывает, но настойчивость или упорство, а, иногда и просто упрямство, дают свои плоды. И вот…
Звонок с завода «Уфасельмаш». Засекли больничный листок с указанными в перечне реквизитами. Один из работников завода, представивший этот больничный, должен был прийти за расчетом и трудовой книжкой в день увольнения. Расчет – четыре рубля!
День провел в засаде наш герой, другой. Познакомился со всеми управленческими барышнями, от нечего делать, в бессильном ожидании, научился играть в бильярд, стоявший в вестибюле и откуда была видна дверь отдела кадров.
Уже в конце второго дня, внезапно вспотевшая рыжая девица из отдела кадров дала условный «маячок»– человек пришел за расчетом.
Опер, как водится, подошел, представился, пригласил, как и полагается, пройти для выяснения «некоторых обстоятельств». Приглашенный, как ни странно не стал выяснять причину приглашения или проявлять признаки беспокойства. Именно поэтому стал беспокоиться сам опер. К чему бы это показное спокойствие? Но, надо делать свое дело и ножками, ножками – в райотдел, а задержанный на голову выше и вдвое тяжелее молодого опера. Пока шли по улицам людным, задержанный вел себя спокойно, но, в частном секторе оживился, все чаще стрелял глазами и по сторонам и на опера, у которого встали все волосы на теле дыбом, настолько чувство опасности стало осязаемым.
Потом уже и сам задержанный признался – «Я бы тебя замочил». И опер, по мере знакомства с ним, не сомневался в том, что это была бы его последняя прогулка по родному городу.
Но удача любит дерзких и, иногда сама судьба помогает выжить упорным.
С работы шел навстречу, не торопясь, предвкушая незамысловатые, для того времени, вечерние радости молодого здорового парня, Его внештатник (был такой институт). Паренек крепкий и большой любитель приключений и всегда готовый помочь. Вот так, лихой тройкой и переступили они спасительный порог Ленинского РОВД.
2.
Задержанный – «Бугай» (Гиндуллин), около 20 лет, весьма крепкий парень, с особой приметой – так называемой «американской» челюстью, точнее было бы сказать – с челюстью американской лошади, ибо и знали его в определенных кругах как «Лошадиную морду». Лицо крупное, продолговатое, в чем-то даже симпатичное. Высокий лоб, прорезанный не по возрасту глубокими морщинами, нос ровный, глаза светлые, зубы белые и ровные. Широкий подбородок, короткая шея, а ниже – целые сцепления мощных мышц на спине, руках и ногах. Человек необыкновенной физической силы, безжалостной души и животной, тщательно маскируемой, ярости.
С виду - честный работяга. Нормальные родители, воспитавшие единственного сына в частном доме по Карла Маркса, и привившие, очевидно, соответствующее отношение к частой собственности (вспомним четыре рубля в день расчета). Начинал с драк, бил всех подряд и в школе и в переулках. Просто так, ради забавы. С седьмого класса не расставался с кастетами и ножами.
Для воспитания воли распинал с дружками на заборе живого щенка и вскрывали ему живот, несмотря на отчаянный визг и судороги несчастного животного.
В свое время был осужден условно за уличную драку по 206-1. и, потому еще не был в поле зрения милиции. Тем более – передовик и прочий труженик производства стиральных машин.
По поводу же предъявленного им в кадры завода больничного листа, задержанный пояснил, что попалась уж больно горячая подружка и потерял он счет проведенным с ней часам. А когда пришел в себя, совершенно обессиленный, решил не портить свою трудовую биографию статьей о прогуле, и потому купил подвернувшийся, по случаю, бланк больничного листа. Причем, переплатил пять рублей за соответствующее оформление – ну, там записи, подписи, печати.
Вроде все звучало убедительно, но зарождающееся в молодом опере звериное чувство подсказывало ему, что «Бугай» говорит не совсем правду, а, точнее, совсем неправду, то есть - врет. Но не помогали во время допроса ни посулы, ни обещания, ни «вбиваемые» в голову статьи УК в добротном тяжелом книжном варианте. Не курил тогда еще опер, и не мог потому применить еще одно действенное средство – тяжелую стеклянную пепельницу, так хорошо скользящую по полированной поверхности письменного стола.
Но проговорился разок парень, рассказывая сказки о своей жизни, чистой перед законом, как свежевыпавший снег. Мельком, про жизнь и про женщин и шел-то разговор, но упомянута была в расслабленном состоянии подружка на улице Российской проживающая. И вот тут-то за него взялись всерьез. Опять же используя методы убеждения, известные со времен египетских пирамид, а то и со времен доисторических, кроманьонцев, неандертальцев и прочих, охочих до грубых шуток крепышей.
Раздели «делового» и при личном обыске нашли паспорт, хитроумно прикрепленный в трусах под мошонкой, в расчете на то, что, обычно, руки обыскивающих не заходят так далеко. Более интересная находка – зашитые под подкладку джинсовой (писк моды того времени) куртки два перстня золотых, размеров невиданных, и с камнями (рубин, размером с ноготь большого пальца, и брюлик стоимостью в Вазовскую шестерку).
3.
Чувствовал, чувствовал сыщик, что поймал удачу за хвост, и напевая, как все россияне того времени, «Идет охота на волков, идет охота-а-а-а!» выбивал из дежурного руководства райотдела «Добро» на проведение обыска в ночное время, именно в силу мало значимости заявленного преступления, невозможного. Да, время, хоть и ночное, но советское, законопослушное. И никто, никто, кроме хорошего приятеля – дежурного следователя не рискнул выдать Постановление о проведении обыска, конечно, с последующим уведомлением прокурора.
Кое-кто, конечно, и подсобил – районное ГАИ, традиционно «уважающее» оперов угрозыска, выделило прикрепленный автобус КАВЗ для выезда группы. Все на нервах, на интуиции, на предчувствии удачи, на «фене», густо приправленной русским матом.
Поехал сыщик по адресу с участковым и двумя приданными дружинниками. А больше и нет никого в дежурной части райотдела – обычное дело. Вот уже и поздний по времени, но привычный для хозяйки звонок в дверь. Условная фраза, открывающаяся в неизвестное дверь.
И уже в коридоре - ковры, чемоданы с дорогой обувью, хрусталем. На телефонном столике сумка-пидараска, ныне называемая «барсеткой», развалилась как беременная кошка, не закрывается от наполнявшего ее рыжья.
И вообще - хата упакован под-завязку. Буквально, ступить некуда было среди этих залежей наворованного и награбленного добра. Вспомним то время, когда хрустальную вазу обменивали на ковер, тот – на золото, золото шло в дар завмагам – мясо/колбасы, фрукты/овощи, а потом по автомагам и в Вазовский автоцентр. Богатенькая, надо сказать, оказалась квартира – одних облигации Госзайма на 15 тысяч полновесных советских рублей.
А еще - сберкнижка «на предъявителя» на 10 тысяч.
А к ней - Обувь и шубы во всех углах.
В первую ночь вещдоки вывозили на двух УАЗиках. И утром еще машина добра перекочевала в Ленинскую комнату райотдела. А сыщик, с воспаленными от бессонницы и ошалевшими от напряжения последних дней глазами метался между этой хатой и РОВД, где, пока еще в неведении от постигшей его утраты, парился на нарах бывший ударник производства, бывший удачливый грабитель, бывший любитель чужого золота и дорогих вещей, и вообще уже «бывший».
4.
И, что же «Бугай» настоящий? В течение этих трех суток выяснилось, что на женщин он особо не тратился, питался скромно. Любимое блюдо – сковорода жареного мяса, по готовности засыпаемого щедро мелко резанным соленым огурцом и жареным луком. Борщ мясной или бифштекс с кровью. Спиртного ни капли. Обходился без сигарет и наркотиков. Не шиковал, но, временами «гусарил». Конечно, любил власть, а деньги рассматривал как инструмент, с помощью которого можно было эту власть приобрести и сохранить.
Моральный облик новоявленного «Рэмбо». В Москве, прогуливая денежки от выручки за товары и предметы из Уфы, наш «герой» присмотрел джинсовый костюм, вполне подходящий ему по размеру, но, находящийся в собственности, на тот момент, другого гражданина.
Был торг? Вы думаете? Да нет, все решилось очень просто – удар ножом в шею. Но, удар такой, чтобы кровавой струей, как из пожарного брандспойта бьющей, не попортить изделие, то есть сине-голубую х/б мечту. Два доказанных эпизода. Жизнь и джинсовый костюм. Четыре "рваных" в расчет. Все логично.
Героями для него были не гайдаровский Тимур со своей пионерской командой, а банда Сабана, Кошелькова, Вани Белки, Леньки Пантелеева, Котова, Мишки Культяпого (Веер Дьявола).
Так вот, этот «Рэмбо» советского времени построил свою преступную организацию по нормам, правилам и принципам советских партизан, которых готовили в незабвенные тридцатые годы в количествах неимоверных на территории Украины и Белоруссии. Такую же подготовку проходили во времена, упоминаемые в нашем повествовании и профессиональные функционеры коммунистической партии Советского Союза. Даже в нашем городе, теоретически отдаленном от возможных фронтов боевых действий, работники райкомов Партии, проходили обязательную подготовку под руководством инструкторов КГБ, как будущие возможные руководители подполья. И изучали методы и способы и формы партизанской войны. Вопрос – откуда у «Бугая» эти весьма специфические знания и навыки остался открытым.
Но! Структура его банды строилась по классической схеме партии большевиков. Тройки. Треугольники. На «сходняк», или оперативные совещания, приглашались только старшие групп. Рядовые бандиты не знали о существовании параллельно действующих групп, о том, что есть «центральное» руководство, и не знали своих коллег из низовой структуры таких - же «троек».
Полнейший запрет на употребление алкоголя и наркотиков. Никого из ранее задерживаемых милицией. Строжайшая дисциплина в банде начиналась с того, что воспитывались командиры групп. Так, например, за опоздание на «сходняк» или оперативку, командир группы подвергался «воспитанию» с использованием штакетника и прочих досок. И, часто, ломались не только доски, но и ребра провинившихся подельников.
Активная физическая подготовка. Изучение восточных единоборств в приспособленном зале. Тросы. Цепи. Макивары из подручных материалов сооруженные. И часами, часами новоявленные «Маугли» накачивали силу, развивали ловкость, и старались подавить в физическом измождении страх перед возмездием. Перед осознанием того, что всегда найдется и более ловкий, и более сильный и более удачливый. И за ним будет стоять и не десять, и не сто, готовых на все (?) подельников, или соучастников (из которых, минимум треть, а то и половина, будут регулярно оповещать своих друзей из ОУРа о намерениях и планах своего преступного сообщества), а, без малого полмиллиона штатных работников МВД, которые чтут кодекс чести: задел нашего – получи по заслугам. Это тебе, брат, не срыв шапки с головы зазевавшейся бабенки.
5.
Восемнадцать столов были заняты россыпью, изъятых в квартире «Бугая» золотых и ювелирных изделий, прочими дорогими вещами. Потерпевшие (а за два года банда собрала немалый урожай), кто с радостью, а кто и со слезами на глазах, с дрожавшими от волнения руками, находили и узнавали свои заначки и ценности. Бабушка, семидесяти лет, опознала в россыпи краденного, пару дутых золотых сережек, копеечной цены, но это был ее единственный подарок на свадьбу внучки.
Задерживал Сыщик в своей жизни и матерых бандитов. И убийц. Но, до сих пор помнит ее, вставшую на колени перед опером, и благодарившую его, именно от чистого сердца. И память эта - единственный стимул человека, решившего жизнь свою посвятить служению закону и людям.
А что кроме стимула морального? Оперу – 50 рублей премии. Звание «Лучший сыщик Уфы» и выступление в 1980 году перед премьерой фильма «Сыщик» в кинотеатре «Искра». Естественно, признание коллег и ступеньки служебной лестницы, которые поднимали его все выше и выше, и возможность делиться своим опытом и знаниями, воспитывать уже своих учеников, остающихся на боевом посту до сих пор.
Упомянем еще напоследок, под «конец», другого нашего «героя». Дело рассматривалось Верховным Судом БАССР. «Бугай» получил 15 лет строгача. Подельники выявленные и задержанные - от 8 до 12. Тогда же вновь прозвучали, после тридцатилетнего запрета, на суде слова «бандитизм» и «организованная преступность».
Известно еще, что «Бугай» отмотал свой срок «от звонка и до звонка». Вышел, совершил глупую кражу, не заметив, что времена серьезно изменились, получил второй срок, якобы короновался на зоне и там же нашел свой конец в одной из бесчисленных разборок. А в память ему, образовались по его же образу и подобию, группировки «Солнцевских», Монгола из Калуги, Американского деда, Мецената от спорта, зачеркнутой Росписи, Бубнового Бати, Калины сына Калины, Захара из Балашихи.
А потом «деловые люди» поняли, что безопаснее и прибыльнее заниматься бизнесом, и пошли плодиться банки, страховые общества, просто сети и сети магазинов. Открыто пошел в наступление на наличность игровой бизнес. Страна богатеет на глазах и вроде бы пришла пора радоваться за нее, и в чем-то, за себя.
Но, и сегодня по утрам мы встречаем не выспавшихся хмурых людей, с бесконечной усталостью во взгляде и понимаем, что война добра со злом еще далеко не окончена.