Вчера позвонила бывшая редакционная сотрудница и сказала:
- Умер Пулатик.
Не Пулат, а именно – Пулатик. А иначе никто его и не звал.
Я знал, что мой друг и коллега тяжело болен...
Но представить мир без Пулатика было выше моих сил.
...Мы трудились рядом, бок о бок, свыше двадцати лет.
Однажды меня пригласил в свой кабинет редактор.
Войдя, я увидел сидящего на диване, который предназначался для особо почётных гостей,
народного писателя Таджикистана Рахима Джалила, а рядом с ним –
незнакомого молодого человека в очках.
- Знакомьтесь, Р.И., – сказал Рахим Джалил. – Это мой сын Пулат.
Вмешался редактор:
- Он будет работать в вашем отделе. Надеюсь, вы найдете общий язык.
Посидели, поговорили на разные отвлечённые темы.
Потом Рахим Джалил сказал:
- Р.И.,пожалуйста, выйдемте в коридор. Хочу поговорить с вами наедине.
Мы уединились в дальнем углу редакции.
- Я очень надеюсь на вас, Р.И., – продолжил разговор Рахим Джалил, – Пулат – это моё ежедневное беспокойство
и постоянная тревога. Он серьёзно болен. В детстве он перенёс полиомиелит, закончившийся параличом.
Мы его долго лечили. Сейчас у него плохо действует одна нога и затруднена речь.
Но он способный мальчик и мечтает быть журналистом. Я надеюсь на вашу помощь.
Так в моём отделе появился новый сотрудник.
Не прошло и недели, а Пулатик стал любимцем редакции.
Несмотря на болезнь, он оказался весёлым, жизнерадостным, остроумным человеком.
И, главное, толковым работником.
Он всё схватывал на лету. Бывало, начинаешь ему объяснять задание.
А он:
- Я понял!
И ковыляет к двери.
Возвращаясь, приносит то, что нужно, и довольно улыбается.
Мы подружились.
Через месяц я уже и представить не мог, как я жил раньше без Пулатика.
Без его милой болтовни.
Без традиционных плодов хурмы, которые он ежедневно по утрам клал мне на стол.
Без философских рассуждений о жизни.
В редакции Пулатика все жалели и берегли.
Даже отъявленные мерзавцы останавливась перед его детской незащищённостью и добросердечием.
В свободные часы мы уединялись в чайхане и, за пиалой зелёного чая, делились сокровенными мыслями и чувствами.
У нас не было друг от друга тайн.
Особенно остро волновал Пулатика женский вопрос.
Из-за болезни он робел перед представительницами прекрасного пола и очень страдал от этого.
Через год после нашего знакоства Пулатика женили.
Ему привезли из деревни молоденькую девочку, неискушённую в страстях и дерзких желаниях.
Быстренько сыграли свадьбу, и Пулатик вкусил прелестей семейной жизни.
Брак оказался на редкость удачным, а жена Пулатика – большой умницей.
Несмотря на красоту и молодость, она не поддалась городским соблазнам. Содержала дом в чистоте и порядке, исправно рожала детей. Любила ли она Пулатика, трудно сказать. Но уважала – это точно. По таджикской традиции
она обращалась к мужу на «вы», всегда подчёркивая его образованность и превосходство в житейских вопросах.
Пулатик много читал.
С ним интересно было обсудить книгу, фильм, спектакль.
Вскоре мы перешли на «ты», и Пулатик стал звать меня Рафом.
Так обращались ко мне в редакции только самые близкие друзья.
После звонка, с которого я начал этот рассказ, после сообщения о кончине давнего друга, я долго сидел молча.
Одолевали думы. Сколько лет было Пулатику, прикидывал я.
Выходило что-то около шестидесяти. Рано, рано ушёл – била в висок тревожная мысль.
Я что-то пытался вспомнить и никак не мог.
И вдруг, как вспышка молнии – Абдулла!
Вот она настоящая боль, вот смысл трагической жизни.
Мы поехали в дом отдыха под Питером. Вдвоём. Был июнь. Цвела сирень.
Пели соловьи, прославляя белые ночи.
В первые дни после приезда я почти не выходил.
Неосторожно оступился и растянул ногу. Лежал, читал книгу, скучал.
Вечерами Пулатик уходил на танцы.
Съехалось много молодёжи. С утра до вечера крутили музыку. В воздухе остро пахло любовью.
В местном кинотеатре шёл индийский фильм «Абдулла». Не такое уж важное событие.
Но ворвался этот фильм в нашу беспечную жизнь и ударил по Пулатику.
На третий день пребывания в доме отдыха вечером, преодолевая неприятные ощущения в ноге,
я вышел «в люди». Пулатик потащил меня туда, где играла музыка и слышался молодой, задорный смех.
Пулатик хотел танцевать.
Он был общительныи и открытым для дружбы человеком.
Когда мы вошли в танцзал, я ощутил несвойственное приходу двух новых людей оживление.
Раздались возгласы:
- Абдулла пришёл!
- Абдулла! Ха-ха!
– Эй, Абдулла!
Мне это не понравилось.
Пулатик, ничего не замечая, всем приветливо улыбался.
Заиграли танго. Не успел я сказать и слова, а Пулатик уже ковылял по направлению к миловидной блондинке.
- Разрешите.
Блондинка покраснела:
- Танцевать? С тобой? Да ты что, Абдулла!
Она демонстративно отвернулась к подруге, и они стали весело обсуждать это, как им казалось, забавное недоразумение.
Я подошёл к блондинке и сказал с негодованием:
- Как же вам не стыдно!
- Почему стыдно? – удивилась она.
- Вы только что обидели человека.
- Какого человека? Абдуллу, что ли? Так ведь Абдулла и есть Абдулла.
Она смотрела на меня невинными, непонимающими глазами.
Я вернулся к Пулатику. Он то всё понял. В его глазах застыли слёзы.
- Почему Абдулла? – спросил он.
Трудно жить на свете умному и ранимому человеку, если жизнь обделила его удачей.
Р.Маргулис